Солнечный диск нехотя поднимался из-за кромки океана, освещая своими лучами морскую гладь. Сперва, перед самым рассветом, темный небосвод сереет, наливается оттенками синего и голубого цвета, потом появляются желтые краски, которые, подобно лесному пожару захватывают все больше и больше жизненного пространства, вытесняя все темные и хмурые оттенки. Желтый свет доминирует и властвует, его много, он везде! Золото! Жидкое золото разлилось по небу! Желтый свет становится все насыщеннее и насыщеннее, он превращается в жидкий огонь, в червонное золото!
Огонь пылает над океаном, заливая огненным напалмом весь небосвод.
Я поднял чашку из тонкого, кристально прозрачного стекла на уровень глаз и сквозь него посмотрел на всплывающий над океаном солнечный диск. Чашка наполнена чаем с местным, диким медом. Напиток внутри чашки делал сам: высушенные чайные листы местного происхождения, выращенные на склонах Пятки, мед собран в джунглях из улей диких пчел, и пара высушенных цветов дикоросов. Этот напиток бодрит, придает силы и энергии.
Я вроде здравомыслящий человек, пусть и маг, но почему-то верю, что если посмотреть на всплывающее из океана солнце и успеть поймать стенками чайной чашки первые лучи небесного светила, то напиток наполнится и зарядится энергией солнца и огнем далекой звезды. Это у меня такой ритуал – встать в самую рань, заварить чай, полюбоваться сквозь стенки прозрачной кружки на восход солнца, выпить горячий напиток, а потом весь день пахать как заведенный Папа Карло.
Светило поднималось все выше и выше, солнечный диск уже полностью вынырнул из серой океанской толщи. Желтые краски тускнели, янтарный огонь, которым был залит небосвод, блекли, превращаясь в прозрачные и голубоватые полутона.
Начинался новый день.
Ложился спать я после полуночи, а вставал перед самым рассветом. Спал по три – четыре часа в сутки. А бывало, и вовсе не ложился спать. И так каждый день. На протяжение последний пяти месяцев, а точнее – 155 дней, именно столько я жил в мире Великой реки.
Пока мне здесь все чертовски нравилось. Прям вот всё!
Нравилась природа – тропический остров-рай с пальмами, пышной и сочной зеленью, мелким белоснежным песком и прозрачной, как слеза младенца водой. С возвышающейся на южной оконечности острова горой Пятка - древним потухшим вулканом. С озером в жерле вулкана, наполненным голубоватой водой, где водились несколько видов рыб и ракообразных.
Нравился климат – мягкие, нежные субтропики, без минусовых температур и излишней, изнуряющей жары и зноя. Летом, конечно же, здесь было жарковато, но за счет обилия воды вокруг, вполне терпимо. Зима – сезон дождей и понижения температуры до плюс пятнадцати. Здешний климат очень походил на земной средиземноморский, только без знойных антициклонов из Сахары.
Нравилась местная кухня и набор продуктов – я всегда обожал морепродукты: рыбу, кальмары, устрицы, мидии, креветки, омары, крабы, икра и так далее. На острове произрастало великое множество плодовых деревьев и экзотических растений дающих прорву фруктов, ягод и всяких разных тропических плодов. Чего здесь только не было: бананы, кокосы, манго, киви, ананасы, финики, клубники-малины-ежевики и прочие фейхоа с арбузами и дынями. Не было, конечно, наших российских северных ягод, но я их еще в старом мире, на Земле, наелся досыта.
Нравились женщины – я ведь с собой не просто так привел целый отряд верных и готовых на всё ради меня красавиц амазонок. Местные женщины, кстати, тоже были исключительной, экзотической красоты свойственной всем регионам, где происходит бурное и неконтролируемое кровосмешение разных рас и народов.
Нравились местные напитки – ром, коньяк, бренди, вино, пиво. На склонах Пятки выращивали десятки сортов винограда, из которого делали коньяк, вино и бренди. На равнине произрастал сахарный тростник, из которого «гнали» превосходный ром. Пиво местное было не очень, но из тех злаков, что привезли с собой переселенцы Гната, варили прекрасное пиво, которое тут же вытеснило с острова местную, сладкую бурду. На тех же склонах Пятки разместились чайные плантации, из которых получался настолько насыщенный и вкусный напиток, коих в старом, земном мире, могли отведать лишь немногие гурманы, посещавшие высокогорные плантации Китая и Цейлона. Про экзотические коктейли из местных фруктов и плодов я уже говорил – это нечто необъяснимое. Кофе на моем острове не росло, но на других островах и материке были кофейные плантации, так что с этим проблем не было.
