Оглавление
Снег, кругом один только снег. Куда ни взгляни, всюду бескрайнее белое поле.
А над головой пасмурное небо цветом ему под стать.
Я лежал в сугробе и мог любоваться им, сколько вздумается.
Холодно не было. Нисколько.
То ли оттепель, то ли уже все равно…
Мысль эта прогнала оцепенение и заставила перевалиться на бок; я приподнялся на локте, хватанул ртом морозный воздух и хрипло закашлялся, выдыхая клубы белесого пара.
Пар — это хорошо. Живой!
Я сунул руку под мышку, и пальцы сразу наткнулись на корку заледеневшей ткани, мерзлой из-за пропитавшей ее крови. Дырка в бронежилете никуда не делась, но вот рана…
Вместо пулевого отверстия был лишь неровный бугорок шрама.
— Су-у-ука… — выдохнул я и зажмурился, прогоняя невольно накатившее ощущение дежавю.
Я ведь однажды уже лежал в сугробе! Долго лежал. И очнулся так же — разом, будто проснулся в собственной постели.
Интересно, сколько провалялся на этот раз?
Вот сколько, а?
Но впустую забивать себе голову этим вопросом я не стал. Вместо этого перевалился на четвереньки, дождался, пока утихнет головокружение, и поднялся на ноги.
Заснеженное поле оказалось вовсе не бескрайним — вдалеке виднелась темная полоска соснового леса. Просто с неба сыпался снег, он затягивал все кругом своей белой пеленой, искажал перспективу, не позволял оценить расстояния.
Стоп! Снег?!
Точно — снег! Я же очнулся в сугробе!
Получается, сейчас зима? Или это Север? Север с большой буквы — кусок чужого мира, где царит вечная стужа?
Я запрокинул лицо к небу, сделал глубокий вдох и ощутил, как незримыми потоками обволакивает со всех сторон магическая энергия. Излучение пронзало ледяными иглами и сводило своей неправильностью с ума, но оно же и спасло, заживив полученное в перестрелке с Крестом ранение.
— Регенерация, — произнес я, и слово это показалось неприятно-горьким на вкус.
Я сплюнул, слюна окрасила снег красным.
Внутреннее кровотечение? Да нет, ерунда. Давно бы загнулся.
Вспомнилась вспышка бласт-бомбы, детонация которой перекрутила и вывернула сверток наизнанку, забросив меня в Приграничье. Заломило виски, я невольно поежился и поводил плечами, прислушиваясь к собственным ощущениям.
Но нет, ничего не болело.
Повезло. Так себе везение, и все же — повезло.
Интересно, повезло ли Кресту?
Ох ты черт! Я рывком расстегнул кобуру на поясе, выдернул из нее ПМ и попытался дослать патрон, но негнущиеся пальцы не сумели удержать затвор. Пришлось зажать оружие под мышкой и надавить.
Клац! — возвратная пружина сдвинула кожух затвора на место, попутно загнав патрон в патронник, и кусок холодного железа превратился в приведенное к бою оружие.
Да только кругом — никого.
Если Креста и выбросило вслед за мной в Приграничье, то не рядом, а куда-то в другое место. Впрочем, он мог лежать буквально в двух шагах, просто уже заметенный снегом. Как должен был лежать я…
Но не лежу ведь! Выжил!
В голос выругавшись, я шагнул из сугроба, ботинок сразу проломил наст и нога по колено погрузилась в рыхлый снег.
Гадство! Я так отсюда год выбираться буду!
Еще и одет не по погоде! Холодно!
Но деваться было некуда, я сунул «макаров» обратно в кобуру и двинулся через поле к далекому лесу. Снег немедленно набился в ботинки, ступни занемели и окончательно потеряли всякую чувствительность. Да и пальцы отогреть дыханием никак не получалось; они шевелились, но и только.
Впрочем — ерунда. Мне ли бояться обморожений?
Я вновь сплюнул под ноги, и на этот раз крови в слюне уже не оказалось.
Это обстоятельство придало уверенности в собственных силах, но ненадолго: мело все сильнее, ветер беспрестанно менял направление, кружил вокруг, толкал в спину и тотчас бил в грудь. Снежная крупа секла лицо наждачной бумагой.
Проклиная все на свете, я упрямо рвался к лесу. Проламывал наст, падал, поднимался и вновь шел дальше. Одежда заледенела, дыхание сбилось, но холод лишь покусывал, не в силах погасить горевшее внутри меня пламя.
А потом я перебрался через очередной сугроб и вывалился на пересекавшую поле дорогу. Снег на ней доходил лишь до середины щиколотки, идти сразу стало легче.
Но идти — куда? В какую сторону? Вьюга затянула все кругом белой завесой; десяток-другой метров — и уже ни черта не разобрать!
Я не стал уподобляться буриданову ослу, спрятал кисти под мышками, ссутулился и повернул направо. Наугад.
