XI
Июль 2015 года, Можайск,
конный клуб «Аванпост»
День на свежем воздухе
Мужчины всегда подобно павлинам, распускают хвосты перед хрупкой девушкой - особенно, если она их фотографирует, а потом с широко открытыми, восхищёнными глазами расспрашивает про их хобби. Делают они это по-разному. Одни расправляют широкие плечи и без лишней болтовни демонстрируют силу и ловкость. Другие начинают виться вокруг, указывая на различные части своей амуниции и с массой непонятных подробностей рассказывают про всякие штучки-дрючки. Третьи стараются обратить на себя внимание смешными байками - вот, мол, был такой случай… Но больше всего Алису бесят кадры, которые нависают над нею, вроде как дружески касаются плеча или талии, и говорят таким снисходительно-покровительственным тоном о высоких материях. Ага! Сам про честь и отвагу, а руку с талии не снимает, вроде как она там и лежала! Нет уж, ей сейчас интереснее байки. Поэтому она притормозила возле балагура Шурика и попросила его немного попозировать в разных ракурсах.
Съемки неожиданно оказались очень любопытными. Алисе повезло: она попала не на обычную тренировку конного клуба. Реконструкторы проводили какое-то своё мероприятие, называемое «манёврами», а потому на конюшне, кроме завсегдатаев, собралось еще полсотни любителей костюмной истории - все в мундирах, увешанные саблями, а кое-кто и с длиннющими старинными ружьями со штыками. Даже пушка имелась - маленькая, бронзовая, кургузая, на зелёном обшарпанном лафете, с высоченными тележными колёсами. Стреляла пушчонка достаточно громко, смешно подпрыгивая и выбрасывая большой столб белого, воняющего серой, дыма.
Кроме пушки, посмотреть было на что: фактурное суконное обмундирование, шелковый блеск лошадиных шкур, молодые и не очень лица этих увлеченных парней. Вечернее солнце так удачно подчеркивает все складки, морщинки, проседь и лоск кожаных деталей. Пожалуй, сюда стоило ехать ради одной только этой фото-сессии. Надо будет не забыть и сваять репортажик - для своего блога, разумеется, не для Стёпиного. Мало ли что когда понадобится, а лишний материал с эффектными кадрами профессиональному репортёру не помешает. Глядишь, и получится куда-нибудь пристроить.
Тем временем, кудрявый Шурик решил продемонстрировать, какой он весь из себя гусар и Денис Давыдов. И для начала, поднял коня на дыбы - «на свечку», как говорят конники. Получилось до того эффектно, что Алиса попросила его повторить, но уже на камеру.
- Красиво, но все равно, до барона ему далеко. - пробасил над ее ухом «ахтырец» Тимур, один из числа любителей покровительствовать блондинкам. Надо же, незаметно подкрался!
- А кто у нас барон? – поинтересовалась девушка, делая шаг в сторону - подбирала ракурс поэффектнее, разумеется…
- Да есть один, к сожалению, не из нашего полка. Его Олег Семенов и Каретников, медикус, приводили. Кавалергард потрясающий! Пошит и обвешан «от» и «до», а какой наездник! Нам до него всем как до луны ра… в смысле - очень далеко.
- Это ты о ком? – ревниво поинтересовался пригарцевавший Шурик.
- Да о бароне. Помнишь, тот что произвел на Вохне фурор?
- На Павловском Посаде-то? А то! На коне смотрится - чистый кентавр, - согласился Шурик. Он похлопал гнедую и картинно, небрежно-легко соскочил с седла. - У меня на планшете видео есть, хотите покажу, Алиса?
- Очень хочу! – воскликнула девушка, отлично расслышавшая знакомые фамилии.
Шурик и Тимур чуть ли не наперегонки принесли свои планшеты. Сначала гостья полюбовалась прекрасным бароном на Павлово-Посадском фестивале, потом стала бегло просматривать фотографии… Постойте, а это кто? Так это же Роман Смольский! Точно, и вот тут, и тут! И практически везде он рядом с бароном. А вот они все вместе стоят: и Смольский, и Семенов, и Каретников, вокруг барона. Так… «всё чудесатее и чудесатее - сказала Алиса…»
- А как найти этого барона? Типаж - просто потрясающий, главреж будет в восторге!
- Знать бы! - пожал плечами Шурик, - Мы его и сами отыскать пытались. Такими кадрами, знаешь, не разбрасываются. Мы после Посада надеялись позвать его, провести с нами пару-тройку занятий, а вот поди ж ты - не нашли. Наверное, Каретников знает, ну и Олег Иванович еще - а больше никто. Они его оба раза и приводили на мероприятия. Мы барона спрашивали откуда он, из какого клуба - отмалчивался или уходил от ответа. Странно, да?
- Да ладно, нашёл странность! - отмахнулся Тимур. - Многие стесняются своего увлечения реконструкцией, скрывают, особенно если высокие посты занимают по жизни. Вроде как не солидно. А барон - он явно военный, и в чинах. Может, вообще ФСБ-шник…
- И зря стесняются, между прочим. - заметил Шурик, - Это только кажется, что мы тут фигней страдаем и в солдатиков играем; а на самом деле мы проводим серьезные исторические изыскания. Патриотизм, опять же!
Пока молодые люди наперебой нахваливали свое хобби, Алиса гадала, как перевести разговор на интересующую её тему? А именно - куда исчезли эти двое вместе с загадочным бароном? Размышления прервала мелодичная трель мобильника в сумочке. Так, кто там… Глеб? Ему-то что надо? Алиса, извинившись перед собеседниками, отошла в сторону:
- Слушаю.