Нравились развлечения – рыбалка всех видов и мастей. Хочешь с маской и подводным ружьем ныряй возле берега, гоняя мелкую рыбью живность и лангустов, хочешь, выходи в море на яхте и промышляй акулу, марлина или опасного, как тысяча чертей, гривастого, морского крокодила. Хочешь, можешь углубиться в джунгли и поохотиться на местных кабанчиков, козлов, небольших оленей и анаконд.
Так же можно спуститься на параплане или дельтаплане со склона Пятки, на вершине которой всегда есть ветер. Можно греть пузо на пляже, держа в одной руке бокал с легким прохладительным коктейлем, а в другой сиську красавицы креолки.
Можно гонять на воздушном корабле по небосводу, а потом поднять его высоко в небо, на пару километров и сигануть оттуда вниз с парашютом за спиной…а можно и без парашюта.
Если хочется совсем уж экстрима и адреналина, то можно взять на абордаж какое-нибудь пиратское или браконьерское судно, коих в двадцати мильной зоне вокруг Крегленда шныряет великое множество. Захватить пиратскую посудину, всех корсаров вывесить не реях или пропустить их под килем, а их корабль потом эпично взорвать, распугав местных чаек.
В общем, мне здесь нравилось всё, и было чем заняться! Правда, надо отметить, что все вышеперечисленные развлечения, я перепробовал быстро и на скорую руку, потому что мне и так было чем заняться. Впахивал я как ломовая лошадь от рассвета и до заката: писал законы, вершил суды, управлял, командовал, распоряжался, приказывал, казнил, миловал, награждал, назначал на должности, снимал с должностей, чертил эскизы инструментов и агрегатов, планировал, обучал азам магии и управленчества, врачевал, преподавал, создавал технологии и так далее. Короче был везде и сразу, меняя и совершенствуя Крегленд и его жителей под свой вкус и потребности.
За эти пять месяцев на Крегленде появилось: три школы, два детских садика, одно ремесленное училище, две больницы, заложили три новых поселения, проложили сто двадцать километров дорог (пока насыпные, но за годик заменим их на дороги твердым покрытием), открыли два десятка новых производств и предприятий, построили пятьдесят щитовых бараков, чтобы расселить бедноту из их лачуг и шалашей.
Численность населения увеличилась в два раза, и теперь население Крегленда составляла чуть больше двадцати тысяч. Мой остров процветал и богател с каждым днем. Я прям чувствовал себя эдаким попаданцем-прогрессором из фантастических книг. Конечно, будь я обычным человеком, а не магом со сверхспособностями, у которого за спиной Драг с его бездонной сокровищницей, фиг бы у меня что-то вышло. Но, всё равно, несмотря на все мои суперспособности, магические навыки и бессметные залежи золота, впахивать приходилось с раннего утра и до поздней ночи.
Причем эти все свершения были всего лишь разминкой перед настоящими преобразованиями. Я ведь изначально рассматривал Крегленд как тренировку перед настоящей, эпической «битвой», ведь в моих планах было не много ни мало, а завоевать власть во всем мире Великой реки. По самым оптимистическим расчетам на это у меня должно уйти лет двадцать – двадцать пять.
Поначалу все казалось простым и легковыполнимым, но каждая новая задача или цель обрастала таким невероятным количеством нюансов, сложностей и сопутствующих проблем, что без магических способностей, я бы с ними разбирался бы годами.
Только сейчас я понял, как сложно и невероятно трудно управлять и повелевать большим количеством подданных. Это тебе не казино с борделем руководить в 90-ые, и не подпольным цехом по производству липового алкоголя править, тут масштаб на два-три порядка больше будет.
Но, несмотря на все трудности и проблемы, я кое-как справлялся и Крегленд постепенно, по чуть-чуть становился краше и богаче.
В самую первую ночь после захвата власти, по Эдембургу прокатилась волна погромов и разбоев. Я предполагал, что так будет, поэтому мои воины были готовы справиться с этой напастью. Утром на площади были казнены ночные мародеры и погромщики. С учетом застреленных ночью смутьянов, и казненных утром, Крегленд лишился пятидесяти трех своих жителей. На центрально городской площади еще раз было зачитано мое обращение к гражданам Крегленда, где им сулили пряники – бесплатные медицину и образование, социальные пособия, пенсии, достоянные условия труда и заработной платы и прочие блага, но так же грозили и кнутом – казнить всех кто нарушает закон и перечет воли герцога Виктора Валета.
