Оглавление
Наш батальон отводили в тыл. В строю осталось сорок три бойцы, из них - двенадцать легкораненые, которых можно было в госпиталь не отправлять. Так или иначе, все оставшиеся в строю были ранены, у каждого были ушибы, крупные царапины, рассечения, растяжения, легкие контузии и отбитые внутренние органы. В госпиталь отправляли только тех, кому нельзя было оказать лечение на месте. Сегодняшний бой прошел для нашего подразделения вполне успешно – убитых не было, только раненые, зато мы смогли сжечь два вражеских танка, «Страйкер» и уничтожить не меньше двух отделений пехоты.
За две недели ожесточенных боев на северной окраине Токмака убитыми «Десятка» потеряла – сто сорок три бойца, двести сорок один были ранены и эвакуированы в тыловые госпитали. На данный момент в строю осталось сорок три бойца под командованием единственного офицера – комбата Рыжикова, который, кстати, был за время городских боев дважды легкоранен и контужен. Но в тыл комбат эвакуироваться отказался, и сразу же после ранения, когда мы с Жаком откопали его из-под завала, намотал на свою рану скотч и повел бойцов первой роты в контратаку.
Сейчас остатки 10 ОДШБ своим числом не дотягивали даже до неполной роты, двух взводов и тех не набрать. В тыл нам пришлось идти пешком, таща на себя весь сохранившийся хабар. Это только на первый взгляд кажется, что солдату на войне кроме оружия и боеприпасов ничего не надо. Может в прошлых войнах, так и было: сидр за спиной, скатка через плечо, фляжка на поясе, пилотка на голове, поверх стальной шлем, котелок, винтовка и подсумок с патронами. Вот и весь нехитрый скарб солдата на той войне.
Сейчас не так, сейчас с одной винтовкой и вещмешком за спиной много не навоюешь. Надо на себе нести не только автомат, бронежилет, запасные магазины и гранаты, а еще запас провианта и воды, спальник, коврик, несколько аптечек, лопату, топор, запасные аккумуляторы для: тепловизоров, ночных прицелов, «мавиков», планшетов, раций и т.п. Это я сейчас лично свою ношу, а ведь есть еще и общебатальонный хабар, который тоже надо перетаскивать всем вместе.
Вот мы и таскали всё это в тыл, до того места, откуда можно было относительно безопасно переправить на броне. Оставлять ништяки и батальонное имущество на передовых позициях, которые совсем скоро займут немцы, категорически не хотелось. Если не удалось бы всё вытащить в тыл, то взорвали бы к чертям собачьим. Но удалось, вытащи! Потому что самая сильная скотина на планете Земля – это не муравей и не слон, а солдат на передовой.
Разместили нас в глубоком, по местным меркам, тылу – аж в десяти километрах от передовой в небольшом селе Украинка, что располагалось в стороне от дороги между Токмаком и Новониколаевкой. Местных жителей, как и целых домов в селение не было. Но для нас это было даже лучше. Тяжело смотреть в глаза местным, когда отступаешь. Они смотрят на тебя с такой укоризной, что хочешь сквозь землю провалиться.
Разместились хорошо: нашли несколько глубоких погребов, где можно было в случае нужды пересидеть обстрел. Соорудили походную баню и кухню. Помимо нас в этом заброшенном селение располагалось еще несколько подразделений вмести со своей техникой. Концентрировать в одном месте, столько народу было опасно, но где сейчас безопасно? У врага есть ракеты способные нести боезаряд на расстояние в несколько сотен километров, есть беспилотники, которые летят еще дальше. Есть данные космической разведки, которые предоставляют им пиндосы, есть высокоточные снаряды, которые летят настолько точно, что могут все шесть лечь в одну точку.
У нас тоже много чего есть, поэтому и на той стороне стараются не кучковаться и большими группами не собираться.