И тотчас в спину повеяло стужей столь жуткой, что студеный ветер в сравнении с ней показался жаром растопленной печи!
На миг мощный всплеск магической энергии буквально приморозил к земле, а когда я сбросил оцепенение, выдернул из кобуры пистолет и обернулся, снеговик с горевшими синим огнем глазами уже полностью сформировался и выбрался из сугроба на дорогу. Обычная пуля ничем повредить исчадию Стужи не могла, и все же я утопил спуск. Просто машинально.
Грохнул выстрел, сверкнула в сумраке вьюги дульная вспышка, и голем развалился на куски, будто самая обычная вылепленная из снега скульптура.
В исчадии Стужи оказалось слишком мало магической энергии, но из сугробов выбирались все новые и новые безликие фигуры. Я прицелился в ближайшую и выстрелил. Выросший из взломанного наста лишь по пояс снеговик враз рассыпался, потеряв приданную ему магией форму.
Ну, держитесь!
Выстрел! Выстрел! Выстрел!
Снежные големы рассыпались один за другим, и все шло просто отлично, пока не опустел магазин. Сдвинуть замерзшими пальцами защелку и поменять его на запасной удалось далеко не сразу; за это время исчадия Стужи успели выбраться на дорогу и двинулись ко мне с разных сторон.
Сняв затвор с задержки, я застрелил двух снеговиков и попятился от остальных. Жуткие создания с когтями черного льда ринулись в атаку, пришлось стрелять прямо на ходу. В пистолете еще оставались два патрона, когда последняя тварь осыпалась на дорогу бесформенной кучей снега, и тогда с негромким хлопком из ниоткуда возник снежный лорд — сгусток мрака, злобы и грязного льда!
Переполнявшая порождение Стужи сила искажала и рвала окружающее пространство в клочья, ментальное давление невыносимой тяжестью придавило к земле, не давая пошевелиться. Накатил лютый холод, попытался проморозить и превратить меня в ледяную статую, но не сумел и отхлынул назад.
Я дважды выстрелил; пули выбили из лорда мелкие осколки и лишь разозлили тварь. Она ринулась на меня, тогда я кинул разряженный ПМ и отчаянно-резким движением выбросил перед собой пустую руку.
Темно-синий клинок с затейливым зеленым узором пробил ледяной доспех и рассек клубившийся внутри страшной фигуры мрак. Каменная рукоять опалила ладонь лютым холодом, вверх по руке пополз иней. Серебристая корка уже добралась до локтя, когда лорд дрогнул и осыпался на дорогу кучей грязного ледяного крошева. Мрак развеялся без следа.
Злоба? Не стало и ее.
Все поглотил нож.
Я какое-то время рассматривал заледеневшую руку, затем усилием воли заставил пальцы разжаться и отпустить рукоять. Нож выпал и разлетелся по ветру ворохом колючих снежинок.
Но не исчез, вовсе нет.
Я чувствовал клинок, словно он до сих пор был зажат у меня в руке.
Я чувствовал клинок и его злобу.
2
За окном падал снег. Точнее — летел.
Резкие порывы срывали его с крыши дома и уносили за пределы освещенного пространства, куда-то в белую мглу. К вечеру ветер заметно усилился, поземка над землей так и неслась, и высокие заборы ей нисколько не мешали.
В такую погоду хорошо сидеть дома, топить камин, пить…
Я посмотрел на стакан в руке и усмехнулся.
Да хотя бы и коньяк! Главное на улицу носу не казать. Ни к чему это.
От неуютных мыслей накатил озноб.
Неприятные дела тем и неприятны, что, сколько их ни откладывай, все равно к стенке припрут.
«Пацан сказал, пацан сделал» — в Форте по-другому никак. И даже если сам не вызвался, а попросили, ничего это не меняет. Придется делать.
Я отпил коньяка и в голос выругался.
За спиной хлопнула дверь, повеяло холодом.
— Чего, Лед, бурчишь опять? — спросил Шурик Ермолов, кинув полушубок в одно из кресел, уселся в соседнее и принялся разуваться.
Высоченный и крепкий, за последнее время мой старый знакомец изрядно раздобрел, но, несмотря на солидный животик, до ботинок дотягивался без всякого труда.
— Дурацкая затея, — просто ответил я.
Ермолов только рассмеялся и обвел рукой просторную комнату.
— Думаешь, это все из воздуха взялось, да? Дом, должность, все такое прочее? Хочешь жить — умей крутиться!
— Задрал, — поморщился я, в глубине души признавая, что приятель прав целиком и полностью.
Если сидеть и плевать в потолок, начальником пограничной службы не станешь, да и коттедж на «Поляне» далеко не всякому предпринимателю по средствам. Тут действительно крутиться надо.
Ермолов взял бутылку, плеснул коньяка в свой стакан и развалился в кресле.
— Хорош хандрить! — потребовал он. — И так Доминик завтра все мозги вынесет!
— Машину отправил? — спросил я.
