Обдумать услышанное от отца Павла я решил за завтраком. Устроился на открытой веранде кафе, которая по причине холодов была почти пуста, только в дальнем от меня углу разместились пару бродяг с графином водки и немудреной закуской. На меня они не глядели, я на них тоже. Пристальное разглядывание в больше части Тобольска считается дурным тоном, за который можно получить и сноп картечи в лицо.
Дар внутри меня лениво струился по жилам согревая тело, можно было подстегнуть его, чтобы стало совсем жарко, но я не стал этого делать и так вполне комфортно.
Пока шел от церкви все казалось, что за мной кто-то следит, буквально чувствовал чужой взгляд на затылке. Несколько раз останавливался внимательно оглядывался, но ничего странного не замечал.
Из-за этого даже место занял на веранде чтобы осмотреть округу, вдруг замечу слежку за собой. Мимо кафе спешил по своим делам разномастный люд, рабочий день в самом разгаре у каждого свои дела. Приказчики, управляющие, извозчики, лотошники, разнорабочие, подсобники, студенты и гимназисты. Все куда спешат, снуют туда-сюда, мельтешат. Район здесь хороший, артельщиков и ватажников не видать, можно спокойно посидеть, попить чайку, умять ломоть мясного пирога не опасаясь встретить какого-то из тех, с кем не хотел бы раньше времени видеться.
Заказал чайник черного чая с бергамотом, кусок мясного пирога и кофе с пирожным, когда официантка приняла заказ, отгородился от всего мира свежим номером «Утреннего Тобола». Чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных дум скоренько прочитал по диагонали содержимое газеты.
На первой странице газеты большая фотография Николая II с женой и детьми, отрекшийся царь дал обширное интервью американским журналистам, где в очередной раз рассказал, как обманом и коварством его же генералы заставили отречься от престола в далеком 1917 году. Автор статьи негодует, мол на дворе уже март 1927 год, с момента отречения Николашки прошло 10 лет, а он все никак не угомонится. И ладно бы сидел спокойно в своем поместье в Англии с женой и детьми, так нет же активно баламутит со своим правительством в изгнании мешая Российской Федеративной Республике на международной арене налаживать отношения, дискредитируя её дипломатов.
В конце статьи автор привел несколько громких цитат главы Консервативной партии РФР Великого князя Михаила Романова, который наждаком проехался по своему старшему брату упрекнув того в предательстве интересов России и работе на английское правительство.
На второй и третьей полосе были новости из регионов: в Манчжурии идут вялотекущие бои с японцами; в Туркестане то ли «Дикая дивизия» гоняет местных басмачей, то ли они её, я так и не понял; на мыс Державина, что на Чукотке высадился экспедиционный корпус США, американские военный то ли специально, то ли по ошибке пересекли Берингов пролив по льду на вездеходах и оккупировали небольшой поселок Уэлен; на Кавказе вспыхнул сперва мятеж под руководством имама Гоцинского, а следом еще один, но уже под предводительством внука Шамиля Мухаммеда Саид бека. В общем окраины Российской Федеративной Республики пылают пожаром мятежей и пограничных войн. Авторы статей недвусмысленно намекают на причастность англичан ко всему этому.
На предпоследней странице новости из «красной» России. Газетчики ехидно смакуют похожие проблемы с пылающими регионами на окраинах Российской Советской Федеративной Республики: недовольство казаков Дона и Волги, которые уже десять лет активно сопротивляются расказачиванию и раскулачиванию; очередную приграничную бучу с поляками и прибалтами; регулярные обстрелы погранзастав на границах с Финляндией и Норвегией; морскую блокаду Балтийского моря со стороны Англии и Швеции, которые блокировали своими военными кораблями Финский залив.
Небольшую статью на последней странице газеты посвященную работе совместной «бело-красной» комиссии регулирующей притязания РФР и РСФР на Мёртвый город и его окрестности я прочитал несколько раз, обдумывая каждое слово.
Внутренняя и внешняя политика в «красной» и «белой» России меня волновала мало, а вот все что касается Мёртвого города цепляла за живое – своя рубаха ближе к телу. От выводов совместной комиссии зависела судьба скорого сезона. Если Иркутск с Москвой договорятся, что в этом сезоне мирно сосуществуют вместе в окрестностях Мертвого города, то быть добыче и промыслу, а не договорятся, то будет как в первые годы после 1919, когда на всей протяжённости Разрыва кипели перестрелки и стычки между «белыми» промысловиками, ватажниками и артельщиками с одной стороны и «красными» партизанами, комиссарами и летучими отрядами ВЧК с другой стороны. В последний год перед созданием общей комиссии артель Седого уменьшалась почти в трое – до конца сезона дожило всего шесть человек. Так что не дай бог не договорятся - быть очередной беде.