Мы расположились в стороне от соседей, заняв руины нескольких домов, из которых явственно тянуло мертвечиной. Скорее всего, в прошлом году, когда здесь проходили бои, в одном из этих домов под обломками кто-то погиб, и тело или тела, так и не вытащили и нормально не захоронили. Наверное, из-за этого запаха рядом с руинами никто не ставил технику, палатки и не размещал личный состав. Но мы народ к вони привыкший, нас мертвечиной не испугать, нос от неё мы не воротим, поэтому тут и разместились. Натянули маскировочные сети, под ними в самодельных навесах и палатках расположился личный состав. Соорудили баню и кухню.
Если руки растут из нужного места, то можно везде обосноваться с относительным комфортом, приспособив для пользы дела порой самые ненужные вещи. К примеру, из стреляных 152 мм артиллерийских гильз, можно сделать походную печку для приготовления пищи, обогрева личного состава и топки бани. Такая печка будет работать не только на дровах, но и на машинном масле или соляре. И всё это без сварочного аппарата или газового резака, исключительно ручной инструмент, пара выстрелов калибра 7,62 и несколько матерных слов, чтобы объяснить исполнителю, что надо получить в итоге.
Для нас эта остановка в селе Украинка – лишь небольшая передышка, мы ждем, когда командование определится с местом, где наш батальон пополнится новым личным составом, техникой и пришлет за нами транспорт. Если бы потери были не такими значительными, то можно было нас не отводить так далеко, пополнили бы новыми бойцами прямо на передовой, да снова в бой. Но потерять девяносто процентов личного состава ранеными и убитыми – это критично даже для нашего закаленного в боях штурмового батальона. Обычному воинскому подразделению хватило бы за глаза и пятидесяти процентов выбывших, чтобы считаться вышедшими из строя. Мы – штурмовики, у нас психология другая, более бесшабашная, отмороженная и удалая. Вид погибших и раненых товарищей в нас не внушает страх, не заставляет остановиться, наоборот, мы становимся злее, ожесточеннее и прем вперед, не ведая страха.
Второй день без адреналина, страха смерти и горячки боя, заставили осмотреться по сторонам, вздохнуть полной грудью, как будто с глаз слетели шоры, которые раньше заставляли смотреть только вперед – там, где был враг.
О чем мечтает солдат на передовой? Диванный эксперт, сидящий на диване, вдалеке от фронта ответит, что солдат мечтает о победе, наградах и стать генералом. Человек, отслуживший срочную службу в армии, скажет, что, скорее всего, солдат мечтает о еде, выпивке и бабах. Ну, а тот, кто провел на передовой хотя бы полгода, без раздумий ответит, что первым делом надо помыться. Потому что влажные салфетки, которые призваны заменить на передовой солдату душ и баню заканчиваются в первый месяц (это если экономить). Всякие варианты походного сухого душа, лосьонов, гелей и антисептиков для лежачих больных, которые волонтеры привозят на фронт не всегда доезжают до передовой. И дело тут не в хищениях и воровстве в тыловых частях, нет, причина зачастую более банальна – до самого передка, где идет непосредственный огневой контакт – хрена лысого просто так доберешься! Машины сюда, тем более гражданские, волонтерские с гуманитаркой не ходят, потому что их сюда не пускают из соображений их же безопасности. А военный транспорт, который осуществляют подвоз на передовую боекомплекта, амуниции, оружия, медикаментов и воды, частенько добираются лишь до эвакуационных пунктов, откуда забирают раненых, а дальше все надо тащить на себе. И вот в этот момент солдатик предпочтет взять лишний ИПП, турникет, цинк с патронами, чем сухой душ или тюбик антисептика. Потому что можно походить грязным и вонючим, но лучше иметь еще один перевязочный пакет, который спасет жизнь тебе или твоему товарищу или лишний автоматный магазин, который поможет продержаться в бою лишнюю минуту-другую. Но когда бой заканчивается и ты на какой-то час попадаешь в зону относительной тишины и безопасности, то первое о чем ты думаешь и мечтаешь – это помыться в горячей воде, смыть с себя грязь, пот и запекшуюся кровь, сменить пропахшее нательное белье и ощутить скрип хорошенько вымытой кожи. В тысячный раз ты сам себе даешь обещание, что в следующий раз обязательно бросишь в карман разгрузки несколько упаковок сухого душа или пару пачек влажных салфеток. Но не выполняешь это обещание, потому что, сколько не возьми, а индивидуальных перевязочных пакетов, жгутов и турникетов всегда мало. А с патроны так совсем какое-то колдовство творится – они заканчиваются в самый неподходящий момент, причем всегда резко и неожиданно, вот только что был еще полный, вскрытый цинк, а уже спустя минуту, он пуст, потому что набежали боевые товарищи и разобрали его в считанные мгновения.