Среди казненных ночью погромщиков подавляющее большинство были нищие и беднота из числа работников с сахарных плантаций.
Начали выдавать первые пособия и раздавать еду нуждающимся. В бараках, где жили работники де Пажжи, привезли бочки с питьевой водой и повозки с мукой.
Часть имущества де Пажжи, а именно одежду, разномастное тряпье, занавески, скатерти и различные ткани были розданы нищим из бараков, чтобы они могли пошить себе одежду и обновить гардероб.
Начали переоборудовать хозяйственные постройки для расселения обитателей бараков де Пажжи. В его резиденции было решено организовать школу, училище и детский садик. Осталось еще место для какого-нибудь административного учреждения. Вдова де Пажжи, вместе с детьми временно переехала в дом барона Эштона, где теперь проживала моя названная сестра Изабелла.
Во вторую ночь опять прокатилась волна погромов и разбоев. На этот раз всех задержанный убивали на месте. Утром на центральной площади выложили на всеобщее обозрение ночной «улов» - сорок три трупа. Вновь зачитали моё обращение к жителям Крегленда.
Теперь среди погромщиков преимущественно были городские жители из числа криминалитета, лавочников и среднего класса. Они, почему-то решили, что им, ввиду их более высокого положения в обществе, сойдут такие безобразия с рук. Не сошло! Все задержанные были казнены на месте преступления.
На площади опять зачитали моё обращение к жителям Крегленда, где вновь сулили им кнутом и пряником. Спокойно, обстоятельно и деловито, чтобы мои подданные видели, что я не буду изменять своим правилам и идти на поводу у эмоций.
В третью ночь погромщиков было уже меньше в разы. Всего пять человек простились с жизнью этой ночью.
Все остальные ночи и дни прошли без погромов и серьезных правонарушений. Последовательность и четкое следование собственным законам и разработанным правилам привели к тому, что мои подданные поняли, что лучше жить по закону. Так безопасней.
В экономическом плане на Крегленде было полное раздолье. Я как предприниматель и «купец» со стажем в первые дни не мог нарадоваться собственной деловой и предпринимательской свободе. Это же просто непередаваемые ощущения от осознания того, что над тобой больше нет никаких надзорный и карательных органов. Нет ни налоговой, ни прокуратуры, ни роспотребнадзора…нет никого! Над головой только небо и полная свобода мыслей и действий.
Чем заняться и как развивать экономику своего острова думать особо не пришлось, неравнодушные жители Эдембурга из числа купеческой и деловой прослойки сами выстроились в очередь со своими проектами и бизнес-планами. Мне осталось только рассмотреть каждый и выбрать наиболее перспективные из них. На это потребовалось несколько недель, но в итоге я все-таки принял правильные решения и жизнь Эдембурга и всех его окрестностей постепенно начала меняться.
Выращивание сахарного тростника было принято сократить, посевные площади были заменены теми злаковыми культурами, которые мы принесли с собой в этот мир. Часть освобожденных с плантаций работников были направлены на строительства дорог и инфраструктурных объектов. Сам сахарный тростник перерабатывался в сахар, который в дальнейшем использовался либо для нужд островитян, либо полностью перерабатывался в дальнейшие продукты, но сахар-сырец, больше не шел на экспорт. Слишком малый был гешефт с его продажи. А вот перегнать тростниковый сахар или его патоку в ром, налепить на бутылку этикетку популярного бренда и продать под видом оригинала, получив при этом барыш в сотни раз превышающий расходы, вот это, по-моему!
В общем, ничего лучше, чем реализовать все свои мечты «а-ля бандит из 90-ых» я не придумал. На Крегленде появилось не меньше десятка заводиков по производству рома и примерно столько же фабрик где крутили сигары из табачного листа. Понятно дело, что всё это упаковывалось в бутылки и коробки, на которые клеились липовые этикетки. Надо отметить, что качество содержимого этих коробок и бутылок не то, что не уступало, а зачастую превосходило оригинал. Параллельно с контрафактом производилась линейка товаров с клеймом «Viсtor», которая со временем должна была стать основой экономики Крегленда. Сперва, на маленьких заводиках и фабриках мы обкатаем и доведем до совершенства все стадии производства и переработки, а потом запустим на моем острове полноценное, современное, мощное производство, объединив всю мелочь в единый концерн.