Пока читал газету опустошил чайник и слопал кусок мясного пирога. И мозги распряг, и червяка заморил. Махнул рукой официантке и через пару минут передо мной на столе стояла чашка кофе и блюдце с пирожным.
Вот теперь под кофеин и глюкозу можно хорошенько обдумать сказанное отцом Павлом, чтобы решить, как мне быть.
Итак, что у он мне сказал? Батюшка, имевший непосредственное отношение к «ночной» власти Тобольска чуть ли не прямым текстом, высказал что неплохо бы мне стать новым батькой артели покойного Седого, причем если при этом отдаст богу душу претендент на главенство Чёрный, то никто горевать по нему не станет, да еще и в мою сторону криво глядеть не будут. Колуна я так понял, вообще никто в расчет не берет. Дескать его вечный номер второй, и он будет правой рукой для любого, кто станет новым Батькой.
В чём выгода отца Павла и тех, кто за ним стоит? Вроде всё очевидно: Чёрный не единожды высказывался за то, чтобы артель Седого активно занялась сбором Рыжей плесени чтобы не просто сдавать её в Институт по цене пятьдесят копеек за грамм, а самостоятельно варить из рыжухи дурман-зелья, а потом продавать в три дорога. «ночная» власть Тобольска боится, что властям РФР рано или поздно надоест разгул рыжика и всё вокруг Мертвого города закроют тройным кольцом кордонов. Может такое быть? Вполне. С учетом прибывших в город вояк подобный вариант развития событий возможен уже в этом сезоне.
Опять же артель Седого за последние два сезона стала самой успешной из ватаг и артелей Тобольска. После смерти батьки, кто бы не возглавил артель: я, Колун или Чёрный былой славы и оборота уже не будет, потому что Седой – это был глыба-человек, а все остальные ему в подметки не годятся и не дотягивают до масштабов погибшего вожака. Так что другим артельщикам Тобольска сплошной выигрыш от усыхания артели Седого – конкурентом меньше, другим хабара больше.
Но и в другом отец Павел прав, считая если я стану новым батькой, то артели, да и остальным промысловикам и ватажникам Тобольска будет от этого только лучше, а вот если Черный займет место Седого, то через пару лет может промысловая вольница накрыться медным тазом. И самое обидное, что просто взять и убрать Черного тем, кто стоит за спиной отца Павла нельзя, потому что в криминальном мире Тобольска все настолько зыбко и шатко, что любой камешек, вывалившийся из общей груды, может создать волну камнепада, которая сметет всё и всех. Кто-то из исполнителей проговорится, поползут слухи, да и сам Чёрный, ой как не прост, сила в нем есть, причем дурная, злая сила.
Лично мне-то как быть? Вроде бы ответ предельно прост: как пойдём сегодня ночью мстить цыганам за батьку, так и убрать по-тихому конкурента Чёрного, благо в общей свалке — это будет сделать очень просто. Уберу Чёрного – сам стану батькой артели. И вот тут возникают вопросы: а оно мне надо? Хочу ли я стать главой артели? Что мне это даст? С одной стороны, стать главарем ватаги артельщиков в двадцать один год – это несомненный успех, уважение и почет. С другой стороны, власть – это завсегда тяжкое бремя, тащить которое на себе не всякий выдюжит. Это только со стороны кажется, что главный ватажник – это горы злата, вечный пир и вдоволь хмеля, а на самом деле только отпусти слегка вожжи, позволь артельщикам расслабится, тут и конец твоей власти, вмиг конкуренты набегут и разорвут ватагу на куски. Хочу ли я власти? Нет, не хочу! Точно, не хочу!
Я хочу окончить обучение, получить постоянную должность преподавателя при Институте, обязательно пройти практику во Франции или Англии, набраться там опыта в управлении даром, благо за границей обладать даром – это привилегия и почет, а не как у нас – проклятье и позор. Ну и сама по себе научная база в иностранных ВУЗах на порядок лучше чем у нас, мы то Дар изучаем дай бог, чтоб последние пять-семь лет, а за кордоном его исследует больше ста лет. Как Наполеон Бонапарт залез в Египет в своем знаменитом военном походе в 1798 году, так и начали французы исследовать влияние пирамид на человеческую душу, а англичане занялись этим и того раньше, у них все пошло с Джона Гривза, который исследовал Великие пирамиды еще в 1638 году. Так, что в Англии и Франции можно получить такую теоретическую базу, о которой в Тобольске и мечтать нельзя.