На эвакуационном пункте обогатились картонным ящиком набитым упаковками с сухим душем, судя по этикеткам, делали их где-то в глубинке России неравнодушные люди.
Губка, пропитанная пенообразующим веществом и одноразовое полотенце. Плеснул на губку немного воды, пожамкал её хорошенько, чтобы взбилась пена, натер потное и грязное тело этой пеной, а потом вытер полотенцем. Грязь и пот вместе с этой пеной в полотенце и впиталось. На какое-то время становится полегче, уже не так чешется и зудит грязная кожа.
После того как прибыли в Украинку и перевели дух, сразу же организовали походную баню: жарко натопленная печка, тент натянутый между вбитых в землю столбов и горячая вода. Мылись по очереди, в баню больше четырех человек не войти. Тесно, дымно, неудобно! Но даже такая походная, сделанная наспех баня – в тысячу раз лучше, чем сухой душ.
Как только остановились в разгромленном селе, «навели мосты» с соседями, которые оказались «мобиками» из недавно сформированного мотострелкового подразделения. В боях они еще не участвовали, стоят тут в качестве резерва.
Надо сказать, что стоят мотострелки хреново, видно, что у их командиров нет никакого опыта, и пороха они еще не нюхали, зато устав и порядки мирной армейской жизни чтят на все сто процентов. Палатки установлены ровными рядками, с минимальным расстоянием между собой. Окопы и укрытия на случай обстрела мелкие, не достаточной глубины, да еще и размещены в одном месте, то есть при обстреле, батальон всем скопом помчится в эти окопчики, толкаясь и мешая друг другу.
Но мотострелки оказались парнями нормальными и дружелюбными. Тут же наладились товарно-бартерные отношения: мы им всякую трофейную мелочевку – вражеские шевроны, ножи, подсумки, часы, компасы и так далее, в обмен получали новенькое нательное белье в упаковках, носки и сигареты, ну и всякую вредную, но такую желанную снедь, не входящую в армейские ИРП – лапшу быстрого приготовления, майонез, чипсы и сладкую газировку. Всё это мотострелки получали от волонтеров в качестве гуманитарки.
Мой опыт показывал, что любая мелочевка, на которой присутствовал тризуб или надпись ЗСУ, ценилась при обмене очень высоко, потому что сама за себя сообщала, что это боевой трофей. Особенно это действовало на таких вот новобранцев, как наши соседи, которые еще не успели вкусить всех прелестей передовой.
А уж пистолеты с гравировкой – «За мужність і стійкість виявлену в бою» разлетались как горячие пирожки в голодный день. Всего таких пистолетов было семь штук, мы их захватили в качестве трофея еще полгода назад. Нашли в захваченном опорнике ящик, в котором лежали наградные пистолеты Макарова с гравировкой и две дюжины украинских орденов «За мужнiсть». Сперва подумали, что ящик заминирован, дернули его веревкой с крюком. Обошлось. Ордена трогать не стали, а вот пистолеты прибрали до лучших времен и при любой возможности выменивали на полезные в хозяйстве ништяки: коптеры, противодроновые ружья, генераторы, а один раз даже смогли выменять на автомобиль. На данный момент в наличие остался всего один пистолет. Я собирался этот пестик выменять на нужные для нашего батальона ништяки и для этого «навел мосты» с замом по тылу мотострелков.