— Да, уехали, — подтвердил Ермолов.
Служебный «хантер» должен был увезти нас с Шуриком на Северную промзону, а вместо этого водителю велели закинуть домой заглянувшего на огонек местного пивовара по прозвищу Хмель и поставить машину в гараж.
Как на это отреагирует глава «Несущих свет», не хотелось даже думать.
И ладно бы приходилось опасаться одного только Доминика! Так нет же! В очередной раз угораздило угодить меж двух жерновов!
Дело было в переходе, пробитом в реальный мир. Точку выхода в Приграничье контролировала Дружина, но грузы через него пускали мои работодатели с той стороны, они и хотели решать, что и кому достанется. Вот и нашла коса на камень.
Отец Доминик и Воевода ни о чем договориться не смогли, и тогда в чью-то светлую голову — не будем показывать пальцем, хотя это точно был Боря Хромой, — пришла идея отвести от основного канала дополнительный отнорок и пускать груз уже по нему.
Лично мне идея показалась на редкость сомнительной, да и экспериментальная установка никакого доверия не внушала, но есть предложения, от которых не отказываются. К тому же должность взамен посулили немалую…
А вот не лежит душа, и все тут! Поэтому и не поехал никуда сегодня, решил время потянуть. Пьянка — лишь предлог. Ну почти…
Я влил в себя остававшийся в стакане коньяк, шумно выдохнул и скривился.
— Да не мандражируй ты! — легкомысленно рассмеялся Ермолов. — Прорвемся!
— Твоими бы устами да медка хлебнуть, — поморщился я, отошел от окна и плюхнулся в кресло. — Воевода нашему маленькому гешефту рад не будет.
— А как он узнает?
— Для этого у него есть Линев.
При упоминании куратора отдела контрразведки физиономию Шурика перекосила гримаса отвращения, словно он половинку лимона зажевал. Мне все же удалось достать приятеля.
— Типун тебе на язык! — выругался Ермолов.
— Сделал гадость, на сердце радость! — хохотнул я без всякого веселья.
Становиться подопытным кроликом откровенно не хотелось. Пусть переход в реальный мир и был отчасти завязан на меня, но всегда что-то может пойти не так. Остальные просто пожмут плечами, если некто Леднев А. С. окажется распылен на атомы, а вот я этому точно не обрадуюсь…
Неожиданно донесся рокот мощного взрыва, дрогнули окна, закачалась под потолком люстра.
— Что за на фиг?! — охнул Ермолов, стряхивая с руки пролитый коньяк.
— Может, не на «Поляне»? — предположил я, но тут в прихожей запищал блок тревожной сигнализации.
Шурик выскочил в коридор, переговорил с кем-то по телефону и быстро вернулся обратно.
— Машину взорвали, — сообщил он, вытирая испарину с побледневшего лица.
— Какую машину? — не понял я.
— Лед, ты че тупишь?! Нашу машину! «Хантер» служебный! — заорал Ермолов и принялся дрожащими руками натягивать полушубок. — Давай резче, надо посмотреть, что там и как!
— Своих вызвал? — спросил я, обуваясь.
— Охрана вызовет. «Хантер» метрах в пятидесяти от ворот рванул!
— Закладка?
Ермолов на миг задумался и покачал головой.
— Сомневаюсь, — сказал он. — Ладно, идем!
— Подожди! — Я схватил полушубок и забежал в соседнюю с прихожей кладовку. В пирамиде там стояло сразу несколько автоматов, взял себе АК-104, на плечо закинул подсумок с запасными магазинами.
Ермолов ограничился табельным пистолетом в кобуре на поясе. На «Поляне» с ее многочисленной и до зубов вооруженной охраной он чувствовал себя в полной безопасности, но, как говорится, береженого бог бережет…
Я дослал патрон, натянул на голову балаклаву и выбежал за приятелем, который уже шагал через двор к воротам.
— Дверь захлопни! — крикнул тот на ходу.
— Захлопнул, — ответил я. — Ключи взял?
— Да, — подтвердил Шурик и шагнул за ограду.
Я поспешил следом.
«Поляна» — элитный поселок, город в городе. Место жизни самых богатых и успешных, огороженное от простых смертных высоченной стеной, рвом, наблюдательными вышками и укрепленными огневыми позициями. Никаких серьезных происшествий тут не случалось, пожалуй, с тех самых пор, как я сжег один из особняков, и сейчас местные обитатели все как один выключили свет и приникли к окнам, пытаясь выяснить, что происходит на улице.
— Шевелись! — шумно выдохнул Ермолов и прибавил шаг, будто у нас была причина куда-то спешить. — Живее!
Я выругался, и мы побежали мимо дворцов с фигурными дымовыми трубами и флюгерами, медными молоточками на солидных дверях, коваными фонарями и зелеными мачтами елок. Точнее — вдоль заборов, за которыми все это великолепие скрывалось.