- Привет, дорогая, - как ни в чем ни бывало, сказал Глеб, - Я стою у тебя под дверью с цветами, а тебя нет!
- Я на загородном выезде. Заказ от киностудии, фотографирую реконструкторов. Это в Подмосковье, так что извини, буду не скоро.
- Когда? Я приеду.
- Не стоит, Глеб, я буду уставшая: в душ и спать.
- А завтра?
Алиса заколебалась. Она еще не разобралась своих чувствах к Глебу. А, если уж быть совсем честной, просто не думала о нём: новое расследование занимало сейчас все мысли начинающей журналистки.
- Глеб, у меня сейчас очень много работы, понимаешь? Давай созвонимся в воскресенье, ок?
- Алиса, ты же знаешь, что по воскресеньям я бываю у родителей, - укоризненно сказал Глеб.
В груди Алисы поднялось раздражение:
- Как хочешь. Значит, не будем созваниваться вовсе. - резко бросила она, и сразу же пожалела о сказанном.
- Я позвоню в субботу в шестнадцать ноль-ноль, - невозмутимо ответил Глеб и дал отбой.
- Алиса, а у вас имеются планы на сегодняшний вечер? Поинтересовался Шурик, явно слышавший телефонный разговор.
- Собираюсь поехать в Москву.
- А потом?
А что, можно бы и сходить с этим Шуриком в какую-нибудь кафешку - заодно и порасспросить его об исчезнувших. Совместить, так сказать, приятное с полезным.
- А потом… пока особых планов нет. Кажется.
- А давайте вместе сходим куда-нибудь? Вот я сегодня вечером совершенно свободен, в отличие от иных товарищей, обремененных женами и младенцами.
И Шурик победно покосился на Тимура.
- Что ж… - Алиса сделала вид, что задумалась. - Почему бы и нет? Уговорили.
А про себя злорадно подумала: «Вот так тебе и надо, Глеб - и не воображай, что я буду с готовностью подстраиваться под твой, расписанный на неделю вперед режим!»
XII
Июль 2015 года, Москва,
где-то в центре.
Нет ничего лучше послеобеденной беседы.
- Где будем ужинать?
В гусарском мундире Шурик смотрелся гораздо круче, чем в джинсах и рубашке. Импозантнее, что ли, мужественнее?
- Давай так: я не люблю ни пафосные кабаки, ни дешевые гастритники для студентоты, но есть, тем не менее, хочу очень.
«А вот Глеб очень любит пафосные рестораны, - подумалось вдруг Алисе, - и не потому что там какая-то особенная кухня, а потому что «статусные».
- Я знаю неподалеку одно прикольное местечко, - задумчиво протянул Шурик, - но там своеобразная музыка.
- Своеобразная - это как? Надеюсь, не авторская песня? Или шансон? Бр-р-р..
- Еще хуже, - почему-то рассмеялся Шурик, - рискнешь?
- Учти, если мне не понравится - встану и уйду, и неловко мне не будет.
- Да не вопрос!
- Тогда договорились. Веди!
Кафе «Керубино»… Тут что, поклонники Бомарше собираются?
Интерьер, и правда, своеобразен: эдакое смешение эстетики комедии дель-Арто и стим-панка. Публика достаточно пестрая. Масса небольших зальчиков, лесенок, переходов, в нишах которых пристроены столики на двоих. В одном из зальчиков – действующая выставка какого-то фотографа.
- Ого, вот это я понимаю, постмодернизм! – воскликнула Алиса, указывая на экспозицию.
- А у тебя выставки бывают? – поинтересовался Шурик, учтиво отодвигая стул.
- Пока училась, несколько раз были, а сейчас некогда этим заниматься. К тому же, далеко не всегда работа фотографа – творчество.
- Как сегодня, например?
- Сегодня? Ну, может быть пара фотографий чего-нибудь да стоят, - я имею в виду не вас, а композицию и прочую специфику. Как фотки для кастинга нормально, как самостоятельные произведения фотохудожника – скорее нет, чем да. Сегодня у меня «день ремесленника», а не «день художника».
Внизу заиграла музыка. Скрипки! Играют что-то современное, но на старинных инструментах. Точно, постмодернизм и есть, она не ошиблась.
А Глебу нравятся песни про любовь. И чтобы шоу, подтанцовка, чтобы кабаре и попса...
— Ты художник? — вдруг спросила девушка.
- Нет, что ты! Я - айтишник. Программист, не админ какой-нибудь.
- А я думала, что все айтишники сутулые, бородатые, носят очки и едят только пиццу. - Алиса «включила блондинку».
- У нас есть и такие. - усмехнулся Шурик, - У них еще и пузо растет. Спасибо верховой езде и вообще реконструкции, не дает расслабляться и зарастать бородой.
- А вот усы есть, и очень миленькие! - продолжала «блондинить» Алиса.
- А как иначе: гусар - и без усов! - Шурик картинным жестом подкрутил мужское украшение. - Да нам и по штату в полку положено!
- Верно, ваши все с усами - припомнила девушка. - Хорошо хоть бороды вам не положены по штату!
- Это у французов бороды, у тех, кто шьётся на сапёров - продемонстрировал эрудицию Шурик. - У них в истории так и было: если сапёр - значит непременно бородатые, в белом кожаном фартуке, медвежьей высоченной шапке и с топором. Да ты и сама видела - на манёврах был сапёр из третьего гусарского. Помнишь, такой, в сером мундире с красными шнурами?
