Оглавление
Хорошо защищен тот город, который окружен стеной из мужчин, а не стеной из кирпича.
Ликург Спартанский.
Рука поднялась и осторожно ощупала влажный свод тоннеля. Внезапная мысль, что в подобных пещерах водятся противные летучие мыши, рефлекторно отдернула ее назад. Чертыхаясь, Александра с отвращением вытерла налипшую слизь с ладони и огляделась. Окутывающая тьма пугала, но маячивший впереди приглушенный свет показывал, что где-то в конце штольни есть выход. Безумно хотелось поскорее выбраться из этой давящей со всех сторон норы гигантского червя. Повинуясь врожденному инстинкту человека тянуться к теплу, Александра неуверенно двинулась к его источнику.
Нетвердо ступая подошвами по торчащим из земли камням, многократно спотыкаясь и соскальзывая, она с трудом добралась до крохотной слабо освещенной пещерки. Вход в нее был низкий – примерно на уровне груди. Присев на корточки, стараясь не удариться головой, девушка протиснулась в вырубленную в скальной породе округлую нишу. Внутри потолок оказался достаточно высоким, чтобы выпрямиться во весь рост.
Грот чем-то напоминал аскетичную келью отшельника, в центре которой возвышался валун из желто-серого песчаника. Верхушка камня была стесана и на гладкой его поверхности, словно на пьедестале стояла, замотанная в паутину бронзовая шкатулка. Небольшая – сантиметров двадцать на тридцать. Именно она источала вокруг себя этот мягкий магический свет. Немного посомневавшись, Александра с опаской протянула руку, и едва касаясь, осторожно стерла с резной поверхности толстый слой слежавшейся пыли. Ничего не произошло. Окончательно осмелев, двумя пальцами сдвинула замочек и медленно приподняла, позеленевшую от времени крышку . . .
Ударная волна с яркой вспышкой обожгла глаза и откинула назад. Неуправляемый крик вырвался из горла, а ноги сами развернулись и понесли к выходу. Но ослепленное зрение не позволило рассчитать высоту ниши, и Александра со всей силы врезалась лбом в каменный свод…
Лежа на циновке и корча лицо от боли, девушка пыталась сообразить, где находится. Мысли испуганно метались, а руки отмахивались от невидимой опасности. Открыв глаза, Саша с облегчением поняла, что свалилась с кровати и теперь лежит в узком проходе на полу старенького трейлера. Ругаясь и потирая шишку, которую набила о выступающий угол столика, она поднялась и села на край лежанки. Дурацкий сон! Кино и немцы! Точнее – Индиана Джонс. Но до чего же яркий и реалистичный!
Раннее, еще нежаркое солнце сквозь рулонные шторы освещало скромный интерьер домика на колесах. Две ее легкомысленные соседки сегодня ночью загуляли, и дома не ночевала. И, слава богу! Саша не выносила скученности и маленьких пространств. Утренняя толкотня перед работой возле туалета и умывальника ее раздражала.
Сладко потянувшись, она подошла к двери и открыла ее. Утренний прохладный бриз сдул прядь волос с лица и приятно прижал тонкую сорочку к голому телу. Увидев убегающее вдаль море, Саша мгновенно забыла и про кошмарный сон, и про разбитый лоб. Покой, тишина и расслабляющий сознание шорох волн. На рассвете море почти всегда тихое и прозрачное. Солнце уже поднялось над горизонтом, а бездонное небо с легкой дымкой обещало жаркий день. Это слегка испортило впечатление – Саша как северный человек не любила жару. Валяться на пляже или вкалывать целый день под палящими лучами – согласитесь, большая разница.
Когда весной один ее приятель из Института истории материальной культуры РАН – знакомый еще со времен учебы – предложил поработать на археологических раскопках, то идея провести полевой сезон в Крыму за казенный счет показалась ей весьма привлекательной. Новый опыт и впечатления могли дать материал для статьи, которую потом можно было разместить в каком-нибудь информагентстве, а смена обстановки слегка развлечь. Гуманитарная наука уже немного пришла в чувство, кое-какое финансирование для нее появилось, и теперь «Русское географическое общество» получило возможность обеспечить своим волонтерам бесплатное проживание и питание.
Но деньги для Александры значения не имели. Это был повод вырваться из-под контроля своей высокопоставленной номенклатурной семьи, где от нее требовали безупречного царственного поведения, дабы в дальнейшем породниться с еще более царственной. Если бог даст, из настоящей неприкасаемой аристократии, а не посконной и домотканой, как сомнительная постсоветская.