Обрасту за границей связями, заработаю приличный капитал – за один частный сеанс профессор Вышинский мне как ассистенту платит три рубля, хоть я целиком и полностью «тяну» на себе одну из трех стадий «сеанса».
В той же Сорбонне специалист моего уровня получает за ту же самую работу не меньше сотни. А сколько я сеансов за день могу «тянуть»? До пяти, никак не меньше, только в этом месяце удалось «вытянуть» шестьдесят пять сеансов, считай две сотни заработал, что для Тобольска весьма неплохо, но шестьдесят пять полноценных «сеансов» в Сорбонне – это на наши деньги шесть с половиной тысяч золотых рублей.
Так это еще работа в полсилы, а сели в полную? Пятнадцать тысяч в месяц! А в год! Вот и думай после этого: а зачем мне быть главой артели в Тобольске, если обычным ассистентом в Сорбонне без всякого риска для жизни и нервотрепки я могу заработать в разы больше? Ну и мир очень хочется посмотреть. Очень, очень хочется! Хочу увидеть океан, пирамиды в Египте, Африку, Альпы, Красное море, Южную Америку. Все хочу увидеть. Ну чего мне киснуть в этом Тобольске, где из развлечений для такого как я только кабаки, продажные девицы, институтская библиотека и синематограф. А как заработаю капитал заграницей вернусь назад и вплотную займусь научными изысканиями в Мёртвом городе, всё-таки разгадывать тайны Разрыва и руин Воскрешенска – это тоже весьма интересно, на это не глядя можно положить всю свою жизнь. А может поеду в Америку или еще куда. Профессор Вышинский утверждает, что пирамиды индейцев Южной Америки один в один как у нас в Мертвом городе. Основные иностранные языки: английский, немецкий и французский я знаю, все-таки обладание даром дает определённые привилегии в запоминании большого объема информации. Передо мной открыт весь мир…
Вот тут я и понял, чего хочу на самом деле. Становиться главой артели Седого категорически не хотелось, но и отдавать её Чёрному тоже нельзя. Как быть? Ну, во-первых, мне еще два года в любом случае надо учится в аспирантуре Института, только после этого можно всерьез рассчитывать на заграничную стажировку, о которой мне недавно намекал профессор Вышинский. Опять же, я только два года как полноценно обучаюсь управлению дара в академическом, так сказать, смысле. Все, что я знал о даре до этого было самодеятельностью и действием по наитию, даже те учителя, которых мне находил Седой были все как один самоучками. Пока я при Институте то могу спокойно пользоваться теми ресурсами, которые мне подвластны как аспиранту ВУЗа и ассистенту Вышинского. А во-вторых, летние полевые выходы в окрестности Мертвого города в составе научных экспедиций проще всего проводить в качестве главы артельщиков. Только для этого вся артель целиком не нужна, хватит и трети от нынешнего состава.
Самое простое решение – это разделить артель на две части: кто-то пойдет за мной, кто-то останется с Чёрным. И вот тут мне как раз и пригодится Колун, перетащу его на свою сторону, считай дело сделано. То, что у меня точно будут сторонники я даже не сомневался, прямо сейчас могу назвать минимум четверых: Клиш, Саврас, Тихон и Дрон. С ними мы уже два года регулярно ходим в экспедиции от Института по дорогам вдоль Разрыва. Если уговорю Колуна, то считай две трети артели будет с нами, а вот Черного и всех его кунаков надо сразу отметать в сторону, не нужны они нам.
Ну, а там два годика отпахать, закончить аспирантуру, набраться опыта в «сеансах», подкопить деньжат и можно уезжать за границу к буржуям в гости, чтобы там еще больше обрести Даром. Артель останется Колуну, в моё отсутствие он будет новым батькой.
Помимо желания сколотить капитал был еще один момент почему я хочу на время уехать за границу. А точнее не один, а целых два. Первое – все шло к тому, что в скором времени РФР придётся вступить в войну с кем-то из своих соседей. На севере американцы оттяпают себе часть Чукотки, чтобы сделать Берингов пролив своим внутренним проливом и стричь купоны со всех судов, идущих через него; на Востоке японцы активно прощупывают границы белой России, чтобы захватить часть территорий; на юге: в Туркестане и на Кавказе англичане во всю баламутят с басмачами и прочими мятежниками; ну, а про западную границу которая идет вдоль Разрыва и делит бывшую Российскую империю на «красную» и «белую» Россию я вообще молчу, тут только дай слабину и РККА вмиг возьмёт реванш за 1919 год. Так что ближайшие годы лучше провести в сытой загранице чем воевать за ненавистных мне аристократов и дворян.