- Чисто гном - хихикнула Алиса. Она, конечно, запомнила этот колоритный персонаж. Даже удивилась, до какой степени борода не сочетается с привычным по фильмам образом гусара. Скорее уж, махновец из «Свадьбы в Малиновке»!
- Точно. А у русских офицеров могут быть бакендарды. Если человек пожилой, то круто смотрится, хотя и несколько несовременно…
- Шурик, а расскажи мне поподробнее про этого замечательного барона. - сменила тему Алиса. - Понимаешь, уж очень здорово он подходит для одного из эпизодов фильма. Прямо как с эскиза нашего художника-постановщика сошел, настоящая находка! Если я его не отыщу - главреж мне ни за что не простит!
- Дело в том, что я про него почти ничего не знаю. Он и появлялся-то всего пару раз. Сначала его заприметили на фестивале «Времена и эпохи» в парке Коломенское прошлым летом. Барон явился туда в форме восьмидесятых годов девятнадцатого века. Рановато по эпохе, но сделано все «от и до». Полное ощущение реальности, понимаешь? Вот если совсем честно, то поставь меня рядом с ним, и сразу будет видно, что я – ряженый, ненастоящий. А на нем все сидит, как влитое! И дело даже не в пошиве, а в том, как всё это носишь. Мне привычнее вот так, в джинсах, и это, конечно, чувствуется - а он в этом мундире будто родился!
- Значит, словно из девятнадцатого века пришел? – задумчиво спросила Алиса.
- Во-во, в самую точку! Такого эффекта достоверности может достичь только очень опытный реконструктор с большим стажем. И такие в наших кругах все наперечёт. Таланта, не скроешь, как говорится! Сама подумай: если человек столько сил, умений, денег, наконец, вложил в своё хобби - зачем ему прятаться? К тому же мундир - мундиром, а многие вещи только в общении с себе подобными вырабатываются: стиль поведения, навыки верховой езды, в конце концов! Не как у спортсмена, заметь - как у военного, армейского кавалериста! И это при том, что в Алабинском полку он не служил – проверяли, у нас есть люди оттуда.
- Может, из президентских конных гвардейцев? - предположила девушка. По молодости лет она понятия не имела об Алабинском кавалерийском полке, созданном некогда для съёмок батальных сцен. А вот разводы конных караулов в Кремле не раз видела по телевизору.
- Сомнительно. - покачал головой Шурик. - Они ведь тоже известны. Да и сколько их - пара сотен? И потом, видела, у него усы? А у президентских кавалеристов лица бритые, так уж им полагается. Есть, правда, еще конная полиция. Мы спрашивали ребят, которые там служат - они барона в глаза не видывали. К тому же, конных полицейских учат по-другому…
- А может он не из Москвы? Живет в каком-нибудь Урюпинске, вот и…
- И что? Нас, реконструкторов, не так уж много, несколько тысяч на всю Россию. И человека такого уровня должны хорошо знать. Мы его долго искали, списывались. Он как ниоткуда появился и исчез в никуда!
- А второй раз?
- Его Макарыч с Олегом привели.
- Макарыч?
- Да, Андрей Каретников. Он по жизни хирург, реконструирует военного медика. Ездит обычно с ахтырцами, когда на наполеонику, когда на ПэЭмВэ. Это мы так Первую Мировую войну называем. – пояснил Шурик, увидев недоумение собеседницы. – Кажется, тоже на полевого врача пошит, но не поручусь - не мой период.
- А сегодня он на ваших манёврах был?
- Нет. Его что-то тоже давно не видать. Так я о чём –в тот, второй визит барон был в форме тысяча восемьсот двенадцатого года. А в этом периоде я разбираюсь очень даже неплохо. У него снаряжение очень дорогое, достоверное и аутентичное до мелочей. А как ездит! Да ты сама помнишь, я же показывал видео. Он в седле как родился! Понимаешь, так ездят профессионалы, но не спортсмены. Он – настоящий кавалерист. К тому же, масса нюансов, понятных только знатоку. Оговорки, понимаешь? Он не просто очень хорошо ездит. Такое впечатление, что он сам прошёл кавалерийскую школу. Это из мелочей складывается - словечки, ухватки, манеры, приёмы всякие - как с оружием обращается, как части амуниции называет…
А самое главное - строй. Езда в кавалерийском строю, по военному, понимаешь? Мы этому только по книгам обучались, а тут - как вживую увидели! Ребята потом говорили: это ж как надо в материал войти! И такого крутого специалиста никто в наших кругах не знает! Есть с чего удивиться! Он будто не просто реконструктор, он словно сам пришёл из девятнадцатого века!
- Словно из девятнадцатого века пришел… – эхом отозвалась Алиса. По спине у неё отчётливо забегали мурашки. Что там говорил этот бандюган из Сербского? Ну да, что Ольга спуталась с каким-то офицером из прошлого. Неужели, с этим самым бароном?
Внизу саксофон надрывно и пронзительно выводил мелодию из "Шервудских зонтиков".
- А имя у барона есть?
- Я знаю только фамилию – Корф.
- А что Семенов и Каретников о нём говорят?
- В том-то и дело, что ничего, оба перестали выходить на связь. Уже с месяц, наверное. Жаль, кстати, Олегыч - мы так Семёнова зовём - в последнее время стал интересные штучки продавать. Я как раз хотел ему заказать настоящие, «родные» строевые шпоры, да вот, не успел…
Еще один нюансик! Алиса встряхнула головой, отгоняя наваждение. Взглянула на Шурика:
- А вот скажи, эти двое – ваши товарищи, верно? И они, как я понимаю, куда-то делись, причем довольно давно. Почему же вы не поинтересуетесь, что у них стряслось? А если беда?