Мало кто из «богатых и успешных» ограничивался символической живой изгородью. Но если начистоту — к таким оригиналам я бы рискнул вломиться в последнюю очередь. Хватало среди местных жителей и столь зубастых деятелей, что это горожан от них стоило защищать, а не наоборот. Один Тема Жилин с подельниками чего стоит.
Вскоре вдоль дороги потянулись административные постройки и бараки персонала, там мы повернули и выскочили к проходной, во дворе которой, будто растревоженные муравьи, суетились поставленные под ружье охранники.
Ермолова знали в лицо, и старший смены сразу провел нас на КПП.
— Машина на полсотни метров отъехала и остановились. Ваш гость чарофон забыл, — ввел он нас в курс дела. — Забрал, вышел — и сразу взрыв!
Мы встали у бронированного окна и без труда разглядели в несшейся по пустырю поземке яркие отблески алхимического пламени.
— Что с машиной? — спросил Ермолов не своим голосом.
Похоже, он только сейчас осознал, что это мы должны были сгореть с беднягой водителем. Что это нас собирались убить. Ну или, по крайней мере, меня.
Ух! Аж продрало всего…
— Автомобиль полностью уничтожен, — сообщил старший смены. — Дружинников вызвали, комендатуру уведомили. Все правильно?
— Все верно, — кивнул Ермолов и двинулся к входной двери.
— Куда?! — Я ухватил его за рукав полушубка и остановил. — А если это не фугас был? Если стреляли?
— Точно не фугас, — поддержал меня старший смены. — Мы обочины дорог проверяем.
Шурик шумно выдохнул, вытер вспотевшее лицо и достал из кармана фляжку. Скрутил колпачок, хлебнул и протянул мне.
— Хватит уже, — отказался я.
— Как скажешь, — хмыкнул Ермолов.
— Дружину уже вызвали, — многозначительно произнес я тогда.
— И что с того? — не понял Шурик, но сразу переменился в лице.
Воеводе отнорок от основного канала словно острый нож в сердце. За покушением, скорее всего, стоит именно он. Или его окружение. Иметь в личных врагах Воеводу — это прямой путь в крематорий.
— Вот дерьмо! — выругался Ермолов и позвонил в комендатуру, да так и завис на трубке, поскольку дежурным оказался кто-то из его многочисленных знакомых.
Когда на пустыре замигали проблесковые маячки, а следом еще одни, Ермолов поблагодарил собеседника, оставил телефон в покое и подошел к окну.
— Одна из машин точно группы быстрого реагирования комендатуры, — сказал он. — Они сообщили, что прибыли на место.
— Вторая дружинников? — хмыкнул я. — Стоим, ждем.
Но в этот момент место происшествия окружила непрозрачная колдовская пелена, и Шурик решительно направился на выход.
— Идем! — позвал он меня и коротко бросил двинувшемуся было за нами старшему смены: — Дальше мы сами!
И точно — караулившие до приезда силовиков место происшествия охранники уже возвращались на проходную.
На улице сразу налетел ветер, сыпанул снежной крупой, выдул из-под одежды все тепло. Я чуть ли не вприпрыжку бежал за набравшим неплохой темп Ермоловым, но, когда тот решительно шагнул прямо сквозь колдовскую пелену, замешкался.
Светящаяся стена вырастала из снега и охватывала место преступления со всех сторон: обойти ее никак не получалось. И это был отнюдь не простой свет — снежинки облетали полог стороной, а у меня от едва слышного гула ощутимо заломило зубы.
Я осторожно потянулся к выставленному гимназистами пологу, и ровное сияние подернулось рябью, а пятнавший снег черный алхимический реагент заискрил, будто подожженный бенгальский огонь.
Но деваться было некуда, я задержал дыхание и быстро шагнул на ту сторону в надежде, что колдуны сейчас слишком заняты «хантером», чтобы связать со мной перебои в работе защитного заклинания. Так оно и оказалось: свечение дрогнуло и померкло лишь на миг, никто на меня даже не обернулся.
Всеобщим вниманием завладел взорванный внедорожник, полностью сгоревший и весь какой-то оплавившийся. Крыша прогнулась, фары стекли расплавленным стеклом, местами на снегу продолжали трепетать языки ядовито-голубого алхимического огня. Нестерпимо несло горелой резиной и чем-то еще даже более отвратительным.
Чем-то? Да нет, вонь паленой человечины была мне прекрасно знакома…
Ермолов с ходу принялся раздавать приказы. Дружинников он отправил прочесывать территорию, группу быстрого реагирования оставил в оцеплении. А сам зашагал к колдунам, но вдруг замер на месте и пьяно хихикнул:
— О, Хмель! Совсем как живой…
Я двинул Ермолова локтем в бок, тот немедленно осекся, откашлялся и достал из кармана плоскую фляжку.
— На, хлебни, — протянул он ее пивовару.
Слава Хмелев дрожащими руками свернул колпачок, влил в себя настоянного на травах самогона и спросил:
— Угадай, в каком ухе у меня звенит?