Из этой моей ненависти с господствующей в РФР элите вытекает второй момент почему я хочу на время покинуть Россию. Я хочу добиться положения в этой жизни, стать на пару ступенек выше по социальному статусу. Хочу стать кем-то значимым. Кто я сейчас? Бывший беспризорник, который смог выучиться в Институте, получить высшее образование в усечённом варианте за три года, а теперь проходит обучение в аспирантуре, ассистируя профессору Вышинскому в его «сеансах». Вроде бы неплохо, всяк лучше, чем гнить под забором где-нибудь на задворках Тобольска, но дело в том, что, даже ассистируя профессору во время «сеансов» я скрываю свое лицо под медицинской маской дабы его пациенты не знали, что с ними «работает» простолюдин. В «белой» России обладать даром могут только аристократы, одарённые из низших слоев общества могут быть либо их вечными слугами и донорами, либо получат клеймо проклятых и будут уничтожены, иначе никак.
Дар у простолюдина – это клеймо выродка, ублюдка, изгоя, Ведьмины дети, одним словом. Дар у аристократа, мещанина, дворянина или купца – это отметина божья: одарённый, Владыка (владеющий даром), высший человек, одним словом.
У одаренного простолюдина в РФР есть только три пути в жизни: сдохнуть, стать вечным рабом-донором для одаренного из высших сословий или сбежать в РСФР, где для одарённых созданы все условия для нормальной жизни.
А я не хочу жить с даром и при этом вечно прислуживаться элите РФР. Не хочу погибнуть от рук кого-то из дворян, когда вскроется, что двадцать лет живу с даром. Да и в РСФР тоже как-то особо не тянет – жизнь по тамошним правилам не для меня. Какой из этого может быть выход? Да очень простой – уеду за границу, женюсь там на какой-нибудь аристократке из бедного, но знаменитого рода, да и сам стану аристократом, а спустя пару-тройку лет можно будет и в Россию вернутся уже в качестве аристократа-владыки.
Если бы не эта принципиальность российских властей в вопросе с одаренными я бы и не помышлял об отбытии за кордон, жил бы себе в России. Ну, вот почему правители «белой» России не сделали тоже самое, что в РСФР? Вот там молодцы, поступили как надо: Декретом о свободе личности от 1919 года разом легализовали всех одаренных, разрешив тем открыто пользоваться даром во благо всего советского общества. Одаренных у большевиков величали – Контролерами, намекая на то, что они контролируют Дар. Всех одаренных бесплатно обучали не только в школах, но в училищах и ВУЗах после окончания которых трудоустраивали с неплохими перспективами роста и финансового благополучия. Контролеры в РСФР распределялись либо в армию, либо в промышленность. Одаренные в «красной» России за последние восемь лет превратились в элиту среднего класса. Эх, вот были бы и в «белой» России такие же порядки – я бы ни о какой загранице и помышлять бы не смел. Мои таланты, помноженные на рвение в буржуазно ориентированной стране, дали бы такие плоды, что никакая заграница не нужна была. Вертел бы я эту Сорбонну на известном органе! Но идеала в жизни не бывает. Тут либо как у красных – относительная свобода дара, при отсутствии свободы товарно-денежных отношений, либо как у белых – строгое табу на пользование даром для всех из низших сословий, при полной экономической свободе. А вот так, чтобы свою одарённость можно было конвертировать в звонкую монету и при этом не плясать под чужую дудку – это только за границей.
Если бы не Разрыв в 1919 году, то всё шло к тому, что большевики одержат победу в Гражданской войне уничтожив в России дворянство и аристократию как явление. Я хоть и жил в Тобольске, который из-за близости к Мертвому городу и болотам Разрыва стал в последние годы оплотом российского дворянства, но всех этих господ люто ненавидел. Вроде и явных причин к этому не было, все-таки именно отпрыски дворянских семей РФР были студентами, слушателями и работниками Института, а их папаши и мамаши являлись основными спонсорами и меценатами ВУЗа, то есть как ни крути, но именно от них зависело моё благосостояние. А вот не люблю я всю эту аристократию и всё!