Помимо рома и сигар большим спросом на экспорт пользовались морепродукты, особенно омары, лангусты, крабы и креветки, коих в прибрежных водах водилось великое множество. Надо отметить, что местные ракообразные имели специфический окрас – насыщенный ультрамарин. То ли из-за окраса, то ли из-за чего-то другого, но именно синего цвета членистоногие считались деликатесом в рыбных ресторанах Паутины и Внешних миров. Понятно дело, что водились они не только в водах близ Крегленда, а и в других местах, но здесь их было очень много. Лангустов можно было собирать граблями, не особо напрягаясь. Местные повара немного охренели, когда я ввел моду на новое блюдо – пельмени с мясом лангуста.
Западная оконечность острова, которая представляла собой сплошной птичий базар. Здесь пернатые гнездились на протяжении нескольких тысяч лет, используя прибрежные скалы Крегленда, как место гнездовья и выводка птенцов. За эти годы на местных скалах образовались многотонные залежи гуано.
Гуано – это природный ресурс, ископаемое птичье говнище, вперемешку с остатками их кухни, перьев и яичной скорлупы. Он производится птицами, кормящимися в море, богат минералами и питательными веществами. Эта органическая субстанция содержит много азота и фосфора - главных ингредиентов любого удобрения. Также здесь есть другие элементы, необходимые растениям - калий, кальций, железо и так далее. В наши дни, на Земле, птичий помет применяется в сельском хозяйстве не слишком широко, так как на смену ему пришли более дешевые синтетические удобрения. Но еще сто пятьдесят лет назад, до того, как синтетические удобрения заменили собой гуано, многовековой птичий помет был весьма прибыльным бизнесом. Причем настолько прибыльным, что из-за обладания гуано развязывались войны и создавались отдельные законы.
В 1856 году в США был подписан закон о гуано. Закон о гуано разрешал американцам аннексировать богатые помётом бесхозные остров. А поскольку соседние страны считали такие острова вовсе не бесхозными, то за обладания залежами гуано частенько развязывались боевые действия. В XIX веке добыча гуано была прибыльным бизнесом, так как птичий помёт использовали также для изготовления пороха и тротила.
Ну, а поскольку мир Великой реки отстает от моего старого, земного мира, примерно на сто лет и здесь еще не так развита химическая промышленность, то местные залежи гуано – это по прибыльности, примерно, как нефтеносная жила в пешей доступности. Закидывай лопатой в мешки землицу с птичьего базара и отправляй на продажу. Дешево, сердито и прибыльно!
Длинна птичьего базара – больше ста километров, ширина – в некоторых местах до полукилометра, глубина залегания гуано – десятки метров. Получается, по самым грубым подсчетам, общим объем ценного ископаемого – больше миллиона кубических метров. Причем всё это в концентрированном, чистом виде, который еще надо разбавить морским или речным песком.
Надо отметить, что гуано продолжает оставаться важным источником питательных веществ для морской экосистем. Азот и фосфор, содержащиеся в гуано, питают фитопланктон и кораллы. К примеру, моллюски, именно те, которые производят жемчуг, питаясь фитопланктоном, производят в своих желейных тельцах жемчужины редкого, ультрамаринового цвета.
К чему тут цвет жемчуга и гуано? Да, к тому что они связаны напрямую. Большая часть птиц на птичьем базаре – Синеногие олуши. Уж не знаю, чем там питаются эти птахи, но именно из-за их птичьего базара в местных водах жемчуг и ракообразные такого насыщенного, редкого ультрамаринового цвета.
Именно залежи гуано и жемчуг синего цвета – были основной целью герцога Боторского, который планировал выгрести природные удобрения подчистую. Это варварское разорение птичьего базара привели бы к тому, что птицы, скорее всего, покинули Крегленд навсегда и поселились бы где-нибудь в другом месте, но зато молодой герцог единоразово получил бы богатый гешефт. Это же бы привело к тому, что в течение пяти-шести лет синий жемчуг исчез бы из местных вод, что привело бы к его резкому повышению в цене, ну, а поскольку все это время люди герцога вылавливали бы его и придерживали до лучших времен, то герцог сказочно обогатился бы. Де Пажжи за свое содействие герцогу планировал переехать в Паутину, где получил бы дворянский титул и поддержку герцога. Обычные жители Грегленда при этом, скорее всего, стали бы нищими, лишись своего жилья, и были бы проданы в рабство. Ничего личного, это только бизнес!
