Оглавление
Разбудила Сашку правая нога, разболевшаяся незадолго до рассвета. Видимо действие обезболивающего закончилось. Место укуса воспалилось и горело огнем. Парень, едва сдерживая стон, доковылял до стола и в свете фонарика нашарил пузырек с таблетками и стакан с недопитым чаем. Минут через двадцать боль немного отступила, но не ушла совсем. К тому времени небо на востоке окрасилось румянцем, и смысла ложиться спать уже не было. Поразмыслив над своим состоянием, Стриж выпил антибиотик из своей походной аптечки и занялся готовкой завтрака из хозяйских запасов.
Для него было очевидно, что пеший марш-бросок ему с прокушенной ногой не осилить. Значит, придется на несколько дней задержаться в Сухановке, пока воспаление не спадет. Продуктов у них на двоих хватит дня на три, при самом скромном подходе. Крупы, конечно, еще останутся, но без белка они с Лоло быстро ноги протянут. Им обоим нужно усиленно питаться, ему чтобы быстрее выздороветь, а китаянке чтобы вернуть свою форму после длительной сухой голодовки. Она еще два дня назад не могла сделать больше сотни шагов, чтобы не присесть отдохнуть от слабости. Так что в хозяйские закрома лезть хочешь не хочешь, а придется! Так какая разница, когда начинать? Ничего, он им расписку напишет, что, когда карантин кончится, вернется за машиной и рассчитается за все съеденное, а не вернется… Им машина останется. Думается, это с лихвой перекроит их потери.
На запах жареной картошки из спальни вышла помятая и какая-то расстроенная Лоло. Она что-то пыталась сказать Сашке на своем тарабарском языке, но он лишь разводил руками повторяя «пу минь ба» — не понимаю, которое хорошо запомнил, так как вначале их знакомства принял данную фразу за имя женщины.
— Лоло, ты не тараторь, а лучше уником неси! — пытался он достучаться до здравого смысла китаянки.
Наконец женщина поняла безрезультатность своих вокальных упражнений и вынесла из спальни свой уником.
— Тха пу гунцзо. — Лоло продемонстрировала черный экран. — Деньчи деньлэ![5]
Сашка взял из рук девушки аппарат и попробовал включить.
— Вот же жеваный крот! Батарейка села! Как же мы теперь общаться будем. Нужно всё-таки идти в Славянку, — сопровождая свои слова пантомимой он, раздельно произнося слова, постарался донести до женщины необходимость срочно собираться. — Собирайся. Мы. Идти. В Славянку. Там заряжаем уником.
А про себя подумал, что ходоки, что с него, что с китаянки сейчас аховые, за день точно не дойдут, да и за два не факт, что успеют. Значит, нужно какой-никакой едой запастись, придется грабить запасы хозяев.
— Уо пухуй цюй Силавэйяака! — Лоло отрицательно замотала головой. — Уо каньлэ диту, джули хай мэнь юань дэ. Уо пухуй цюй нали![6]
Она тоже активно жестикулировала, и в конце концов Стриж понял, что женщина оказалась честнее в оценке их способности пройти по шпалам порядка сорока километров. При здравом размышлении трудно было с ней не согласиться: ходоки из них аховые. Но сидеть здесь, подъедая запасы эвакуированных хозяев, тоже не выход. Даже если они взломают и обчистят все дома в Сухановке, продуктов им вряд ли хватит дольше, чем на пару недель. Разве что у кого-то погреб окажется под завязку забит картошкой и соленьями, но это маловероятно. Как они успели убедиться, больших огородов в поселении не держал никто. А на скорое снятие карантина и восстановление автомобильного сообщения с отрезанными цунами поселениями надежды не было никакой. Если верить информации, полученной Лоло от кого-то из ее китайских знакомых, волна прокатилась по всему побережью Японского моря и местами достигала двадцати пяти метров. Наверняка властям сейчас хватает забот в крупных портовых городах: Владивостоке, Находке, Ольге, Пластуне… Тут уж не до заброшенных из-за карантина отдаленных поселков. Нет, помощи ждать не стоит.
Но если не получается добраться до цивилизации по суше, то может получиться пройти по морю? По соседству на побережье три кордона морского заповедника: в бухте Спасения, в бухте Средней и на мысе Льва. Там есть автономное электричество от солнечных панелей, радиосвязь, и должны были остаться лодки и катера, а также горючее к ним. Понятно, что цунами и там наделало дел, но попытаться стоило. Если удастся спустить на воду хоть какую-то из лодок, то они спасены! Главное, что из Сухановки к побережью шла дорога, пролегавшая большей частью по западной части Гамовского хребта, так что от цунами пострадать никак не могла.
— Собираемся, мы едем к морю. Будем искать лодку.