Мотострелки бегали к нам и фотографировались с трофейным оружием, которое выглядело экзотикой по сравнению с российским вооружением: немецкие пулеметы MG-3, американскими 12,7 мм крупнокалиберными пулемётами Браунинга M2, штурмовыми винтовками: FN FNC, TAR-21, G3, М4. Большая часть этого арсенала была нам нужна для тренировки с новичками, чтобы новобранцы, попавшие в 10 ОДШБ, могли собрать и разобрать попавшие им в руки трофеи. В бою всякое возможно, частенько бывает так, что приходиться откладывать в сторонку верный АК-74М, потому что к нему БК на исходе и работать с захваченным трофейным оружием.
Рыжик укатил куда-то вдаль за горизонт, оставив меня командиром подразделения вместо него. Перед отъездом комбат приказав: мыться, бриться, приводить себя и оружие в порядок, косяки не пороть, вести себя тихо-смирно, но при этом не дай бог, уронить честь нашего прославленного батальона перед соседями-мобиками. Я заверил комбата, что все будет в лучшем виде, и он может спокойно идти оббивать штабные пороги.
Как только Рыжик уехал, мы тут же заслали гонцов к соседям и пригласили их на импровизированный базар, где выставили на обмен лучшие наши трофеи.
За наградной пистолет и нож с тризубом с надписью на лезвие «ЗСУ», я запросил спектроанализатор и «бластер» - противодроновое ружье. Покупатель – пузатый «хомяк» (зам по тылу мотострелков) с хитроватой физиономией и бегающими вороватыми глазами, долго канючил и хотел всё это выменять на водку и сухую, копченую колбасу. Но я был непреклонен. На фиг мне водка, если мне нужнее спектроанализатор и антидроновое ружье? Водка на войне жизнь не спасет, а вот спектроанализатор, способный определить с какой стороны подлетает вражеский беспилотник и дронобойка, которая может вырубить этот дрон, вполне спасают жизни бойцам на передовой и в тылу.
- А почему здесь написано «ЗСУ»? – хмурясь, спрашивает зам по тылу. – Должно же быть – ВСУ.
- ВСУ – это по-русски, - спокойно отвечаю я. – А украиньскою мовою – ЗСУ, то есть, Збройни силы Украины. Они же там борются с русским языком, так, что правильно – ЗСУ. Если кто-то будет впаривать, что-то с логотипом – ВСУ, то это точно подделка, - пояснил я. – Так, что будешь брать или нет? А то у нас комбат поехал договариваться на счет транспорта, возможно к вечеру мы уже свалим отсюда.
- Я бы взял, но ты же на водку менять не хочешь, а просто так списать новый анализатор и ружье я не могу, - сделав жалобливое лицо, начал канючить тыловик.
- Ладно, научу, как Родину обманывать, - заговорщицки произнес я. – Я тебе дам свой убитый анализатор и противодроновое ружье, их осколками посекло во время «дискотеки». Ты их сложишь в рюкзак, положишь в окопчик, а потом туда бросишь гранату. А всем скажешь, что это был сброс с вражеского дрона. В итоге спишешь их. Понял?
- А так можно?
В глазах тыловика зажегся такой неподдельный интерес, что мне стало стыдно, что я только что самолично подкинул в топку его воровской душонки хорошенькую вязанку дров.
- Можно, если осторожно, - буркнул я. – Ну, так что по рукам?
- По рукам, - широко улыбнулся хомяк.
- Зарядку и аккумуляторы запасные к ружью не забудь, - строго произнес я, удерживая потливую ладошку зам по тылу в тесках рукопожатия.
- Договорились, - болезненно морщась, произнес тыловик. – А себе чего не оставил такой знатный трофей?
