Оглавление
Перехватив завистливый взгляд солдатика из соседнего БТРа, я ему подмигнул, а потом меня посетила здравая мысль.
- Старшина, передай мне целую булку хлеба.
- Зачем? У вас, вон, кусок не тронутый.
- Надо! Не жадничай.
- Солдатиков, что ли кормить будете? – догадался старшина, видя, как из нутра БТРа показалась еще одна голова в шлеме. – У них свой сухпай есть, да и домашние пирожки из «чипка» еще не поели. Обойдутся! – старшина погрозил соседям кулаком.
- Давай хлеб, - потребовал я. – Мне для дела!
- Добрый вы товарищ майор человек, вечно жалеете всяких там кошечек-собачек, да солдатиков всяких, - проворчал старшина, передавая мне небольшую, круглую булку хлеба, упакованную в бумажный пакет.
Вот ведь зараза, самую маленькую булку выбрал. Как знал, что я буду соседей угощать. Я забрал хлеб, взял фотоаппарат и полез наружу.
- Товарищи бойцы, хотите Родине послужить? – обратился я к торчащим из люка головам в шлемах.
- Так точно, товарищ майор, - ответила одна голова, - а что надо делать?
- Хлеб есть, - ответил я. – Вылезайте наружу, я вам сейчас все объясню.
Из десантного отсека БТРа тут же показались еще две головы. Пехотинцы тут же пожелали служить Родине и поедать свежий хлеб. Приказав снять защитные маски, я внимательно оглядел лица и выбрал двоих с наиболее плакатными, по моему мнению, внешностью бойцов. Первый - невысокий щуплый сержант азиатской внешности, он был родом из Сибири, а по национальности – тувинцем, а второй, напротив, классический рязанский парень – широкое, доброе, открытое лицо, с крупными чертами и носом-картохой.
- Значит так, оба залазаете на морду БТРу, сидите по разные стороны от боевой башни, ноги вот так, ты - сними шлем и положи его на колени, а ты, расстегни ремешки шлема и сдвинь его на затылок. Отлично, по моей команде, ты, - я ткнул пальцем в «рязанца», - ломаешь хлеб пополам и половину отдаешь товарищу. Дальше просто жрете хлеб, но аккуратно и без спешки. А, нет, стоп, не так! А, ну позови сюда мехвода, - приказал я.
Тувинец стукнул по люку водителя-механика, и как только крышка люк поднялась, из неё показалась голова в шлемофоне. Вопреки всем киношным штампам лицо водителя было чистое и не испачканное машинным маслом. Между прочим, БТР-82 укомплектован кондиционером. Но, нам надо чтобы было как в кино.
- Водила, а, ну испачкай харю чем-нибудь, а то ты на гражданского таксиста похож, а не на армейского водителя. Короче, по моему сигналу, ломаешь хлеб на две неравные части: малую часть отдаешь соседу, потом ломаешь большую часть еще на две половинки и делишься с водителем, но он должен сидеть внутри и высунуться только после того, как ты стукнешь по люку. Запомнили? Сделать надо с первого дубля. Просто молча жрете хлеб! Не лыбьтесь, не разговаривайте, не смотрите в камеру, не пытайтесь изображать актерскую игру. Просто жрете хлеб. Уяснили? Водителю можно сразу же спрятаться внутрь. Если хорошо отработаете дам на полчаса телефон с доступом в интернет.
Солдатики, услышав о награде, тут же воодушевились и нешуточно возбудились. Ну, еще бы, они без связи с родными уже несколько недель. Все воинские подразделения, участвующие в СВО на Украине еще с пятнадцатого февраля, находятся в режиме боевой готовности, а это значит, что все электронные гаджеты под запретом, и ни о какой связи с родными через интернет не может быть и речи. Ну, по крайне мере, офицеры предпринимали для этого все возможные и невозможные меры.