Шурик удивился:
- Ну, мало ли, какие у людей могут быть обстоятельства? Случись что-то серьезное - наверняка дали бы знать, у нас это принято. Олег Семенов в реконструкции с самых истоков. Начинал, как ролевик, в девяностых, потом стоял у истоков российской реконструкции на средние века. Так что, если позовет на помощь - много народу откликнется. Может, уехал куда-то? Он на подъём легкий, любит по странам и континентам попутешествовать. Взял Ваньку, сына своего, и двинулся в культурный вояж. Я сам зимой в Чехию ездил - по музеям пройтись, архитектуру посмотреть, вдохнуть воздух старой, заповедной Европы. Да и по фестивалям любой из нас немало поездил – например, недавно Лейпциг был, двести лет «Битвы народов»…
Разговор перетёк на другое.
XIII
Июль 2015 года, Москва, Ясенево.
Квартира Алисы Фроловой.
Утро за клавиатурой
ведёт к депрессии.
Проснулась Алиса поздно, сразу после гимнастики и чашки пуэра села писать. Степан Стопкин вышел на Охоту.
Равнодушие большого города.
Москва – настоящий мегаполис. И когда в нем кто-нибудь исчезает, окружающие подчас замечают это далеко не сразу. Вот, например: жили-были брат и сестра. Она училась на медицинском, он только что вернулся из армии и пытался понять, чем заниматься дальше. А потом они исчезли. И представьте себе, никто этим не заинтересовался. Может быть, только почтальон обратил внимание на то, что из ящика уже четвертый месяц не вынимают счета и рекламные листки. Да и то, лишь потому, что не смог впихнуть в ящик очередную порцию макулатуры.
Может быть, забили тревогу преподаватели в университете - куда это пропала студентка, подававшая такие надежды? Да нет, и они ограничились крестиками в ведомости, в графе «посещение занятий». Разве, сокурсницы отметили, что перед исчезновением, студентка куда-то подолгу уезжала. Видимо, бойфренд в другом городе? Ну что ж, дело самое обычное…
А на исчезновение брата-дембеля вообще никто внимания не обратил, ни приятели, ни соседи. Могли бы забить тревогу армейские друзья (а эти связи прочнее иных-прочих) но все они, как назло, обитают в других городах…
Мне скажут: «Ну, так взрослые люди, мало ли что? Вот если бы ребенок пропал…»
Пропал.
Почти отличник, активный, спортивный мальчик - и вдруг начинает пропускать школу, якобы «по болезни». А потом тоже исчезает. Причем в то же самое время, что и брат с сестрой, о которых шла речь выше. А что же, одноклассники, учителя? А ничего - пожимают плечами: «Наверное, он в больнице»…
Кстати, отец мальчика тоже исчез, приблизительно в то же время. Коллеги и друзья не в курсе, где он - причём даже не сочли нужным поинтересоваться, почему это журналист, ценный сотрудник издания, перестал появляться в редакции. Наверное, свои дела. Фрилансер, что с них взять!
А ведь есть в этом деле ещё один персонаж - приятель журналиста, врач, знакомый, кстати, с той самой, исчезнувшей девушкой. Взял отпуск за свой счет - и не вернулся на место работы. И это сейчас, когда над московскими врачами висит угроза тотального сокращения! Коллеги расстраиваются, переживают, конечно, но в меру. Никто не собирается бить тревогу и вообще, как-то менять привычный ритм жизни. А руководство? Отреагировали, а как же! Назначили временного и.о. - не может же отделение долго оставаться без заведующего? А дальше - пусть бухгалтерия разбирается.
Я иду по их следам, копаю прошлое этих персонажей. Я хочу знать, что случилось с этими, такими разными людьми, совсем недавно, всего несколько месяцев назад. И я не остановлюсь.»
У Степы Стопкина много подписчиков - а вдруг кто-то что-то да подкинет?
Алиса долго и старательно искала «барона» Корфа. Безрезультатно; отлучалось, что, если не считать двух эпизодов на фестивалях, то получалось, такого человека вовсе нет на свете! Алиса запускала поиск по фотографии, по фамилии, и всякий раз – неудача.
Точнее, всякий раз поиск приводил ее к древнему роду Корфов, жившему в России с пятнадцатого века. Они были предками Набокова, и вот что он писал об их внешности:
«…В живучих старых родах определенные физиономические характеристики повторяются раз за разом, словно некие указатели либо клейма творца. Набоковский нос (нос моего деда, к примеру) отличается мягким, округлым, чуть вздернутым кончиком и легкой вогнутостью, ежели смотреть в профиль; нос Корфов (к примеру, мой) – это добротный немецкий орган с крепким костистым хребтиком и чуть покатым, явственно желобчатым кончиком. Выражая презрение либо изумление, Набоковы приподнимали брови, относительно густые лишь у переносицы и почти пропадающие ближе к вискам; у Корфов брови изящно изогнуты, но также довольно редки.
В остальном же Набоковы, теряясь в тенях картинной галереи времени, скоро сливаются со смутными Рукавишниковыми, из которых я знал только мою мать и ее брата Василия – слишком малая выборка для моих нынешних целей.