Аристократия — это всего лишь узаконенная передача привилегий в виде денег и власти по наследству. После Разрыва в РФР принято говорить, что в «белой» России собрались лучшие люди России, а вот в «красной» России, наоборот, лишь одни отбросы и недоноски, даже среди бывших дворян, принявших большевицкую власть.
При этом понятно ведь любому здравомыслящему человеку, что власть и деньги по наследству можно передать, а талант, удачу и мозги нет, потому что это такие величины, которые от происхождения никак не зависит. И, к примеру, царская семья в частности и весь высший европейский аристократический свет в целом тому яркое подтверждение. Все эти династические браки между ближайшими родственниками ни к чему хорошему не приводят.
Оно вроде как можно подумать, что аристократы сплошь образованные и умные, но вот я покрутился в Институте сперва в качестве вольного слушателя, потом уже и как полноценный студент и понял, что за редким исключением в дворянской среде принято считать воспитанием и образованием умение со снисходительной улыбкой говорить гадости оппоненту во время светской беседы на французском и прочих языках. Еще чтобы слыть интеллектуалом важно поддерживать разговор о политике в курительной комнате и дорогое вино глушить бутылками, красиво кутить и проигрывать в карты состояния.
При этом светила русской научной мысли: Ломоносов и Менделеев даже близко не были из аристократов, но правды ради, тот же профессор Вышинский родом из мелкопоместных дворян. Так, что не все так однозначно, это просто во мне говорит классовая ненависть.
После Разрыва и появлении Мёртвого города количество людей обладающим даром увеличилось в геометрической прогрессии. До 1919 года одарённые были изгоями и редким явлением, а вот после Разрыва их сразу стало очень много. Когда стало понятно, что с даром не обязательно родится, его можно и приобрести, побывав в черных пирамидах Мёртвого города вот тут элита РФР и монополизировало право на обладание даром. В Тобольске открыли Институт – учебное заведение, в котором проводили инициации и обучение в управлении (владении) Даром.
По ту сторону Разрыва, где тоже располагались пригороды Мертвого города со своими Чёрными пирамидами большевики открыли своё учебное заведение, в котором обучали контролировать дар, но у красных инициировали всех подряд не зависимо от происхождения. Обучение в РСФР было быстрым и поверхностным, пусть контролеры были не столь искусны в управлении даром, но зато их число росло с каждым годом. Опять же красные Контролеры тут же применяли свои знания на практике, оттачивая и закрепляя их, а новоявленные Владыки «белых» не всегда хотели трудится во благо государству.
Дворяне, аристократы и богачи из высших слоев российского общества стали присылать своих отпрысков в Тобольск для обучения владения даром, после которого чаще всего новоявленные Владыки возвращались в свои семьи, династии и кланы для укрепления их мощи. В элите РФР шла постоянная возня за власть и влияние. Единого государя-правителя не было, страной правила Государственная дума, в которой депутаты из разных фракций и партий больше грызлись между собой за право распределять бюджет, чем думали о благе народа. Великие князья как один предпочитали возглавлять политические партии, но не занимать императорский трон, который вот уже десять лет пустовал, хоть и номинально до сих пор был закреплён за Михаилом Романовым, который вступил в наследование троном после отречения Николая 2, но титул Императора сам себе повелел принять только после окончательного соединения в единое целое Российском Империи. А как её воссоединить если часть под красными, окраины стали независимыми странами? Вот и мается «белая» Россия от многовластия и отсутствия хозяина в стране.
Помимо Института в Тобольске был еще Интернат и Бурса. В Интернате содержали и обучали малолетних детей с зачатками дара изъятых из семей простолюдинов, в Бурсе готовили подростков для умения накапливать в себе дар, чтобы в нужный момент отдать его Владыке. Выпускники Бурсы как правило входили потом в свиту какого-нибудь одаренного дворянина или аристократа. Лишь редкие счастливчики могли продолжить обучение в Институте чтобы потом работать самостоятельно. А ведь было еще много закрытых частных школ, где обучали на владение даром. Эти школы были разбросаны по разным городам, очень много располагалось в Омске, Томске и Иркутске. Такие заведения не всегда были легальными и методы обучения там тоже были своеобразными, а их выпускники пополняли ряды не только дворянских свит, но и продавались заграницу. Чаще всего материал для таких школ отлавливался на улицах и в окрестностях Тобольска, потому что у нас из-за близости к Мёртвому городу было больше всего детей с зачатками дара.