— В обоих, — ответил я, забрал фляжку и спрятал в собственный карман. — Ближе к делу!
— Рассказывай, Слава, не тяни кота за яйца, — приказал Ермолов, но сразу отвлекся и взмахом руки подозвал к себе командира группы быстрого реагирования. — Травин, иди сюда!
Младший лейтенант приблизился с трубой гранатомета в руках, следом подошел колдун.
— Стреляли из «Упыря», — сообщил командир группы. — Это противотанковый гранатомет на основе РПГ-7, состоит на вооружении пограничной службы и гарнизона. Начинка комбинированная: взрывчатка и алхимический состав. Шансов спастись не было.
Мы выжидающе уставились на пивовара; тот растер по лицу пригоршню снега и вкратце обрисовал ситуацию:
— Чарофон забыл забрать, попросил остановиться. Дошел до пропускной, вернулся — и рвануло. Из чего стреляли, не знаю, но со стороны развалин — это точно. Оттуда хрень какая-то светящаяся прилетела.
— Товарища чарофон спас. Старая модель, сейчас таких не делают, — добавил гимназист. — Защитное поле взрывную волну погасило.
— Ясно, — нахмурился Ермолов и спросил: — То есть они ждали, пока ты в машину вернешься?
Слава Хмелев ненадолго задумался и покачал головой.
— Нет, не думаю. Водитель назад сдавать стал, чтобы меня подобрать. Может, те решили, что он вернуться собрался.
— Скорее всего, — согласился с пивоваром младший лейтенант. — Дистанция предельная, рисковали промахнуться.
— Но не промахнулись, — вздохнул Ермолов и в задумчивости уставился на обгорелый остов внедорожника. — От чар корпус был защищен по полной программе, а обычный выстрел к гранатомету внутри просто не мог взорваться, одно из резидентных заклинаний специально для этого навесили. В результате корпус пробили болванкой, а внутри сработал алхимический заряд.
— Вас ждали. Именно вас, — нахмурился командир группы быстрого реагирования. — Надо усилить охрану.
Хмелев вздохнул и спросил:
— А можно мне домой, а?
— Сейчас опросим официально и отвезем, — пообещал младший лейтенант. — Только Форт не покидайте в ближайшие дни, возможно, что-то уточнить понадобится.
Они отошли, и я тихонько толкнул в бок Шурика.
— Сань, короче, я в машине был.
— Ты чего? — округлил глаза Ермолов.
— Я. Был. В машине, — медленно и раздельно повторил я. — Тебе позвонят, ты подтвердишь.
— Труп-то один!
— Зато фора будет.
— Решил сдернуть? — догадался Ермолов.
— Ну да, — подтвердил я и передал автомат приятелю. Затем снял с плеча подсумок с магазинами и сунул ему же. — Второй раз так не повезет, ты как считаешь?
— Не повезет, — кивнул Шурик. — К гадалке не ходи, не повезет. Но Доминик…
— Посоветуй Доминику договориться с Воеводой по-хорошему. Всем лучше будет.
— Можно подумать, он меня послушает…
— С тебя не убудет, — усмехнулся я, хлопнул приятеля по плечу и зашагал по дороге.
— Не пропадай! — крикнул Ермолов вдогонку.
— Постараюсь! — отозвался я, прежде чем шагнуть через защитный полог и раствориться в ночи.
ГЛАВА 1
1
Будильник зазвенел в половине девятого, когда за окном уже рассвело.
Я утопил кнопку, перевернулся на другой бок и вновь заснул. Точнее — задремал.
Зачем будильник человеку, которому некуда спешить?
Проснуться — заснуть. Проснуться — заснуть. Поймать тонкую грань между сном и явью, поплыть в мягком, теплом облаке забытья, очнуться и встать в прекрасном расположении духа.
Так это обычно работает. Обычно, но не сегодня.
У соседей безостановочно, одна за другой играли песни Высоцкого, но играли тихо, буквально на грани слышимости и угадывались лишь интонации голоса. Невозможность разобрать слова раздражала.
Я потянулся, откинул одеяло и зябко поежился — за ночь в комнате заметно похолодало. Натянув спортивные штаны и фланелевую рубашку, я прошлепал босыми ступнями по линолеуму к окну, слегка отодвинул в сторону штору и выглянул на улицу.
Во дворе — никого.
Труба отопления оказалась еле теплой; я выругался и ушел в совмещенный санузел. Дверь оставил открытой — электричество в дом еще не провели, да и не собирались, похоже. Не тот район, не те люди.
Облегчившись в ведро с водой, я посмотрел в зеркало и задумчиво потер подбородок. Длинная щетина давно превратилась в короткую бородку, но бриться не стал.
В таком виде меня даже знакомым признать сложно, а по фотоснимкам — тем более.
Не то чтобы меня искали, но — вдруг?
Я не параноик, просто предусмотрительный. Да и бриться ломает.