Над башенной установкой водрузили триколор, а символ «Z», на морде БТР обновили свежей краской. Когда все приготовления закончились и несколько раз прогнали короткую репетицию, я навел объектив цифрового фотоаппарата на БТР и дал отмашку:
- Начали!
Рязанец разломил ковригу, тут же протянул часть тувинцу, потом стукнул ногой по крышке люка и оттуда сразу же, как чертик из табакерки выскочил водитель. На его щеках красовались по три жирных черных маска с каждой стороны. Ёпта, Шварценеггер из фильма «Коммандос», хренов! При этом щуплый паренек состроил такую серьезную и одновременно суровую моську, что я едва сдержался, чтобы не заржать в голос. Стиснув челюсти, всячески сдерживал поднимающийся из глубины души хохот. Сквозь стиснутые зубы прорывалось едва слышное хрюканье. Солдатики слышали мое хрюканье, но не понимали, что происходит, и от этого нервничали и делали лица еще более суровыми и мужественными.
Мехвод получил свою пайку хлеба, но вместо того, чтобы скрыться внутри бронемашины, как ему было приказано, достал здоровенный тесак, смахивающий очертаниями на кукри, явно не уставного образца, принялся нарезать им хлеб на части, держа кусман на весу. Поскольку хлеб был мягким, а нож здоровенным, то получалось это из рук вон плохо. Но самодеятельность мехвода на этом не закончилась, он зачем-то насадил отпиленный кусок хлеба на острие клинка и принялся есть мякиш прям с ножа. Сука, Денди по прозвищу Крокодил! Лицо мехвода выражало такую мужественную суровость и сосредоточение, будто он есть не хлебный мякиш, а свежезажаренный филей Зеленского. Черт, я же просил не изображать актерскую игру!
Рязанец видимо решил поддержать своего мехвода и тоже состроил суровую и мужественную мину, но при этом он еще и развернул голову в сторону, чтобы в объектив камеры попадал только профиль. Смотрел при этом парень куда-то в небо, сурово прищурившись, как будто пытался что-то рассмотреть в небе, а может и сразу в космосе. Вражеские спутники что ли высматривает?
Только тувинец не подвел, и просто, как и требовалось, меланхолично жевал хлеб. В итоге, его лицо я больше всего раз и запечатлел на цифровую память фотоаппарата.
- Стоп, снято! – рявкнул я и тут же согнулся в приступе дикого хохота.
Фу, отлегло, полегчало! Нет, ну вот тысячу раз зарекался не снимать на камеру не подготовленных к этому людей, надо было, как всегда, снимать скрытой камерой.
- Ну, как? – тут же спросил рязанец. – Нормально получилось?
- Вот у него, - ткнул я пальцем в тувинца, - нормально получилось. Боец, если захочешь после окончания контракта сменить профессию, то иди в актеры, - обратился я к тувинцу. - А вы двое, хреново отработали. Вам сказано было, просто жрать хлеб, а вы начали суровые морды корчить. Мы же не дешевый индийский боевик снимаем, а нормальную российскую пропаганду, поэтому все должно быть четко и понятно.
- Так вы телефон дадите или нет, товарищ майор?
- Держи, - протянул я телефон тувинцу. – Сам решай, давать мобилу этим двум лоботрясам, или нет.
Пока я просматривал отснятый материал, удаляя неудачные фото, к нашему бронеавтомобилю подскочил «Тигр» комбата.
- Так, бойцы, я сколько раз вам говорил, чтобы вы никогда не брали ничего у чужих людей, особенно подозрительных дядек из ФСБ! – выпрыгнув из салона «Тигра» весело крикнул комбат. – А, ну, отдали мобилу обратно, не дай бог, кто-то из вас тиснет хоть один пост в соцсети, выверну наизнанку!
- Там доступ к соцсетям запаролен, - хмуро буркнул я. – Чего ты такой веселый?
- Ну, так ты же майор Смирнов, мой талисман, накосячил, а получилось всё, наоборот, в лучшем виде. Как тут не радоваться, командование решило отправить нас в бой. Наконец, дождались! Так, что правду про тебя баяли Смирнов - ты действительно удачу приносишь!