- А зачем он мне?
- Ну, как же? Это же пистолет, он всегда в бою пригодится, - искренне удивился тыловик.
- Мне пистолет в бою не нужен, - отмахнулся я, - у меня автомат есть.
Многие могут подумать, что пистолет поможет в каком-нибудь случае, например, когда закончились патроны у основного оружия или оно сломалось. Реалии боевых действий на этой войне таковы, что и автомат-то, не многие успевают применить, тут больше работает различная артиллерия и танки. В подразделениях, которые стоят в третьей и второй линии обороны, бойцы могут трехсотиться и двухсотиться, месяцами ни разу не выстрелив из своего автомата.
Опять же укропы, как и мы, одеты в броню, она бывает разная, но от пули из ПМ, АПС или даже Глока убережет точно. Выцеливать по конечностям бесполезно. В бою тяжело быть хладнокровным, поэтому стреляешь в самую крупную мишень – в торс. Это только в фильмах главный герой лихо расстреливает из пистолета бегущих на него автоматчиков, в жизни так не бывает. В жизни автомат кроет пистолет, как бог черепаху!
Ну и вес, который нужно на себе тягать. Снаряженный пистолет Макарова, вместе с кобурой и парой запасных магазинов весит около килограмма. Казалось бы, подумаешь килограмм? Вроде немного. Но, к примеру, снаряженный автоматный магазин на тридцать патронов калибра 5,45 весит около пятисот грамм. Лучше уж шестьдесят патронов для автомата в двух магазинах взять, чем пистолет. АК-74М стреляет дальше и убойнее чем ПМ. А еще лучше три гранаты РГД-5, весом каждая по триста грамм взять.
Можно, конечно, привести аргумент о том, что с пистолетом удобнее зачищать здание, помещение, вон у спецназа, особенно полицейского, или там, «Альфы» всякие, всегда с собой пистолеты есть. Но это там, в гражданской жизни, пистолеты нужны, а у нас тут не полицейская операция, а боевые действия. Забудьте про игру в спецназ, показанную в художественных фильмах! Штурмовая группа заходит в здание так: по нему лупит арта, если есть подозрение, что там опорник противника, группа подходит, всаживает по нему из граников, а лучше в окно из «шмеля». Под прикрытием огня, часть группы подходит и кидает в окна-двери гранаты, чтоб добить, всех, кто пережил обстрел из артиллерии и гранатометов. Потом активно используют стрельбу под углом, чтобы были рикошеты, а уже потом можно и "угол понарезать". И так комната за комнатой. БК уходит много, и вот тут понимаешь, что лишних шестьдесят автоматных патронов лучше, чем пистолет с двумя магазинами по восемь патронов. Так проще, но эффективнее.
А можно в каждую комнату предварительно кидать гранаты, и тут, у тебя будет ровно на три гранаты больше, чем у того, кто вместо них взял пистолет. У этого способа, кстати, плюс еще и в том, что при подрыве своей гранаты может сорвать оставленный сюрприз – растяжку.
Лично я не любитель разгадывать квест, что там можно трогать, а что нет, проще подорвать. Это в кино саперы провода ищут, режут, снимают взрывное устройство. Я не сапер, хоть и обучен минно-взрывному делу, я за простоту и безопасность – чтобы все, что положено, взорвалось само по себе и подальше от меня и моих боевых товарищей.
Пистолеты видел у тыловиков, штабных офицеров, врачей в госпиталях, водителей, ну, еще пижонов разных, косящих под крутых вояк, но те, честно говоря, предпочитают больше АПС, да еще, чтобы Стечкин был в архаичной, деревянной кобуре-прикладе.
После главного тыловика ко мне подошел мужик в возрасте, с пышными усами в форме подковы. Лицо покрыто морщинами, кожа загорелая, видно что передо мной простой трудяга.
- Здорово, ёпта, меня зовут Петр Михайлович Конюхов, ёпта, - представился мужик. – Разговор есть, ёпта, а точнее деловое предложение.