Пасты не было, вместо нее воспользовался китайским зубным порошком. Тот пенился так, что изо рта шли пузыри, но особого отвращения давно уже не вызывал. Дело привычки.
Прополоскав рот, я сплюнул в ведро, вытер губы полотенцем и заглянул на кухню. Там налил из пластиковой пятилитровки в пластиковый же стаканчик — здесь вообще все пластиковое и временное — питьевой воды, в несколько глотков влил ее в себя и распаковал шоколадный батончик. Отрезал пару ломтиков в сантиметр толщиной каждый, остатки убрал на полку.
Вполне себе завтрак.
Из комнаты донесся противный электронный писк; я вернулся в спальню и взял с тумбочки чарофон, экран которого уже начинал затухать.
Сообщение гласило: «93010».
Так себе шифр, но без знания контекста разгадать его нереально.
Первая часть числа обозначала время — девять тридцать, вторая говорила о месте встречи, на этот раз меня ждали в кафе «Весна».
Заднюю панель корпуса дешевого телефона, превращенного местными умельцами в магическое средство связи, удалось снять без всякого труда, просто подцепил ногтем. Вынув плоский аккумулятор магической энергии, я кинул чарофон в мусорное ведро, немного поколебался, достал обратно и разбил хрупкие внутренности, прихлопнув телефон ударом тяжелого ботинка.
А вот это уже — паранойя.
Вернув ботинок к двери, я собрал с пола обломки и теперь уже с легким сердцем ссыпал остатки чарофона в мусорное ведро. Потом вытащил из тумбочки пластиковый пакет с парой десятков новых аппаратов, выбрал наугад один и вставил в него аккумулятор.
Сколько там натикало? Без пяти девять? Нормально, успеваю.
Включив телефон, я выставил правильное время и сунул аппарат в карман рубахи. Взамен треников надел карго-штаны, обулся и застегнул кофту. «Чешуя дракона» на цепочке с крестиком скользнула под одежду неприятным холодком; я поежился и задумался, что еще взять с собой на встречу.
Нож — это понятно, «крыса» — не оружие, просто инструмент. Какой взять ствол, вот в чем вопрос!
Реплику кольта «коммандера» сорок пятого калибра от китайской «Норинко» или жезл «свинцовых ос»? Выбор, на самом деле, вовсе непрост.
Укороченный пистолет с однорядным магазином на семь патронов был плоским и компактным, на стволе имелась резьба для установки глушителя. Глушитель у меня был, да только жезл «свинцовых ос» при стрельбе особо не шумел без всяких дополнительных насадок. При этом кольт сорок пятого калибра отличался весьма комфортной отдачей, зато чародейское оружие работало в полностью автоматическом режиме и к тому же не требовало специального разрешения. Последнее обстоятельство в итоге и решило дело.
Я пошарил под кроватью и вытащил из проволочных креплений жезл «свинцовых ос», формой напоминавший старинный пистолет с удлиненной рукоятью, в котором и располагалась банка со свинцовыми шарами.
Оружие пахло дешевым пластиком и производило впечатление одноразовой поделки, да, по сути, таковой и являлось. Мастера Братства наловчились пускать в переработку вторичное сырье и за счет этого достаточно серьезно уронили цены на свою продукцию. Только вот и качество упало при этом ниже плинтуса. Но сертифицированный — и ладно.
Прошедшие сертификацию в Форте колдовские жезлы и амулеты снабжались блокировкой, которая не позволяла использовать их против обладателей служебных жетонов, и поэтому продавались совершенно свободно. Специального разрешения на их ношение не требовалось.
С выбором верхней одежды никаких заминок не возникло; я без всяких колебаний снял с прибитой к стене вешалки черную кожаную куртку, оставив висеть там зимний полушубок.
Все же май на дворе.
Но у нас и в мае не особо жарко, поэтому лысину прикрыл лыжной шапочкой, да и тактические перчатки с пластиковыми вставками на костяшках оставлять в карманах не стал. Натянул их тоже.
Поправив спрятанный под куртку жезл «свинцовых ос», я приоткрыл дверь, выглянул в подъезд и лишь после этого шагнул через порог. Запер квартиру на оба замка и сбежал по лестнице на первый этаж, а там не отказал себе в удовольствии несколько раз со всей силы приложить ботинком по гулкой двери обиталища местного истопника, дворника, сторожа, слесаря и просто мастера на все руки — Михалыча.
— Кто там долбит?! — раздраженно рыкнули из квартиры, и сразу послышался лязг засова.
— Михалыч, поимей совесть! Я за квартиру плачу, не за холодильник!
— А! — высунулся в коридор пропитого вида мужичок. — К вечеру закину угля. Экономия у нас.
— В задницу твою экономию! — ругнулся я и вышел на крыльцо.
На улице оказалось достаточно прохладно; тенистый дворик заполоняли рыхлые сугробы, грязные и залитые подмерзшими с ночи помоями. С крыши и карнизов свисали гроздья хищных сосулек.