С другой стороны, женщин из рода Корфов я вижу вполне отчетливо – прекрасные лилейно-розовые девы с высокими, румяными pommettes, бледно-голубыми глазами и той маленькой, похожей на мушку родинкой на щеке, которую моя бабушка, мой отец, трое или четверо его сестер и братьев, некоторые из моих двадцати пяти кузенов и кузин, моя младшая сестра и мой сын Дмитрий наследовали в различных степенях проявленности, будто более или менее четкие копии одной и той же гравюры…»
От отчаяния Алиса начала выискивать по сети фотографии этих исторических Корфов, чтобы сравнить их внешность с внешностью таинственного реконструктора. Фотографий оказалось достаточно много. И вдруг…
Вдруг она увидела ТОГО САМОГО барона!
Подпись – Евгений Петрович Корф. Родился в 1844-м году, племянник достаточно известного историка Модеста Корфа, окончил Царскосельский лицей, сестра Анна, служил в лейб-гвардии, вышел в отставку, владелец фехтовального элитного клуба, в 1895 году уехал во Францию, точная дата смерти не известна.
На фотографии он стоял в фехтовальном костюме девятнадцатого века. Правая рука уверенно держит шпагу с замысловатой витой гардой. Еще одна шпага лежит рядом на столе. Этакий Эскамильо! Ольгу Смольскую вполне можно понять - прям, широкоплеч, суров… Есть ли родинка - этого на зернистой фотографии позапрошлого века не видно.
А вот на современных – вполне даже видно.
И ведь никому не расскажешь - не поверят! А вот она, Алиса уже верит в то, что этот уголовник Андрей никакой не псих. Слишком много совпадений, и главное доказательство – вот этот самый, настоящий барон Корф, который смотрелся подлинным среди обряженных в самопальные мундиры реконструкторов. Еще бы - лейб-гвардеец! Конечно, все смахивает на грандиозную мистификацию, но кому бы, интересно, понадобилось ее устраивать? И зачем? Так можно и в теорию заговора поверить, скатиться в конспирологию и вообще… Только вот Дрон попал в Сербского на самом деле.
Алису отвлек звонок. Глеб. Точно, сегодня же суббота!
- Слушаю.
- Добрый день Алиса, я стою возле твоей двери.
Алиса сворачивает браузер.
Глеб в костюме и при галстуке. В руках – алая роза.
- Я вижу, ты прямо с похорон.
- Совершенно неуместный сарказм, Алиса, я пришел мириться.
Алиса очень любит розы, и Глеб это знает. Ваза, таблетка аспирина в воду, ножом надрезать черенок... Алиса входит в комнату и обнаруживает Глеба за её компом.
- Ну что за беспардонность, Глеб! Какого черта ты туда залез?
- Между нами не должно быть секретов, не так ли? – Глеб встает и торжественно произносит: - Я думаю, что наши отношения уже вполне определены. Поэтому нам пора оформить их надлежащим образом. Официально.
- Вот как? Не «выходи за меня замуж» или «я прошу твоей руки», а «пора оформить надлежащим образом»? То есть, ты уже все решил, и мое мнение значения не имеет?
Глеб удивился. А Алису понесло: она высказала ему все, вылила на всю накопившуюся обиду. Девушка не могла остановиться - ярость поднималась бурлящей лавиной и сжигала все мосты.
Глеб слушал ее молча. Его лицо сделалось непроницаемым и отстраненным. Когда Алиса замолчала, он произнес только одну фразу, в которой не было ни одного непристойного слова, но смысл был столь грязен, что Алиса задохнулась от обиды:
- Уходи немедленно, пока я...
И Глеб ушел.
А Алиса в сердцах смахнула на пол вазу с розой, упала в кресло и залилась слезами. Все. Рубикон перейден, мосты сожжены.
Весь следующий день Алиса не отвечала на звонки, и занималась уборкой. Генеральная уборка – отличный способ вплеснуть ярость, спустить пар и вообще, успокоиться. «Генеральная» - это от слова «генерал»: в армии, говорят, подобное наведение порядка устраивают перед визитом в полк генерала. Старорежимного такого, в аксельбантах, при шпаге и крестах. Кстати, кое-кто из рода Корфов тоже ходил в генералах…
К вечеру, когда квартира заблестела, Алиса уселась, наконец, за компьютер. Надо всё же до конца разобраться со всей этой историей!
На минуту допустим, что этого Корфа на самом деле доставили из прошлого Семенов и Каретников. Зачем? Покрасоваться перед приятелями по увлечению реконструкцией? А что, правдоподобно - они все друг перед другом выпендриваются, у кого шовчики достовернее. «Аутентичнее», как у них принято говорить.
Семенов, кстати, в течение примерно года, до самого своего исчезновения, активно торговал раритетами. И не только формой - и оружием, между прочим. Вот только, откуда у него столько всяких старинных ружей и сабель «в отличном состоянии», как он сам рекламирует на форуме? Наверное, всё оттуда же, из прошлого, как и говорил Андрей-Дрон. Он же говорил, что «эти двое», когда обзавелись порталом, не стали теряться и принялись «рубить бабло»? А раритетный мушкет, между прочим, тянет па пару-тройку тысяч евро…
А может, наоборот: Корфа приводили сюда, чтобы показать ему будущее?
Ну ладно, гадать будем потом. А пока - факты. Теоретически, в квартире Семенова должны остаться какие-нибудь раритеты - ведь портал заперли неожиданно, из-за вторжения бандитов, организованного Геннадием и Андреем. Попасть бы в эту квартиру, благо адрес известен…
А если все – чушь и чепуха? Просто череда совпадений?
Вот и выходит, что как ни крути, а надо обязательно добраться до квартиры Семеновых. Для начала – просто позвонить в дверь, заглянуть в почтовый ящик. Соседей, опять же, расспросить, прикинувшись журналисткой. Наверняка, человек он яркий, такие привлекают внимание. А там – по обстоятельствам.