Как будто в подтверждение моих мыслей мимо кафе на чьей веранде я заседал с чашкой кофе прошествовала небольшая делегация охотников за головами: трое крепких мужичков тащили пацаненка, который активно брыкался и дергался. Позади них величаво шествовал молодой парень на чьем лице была отображена вселенская надменность, будто бы он в буквальном смысле был Пупом Земли.
Петенька Нарышкин – молодой повеса и редкостный мерзавец, обладающий весьма слабым даром, что, впрочем, не мешает ему считать самого себя центром мироздания. Кварц «тройка» - на глазок определил я степень развития дара у Нарышкина. А ведь еще полгода назад он был уверенный «пятак», я точно это знаю, потому что ассистировал Вышинскому на «сеансе» с Петенькой. Деградирует засранец, не внял советам профессора.
Все богатства, поместья и капиталы Нарышкиных остались в Москве, а здесь за границей Разрыва им только и оставалось что быть на вторых ролях у остатков клана Романовых, которые так до сих и не определились с кем они: с отрекшимся от трона Николаем или так не утвердившим царскую диктатуру Михаилом. По слухам семейство Нарышкиных активно подмахивало и тем и другим.
Петька Нарышкин промышлял тем, что ловил малолетних одарённых и продавал их как скот. При этом он не чурался и откровенным криминалом выкрадывая детей у родителей, благо не стоявшие на учете обладатели дара из низших слоев общества были по определению вне закона. Ведьмины дети или выродки, одним словом, чего их жалеть, таких и убить не зазорно, тем более представителю дворянства.
Ненавижу всех этих аристократов, возомнивших себя выше других…
Пацаненок дергался и сопротивлялся, он смог каким-то образом извернутся, пнуть ногой в пах одного конвоира, цапнуть зубами за руку другого, но третий из тащивших его мужиков бацнул пленника по голове и тот на время притих. Я не смог удержаться, ухватил пальцами одну из картечин на браслете обвивающие моё правое запястье и наполнив свинцовую горошину малой толикой Дара пульнул ей в одного из конвоиров. Будто бы стрельнул мокрой от мякоти вишневой косточкой, придав её ускорение и направление сжатыми пальцами руки. На самом деле свинцовая картечина полетела благодаря импульсу дара. Подобной практике стрельбы я владел давно и наловчился попадать с десяти метров в спичечный коробок, при этом сила удара была таковой, что на тех же десяти метрах картечина пробивала дюймовую дубовую доску. И все это без единого звука. До троицы мужиков, тащивших пацана, было метров двадцать.
Чтобы не промазать метил в спину третьего конвоира, который утихомирил пленника ударом своего кулака. Картечь попала куда-то ниже поясницы, конвоир подскочил как ужаленный, ухватился за поврежденную задницу и громко заголосил от боли. Деревянный настил уличного тротуара расцвел брызгами ярко-алого цвета. Крови оказалось неожиданно много!
Твою мать, кажись я случайно угодил в артерию, которая питала кровью ноги. Если так, то подстреленный мной мужичок может за считанные минуты до смерти обескровить. На дороге возникла свалка и суета, которой малолетний пленник не преминул воспользоваться, он вырвался и задал стрекоча.
Нарышкин дернул из кармана револьвер и принялся стрелять по беглецу. Дворянчик даже не озаботился тем фактом, что на улице полно праздношатающегося народу, которого он мог случайно подстрелить. Засвистели трели полицейских свистков, уличный люд загомонил, шарахнулся в разные стороны, какая-то малохольная баба принялась голосить во всю глотку, Петька было дернулся вслед за пацанёнком, да куда там, того уже и след простыл.
Подстреленного мной мужичка подхватили под руки, подтащили к ближайшему извозчику, младший Нарышкин с ходу пробил его даром, так что бородатый возница слетел с козел коляски в дорожную грязь и через пару секунд повозка исчезла в том направлении куда сбежал юркий пленник.
На меня никто не обратил внимания, «стрельба» свинцовой картечью осталась для сторонних наблюдателей и зевак незаметной.
Я расплатился за завтрак и быстрым шагом побрел в сторону студгородка, профессор Вышинский просил меня утром заглянуть к нему. Так-то у меня сегодня и завтра выходные, о которых я договаривался с наставником еще неделю назад, но просьбу Андрея Ильича надо уважить, заодно переговорю с ним на счет нынешнего сезона, авось он мне подскажет как лучше поступить с ватагой Седого, все-таки и его интерес в этом деле не малый присутствует.
