Андрей Посняков «Шпион Тамерлана»

Протащив коридором, воины бросили связанного Ивана в крытый возок, куда уселись и сами. Всхрапнул подогнанный плетью конь – поехали.

Ехали долго – Раничев оббил все бока об ухабы – все понять не мог, кому он так насолил? Интриги Софрония? Аксен? Да, скорее всего, Аксен, больше, пожалуй, и некому. Но как он узнал? Следил? Не вполне вероятно. Хотя, конечно же, следил, только не за ним, Иваном Петровичем Раничевым, а за младшим дьяком Авраамкой! Может, даже и не специально следил, а так, присматривал, на всякий пожарный. Приставил к нему своего человечка – того плюгавенького монашка – делов-то! А уж Иван-то Петрович в эти сети просто так, случайно попался. А и поделом – не зевай! Мог бы и догадаться, зная Аксена. Это для нормального боярского сына какой-то там писец – и не человек вовсе, вот с воеводой Панфилом расправиться – это да, это враг опасный, а младший дьяк Авраамка – да ну его к ляду, станет уж очень надоедать, так всегда можно отвернуть головенку. Вот так бы и рассуждал нормальный боярин. Но только не такая сволочуга, как Аксен Колбятович. Умен оказался и даже как-то выше сословных предрассудков. Надо же – в неприметнейшем тишайшем дьяке врага углядел. И ведь прав, прав оказался! А может, знал о том, чем дьяк занимался в Угрюмове? Может быть… Тогда – решил перестраховаться, помочь папашке, сплел вокруг Авраамки сети… куда и угодил Иван Петрович Раничев по собственной глупости и ротозейству! Поздравляем вас, Иван Петрович, вы снова попали в полон – а не слишком ли часто?

Иван усмехнулся про себя, застонал, заворочался – зашибленная скула болела изрядно, прямо-таки горела вся, ничего не скажешь, хорошо у мужика удар поставлен, как там у Высоцкого? "Стукнул раз – специалист, видно по всему!" Да, примерно вот так же и здесь вышло. Интересно, кто этот местный мастер спорта? Десятник? Хм… Уж больно шлем изящный, небольшой такой, легкий, крепенький, с витыми узорами по самому краю, видно, что восточной работы, либо сделан по восточному образцу. Нет, не для десятника такой шлем, да и колонтарь – доспех, не простая кольчужица. Значит, никак не меньше сотника чин, а то и бери выше – тысяцкий! И такой человек – самолично явился за-ради скромной персоны Раничева. Однако нехорошо это.

– Что разворочался, пес? – обернулся к Ивану один из воинов, молодой, в кольчуге и высоком шишаке с ярко-зеленым шелковым еловцем на вытянутой макушке и с бармицей.

– Долго еще ехать-то? – нарочито гнусаво поинтересовался Раничев. – Уж все бока отбил.

Сидевшие в возке воины разом хохотнули:

– Погоди, паря, бока тебе еще не так отобьют!

Утешили…

Прогремев ободьями по мостовой – эвон, видно, заехали в центр, – возок свернул направо, постоял немного – слышно было, как скрипели открывающиеся ворота – еще немножко проехал и остановился. Не говоря больше ни слова, ратники тут же подхватили Ивана под руки и вытащили из возка наружу. Раничев закрутил головой. Правда, особо осматриваться ему не дали, погнали к какой-то деревянной башне, в числе прочих возвышающейся по углам обширной усадьбы. Кроме башен, Иван успел углядеть красивое трехэтажное здание, деревянное, с высоким резным крыльцом и теремом. Рядом с ним тянулись строения поменьше – амбары, овин, хлев – весь двор был вымощен плашками. Нехилая усадебка, прямо скажем. Богатая.

Возникший перед башней вооруженный копьем страж, отперев внушительных размеров замок, отворил массивную дубовую дверь, ведущую внутрь сооружения, сложенного из толстых сосновых бревен. Резко пахнуло застоялым воздухом.

– Что встал? – засмеялся один из конвоиров. – Входи. Пришли, паря!

Грубым пинком воины втолкнули пленника в темное нутро башни. Даже руки не развязали, сволочи! Извернувшись, Раничев приземлился довольно удачно, ткнувшись головой во что-то мягкое.

– Поосторожней, э! – хриплым голосом тут же произнесло это "что-то", вернее – кто-то. Иван отполз в сторону и осмотрелся. Он оказался не единственным узником башни – в тусклом, пробивающемся откуда-то сверху свете были видны кучи свалявшейся соломы, какое-то тряпье и кутавшиеся в него люди. Человек семь, в основном – сильные молодые парни, постарше было только двое плохо одетых мужичков – по виду смердов, и еще один, кудлатобородый чернявый мужик, похожий на цыгана. Мужик был одет в порванную на груди рубаху из тонкой шерсти и длинный зипун с оторванными пуговицами. Он и окружавшие его парни полулежали у противоположной от двери стены. Наверху, прямо над ними, проходила обмазанная глиной труба, от которой шло заметное тепло, – видно, здесь не собирались ждать, пока узники околеют от холода. Все, кроме одного из мужичков-смердов, лежащего на животе и слабо постанывающего, с интересом посматривали на новенького.

– Кто такой, человече? – спросил наконец цыганистый мужик. Видно, он только и имел здесь право задавать вопросы. Молчавшие, словно набравшие в рот воды смерды посматривали на него с явным, хорошо заметным страхом.

– Иван Козолуп, – приподнявшись, отозвался Раничев. – Звенигородского гостя Селифана Рдеева приказчик.

Слова его почему-то вызвали у парней веселое оживление.

– Смотри-ка, гость! – захохотали они. – Приказчик.

---