На вид ему было за пятьдесят, ближе к шестидесяти. Роста среднего, форма на нем сидела хорошо, взгляд прямой, глаза, в которых читается богатый жизненный опыт.
- Валера, - представился я, протягивая руку для приветствия. – Слушаю.
Рука у Петра Михайловича в отличие от тыловика была сухой и жесткой, как будто ухватился за старую, высушенную и выбеленную ветрами сучковатую ветку акации. Пальцы крючковатые, сильные, ногти все переломаны. Руки рабочего человека никогда не знавшего что такое маникюр и крем по уходу за кожей.
- Можешь для наших парней провести какое-нибудь занятие, вроде тренировки, ёпта, чтобы, так сказать, поделится жизненным опытом, ёпта. А то, из них никто в бою не был, и они не знают, что там, да, как, ёпта.
- А у вас боевой опыт есть?
Почему-то язык не поворачивается обращаться к собеседнику на «ты», хоть с тыловиком я запросто «тыкал» несмотря на звездочки на его погонах. Но тут чувствуется, что в отличие от хомяка-тыловика, который больше похож на желеобразную медузу, сейчас передо мной – Мужик, соль земли русской. Работяга, который трудится много, впахивая с утра до вечера, семь дней в неделю. Потому что есть дети, которых надо поднимать, есть ипотека, которую надо выплачивать. На таких всегда держалась и будет держаться Россия. Пусть мужик необразован, зато он обладает практической сметкой и здравым смыслом. И уже, поэтому может одержать верх в споре и с чиновником и с «царем» и с чертом лысым. Мужик знает лишь то, что вокруг него – свою деревню и ближайший город, куда ездит на ярмарки. Остальное знакомо ему лишь понаслышке, часто – в искаженном виде.
- Есть, в восемьдесят втором срочку в Афгане служил, - ответил усатый мужик. – Но там война другая была, ёпта, с нынешней даже не сравнится, у моджахедов из тяжелого вооружения только минометы были. А тут тебе и танки, и артиллерия, и ракеты, и авиация у врага есть. Так, что, ёпта, проведете тренировку?
- Ну, не знаю, - притворяясь усталым и замученным жизнью, протянул я. – Мы только вышли из боя, парни устали.
- Дык, я ж не просто так, - хитро прищурившись, наклонился ко мне Конюхов. – У нас пиво есть в бутылках с этикетками от кваса, ёпта, рыба вяленая, хлеб домашний на закваске, который не сохнет, ёпта, и картошка. С нас поляна на всю вашу банду, ёпта, а с вас опыт и знания.
- А просто кваса нет? – спросил я, понимая, что если Рыжик унюхает запах алкоголя, то всем пиздец настанет, а мне как старшему, так вдвойне.
- Просто кваса, ёпта? – удивленно округлил глаза собеседник.
- Да, просто кваса, просто рыбы, просто хлеба и просто картошки, - перечислил я. – Нас пятьдесят человек и едим мы много, потому что от обычной пищи отвыкли.
- Не вопрос, - тут же воскликнул Конюхов. – Мешок картохи, ёпта, десять булок хлеба, ёпта, мешок рыбы и тридцать двухлитровых баклажек с квасом. А вы для нас занятия по прикладной полевой медицине и рассказ о том, что самое главное в бою.
- Договорились, - махнул я обреченно рукой. – Первый совет, так сказать, в виде аванса. Переставьте палатки, разведя их, на более дальнее расстояние друг от друга, выройте возле каждой палатки нормальные, глубокие траншеи-укрытия, с частыми, противоосколочными поворотами и изгибами. Выставьте в поле, на удалении в пару километров от лагеря дозоры, чтобы следить за небом, со спектроанализаторами и противодроновыми ружьями в руках. Ну и склад БК куда-нибудь подальше вынесете, а то прилетит «бэтмен» и одним сбросом всех отправит к праотцам.
