Оглавление
Двери в гостиную были открыты, и я удобно устроился в дальнем углу, в уютном плюшевом кресле у открытого по случаю теплого вечера окна. На столике рядом были расставлены пепельницы и разложены коробки спичек. Вот сигар, сигарет или просто папирос не наблюдалось. Да что там – простого табака, даже махорки – и то не было. Видимо, вытряхнуть пепельницы невелик труд, да и спички недороги, а вот табачок, как водится, врозь. Ну да оно и к лучшему: сам не курю, и дыма табачного не люблю.
Поерзав по сиденью и усевшись, как следует, я развернул газету и принялся бегло её просматривать. Против ожиданий, в «Ведомостях» не нашлось ни одного объявления о работе. Куча сообщений об открытии новых фотографических салонов, рестораций, о собраниях всевозможных обществ, реклама всяческих магазинов, уведомление о благотворительном бале, который дает баронесса Сердобина в своем особняке и прочая чушь. О найме – ни слова. Может, не та газета? Или здесь вообще не принято давать подобные объявления? Спросить бы кого, но, боюсь, неправильно поймут. А тот газетчик, хоть на вид и симпатичный молодой человек, еще состряпает какую-нибудь пакостную статейку…
Распрощавшись с надеждой немедленно определиться со своим будущим, я перевернул газету и принялся внимательно прочитывать ее от корки до корки. Под набранным крупным шрифтом названием газеты – «Ведомости», я обнаружил скромную надпись «тамбовские». Значит, я нахожусь в Тамбове, что уже неплохо: все-таки, в прошлой, так сказать, жизни я как раз в Тамбове и проживал. Этот факт меня обнадежил, и я с удвоенной энергией взялся штудировать прессу.
Надо сказать, в глобальном смысле я получил немногое. На первой полосе были внутренние губернские новости. В основном, они касались снятия и назначения чиновников различных рангов. Единственное, что можно было почерпнуть из этих заметок, это сам факт существования некоего господина имярек в некоей должности. Вторая страница была заполнена пространными и довольно косноязычными фельетонами. По крайней мере, мне так и не удалось понять, кого именно высмеивают эти опусы, и какие факты общественной и частной жизни они критикуют. Четвертая страница с объявлениями была уже просмотрена вдоль и поперек, оставалась лишь третья. Как оказалось, в ней и было самое интересное и важное во всей газете.
Поперек страницы жирным шрифтом был напечатан заголовок: “Ужасная авария на вчерашних автогонках!” И чуть ниже и мельче: “Гонщик чудом остался жив!”
В тексте была обычная чушь, рассчитанная на восторженных дилетантов. Про отважных мужчин в гогглах и кожаных куртках, про безумные скорости в пятьдесят миль в час, и прочая ерунда. Тем не менее, я внимательно прочитал всю статью, тщетно пытаясь получить хоть какую-нибудь дополнительную информацию. Но что оказалось для меня действительно ценным - огромное фото, занимавшее чуть ли не треть страницы. На нем было запечатлено хрупкое сооружение о четырех колесах, уткнувшееся передком в здоровенный валун. Водитель этого раритета сидел, навалившись грудью на руль и уперев голову в круглом шлеме знакомой формы и тех самых гогглах в планку, разделяющую лобовое стекло по вертикали надвое. Само стекло, видимо, разбилось при ударе, и лишь несколько обломков торчало из ограждавшей его рамки. Судя по фото, повреждения у маш… да, конечно, мобиля – были невелики. Три-четыре часа в хорошей мастерской, плюс покраска. А вот что касается водителя, то есть, его очков… вряд ли вставленное в них стекло, да еще защищенное довольно толстым латунным стаканом, могло разбиться о сравнительно тонкую рамку. Других же вариантов разбития очков видно не было.
Я глянул в конец статьи. Фамилия репортера мне ничего не сказала, а вот фотографию делал мой знакомый Федор Игнатьев. Надо бы порасспросить его на предмет причины аварии. Ведь раз он снимал, то был непосредственным свидетелем всего произошедшего и мог увидеть что-то такое, чего все остальные просто не разглядели. Ну и, кроме того, у него помимо напечатанного в газете наверняка есть ещё несколько снимков, да и качеством они будут получше, чем искаженная печатным станком мутноватая картинка. Ценное знакомство, надо признать.