Алиса никак не решалась признаться самой себе, что дело, пожалуй, уже не в расследовании. Просто после разрыва с Глебом её натура срочно требовала встряски, авантюры, адреналина. Чтобы не сидеть на диване и не рыдать с подушку, вспоминая загубленную розу и прощальную горькую обиду.
XIV
Июль 2015 года, Москва,
район ст. м. Университет.
День неправедных размышлений
Итак. Имеется адрес Семеновых, тот, что удалось добыть в редакции. Осталось привести себя в порядок и можно отправляться. Настроение боевое, Рубикон остался далеко позади - Стопкин вышел на Охоту! По дороге к дому Семеновых, пять минут пешком от метро «Университет», и Алиса даже принялась напевать: «Тореадор, смелее в бой!» Потом сама рассмеялась - ну точно, как в старом, советских времен, кино!
Двор, полный высоченных тополей. Обычная панельная двенадцатиэтажка. Обычный кодовый замок, старого типа, почему-то, без домофона. Странно, район престижный, в таких обычно на мерах безопасности не экономят… Вон, в соседнем подъезде даже видеокамера стоит. А тут - раритет времён чуть ли не девяностых.
Впрочем, оно и к лучшему. Кода Алиса не знает, но это не беда: часть кнопок вытерта до белизны, так что подобрать нужную комбинацию оказывается делом пяти минут. Консьержки, понятное дело, нет - вот и славно, а то выкручивайся…
Почтовый ящик ожидаемо забит счетами и рекламой и поддался вороватому движению пилки для ногтей. Так, самый ранний счет… какая-какая дата? Верно, все сходится!
Разумеется, Алиса ошиблась этажом. Сначала ей показалось, что лестницы вовсе нет, только два лифта, но потом девушка заметила в конце коридора обшарпанную дверь. Да, точно: за дверью лестница, которой на этой высоте не пользуется никто, кроме курильщиков.
Алиса позвонила в нужную дверь - отозвалась музыкальная трель. Еще раз. И еще. Нет ответа. И зачем она сюда припёрлась, если и так ясно, что никого дома нет?
Алиса-то прекрасно знала, зачем, только пока не решалась признаться в этом даже себе самой.
«Тореадор, смелее в бой!»
Подергала за ручку - конечно, закрыто. В железной, достаточно надёжной на вид двери два замка. Даже если заперто на один, все равно, бесполезно. Бесполезно - что?
Девушка вышла на лестницу. Типичная для таких домов планировка: справа узенькая дверь на балкончик. Вышла, закурила. Огляделась - напротив слепой торец точно такой же многоэтажки. А слева… Перехватило дыхание: форточка в ближайшем окне приоткрыта! Точно, это квартира Семёновых! Она что, с самого отъезда хозяина - вот так открыта? Наверное… только вот, как туда добраться?
Алиса погасила сигарету, спустилась на первый этаж и поспешила к машине. В подъезде или на улице о таких вещах разговаривать не стоит.
- Алло, Олежик, привет! Можешь говорить? Мне нужна твоя консультация. Я тут книгу задумала - так одному персонажу надо перебраться с балкона лестничной площадки в соседнее приоткрытое окно. Оно метрах в трёх-четырёх. Вот я и вспомнила: ты, вроде, в своё время промышленным альпинистом подрабатывал, верно?
- Книгу, говоришь, задумала? – подозрительно переспросил Олежик.
Алиса поспешно принялась уверять: «да, конечно, именно книгу и именно задумала, а как же иначе?» Выходило, вроде бы, убедительно.
Пока.
- Это очень просто. - сдался Олежик. - Спускаешь верёвку с крыши или с такого же балкончика, только этажом выше - на него можно попасть? По неё до нужного уровня, отталкиваешься, раскачиваешься и цепляешься за окно. Только верёвку крепить надо повыше, чтобы амплитуда была подходящая. Если твой персонаж физически развит, то вполне может проделать это с одной веревкой, держась руками…
- Нет! – воскликнула Алиса, - он со страховкой будет!
- А, ну тогда достаточно нижней альпинистской обвязки.
- О, спасибо большое, я не буду вдаваться в детали, просто упомяну эту обвязку.
- А, ну отлично! – кажется, эти слова убедили Олежика, что Алиса никуда сама лезть не собирается.
А она и не собирается. Это всё не она Степан Стопкин. Эй, ну зачем саму-то себя обманывать?
Интернет сообщил, что стоит эта обвязка от трех тысяч рублей. И Алиса отправилась в магазин «Мир приключений», благо располагался он как раз неподалёку, на том же Ленинском. Спасибо ГУГЛ-карте, надоумила...
Восторженные голубые глаза хрупкой блонди и рассказ о дипломном фильме во ВГИКе, где она должна повиснуть на веревке - типа, над пропастью - сподвигли щеголеватого менеджера на подробные объяснения: как закрепить веревку, какими узлами, и что еще для этого нужно. В «Экстриме» Алисе пришлось оставить около десяти тысяч. Эти веревки, с виду, такие тонкие - но выдерживают до тонны веса, а потому, очень дорогие. И обвязка. И карабины. И перчатки, чтобы руки не ободрать. Да, перчатки точно нужны - отпечатки пальцев оставлять вовсе ни к чему. Лучше, конечно, было бы прийти с Олежиком, наверняка вышло бы дешевле. Но сколько можно вот так, беззастенчиво врать? Да и не согласится он, пожалуй, не те у них отношения…
Дома Алиса, путаясь в пряжках и лямках, несколько раз надела и сняла обвязку - прилаживая незнакомое снаряжение, разбираясь в креплениях. Наконец, барахло упаковано в объемистую сумку, и та заброшена на заднее сиденье машины. Осталось найти подходящую спортивную площадку - но непременно подальше от дома. Спасибо мэру, таких площадок теперь по Москве полным-полно. Там шаг за шагом, вдумчиво, старательно проделать все необходимые манипуляции для начала, вися на верёвке, на высоченном турнике. День рабочий, вокруг никого, только бабулька собачку выгуливает. Смотрит, косится подозрительно… и принесла её нелёгкая именно сейчас!