- Стоп, я не понял, а где это я накосячил? – переспросил я.
- Ну, как где? – хитро прищурившись и делано удивившись, вопросом на вопрос, ответил майор Самохвалов. – Сам посуди: левый дрон твои бандосы запустили, зенитчики его сбили, а потом сообща с Барановым выдали за украинский ударный беспилотник. А между прочим, зенитчикам, за то, что они подпустили вражеский дрона так близко влепили люлей, но они на тебя все спихнули, объяснив тем, что это ты их заставил сбивать украинский БПЛА так близко, чтобы вы, товарищи пропагандисты могли снять красивую картинку, а мое непосредственное командование, так возбудилось от того, что тут шныряют чужие дроны, что нас теперь снимают с резерва и, наконец-то, отправляют вперед. Теперь понятно, где ты накосячил? А мне, между прочим, приказано выписать тебе устных пиздюлин, так, что если будут спрашивать, то я на тебя орал, брызжа слюной.
- Договорились. Есть хочешь?
- Хочу. Но хочу горячего и жидкого, а то мне сухпай за три дня осточертел уже.
- Держи, - я отдал Самохвалову свой термос с супом и куском хлеба. – Только термос потом верни, а то это подарок отца.
- Не проблема, в Лопани заберешь. Через двадцать минут выдвигаемся. Твоя задача - на центральной площади Казачий Лопани провести беседу с гражданским населением, батальон берет под контроль железнодорожную станцию и таможенные терминалы в этом селе. Надо наладить контакт с местными. Объясни им, чтобы они ныкались по подвалам и носа наружу не казали, а то получится как в Цуповке - укры начнут по нам работать, а заодно и своих побьют, а нас потом в этом обвинять будут. Сделаешь?
- Договорились, но я хотел еще проход колонны батальона зафиксировать, чтобы на фоне флага и с песнями.
- С песнями? – нахмурился майор. – Это еще зачем?
- Ты не понял, песня будет греметь из репродуктора, никому ничего петь не надо. Твои орлы просто проедут, а мы все это зафиксируем для истории.
- От меня, что надо?
- Дай мне еще одно транспортное средство. Я Баранова, оставлю здесь на «тигре» с экипажем Свистунова, а сам поеду в Лопань, нужна одна единица для прикрытия, все-таки сам понимаешь, надо выглядеть в глазах украинской общественности весомо и авторитетно.
- Одного БТРа хватит? – деловито спросил Самохвалов.
- Конечно.
- Ну тогда вот этот и забирай, - махнул рукой майор в сторону ближайшего БТР-82. – Эй, Птицин! А, ну, вылазь наружу!
Из нутра БТРа появилась голова в шлеме и тот самый боец в внешностью рязанского парня, выбравшись наружу, встав по стойке смирно, бодро отрапортовался.
- Товарищ майор, старший сержант Птицин по вашему приказанию прибыл.
- Сержант, вместе с экипажем и БТРом поступаешь под начало к майору Смирнову, будешь прикрывать его команду. Слушать его, как меня, но если он вас будет втягивать в откровенную авантюру, типа, поехали, захватим в плен Зеленского, то сразу же мне с докладом. Понял?
- Так точно, товарищ майор.
- Свободен.
- Спасибо за суп и за твой косяк с дроном, - пожал мне руку Самохвалов, - удачно все сложилось, хоть поработаем чуть-чуть, а то вот так бы тут и проторчали, а к вечеру, завернули бы назад.
- С чего бы это? – удивился я такому выводу.
- Ну, так понятно же, что уже сегодня к обеду, край к вечеру, Харьков будет наш. Как только выйдем на окраины этого города, так местные сразу же сбросят ярмо нациков и вывесят российские флаги на каждом балконе, а русские песни будут литься из каждого окна. Завтра будем Харьковскую область называть – Харьковская Народная Республика. Обидно было бы не поучаствовать во всем этом. Так, что фартовый ты тип, майор, повезло мне с тобой, хоть успею поучаствовать в реальном деле.