Но тут появился я со своими переселенцами, и де Пажжи вместе с герцогом Боторским отправились к праотцам, а я стал правителем архипелага.
«Морской койот» затонул в тридцати милях от Крегленда, судно успело попасть в сильное течение, которое добавилось скорости пароходу, когда прогремел мощный взрыв по правому борту. «Койот» пошел ко дну за считанные минуты. Никто из пассажиров и команды не спасся. Следователи прибыли на Крегленд на второй день после катастрофы, но поскольку я меня был ворох долговых расписок, которые теперь некому было предъявить, то меня никак не могли посчитать заказчиком взрыва. Следователи посчитали что «Койот» стал жертвой пиратов, которые торпедировали пароход, но не рассчитали силу заряда, поэтому и остались ни с чем.
Родственники погибших сразу же открестились от всех долговых расписок, заявив, что я не имею право с них ничего требовать. Я тут же затребовал от них отказных бумаг, в коих должно было быть указанно, что написаны они на имя герцога Виктора Валета.
Спустя несколько месяцев в канцелярию дворянского общества Паутины были направлены бумаги на признания за Виктором Валетом титула – Герцог Креглендский, с просьбой признать за ним право владения всех соседних с Круглендом островов и части материка, которые на данный момент числились бесхозными, и где хозяйничали пираты и разбойники. В виде доказательства моего дворянского происхождения выступили как раз долговые расписки и отказные письма, подписанные знатными дворянами мира Великой реки.
К документам прилагались взносы в дворянское общество, уплата земельного налога за десять предыдущих лет и отдельно взятка для членов совета. Все это было передано доверенным лицом, которого я не знал и в глаза не видел, но этот человек имел определенный вес среди членов Дворянского совета. Тут мне пришлось задействовать агентуру Драга, которая досталась в наследство от покойной госпожи Лирен.
Получение титула герцога Креглендского влетело мне в копеечку, но зато, теперь я мог совершенно спокойно кошмарить пиратов и разбойников, захватывая их острова и поселения.
На Крегленде производили ром, сахар, чай, табак. Вылавливали рыбу, ракообразных и моллюсков. Добывали жемчуг. Понемногу, чтобы не навредить экосистеме добывали и перерабатывали гуано, производя из них не только удобрение, но и взрывчатку.
Что-то из всего этого отправляли на рынки Паутины и других крупных городов этого мира, что-то вывозили в Верхние миры на «Эльзе», а что-то через тайный портал отправляли Драгу, получая взамен оружие, боеприпасы и новых переселенцев.
Мой остров креп, процветал и изменялся. Я готовился к большой войне, в которой планировал искоренить пиратов и захватить не только их острова и поселения, но и часть береговой линии материка, подойдя вплотную к дельте Великой реки.
- Ваше величество! – послышалось сзади мелодичный женский голос. – Мне уходить или остаться?
Я оглянулся заранее зная, что увижу. Шелест скидываемого женского платья, мой обостренный магией слух, расслышал бы и за километр, не то, что в паре метров. Майя держала в руках поднос, на котором до этого принесла мне заварник с чаем и кружки. Из одежды на девушке ничего не было, лишь заколка в волосах, державшая сложную, высокую прическу. Любили амазонки состряпать из своих пышных шевелюр что-то эдакое и монументальное. Но, девушке прическа шла, подчеркивала, так сказать, шею, изгиб подбородка и… черт кого я обманываю, как на фиг прическа и шея. Амазонка была офигенно сложена. Идеальный пресс, сногсшибательные бедра, выдающаяся попка, тонкая талия и шикарная грудь.
- Останься, - снисходительно и немного надменно ответил я.
Щелкнул застежкой ремня, расстегнул его, сбросил штаны на пол, оставшись в одной рубахе. Девушка подошла ко мне в плотную, нагло глядя в глаза, потом медленно опустилась на колени предо мной. Мой член оказался прямо перед её лицом, не сводя взгляда с моих глаз девушка ухватила член губами и принялась сосать его. При этом поднос, на котором стоял заварочный чайник с горячим чаем она по-прежнему держала в руках.
- Убери поднос и займись моим членом всерьез, - прошептал я, млея от накатившей волны блаженства.
- Слушаюсь мой повелитель, - промурлыкала звонким колокольчиком амазонка Майя.