«Кстати, о бабульках - они же все примечают! Если на улице Казакова был портал, то обязательно отыщется старушка, которая хоть что-нибудь, да видела! Вот только где именно - на Казакова? Андрей-Дрон из института Сербского номер дома почему-то не назвал. Ну ладно, с этим потом разберёмся, а пока Алиса раскачивается на подвесе - и, раскачавшись, и хватается за боковую стойку турника. Вроде, и в самом деле просто? Осталось попробовать не на спортплощадке, а в деле.
XV
Апрель 1888 года,
Москва, ул. Гороховская.
День человека в мундире.
Так уж вышло, что никто из «гостей из будущего», за исключением Олега Ивановича, так и не озаботился собственными жильём в Москве. Да и зачем? В прошлом - во всяком случае, до поездки в Питер - они появлялись лишь наездами, будто на экскурсии, а при необходимости всегда можно было заночевать у Семёновых, благо половина пятикомнатной квартиры пустовала или была завалена разного рода полезным барахлом. И вот теперь, когда неумолимые обстоятельства вынудили всерьез и надолго обосноваться в прошлом, каждый решал этот вопрос по-своему. Собственно, из всех обитателей двадцать первого века, в Москве остался лишь сам Ромка, остальные перебрались в Петербург. Квартира Семёновых на улице Гороховской пустовала, в бывшем складе на цокольном этаже располагалась пренадлежащая Олегу Ивановичу веломастерская, занимавшаяся обслуживанием и тюнингом меллеровских «Дуксов». Тем не менее, Ромка отклонил предложение поселиться в пустующих апартаментах. Вместо этого он снял у домовладельца, Василия Петровича Овчинникова, дяди Николки, одну из освободившихся квартир, в которой раньше обитали студенты. Так что, теперь Ромка – то есть, Роман Дмитриевич, - обитал на Гороховской на вполне законном основании.
В новом обиталище молодой человек показывался нечасто. По большей части, он проводил время в Фанагорийских казармах - резервный Троицко-Сергиевский батальон Фефёлова развернули в Особые учебные ротыи отрабатывали на их базе новинки, которым предстояло в самом скором времени пойти в войска. Замысел Особых учебных рот возник у Ромки в Петербурге, во время посещения Офицерских Классов Никонова при Морском Училище. Здесь, правда, предстояло делать вещи более практические: тренировки с краскострельными ружьями, новую систему физподготовки, курс тактических занятий. А так же знакомство армейских офицеров с применением новейших видов вооружения - ручных гранат и пехотных миномётов. Тульский завод уже осваивал новинки, но для тех же миномётчиков ещё даже не было места в штатах по действующему уставу. Работы было непочатый край, к тому же, на Ромке, фактически, повисла московская организация «волчат-разведчиков»: два раза в неделю приходилось вести занятия с мальчишками. Дело, затеянное когда-то им и Фефёловым, обернулось неожиданно серьёзно: после мартовских, 1887-го года, уличных боёв в Москве, когда черед порталы на улицы Первопрестольной ворвалась банда вооружённых автоматическим оружием мотоциклистов, именно «волчата» встали у них на пути. С тех пор это движение приобрело необыкновенную популярность, и, кроме того, августейшую поддержку, в лице цесаревича.
Так что времени у только что произведённого поручика категорически не хватало - тем более, что немалую его часть приходилось тратить на учёбу. Только освоение старорежимного правописания далось Ромке изрядной кровью, а ведь на очереди были и верховая езда, фехтование и прочие обязательные для армейского офицера дисциплины, вроде уставов, топографии и военной истории! Да и тактику придется изучать - теперешнюю, рассчитанную на атаки густыми цепями, шрапнели, кавалерию и винтовки Крнка! И то ли еще будет: пока поручик Смольский откомандирован в распоряжение полковника Фефёлова, но недалёк тот час, когда он получит и самостоятельную должность, и забот только прибавится…
Но Ромка не унывал. Увидев себя в зеркале, в мастерской у старика-портного, обшивавшего офицеров московского гарнизона, вчерашний десантник понял, что счастлив по-настоящему. И дело не в ладно сидящем, в рюмочку, кителе и бриджах, не в золотых погонах с императорским вензелем (буква «А» в завитках и римская тройка), и даже не в богатой, выложенной серебром персидской шашке, подарке барона, которую он носил вместо уставной «пехоцкой» сабли.
Ромка впервые почувствовал себя на своём месте. Он с детства был неравнодушен к исторической беллетристике и сериалам, которые любой знаток истории кроет, на чём свет стоит. Сколько раз, просматривая «Баязет», снятый по обожаемому им Пикулю, он представлял себе: как бы он действовал бы в этих горах, окажись он на месте поручика Карабанова, урядника Трёхжонного и прочих персонажей. И гадал, как воевалось им тогда - без вертушек, автоматических миномётов и самоходных гаубиц, без БТРов, автоматов с подствольниками, «шмелей», спутниковой связи и прочих плодов прогресса.