- Ну-ну, - скептически хмыкнул я, когда майор умчался на своем «Тигре» в хвост колонне.
В нашей, да и не только в нашей бригаде, думаю во всех воинских подразделениях, которые были задействованы в специальной военной операции на Украине бытовало стойкое мнение, что эта компания закончится за считанные недели. Блицкриг, мать его так! Вроде, кто, знал, кого-то, у которого был зять в генштабе, который своими глазами видел секретный формуляр, подписанный лично главнокомандующим, что к 9 мая этого года операция должна быть полностью завершена. Нам надо только зайти на Украину и ВСУшники сразу же сдадутся в плен, украинские мирные жители выбегут навстречу нашей военной технике как в 1943 году и будут забрасывать броню живыми цветами, плакать от радости и целовать в засос смущенных таким вниманием вояк. Хорошо было бы, но весь мой опыт подсказывал, что вместо цветов и поцелуев мы получим выстрелы и гранаты в нашу сторону. Ладно, поживем, посмотрим, может я и ошибаюсь.
– Птицин! – позвал я командира БТРа.
- Вызывали, товарищ майор? – показалась голова старшего сержанта из люка.
- Видел, где дрон упал?
- Так точно!
- Сможете из пушки их достать, надо похоронить обломки дрона, а особенно тротиловую шашку и детонатором надо утопить, а то негоже её просто так оставлять.
- Конечно, сможем, - браво доложил старший сержант. – У меня знаете какой стрелок меткий. Белку в глаз бьет!
- Ну, тогда выполняй, только сперва вот эту камеру закрепи на башне, так чтобы объектив смотрел по курсу стрельбы орудия. Там болтовой крепёж на зажимах. Справишься?
- Легко, на недавних учениях, на наш БТР уже вешали камеры, я знаю, как это делать.
- Совсем хорошо, тогда вот тебе еще одна камера, закрепишь ей на носу бронетранспортера, с правой стороны, чтобы была видно правая обочина дороги. У вас десять минут на всё про всё. Потом следуете за нами, у тебя сколько бойцов?
- Нас всего четверо: я, мехвод - Пашка, стрелок – Юрка и Чингис.
- Чингис – это тувинец?
- Так точно.
- Позывной или реальное имя?
- Реальное имя. Чингис Андреевич Монгуш. Второй год на трехлетнем контракте. Пулеметчик, еще за ним закреплен РПГ-7.
Вообще в БТР-82 должно быть три члена экипажа и семь десантников. А тут получается экипаж есть: водила, стрелок и командир машины, а десанты нет, вернее он есть, но представлен всего один бойцом, пусть и вооруженный одновременно пулеметом и гранатомётом. И это проблем не конкретного бронетранспортёра, а всей группировки российских войск, участвующих в вооруженном конфликте с Украиной. По бумагам численность войск одна, а по факту другая, намного меньше. Проблема в том, что за «ленточку» приказано брать только контрактников, солдат срочной службы брать нельзя. Вот и получается, что бой пойдут не семь десантников, а всего один.
- Отлично. Чингиса я заберу к себе в машину, вместо старшего лейтенанта. У вас все нормально? Раненые, жалобы есть? Есть хотите или сыты?
- Все хорошо. Раненых нет, жалоб нет, сыты!
- Молодцы, так держать. Как приедем в село, вылезаете наружу и следите за местными в оба, если, что не теряйтесь, будут проявлять агрессию, не тушуйтесь, аккуратно, вежливо, но жестко пресекать любые попытки нападения и блокировки. Мы теперь здесь главные. Понял?
- Так точно.
- Тогда проведи беседу с экипажем.
- Слушаюсь!
- Свободен. Выполняй приказ!