Незадолго до ужина гостиная стала наполняться постояльцами. За стол никто не спешил. Дамы и господа расселись по диванам и креслам и, конечно же, принялись обсуждать центральную статью «Ведомостей». Тут же возникли споры. И тот, о лошадях и мобилях, слышанный мной за обедом, и о том, нужны ли гонки вообще, и о том, насколько с моральной точки зрения приемлемо такое зрелище. Я же сидел в своем кресле, и не слишком вслушивался в беседу, пытаясь осмыслить свое нынешнее положение и составить хоть какой-нибудь план на будущее. Как назло, в голову ничего дельного не приходило. Зато мысли постоянно сворачивали на фото в газете и разбитые гогглы. При таком, не особо сильном ударе, очки пострадать ну никак не могли. Значит, было что-то еще. Еще один удар, который никто из зрителей не видел. Может даже…
При этой мысли мне несколько поплохело. А что если в меня – то есть, в того, прежнего Володю Стриженова, стреляли? Пуля – или что там было - разбила гогглы, но дальше почему-то не прошла, и оставила мне на память о моем предшественнике жесткое сотрясение мозга. А раз так, то стоит повнимательней осмотреть свои очки. Может, там, на внутренней стороне латунной оправы, найдется какое-то доказательство моей теории?
Погруженный в свои мысли, я не сразу услышал, что ко мне обращаются.
- Владимир Антонович!
- Что?
Несколько секунд я хлопал глазами, пытаясь сообразить, чего от меня хотят. А все собравшиеся вокруг смотрели на меня и явно чего-то ждали. Пришлось извиняться.
- Простите великодушно, но я задумался настолько, что выпал из общей беседы. Не могли бы вы повторить свой вопрос?
- Владимир Антонович, - произнесла одна из дам. Во время обеда она молчала, зато сейчас обнаружила нежный певучий голос. – Мы с супругом считаем, что гонки – это моветон. Это потакание низменным страстям плебса, а кроме того – бесполезный риск для людей, отважившихся посвятить свою жизнь этому сомнительному занятию. Но вот молодые люди настолько категорически утверждают обратное, что нам необходим знающий человек, способный разрешить наш спор. И по нашему общему мнению, вы как раз именно такой человек. Окажите нам любезность, изложите вашу точку зрения по этому вопросу.
Подобные лекции мне приходилось читать неоднократно в самых разных компаниях. Я успел отточить формулировки, выправить стиль и почти что выучить эту речь наизусть. И сейчас приготовился поведать свою домашнюю заготовку новому миру, несколько упростив и огрубив основные тезисы в расчете на не слишком просвещенную публику. Главное – не запутаться в терминах и не сбиться с местной несколько высокопарной и витиеватой манеры речи.
Обитатели пансиона в предвкушении моих откровений подсели поближе и приготовились внимать, не пропуская ни единого слова. Ну а я, видя, что публика готова, предпочел не заставлять себя ждать.
- Сегодня перед обедом молодые люди очень верно говорили о том, что прогресс неостановим. Как бы люди старшего поколения не цеплялись за свои привычки и предпочтения, жизнь меняется. Так было до нас, и так будет после нас. Конечно, перемены наступают не мгновенно, но они неизбежны. И знаете, в чем причина этих перемен? В экономике. Деньги начинают двигаться быстрее, и заставляют ускоряться все прочие составляющие нашей с вами жизни.
- Но как это связано с мобилями? – недоуменно спросил давешний толстяк.
- Напрямую, Петр Егорович, - вспомнил я имя ретрограда. - Любой купец может подтвердить, что доход предприятия во многом зависит от скорости оборота денег. И тот, кто сможет заставить свой капитал двигаться быстрее, сможет превзойти своего более медлительного конкурента.
- Да, это так. Но…
- Позвольте, я закончу свою мысль. До недавнего времени, как вы знаете, гужевой транспорт был единственно доступным средством передвижения если, конечно, не считать собственные ноги. И люди, и грузы передвигались со скоростью лошади. Быстрее и легче, чем пешком, это несомненно. Но сейчас появились мобили, и все деловые отношения, прямо или косвенно связанные с перевозками, получили весомую прибавку в скорости. Вы ведь не станете спорить с тем простым фактом, что мобиль быстрее лошади?