- Да я и сам понимаю, что у нас всё через жопу, - болезненно сморщившись, каким-то потухшим голосом отмахнулся от меня Конюхов, - но у нас командиры те еще пиндюки, набрали по знакомству. Должность же хлебная, почитай тысяча штыков в батальоне должно быть, а по факту, только шестьсот бойцов. И на каждого солдатика, сержанта и офицера: денежное, вещевое и продуктовое довольствие из казны капает. А еще волонтеры помогают, гуманитарку фурами везут. Бездумно везут, от чистого сердца, последнее готовы отдать. А эти сволочи! – Конюхов ткнул указательным пальцем в небо. – Воруют, как не в себя. Да и ладно бы просто воровали, но при этом наладили бы нормальные тренировки и обучение рядовому составу. Нет, же! Занятия по медицине всего пару раз проводились и то каким-то мутным типом, который тут сказки задвигал про определение типа кровотечения по цвету крови. А на кой мне тип кровотечения, когда кровь хлещет, как из колотого кабана?! Надо учить, как дыру в солдатике размером с кулак заткнуть и спасти его. А, они! И эти, тоже, - усатый мужик кивнул в сторону молодых сослуживцев, которые фотографировались с немецкими пулеметами, - думают, что война – это весело, думают, что как только попадут на поле боя, так сразу хохлы перед ними разбегутся с поднятыми руками.
- Отец, не бойся, сколько успеем, всё расскажем, - попробовал я утихомирить разбушевавшегося мужика. – Ты, главное, приведи только тех, кто действительно хочет получить полезные знания, потому что если будут те, кому это на фиг не надо, то и сами ничего не усвоят и другим помешают.
- Ёпта, я уж приведу, ты уж не сомневайся, вы уж не подведите сынки, расскажите этим охламонам всё как есть, ничего не утаивай. И пожестче с ними, чтобы припугнуть, чтобы сбить это хорохорство и браваду, чтобы до самых печенок пробрало.
- Что совсем перед отправкой сюда ничему не обучали?
- Ну, почему, обучали, но так, поверхностно. Научили стрелять, научили окопы копать, медицине кое-как обучили. Но, я-то знаю, что, сколько не учись, а всё в дураках ходить будешь. Опять же, повторенье – мать ученья!
- Amat Victoria curam, - буркнул себе под нос я.
- Чего?! – переспросил Михалыч
- Победа любит подготовку, - перевел я знаменитую латинскую пословицу.
- Во-во! – поддакнул Конюхов. – Ну, так, когда начнем?
- Да, хоть сейчас, минут через десять собирай своих орлов, мы проведем три занятия: наш доктор расскажет про медицину, я про беспилотники, а вот тот, богатырь, - указал я на Бамута, - про пулеметы и огневой контакт с противником.
- Отлично! Тогда я созываю пацанов.
- Хорошо, я отойду на минутку, надо вашего тыловика найти и сказать ему, что наша сделка отменяется.
- И это, ёпта, правильно, потому что он, та ещё крыса, с ним вообще дел иметь нельзя!
Тыловик узнав, что обмен наградного пистолета на полезные в армейском быту ништяки отменяется, повел себя как-то странно, он, вроде как даже обрадовался этому, но при этом скорчил такую злую и раздраженную гримасу, что я решил ему подарить в качестве моральной компенсации трофейный штык-нож от немецкой штурмовой винтовки G3.
Хомяк нож забрал, но почему-то поспешно убежал в расположение своего батальона. Я подумал, что просто так, всё это не закончится. Уж, очень странно вел себя зам по тылу мотострелков. О своем решение, я нисколько не жалел, мотострелки, возможно скоро попадут на линию боевого соприкосновения, и им там те ништяки, которые я хотел выменять на трофейный пистолет, ой как пригодятся, а нас отводят в тыл, скорее всего глубокий, поэтому мотострелкам спектроанализатор и дронобойка нужнее, чем нам.