Сборы несколько затянулись. Сашка выгреб из оккупированного ими дома все съестное, набив два полиэтиленовых пакета. Пока он мародёрил в доме, Лоло собрала килограмма три яблок, а заодно накопала в огороде лука и петрушки, замотав корни в мокрую тряпицу. Парень подумывал над тем, чтобы пошарить и в соседнем богатеньком коттедже на предмет продуктов питания, но резко передумал, когда понял, что труп застреленной им вчера собаки бесследно пропал. И это при закрытых воротах и двухметровом заборе! Даже клочка шерсти не обнаружилось! Только бурое пятно от натекшей из пса крови на глазурованной тротуарной плитке указывало на то, что вчерашняя схватка с безумным сторожем ему не привиделась.
Утащить тушу здоровенного пса с огороженного участка — такое под силу только тигру. Задерживаться в деревне, где преспокойно бродит полосатый хозяин, как-то расхотелось.
Наскоро перекусив вчерашними заготовками, они закинули «награбленное» в кузов и принялись искать хозяйского кота, так приглянувшегося Сашке, но рыжий котяра куда-то свалил и не желал откликаться на их вопли. Оставив на веранде гостеприимной животине полную миску кошачьего корма, Стриж закрыл дверь, вернул ключ на законное место, подложив под него записку с извинениями и своими координатами. Ждать дольше смысла не имело: кот не собака, если не отзывается, значит не хочет уезжать с ними, а хотел бы давно пришел.
Погрузились в машину, Сашка долго умащивался и приноравливался управляться правой рукой и левой ногой, и отправились на поиски проезда к побережью. Раньше Сашка здесь не ездил, но был уверен, что не заблудится. Вряд ли здесь так уж много дорог ведут на ту сторону хребта. В принципе он не ошибся. Только один раз они свернули не туда, но сообразив, что дорога уходит вдоль хребта на север, Стриж с трудом развернулся на узкой лесной дороге и, вернувшись к развилке, взял правее. Уже часа через полтора они стояли на перевале между бухтами Горшкова и Средней.
Картина внизу не радовала. Вчерашнее цунами переломало кучу деревьев в прибрежных районах, значительно сдвинув границы моря вглубь суши. От некогда роскошных широких пляжей с белым песком не осталось и следа. Ленивый прибой успокоившегося моря шумно лизал новообразовавшиеся каменные утесы, окрашивая бирюзовые воды в грязно-желтый цвет, за счет смываемых с их боков глинистых отложений. У мыса Острого из воды, украшенной радужными разводами, торчали палубные надстройки какого-то затонувшего крупного судна. В море, насколько хватала глаз, плавали вырванные с корнем деревья, обломки каких-то построек, кучки мусора и почему-то несколько десятков полузатопленных морских контейнеров.
До кордона они не доехали примерно с полкилометра. Спускавшаяся в долину безымянного ключа дорога оказалось намертво заблокирована баррикадой из бурелома и морских наносов. Сашка принялся ее рассматривать на предмет возможной деблокировки пути, но сразу же понял, что без тяжелой техники тут никак не обойтись. Правда, сходил не зря. В луже под завалом бессильно копошился крупный камчатский краб — шикарное дополнение к их скудной продуктовой корзине!
Стриж хотел было в одиночку сходить на разведку, прежде, чем перетаскивать вещи, но китаянка наотрез отказалась ждать его в машине. Дикий лес её страшно пугал. Пришлось рискнуть и, прихватив с собой самое необходимое (не в их состоянии нарезать лишние круги по бездорожью), топать вдвоем.
Им повезло. Домик инспекторов, намертво привязанный к вкрученным в скалу винтовым сваям, устоял, хотя на обшивке виднелись следы грязевого потока, доходившего почти до окон. Более того, хотя полы и намокли, видимо снизу, но открытой воды в доме не было. Электричество, поступающее от солнечных панелей, работало, стоило включить рубильник. На кухне был газ. И даже вода текла из крана, правда солоноватая и очень мутная. Здесь располагался головной кордон Восточного участка морского заповедника, поэтому здание было довольно новым и просторным. С большой теплой верандой, четырьмя спальнями, кухней, санузлом и даже учебным классом. Отапливалось помещение стоящим на веранде твердотопливным котлом и системой батарей отопления. Вода с системы, как и ожидалось, оказалась слита, но, поскольку насос работал, заполнить систему по новой заняло у Сашки не более часа.
Хуже обстояло дело с надворными постройками. Обломки деревянных тротуаров плавали в бухте, от шикарной бани, стоявшей на берегу моря, не осталось и следа, как, впрочем, и от бревенчатого гостевого дома. Инструментальный сарайчик, совмещенный с дровяником, сорвало с места и утащило к самому обрыву, образовавшемуся на месте ранее пологого спуска в бухту. Строение удержалось только благодаря двум дубам, чьи корни наполовину нависали над свежеобразованным скалистым берегом. Дров естественно почти не осталось, хотя проблемой это не должно было стать. Вокруг полно вырванных с корнем деревьев. Знай пили и коли.
Но Сашка не стал возиться с разбором завалов. Нечем, да и некогда. Днем еще вполне тепло, море не успело остыть от летней жары и щедро делилось теплом с побережьем, но вот ночью в конце октября мог и заморозок случиться. Кроме того, промокшее строение нужно как можно скорее просушить. Если попавшая в простенки сборно-каркасного строения влага замерзнет, всю конструкцию разопрет, и на доме можно ставить жирный крест.