Через пару минут башенное орудие БТРа - 30мм пушка, несколько раз рявкнула, я довольно хмыкнул, глядя на экране планшета в максимальном приближении, как обломки дрона и остатки тротиловой шашки исчезают в темной воде среди обломков взорванного, растрескавшегося льда.
Вернулся Баранов, который рассекал на приданном нашей группе бронеавтомобиле «Тигр», как на такси. В «Тигре» помимо старшего лейтенанта было еще три военнослужащих третьего батальона 273 мотострелковой бригады.
Поставил перед Кириллом задачу: установить на «Тигре» российский триколор и знамя Победы – копию штурмового флага 150-ой ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии и под звуки бодрой патриотической музыки зафиксировать на «пленку» проход нашей колонны.
- Какую музыку ставить? – деловито спросил Баранов, вытаскивая из десантного отсека нашего «Тайфуна» музыкальную колонку. – Марш «прощание Славянки»?
- Нет, - отрицательно покачал головой я. – Надо что-то забористое, чтобы каждого зацепило.
- Может «Священную Войну» или Газманова?
- Нет. Поставишь «Группу крови» Цоя.
- Цой? А, что норм! – согласился со мной старлей.
- Ну, все мужики, ни пуха, ни пера, - пожелал я удачи экипажу «Тигра» и Кириллу, - жду вас в Лопани. Баранов без меня ничего не взрывать!
- К черту, товарищ майор! – услышал я в ответ, забираясь на переднее, командирское сидение «Тайфуна».
Наш бронеавтомобиль тронулся с места и обгоняя стоявшие на правой обочине боевые машины 273 ОМСБР начал свое движение вглубь Украины.
Странное дело, все-таки эти человеческие порывы и желания! Вот, казалось бы, с логической точки зрения логики нормального, не военного человека, никак нельзя хотеть и желать идти на войну. Ну, во-первых, тебя там могут элементарно убить, ранить, взять в плен и так далее, а, во-вторых, сами по себе боевые действия заставляют человека испытывать определённые лишения не только вы бытовом плане и физическом плане, но и вполне в моральном отношении. Но при этом все встретившиеся мне за последние полгода люди в погонах и без них, с которыми я так или иначе заводил разговор о возможном военном конфликте между Россией и Украиной, страстно желали, чтобы этот конфликт быстрее бы состоялся, потому что обе стороны эта неопределённость уже порядком подзаеб…, надоела, она им короче.
И тот же, командир третьего батальона 273 ОМСБР, майор Самохвалов Илья Викторович радуется как ребенок, которому подарили долгожданную игрушку, что вверенное ему воинское подразделение наконец отправляют поближе к зоне непосредственных боевых действий. И ведь, он не желторотый, наивный пацан, только что окончивший военное училище, нет, Самохвалов на три года старше меня, ему тридцать пять, он был несколько раз в Сирии и пусть непосредственно в боевых действиях не участвовал, но своими глазами видел все стороны настоящей воны. И все равно рвётся в бой.
Нет, все-таки, для меня, как интеллигента в десятом поколении, творческой личности и гуманитария до мозга костей, Война – это нечто чуждое и непонятное, это что-то противоестественное, как хуй на лбу, вроде и полезная штука, но на голове смотрится некрасиво, да и шапку носить неудобно.
Все-таки, прав, в своем вечном ворчании старшина Шушин, который, все время недоволен частыми нарушениями устава и правил техники безопасности. Если бы я не повелся на уговоры Баранова, и не был бы запущен этот треклятый дрон, который зенитчики выдали командованию за ударный украинский беспилотник, то колонна третьего батальона так и осталась бы стоять на обочине дороги, и возможно не попала бы на тот участок фронта, на который угодила уже через пару дней. И возможно, все сложилось бы по-другому, и многие бы остались живы и невредимы.
А так…
Но, а пока, толстокожие бронемашины 273 мотострелковой бригады, под звуки песни «Группа крови» заходили на территорию Украины.
Группа крови - на рукаве, мой порядковый номер - на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!