- Разве что гоночный. А на улице мобили ничуть не быстрее, - упирался спорщик.
- Хорошо. С какой скоростью едет мобиль?
- В среднем, пятнадцать-двадцать миль в час, - ответил один из молодых парней.
- А лошадь?
- Лошадь может бежать со скоростью миль шестьдесят в час, - с уверенностью заявил местный ретроград и с видом превосходства оглядел всех присутствующих. - Конечно, это верно лишь для чистокровных элитных скаковых пород. Но даже обычная извозчичья кобыла легко даст тридцать миль.
- Прекрасно!
Я широко улыбнулся, почти что оскалился.
- И как долго может бежать лошадь с такой скоростью? Молчите? Тогда я скажу: полчаса, от силы час, иначе она падет. А мобиль со скоростью в пятнадцать миль может ехать весь день. Прикиньте: двенадцать часов по пятнадцать миль – сто восемьдесят миль. Самые лучшие лошади за день не пройдут и трети этого расстояния. А что касается перевозки грузов, ситуация и вовсе несравнимая. Лошадь, запряженная в телегу, везет от силы тридцать-сорок пудов груза. При этом она движется шагом, не быстрее пяти миль в час. Грузовой же мобиль легко перевозит полторы-две сотни пудов со скоростью все те же пятнадцать миль в час. Вот и выходит, что лошадь по всем статьям уступает мобилям, и это я еще не касался стоимости содержания и обслуживания. Так что гужевой транспорт с неизбежностью уходит в прошлое. Рано или поздно, лошади останутся лишь в узкой нише: эстетика, экзотика, спорт, способ продемонстрировать статус – и все. Нет, они не исчезнут совершенно, всегда будет оставаться достаточно людей, беззаветно влюбленных в этих прекрасных, благородных животных. Но на дорогах в ближайшую сотню-другую лет будут царить именно мобили.
- Это, безусловно, интересно, - вмешался второй господин. – Но мы бы хотели услышать о гонках! Какое отношение экономика имеет к гонкам мобилей?
- Самое прямое, - улыбнулся я в ответ. – Как вы только что убедились, основным транспортным средством современной экономики становятся мобили, и причину этого я показал ранее: использование мобиля ускоряет движение денег. С каждым годом спрос на мобили растет, поскольку все большее количество людей начинают понимать преимущества и выгоды, которые приносит новое массовое средство передвижения. А фабрики производят все больше и больше мобилей, стремясь удовлетворить непрерывно растущий спрос. Они стараются сделать новый транспорт быстрей, надежней, грузоподъемней, комфортней, в конце концов. Но у мобилей есть один минус: цена. Хороший современный мобиль стоит довольно дорого. Дороже средней извозчичьей лошадки. Конечно, вложенные средства со временем окупятся, но каждому предпринимателю хочется, чтобы деньги вернулись как можно скорей и в дальнейшем принесли наибольшую прибыль. Как же это сделать? Фирм, производящих мобили, довольно много. Каждая из них представляет на выбор несколько схожих моделей. И каждая фирма на все лады расхваливает свою продукцию и, конечно, охаивает мобили конкурентов. Деловому человеку, желающему вложить капитал в транспортное средство, бывает весьма непросто сделать оптимальный выбор. Перед ним встает вопрос: какой мобиль лучше? Какая из фабрик выпускает наиболее удобные, качественные и надежные аппараты? Без помощи квалифицированного специалиста ответить на этот вопрос невозможно. Иначе вместо того, чтобы вести дело, придется изучать и сравнивать характеристики множества мобилей. И это не гарантирует правильности выбора, ведь производители могут и приврать в своих рекламных предложениях. И тут появляется то самое средство, которое позволяет даже дилетанту наглядно сравнить мобили разных фирм. Гонки.