Голая обольстительница поставила поднос на пол, отпила немного горячего напитка прямо из заварочного чайника, а потом буквально впилась губами в мой член. Её рот был полон обжигающе горячего чая.
- Ы-ыыы! – простонал я.
Черт, как же хорошо!
Амазонка сосала мой член, её голова двигалась туда-сюда, так быстро, что казалось, что это не она насаживает свое горло на мой члена, а я активно трахаю её в рот. Девичьи руки крепко сжимали мои ягодицы для лучшего упора, а тонкие пальцы массировали мои мышцы. Периодически губы амазонки выпускали мой член из своего плена, но лишь на краткие секунды, чтобы уделить внимания мошонке и паху. Прелестница покрывала меня жаркими поцелуями, шепча что-то скороговоркой.
- Хватит! Бегом в постель! – приказал я, прервав оральные ласки.
- Слушаюсь, мой сир!
Амазонка стремглав бросилась к кровати и тут же упала на неё, приняв соблазнительную позу, изогнувшись как кошка, выставив на показ свою соблазнительную попку.
Игриво шлепнул девушку по попке, опрокинул её на спину, навалился сверху и принялся ласкать амазонке грудь. Мои губы ласкали, кусали, сосали её соски, заставляя девушку кричать от удовольствия и извиваться в сладостном предвкушении. При этом мои пальцы правой руки мяли её попку, а пальцы левой нашли горошину клитора и активно массировали, и гладили его. От всех этих одновременных ласк тело девушки буквально дрожало и тряслось в моих объятиях. Я будто бы играл на арфе, умело перебирая струны, заставляя «инструмент» петь – кричать и стонать от удовольствия.
Амазонка что-то страстно шептала, периодически взвизгивая и умоляла перестать её мучать и взять, войти в неё, пронзить и сокрушить.
После долгих ласк, во время которых, Майя успела кончить несколько аз, я перевернул девушку обратно в позу изогнувшейся кошки, пристроился сзади и вошел в женское лоно. Внутри амазонка была мокрая и горячая. Я хорошенько подготовил её. Входил медленно и размеренно, растягивая удовольствие. Войдя полностью, начал двигаться, наращивая темп толчков.
- Да! Да! Да! – кричала амазонка в такт моим движениям. – Да, мой сир, да! Ещё! Ещё! Да-ааа!
Девушка с криков перешла на какой-то протяжный стон, а потом и вовсе заорала громко и протяжно. Судороги накатившего оргазма пронзили хрупкое девичье тело, и амазонка буквально затряслась под моим напором. Я перестал двигаться, нежно отпустил ослабевшую партнершу, девушка обессиленно упала на спину, я прилег рядом, крепко обняв её. Она нежилась в моих объятиях несколько минут, перебирая пальчиками и теребя мои волосы, шепча что-то на неизвестном мне языке. Успокоившись и переведя дух, девушка вспомнила, что все-таки я её господин и в отличие от неё, я еще не получил свою порцию финала.
- Господин простите меня, я такая эгоистка, - шалунья поцеловала меня в грудь, потом её губы опустились ниже, ниже…
- Садись сверху и закончи наконец, начатое, - прорычал я, - докажи, что амазонки лучшие наездницы в мире.
- О, да, мой господин! – задорно вскрикнула амазонка. – Эту скачку вы запомните надолго!
Девушка уселась на меня сверху, немного поерзала, устраиваясь поудобней, а потом начала двигаться не только тазом, но и всем телом. Я ухватился обеими руками за женские груди, теребя соски пальцами чем доводил Майю до настоящего исступления. Девушка двигалась, как заведенная с каждой минутой наращивая тем толчков, приводя меня в самые вершины наслаждения. Я чувствовал, что вот-вот изольюсь горячими потоками спермы. Перед самым семяизвержением мой член, как всегда немного увеличился в размерах и запульсировал выбрасывая горячую струю семенной жидкости. Это был пик нашего с Майей соития, пик наслаждения и вершина оргазма. Наши крики слились в один длинный протяжный стон. Амазонка еще немного подвигала тазом, а потом обессиленно упала в мои объятия. Второй раз за последний час.
- Господин, как же я вас люблю! – прошептала мне на ухо обольстительница.
- И, я тебя! – дежурно ответил я. Эти же слова я произносил всем амазонкам, которые прошли через мои объятия и были мне не только верными воительницами, но и любовницами.