Нет, положительно, жизнь удалась, радовался поручик Смольский - особенно когда на полигоне Тульского завода положил первую пробную серию мин из новенького МЛП-88 (Мортира лёгкая, пехотная, модель 1888-го года) в круг-мишень. Оружие вышло на загляденье; Ромка, который неплохо освоил в своё время обычный «поднос», не нашёл особой разницы. Ну, может, сделано не так аккуратно, чуть потяжелее, прицел попроще - а так ничего, стрелять можно! Против плотных цепей и пехоты в лёгких полевых укреплениях - настоящее «вундерваффе». А ведь на тульском заводе уже идут работы с пулемётом на основе ПКМ, да и карабин Мосина с откидным штыком вот-вот пойдёт в войска вместо громоздкой, неудобной винтовки, которая в знакомой Ромке истории появилась только в 1891-м году.
Дело было за бездымным порохом, производство которого только предстояло наладить. Вопросом занимался лично Менделеев, а так же непризнанный гений отечественной химии штабс-капитан Панпушко - энтузиаст, трудоголик, жюльверновский чудак, отозванный Франции, где он изучал производство взрывчаток. Химики получили полный пакет документов по рецептуре порохов, так что автору периодической таблицы не придётся просиживать ночи над отчётами французских железнодорожных компаний, выводя из общего числа вагонов с углём, селитрой и прочими ингредиентами, нужную формулу…
В ближайшее время планировались испытания ранцевого огнемёта - опытной, перспективной модели, которую предстоит ещё доводить до ума. В качестве огнесмеси в ней использовался кустарный напалм, тоже разработанный в лаборатории Менделеева. В области пехотного вооружения Корф и его сотрудники мудрить не собирались: после того, как особо отобранные, доверенные специалисты изучили информацию из будущего, русские оружейники и инженеры получали конкретные технические задания - уже с эскизными проектами, чертежами, детальным описанием требуемого результата. Нет, никто не обещал в самое ближайшее время «калашей» и «тридцатьчетвёрок», но сдвиги уже имелись, и достаточно заметные.
И подобное происходило не только в области вооружений. Раз в неделю Ромка работал с группой, занимавшейся новым пехотным снаряжением и униформой. Укороченные сапоги, мешковатые камуфлированные штаны и куртка, кепи, жилет-разгрузка, бушлат для осенне-весеннего периода… сколько же ещё предстояло сделать! Коллеги-офицеры, поначалу воспринимавшие странного выскочку с недоверием, теперь поглядывали на него уважительно. А Фефёлов раз за разом уже заводил разговор о формировании особой «примерной» роты - под его, Ромки, командой.
Но, пока суд да дело, новоиспечённый поручик делил своё время между десятком занятий в разных концах большого города. Увы, Москва 1888-го года - это не мегаполис двадцать первого века: транспорт не тот, и, главное, связь. Телефон здесь считался экзотической новинкой; хотя открытие первой ручной телефонной станции системы Гилеланда компании Белла в доме купца Попова на Кузнецком Мосту состоялось шесть лет назад, в 1882-м, во всём городе не насчитывалось пока и тысячи абонентов. Москвичи, как и полвека назад, полагались на услуги рассыльных - особого вида городских служителей, носивших приметные малиновые фуражки с с надписью по околышу: «Рассыльный… артель…». В Москве их именовали «красные шапки»; публика эта, в отличие от мальчишек на побегушках, состоящих при всякой лавчонке, была в летах: рассыльный должен своим видом внушать клиенту уважение и доверие. В рассыльные нередко шли отставные солдаты; кучковались они возле гостиниц, театров, на площадях, неподалёку от извозчичьих бирж и известных трактиров. Таким давали всевозможные поручения: срочно доставить письмо, документы, отнести букет, коробку конфет с записочкой, подарок даме, вызвать барышню на свидание.
Один из таких красношапочных порученцев - по виду отставной солдат, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, с длинными, пшеничными в седину усами - и постучался в дверь квартиры на Гороховской. Передав хозяину запечатанный пакет и получив пятачок на чай, рассыльный буркнул «рад стараться, ваш сокородь», повернулся, демонстрируя армейскую выправку, и бодро затрусил вниз по лестнице. Ромка проводил его взглядом и взялся за депешу.
Всё же, привычки, принесённые из будущего, неистребимы. Нет, чтобы добраться до кабинета - благо он имеется в новом жилище и даже снабжён всеми необходимыми атрибутами для работы с корреспонденцией, как то: столом с пресс-папье, бронзового литья письменным прибором и костяным ножиком для бумаг. Надо вульгарно вскрыть конверт чуть ли не зубами, как он это делал дома, стоя на лестничной клетке, возле синюшных почтовых ящиков с номерами квартир… Интересно, булгаковский поручик Мышлаевский тоже сразу надрывал конверты в прихожей, или шёл в кабинет? Вот доктор Турбин - тот наверняка делал всё обстоятельно: усаживался в кресло, пододвигал к себе нож для бумаг, потом клал конверт перед собой, точно посередине, между письменным прибором и монументальной лампой, на уютное зелёное сукно. И только тогда аккуратно поддевал заклеенный угол полупрозрачным костяным лезвием...
Ромка отогнал от себя неуместные мысли (вчера, после стрельбища он допоздна засиделся над «Белой гвардией») и надорвал плотную бежевую бумагу.
Конверт, с которым обошлись столь непочтительно, полетел на столик под зеркалом, между стойкой для галош и корзиной для тростей и зонтиков, а Ромка (простите, поручик Смольский!) торопливо зашуршал письмом.