Скособоченный в результате непредусмотренного перемещения сарайчик так и так подлежал сносу. С трудом выломав из задней стенки пару досок, Стриж добрался до инструмента, тот намок, но больше никак не пострадал. Сделав в памяти заметку, что весь бензо- и электроинструмент завтра нужно разобрать, просушить и смазать, Сашка достал топор и порубил отломанные доски на дрова. Верхняя сухая часть вполне пошла на растопку, а нижняя, слегка подмоченная, вполне сгодится к вечеру, когда просохнет у печки.
Растопив котел, Стриж с помощью гвоздодера оторвал несколько листов обшивки с цоколя, обеспечивая свободный обдув нижней промокшей части здания. После чего, оставив Лоло заниматься крабом, прихватив заранее опустошенный рюкзак, похромал к машине за оставшимися продуктами и вещами.
Лес, состоящий преимущественно из дуба зубчатого, с только начавшими краснеть листьями, стоял непривычно тихий. Молчали птицы, не шуршали в лесной подстилке суетливые полевки, не цокали тревожно бурундуки, спешащие собрать на зиму упавшие желуди, даже насекомые затаились, напуганные произошедшей вчера катастрофой. Поддавшись общему настрою, Сашка то же старался не шуметь, чутко прислушиваясь к тревожной тишине. Он уже видел сквозь кусты бампер «хайлюкса», когда слева в распадке кто-то громко и резко залаял, а следом затрещали кусты леспедеции[7], сминаемые крупным телом. От неожиданности парень вскрикнул и отскочил в сторону, но потом сообразил, что сам до полусмерти напугал косулю, не заметившую тихо подошедшего с подветренной стороны человека, и слегка истерично рассмеялся.
— Вот же чертяка рогатая, чуть сердце из груди не выскочило!
Произошедшее как будто прорвало завесу тишины. В распадке, куда ломанулся перепуганный зверь, тревожно застрекотала сорока, с вершины ближайшей сопки ей откликнулась картавая, не выговаривающая букву «р», большеклювая ворона. Следом в перепалку вклинился дробный перестук какого-то дятла, долбящего звонкую сушину в поисках жирных личинок жуков короедов. Из-под переднего колеса машины Сашку встретил вначале робкий, но быстро набравший громкость, легко узнаваемый стрекот черного сверчка. Лес оживал буквально на глазах. Пережившие страшное цунами, видимо убедившись, что все страшное уже позади, спешили оповестить соседей о своей удаче, ну и заодно подтвердить свои права на облюбованный участок леса. Даже ветер, разбуженный гомоном, отметился, порывисто закачав верхушки дубов и зашуршав опавшими листьям. Сашка невольно улыбнулся и стал укладывать добытую в Сухановке снедь в рюкзак.
Обратный путь прошел без приключений, если не считать, что ему трижды приходилось присаживаться и вытягивать, давая отдохнуть, горящую огнем прокушенную ногу. От нагрузки рана вскрылась и пачкала кровью штанину. Но все когда-то заканчивается. Стриж, закусывая от боли губу, дохромал до кордона, где застал накрытый стол и сладко спящую китаянку, умаявшуюся за последние дни. На столе его ждали половинка отваренного краба, миска липкого риса и странный острый салат из давленых огурцов в соевом соусе.
Плотно пообедав, или, скорее, поужинав, поскольку шел уже пятый час, Сашка разложил принесенные продукты по полочкам, заодно провел ревизию оставленных на кордоне продуктовых запасов.
— Негусто, — прокомментировал он вслух. — Круп и рожек хватит недели на две. Картошка, лук, морковь и прочие овощи можно тоже растянуть на неделю — полторы. А вот с белком негусто. Палка копченой колбасы, четыре банки тушенки, банка ветчины и пять банок рыбных консервов. Надо будет завтра с утра по берегу пошукать, не может быть, чтобы такая волна только одного краба на берег вынесла!
Наметив план на завтра, Сашка выпил предпоследнюю в конвалютке таблетку обезболивающего и потопал за инструментом, а то он и так больше суток с морской водой взаимодействовал. Нужно срочно разобрать опреснитель, просушить и смазать! Кто знает сколько им тут придется сидеть и что может пригодиться? А в магазин за новой болгаркой или бензопилой тут не сбегаешь!
Провозился допоздна. Работа отвлекала от боли в ноге. Странно, левая рука вроде и пострадала больше, но почти не болела. Да и опухла совсем не сильно. Зато нога ныла похуже пародонтозного зуба, видимо собачьи клыки повредили какой-то нерв.
Наконец закончив со сборкой-разборкой инструмента, парень принял горячий душ и заодно простирнул запачканные кровью штаны и бинты, развесив сушиться возле печки. Рана на руке прихватилась запекшейся корочкой крови. Кожа вокруг рваной раны хотя и покраснела, но почти не опухла. А вот с ногой все было совсем грустно. Все четыре дырки от собачьих клыков воспалились и сочились сукровицей. Сашка не стал мучиться с бинтом, закрыв их антибактерицидным пластырем, в изобилии нашедшемся в местной аптечке.