— Тоже экономия? — проворчал я, спустился с крыльца и зашагал к выходу со двора.
Там внимательно осмотрелся, но никого подозрительного не заметил. Вообще никого не заметил, если начистоту. Все на работе давно, а для маргиналов район все же слишком дорогой, не трущобы.
Какое-то движение наблюдалось лишь через два дома на Красном проспекте: время от времени по дороге проезжали автомобили и телеги, да на блошином рынке уже копошились продавцы. А вот покупателей пока было немного. Слишком рано.
Я вздохнул, развернулся спиной к проспекту и зашагал к видневшейся вдалеке городской стене. За последние годы заброшенных домов в округе почти не осталось, но здания были столь же замызганными и обшарпанными, как и прежде. Разве что местами перестелили пришедшие в полную негодность кровли, да отгородили дворы заборами. Ну и решеток на окнах прибавилось — факт.
Снег почти везде стаял, сугробы таились только в глухих закутках и у стен домов, но конца и края осенней распутице не предвиделось. Из-под дорожной грязи проглядывала наледь с глубокими промоинами ручьев, а в ямах растеклись лужи, ехать через которые рисковал не всякий грузовик. И все это — подмороженное с ночи, скользкое и обманчивое.
Меня от падений уберегали рифленые подошвы высоких ботинок и неспешный шаг, но и так несколько раз раскидывал руки в стороны, дабы удержать равновесие, когда начинали неожиданно разъезжаться ноги.
Плюхнуться в грязь — хорошего мало, да и расшибиться на льду проще простого.
На краю пустыря с мрачной громадой штаб-квартиры Лиги шумная ребятня запускала в ручье кораблики, а вот я приближаться к бывшей женской колонии не стал и загодя ушел на соседнюю улицу. Прошел мимо двухэтажного особняка с вывеской «Торговый дом „Янус“», повернул раз-другой и очутился у нужной пятиэтажки.
За время моего отсутствия в Форте кафе расширилось и заняло соседнее помещение, поэтому вывеску с ржавыми буквами «ПРО…УКТЬ…» демонтировали, и теперь на ее месте красовался нарядный щит с затейливой надписью «Весна» и лампами подсветки понизу. О старых добрых временах напоминала только стеклянная витрина во всю стену. Сейчас таким никого особо не удивишь, а когда-то это было визитной карточкой заведения.
У крыльца «Весны» сверкал свежей полировкой знакомый фордовский внедорожник, других машин поблизости припарковано не было. Разве что к торцу дома со стороны дебаркадера пристроился работяга-«бычок», а дальше, уже у выезда с соседнего двора стояла «Нива» — красная, с выкрашенной черной краской правой передней дверцей. За машиной расходились явственно заметные в морозном воздухе клубы выхлопных газов, но ничего необычного: это просто двигатель прогревают, дело житейское.
Пожилой дядька в потрепанной куртке выкатил из-за угла тележку с парой алюминиевых бидонов, и я мысленно сделал себе пометку сходить за водой на колонку. Остававшегося в пластиковой бутылке литра на утро могло и не хватить.
На всякий случай я расстегнул куртку и поправил сунутый в нашитые на подкладку петли жезл «свинцовых ос», но мог бы и не суетиться: через витрину мне помахал Шурик Ермолов.
— Это фишка такая встречаться на всеобщем обозрении? — проворчал я, пройдя в кафе, вместо приветствия.
— Падай! — махнул рукой Шурик и оторвался от изучения меню, напечатанного на листе формата А3. — А что, так модно сейчас? — заржал он в голос, стоило только стянуть с головы вязаную шапочку.
Я пригладил короткую бородку, которая в сочетании с лысиной смотрелась несколько вызывающе, и за словом в карман не полез:
— Ламберсексуал, епт!
— Лед, ты своим видом нормального ламберсексуала до икоты напугаешь, — фыркнул глава погранслужбы и спросил: — Есть хочешь?
— Еще спрашиваешь! — усмехнулся я и убрал куртку с жезлом «свинцовых ос» на диванчик.
— Девушка! — окликнул тогда Ермолов официантку. — Нам две пиццы с курицей, кофе и… Лед, ты что пить будешь?
— Черный чай.
— И черный чай!
— Пиццы средние или большие?
Ермолов рассмеялся и похлопал себя по обтянутому свитером животику.
— Девушка, посмотрите на нас! Мы и сами люди большие, и пиццы нужны большие!
Некоторые люди просто не меняются.
Я покачал головой и отвернулся к витрине. Улица отсюда была как на ладони.
— Сидим будто в аквариуме, блин! — поморщился я.
— Зато незаметно никто не подкрадется! — парировал Ермолов и поинтересовался: — Как сам?
— Ничего, — пожал я плечами и окинул взглядом обстановку кафе. Высокие спинки диванчиков образовывали некое подобие ниш, через распахнутую дверь был виден второй зал, устроенный на месте заброшенного продуктового магазина. — И давно тут пиццерия?