Разочарование на раскопе пришло быстро. К удивлению Александры, работа оказалась скучной, монотонной и грязной. Никакой романтики. Если кратенько описать процесс, то выглядело это примерно так: территория археологического поиска от кромки прибоя до точки свала береговой линии обкладывалась невысокой дамбой из мешков с песком, затем из образовавшейся лагуны гидравлическим грунтососом извлекали лишний ил и мелкую гальку. Воду откачивали помпой, а далее уже посуху постепенно слой за слоем работали более деликатным инструментом.
В поиске чего-либо ценного, перетряхивая массу породы, приходилось на полусогнутых проводить целый день на жаре. Ценным могло оказаться все: и осколки керамики, и кости животных, и ржавые наконечники, а если сильно повезёт – украшения или монеты. После чего все найденное следовало осторожно перемыть, тщательно отсортировывать, отмаркировать и заполнив полевой паспорт, разложить по коробкам. Определив предварительную ценность, наиболее интересные находки потом отправлялись в Феодосию на экспертизу, а после реставрации и консервации все это «богатство» передавалось в музей Керчи.
Крым с акваторией в археологическом смысле – Клондайк и лакомство – огромный, скрытый под водой и песком музей, где прячутся тонны несметных сокровищ. Начиная с неолита с его каменными орудиями и до пластиковой помойки, организованной современным туристом, каждая из эпох оставила о себе массу материальных свидетельств. Жизнь в этом благословенном крае не прерывалась никогда. Здесь архаичные пласты эллинистического или более позднего римского и византийского периода, перемешавшись в результате всевозможных природных катаклизмов, плотно накладываются друг на друга. Нашествия орд и землетрясения на полуострове случались регулярно, вследствие чего руины никто особо не разгребал, а слегка присыпав, возводил новые строения. Оползни, обвалы и выветривания со временем тоже сильно меняли ландшафт. Разобраться в череде культурных напластований мог разве что профессионал, владеющий специальными методиками.
От Александры ничего этого не требовалось. Поэтому любой новый артефакт не вызвал у нее того радостного трепета, что у прочих научных сотрудников, знающих, как поместить интересную находку в правильный исторический контекст. Простым людям подчас трудно разделить восторг ученых «червей», разворошивших кучу старого хлама. Ну, если это не оказывались какие-нибудь золотые пабрикульки или монеты. Золото – проклятие археологов. Сколько некрополей было разграблено, а ценного научного материала погублено руками всяких жадных недоумков-кладоискателей, даже представить сложно!
Уже более тридцати лет этим местом раскопок руководил отдел античного мира Эрмитажа. Когда в начале восьмидесятых в самой южной точке Керченского пролива у подножия мыса Такиль однажды после шторма ненадолго отступившее море, словно упавший полог, обнажило древние фундаменты, стало ясно, что произошло нечто. Керченские краеведы обследовали античное поселение и с радостью объявили миру о сенсационной находке. Так была найдена основанная еще в шестом веке до нашей эры, теперь уже легендарная, крымская Акра. После катастрофического землетрясения в древности город еще достаточно долго оставался погребенным на суше, но полторы тысячи лет назад большая его часть окончательно ушла в море. Все слои подводной части Акры до сегодняшнего дня оставались непотревоженными, поэтому сохранность объекта была уникальна.
Новый день начинался, как и все предыдущие. Ну разве что накануне над местом раскопок прошел грозовой фронт со шквалистым ветром и ливнем, и теперь научная часть экспедиции пребывала в возбужденном ожидании. Летом в жарком климате за счет разницы давления и температуры иногда случаются весьма эффектные атмосферные явления – высвободившаяся энергия спиралевидного циклона создает над поверхностью земли вертикальную воронку. В тот день Саша впервые в жизни увидела, как черный хобот смерча выходит из моря на берег. Зрелище до предела живописное и устрашающее! По силе, продолжительности и высоте такой «пылесос», конечно, не мог сравниться с торнадо Техаса, но и такому «зверю» хватило минуты, чтобы наделать массу неприятностей на стоянке раскопа и внести коррективы в работу дайверов.
Дело в том, что после почти каждого сильного шторма дно прибрежной акватории заметно меняется. Иногда до неузнаваемости. У подводной археологии есть существенные ограничения – не все можно поднимать на поверхность. Некоторые артефакты без предварительной консервации, соприкасаясь с воздухом, мгновенно разрушаются. По этой причине многое остается лежать на дне, до тех пор, пока не появятся новые технологии по сохранению. Можно представить себе разочарование ученых, когда все, что было найдено накануне, измерено, зафотографировано, законсервировано после катастрофического перемещения подводных масс вдруг исчезает. Или наоборот – внезапно открывается нечто новое. И там, где раньше для работы по разрыхлению осадочных пород требовался мощный эжектор, теперь море само освободило дно от тысячелетних наслоений, явив взору остов затонувшего корабля, обломки античной скульптуры или стены древнего города. Так, что повод для волнения у профессионалов сегодня был.