От такой длинной речи у меня даже горло пересохло. Я потянулся было к графину, но юноша в сером костюме меня опередил: оперативно наполнил стакан водой и подал мне. Я поблагодарил, сделал пару глотков и продолжил:
- Именно гонки являются средством показать товар лицом. Все предельно просто: какой мобиль пришел к финишу первым, без поломок и аварий, тот и лучше. Конечно, есть нюансы, но, в основном, дело обстоит именно так. Фирмы строят специальные гоночные мобили, вкладывают немалые средства в разработки новых конструкций, и все – ради победы в престижных гонках. Потому что эта победа вскоре кратно окупится ростом продаж. Большие деньги – вот главное, ради чего устраиваются состязания мобилей. А все остальное – зрелищность, ажиотаж, риск, тотализатор и прочее – это лишь декорации. И никакие рассуждения об аморальность и жестокости этого вида спорта не смогут отменить гонки.
- А что же вы? – спросила женщина, вынудившая меня к этому монологу. – Вы понимаете всю отвратительность и низость гонок и все равно участвуете в них? Почему?
- Все просто. Как я уже сказал, гонки не отменят и не запретят. Ни вы, ни я, ни кто-то другой. Так или иначе, они будут существовать и сейчас, и через сотню лет, тем более, что подобная оценка - лишь спекуляция. Любезный Петр Егорович наверняка сможет подтвердить, что ровно то же самое, слово в слово, лет десять-двадцать назад говорили о лошадиных бегах. А я, как и другие гонщики, буду в них участвовать потому, что мне это нравится. Мне нравится ощущение скорости, нравится чувство единения с аппаратом, когда он настолько послушно откликается на каждое малейшее движение, что кажется продолжением тела. В конце концов, ощущение борьбы, напряжение схватки, и радость победы, когда в состязании с сильнейшими гонщиками я одерживаю верх, тоже доставляет мне удовольствие. И, несомненно, способствует самоутверждению.
- А как же ваша вчерашняя авария?
- Это бывает нечасто. Если мобиль тщательно подготовлен механиками, если гонщик спокоен и собран, если никто на трассе не пытается вдруг помешать, то риск аварии минимален. Что же до вчерашнего происшествия, причины его еще предстоит определить. Имела ли место неисправность мобиля или вмешался некий внешний фактор…
Я прикусил язык. Черт побери, проговорился! Это ж завтра весь город будет судачить о «внешнем факторе»!
- Браво, Владимир Антонович! – послышался с улицы знакомый голос и аплодисменты.
- Браво! Браво! – поддержал его девичий голосок.
- Браво! – захлопали спорщики.
Тем временем, в окне появилась растрепанная голова в шляпе-канотье
- Прошу прощения, Владимир Антонович. Мы проходили мимо и услышали ваш весьма интересный рассказ. И, конечно, не смогли удержаться от того, чтобы подойти поближе и послушать. Знаете, я никогда не думал о том, что такие, казалось бы, малосвязанные вещи, на самом деле теснейшим образом переплетены между собой.
- Тем не менее, это так. Кстати, дамы и господа, позвольте вам представить: Федор Иванович Игнатьев, корреспондент «Ведомостей». Именно ему принадлежит авторство фотографии в нынешнем вечернем выпуске.
Тут начались пустые славословия, уверения в почтении и прочие скучнейшие и, как по мне, совершенно пустые ритуалы.
Представленные церемонно раскланялись, затем фотограф со своей компанией удалился, и наступил ужин.
После вечерней трапезы я поднялся наверх. Плотно закрыв за собой дверь, уселся на диван и принялся осматривать свои гогглы, тот окуляр, в котором треснуло стекло. И действительно, внутри толстого латунного стаканчика нашлась глубокая забитая свинцом борозда. Наверное, силы выстрела оказалось недостаточно, чтобы ранить или убить гонщика. А вот очки неизвестный пока стрелок разгрохал. И явные симптомы сотрясения наверняка тоже связаны с этим выстрелом. Удивительно только, как это такая хрупкая вещь как стеклянная линза лишь треснула, и даже не высыпалась из оправы. Нет, однозначно надо будет сходить к мастеру и как следует его отблагодарить. Ведь эти очки, по сути, изначальному хозяину тела жизнь спасли. Вот только об этих открытиях лучше помолчать: кто знает, в кого на самом деле стреляли: в фирму господина Маннера или в самого Володю Стриженова.