— А как Патруль новую базу открыл, так и пришлось профиль менять. Патрульные теперь в собственной столовой харчуются и со сторонними организациями подряды больше не заключают. Во избежание коррупционных схем.
Я понимающе улыбнулся.
— Но, похоже, заведение процветает.
— Почему нет? Бизнес-ланч здесь вполне ничего себе.
— Но ты ведь не завтракать меня позвал? — решил я прояснить ситуацию. — Случилось что?
— Да как тебе сказать? — Шурик задумчиво хрустнул костяшками пальцев, перехватил мой пристальный взгляд и поспешно произнес: — Нет, о тебе никто не вспоминает даже. Тот проект давно закрыт. Воевода с Домиником живут душа в душу.
— Вот и хорошо, — улыбнулся я, хотя заявление приятеля меня нисколько не успокоило.
Обычно Шурик назначал встречу, чтобы попросить об услуге или подкинуть очередную подработку, но сегодня переходить к делу не торопился. Что-то его беспокоило. Но что?
— Хорошо, да, — согласился со мной Ермолов и забарабанил пальцами по краю стола. — Только не очень.
— А именно? — вздохнул я, заранее готовясь к неприятным новостям.
— Не знаю точно, о чем договорился Доминик с Воеводой, но, похоже, меня списали в расход.
— Разве? Тополев твой человек, а его поставили Патрулем рулить.
— Фигня полная вышла! Стас там только бумажки подписывает, все решения через Мстислава проходят, а на серых схемах Тема Гельман сидит. Нет, в Патруле ничего не светит. Да еще мне двух новых замов навязали, к ним спиной повернуться страшно, не то что в отпуск уйти. Я уж не говорю, что по всем раскладам перегон машин Жилина должен был погранслужбе отойти, а его какие-то мутные люди себе забрали. Связи у них что надо…
Я без всякого сочувствия рассмеялся.
— Может, стоит просто аппетит поумерить?
— Это у меня аппетиты большие?! — охнул Шурик. — Лед, ты думай, что говоришь! Я не для себя, я для пользы дела! Не подмажешь — не поедешь! Парням сверх оклада накидывать приходится, иначе разбегутся с этой собачьей работы.
— Да ты бессребреник прям. Все об отчизне думаешь.
— Да иди ты в жопу! — обиделся Ермолов и поправил выпиравшую из-под свитера кобуру на поясе. — Я бы давно озолотиться мог. Не напрягаясь. Только позавчера две тонны алхимических амулетов изъяли. Две тонны, Лед! Ты подумай только, какие это бабки! И ведь какая-то зараза из наших обо всем договорилась, бумаги у них чин чинарем были, комар носу не подточит. Случайно груз перехватили уже на восточных воротах. Представляешь?
— Две тонны? Серьезно.
Алхимические амулеты во многом были куда эффективней колдовских оберегов, но при работе они выбрасывали в пространство значительное количество магической энергии, поэтому в Форте их применение было запрещено. За городскими стенами — сколько угодно, внутри — нет.
— Узнаю, кто подписался груз пропустить, голову оторву.
— Откат мимо кассы?
— Нет, просто палево конкретное, — зло ответил Ермолов и улыбнулся: — О, вот и пицца!
Пицца оказалась большой и на тонком поджаристом корже. Я сложил кусок вдвое, откусил и одобрительно кивнул. Действительно — здорово. А вот чай принесли самый дешевый, в бумажном пакетике. Ну да и фиг бы с ним.
— В общем, чувствую — роют под меня, Лед. Усиленно роют, бумажку к бумажке подкладывают, — продолжил Шурик, прожевав. — Чтобы все по закону.
— Может, с Мстиславом поговорить? — предложил я.
Мстислав был бессменным помощником главы «Несущих свет» и, соответственно, вторым человеком в здешней резидентуре конторы. Именно он в свое время приложил руку к успешной карьере Ермолова, мог помочь и сейчас.
— Да говорил я, — скривился Шурик. — Мутно все как-то. Чую, надо запасной аэродром готовить. В бизнес уходить.
Я только вздохнул, подозревая, что предложение приятеля меня нисколько не воодушевит. И точно — тот своей идеей натурально ошарашил.
— Есть предложение у Хозяина окна отжать, которые с нашей стороны границы находятся, — заявил Ермолов.
— Совсем долбанулся? — покрутил я пальцем у виска. — Хозяин тебя с потрохами сожрет!
Но Шурик лишь набычился.
— С этой стороны границы, — упрямо произнес он. — На территории Форта, понимаешь?
Я покачал головой. Некогда Хозяин пришел в Приграничье из другого мира и превратил Северореченск в свое удельное княжество, а Форт сделал первым рубежом обороны против исчадий Стужи. Сейчас его влияние было уже не столь сильно, и все же связываться с подобным существом я не собирался ни за какие коврижки.