– Сделать тебе массаж?
– Нет.
Ответ был резок и немного обиден. Жанна поняла правильно. Он боится. Боится ее прикосновений. Боится своей возможной реакции. Короче, он трус, вот и весь перевод краткого испуганного ответа на расширенный русский.
– Ты меня боишься, – не спросила, а констатировала девушка понятный обоим факт, взяв смелость произнести это вслух.
Михаил тоже проявил отвагу.
– Да, – сказал он. – Боюсь.
– И себя, – с подначкой выговорила Жанна.
На этом провокация не кончилась. Руки Жанны упали, как листва по осени, одна оперлась на диван. Колени опустились набок. Над лицом Михаила нависли балконы прекрасного фантастического сооружения.
– И себя тоже боюсь. – Он сглотнул.
– Как ты живешь в постоянном страхе? Другие живут честно. Правильно или нет – другой вопрос, но честно. Не терзают себя постоянными сомнениями. Не умирают в неуверенности, в нескончаемой липкой боязни, что могут не сдержаться или, наоборот, что дражайшая супруга узнает о содеянном. Как ты можешь так изводить себя? Ты же мужчина! Если что-то гложет – дай себе волю, разберись с этим, но уничтожь проблему. Пусть она останется в прошлом.
– Я бы с удовольствием. – Михаил глупо хихикнул, так, что самому стало стыдно. – Но я борюсь с искушениями. Потому и…
– Ты не борешься. Ты множишь их. Ты превращаешь себя в тряпку.
– Неправда.
– Со стороны виднее. Особенно на истинный женский взгляд.
Девичий голос оброс обличающими интонациями, лицо распалилось, очаровательные шипастые шарики бурно вздымались и опадали сообразно с объемом набираемого воздуха. От них пахло свежестью, деревенским молоком и соблазном. Прошлое в душе Михаила подралось с будущим за настоящее. У каждого была своя правда. Взор остановился. Мысли тоже.
Не дождавшаяся ответа Жанна продолжила столь же резко и грозно:
– Вместо того, чтобы по-мужски править мир под собственное мировоззрение, ты ищешь возможности спрятаться, отгородиться от реальности, которая течет где-то рядом и, обливая брызгами соленых волн, пытается доказать свое существование. И извлечь тебя из созданной собственными руками лужи, откуда иногда выглядываешь испуганно, но, как только узнаешь о наличии рядом большого яркого мира, вновь прячешь голову в песок. Точнее, в ил. В затхлую жижу, к которой привык и потому не замечаешь. Помнишь лужу нашего знакомства? Ничего не напоминает?
В прострации, пронизанной немым восхищением ораторшей, Михаил внимал выливавшейся на мозги речи. Все, что она говорит – его случай. Он – такой?!
– Подожди, – вдруг заработала инстинктивная соображалка. – По-твоему, кто не реагирует на провокации и не клюет на соблазнительную наживку – трус?
– Хочешь поспорить? Давай. Разве тот трус, кто делает выбор в сторону действий? Кто не боится последствий? Кто согласен брать на себя ответственность за решения и поступки? – Жанна еще сильнее нагнулась, нависнув тревожащим сладким изваянием, что готово в любой момент рухнуть и погрести под собой.
Жителям Помпей не позавидуешь, им было так же плохо, но при этом не было так хорошо. Собрав все мужество, взор стыдливо нырнул вниз, где и утонул в колодце пупочка, обрамленного озерцом знойной мякоти и отчеркнутого ленточкой единственного элемента одежды. Внизу, в основании, ленточка превращалась в знобящий выпуклый треугольник. Туда, в самый низ, как вода с сияющего в подсвеченной темноте тела девушки, стекали взгляды Михаила, там утопали мысли – в уходящем вниз средоточии складочек, плотно сжатых бедрами.
– Подумай над моими словами! – произнесла владелица этого великолепия, а ее ладонь накрыла руку Михаила. – Ответственность за слова и поступки – то великое, что дано настоящему мужчине, и чем он может распорядиться по своему усмотрению. Мы, женщины, любим не наглых или смазливых, мы выбираем надежных. Тех, кто держит слово. Кто может. Кто действует. И кто готов отвечать за свои действия, не перекладывая решения и их последствия на имеющиеся поблизости хрупкие плечи. Даже, если эти плечи готовы взвалить на себя подобную ношу.
Осознавая, что внимание к низу еще более неприлично, чем к обнаженному верху, Михаил собрался с силами и взглянул девушке прямо в сверлящие глаза.
– А если для поведения в ситуациях, о которых ты говоришь, у меня другие принципы?
Перехват инициативы – лучшее средство защиты. А то какая-то пигалица учит его жизни. Он старше в два с лишним раза, и жизненного опыта не занимать…
Жанна будто мысли читала.
– Считаешь, что не могу быть правой, потому что младше? Возражу. Да, мы из разных поколений. Но. Ты мужчина. Я женщина. В этом отношении ничего не меняется тысячелетиями, оно заложено на генном уровне. Вспомни Экклезиаста: «Все было и все будет, и нет ничего нового под солнцем». У тебя больше опыта и приобретенной с его помощью мудрости. Допустим. Но. У меня – больше современных знаний о том, что такое нынешний мир, из карусели которого ты выпал на каком-то круге, когда посчитал, что все знаешь. Ты остановился, но мир – не круг, мир – спираль, вот в чем дело. На новом витке – больше возможностей. И больше ответственности.
К чему она ведет? Или, чисто по-женски, говорит первое, что пришло в голову? Вроде бы нет. На вид все связно и последовательно. Впрочем…
– Если уж поминать Экклезиаста, – буркнул Михаил, – то ни о какой спирали в области отношений не может быть речи, просто есть время собирать камни, а есть разбрасывать. Все, что мне нужно, я собрал в свое время. Нового – спасибо, не надо.
На грубоватую отповедь Жанна не обиделась.
– Собрал, а теперь, значит, разбрасываешь?
Ее внешний вид создавал ощущение, что над Михаилом высится огромная белая лягушка. Выпирающими бусинками зрачков уставились сферы глаз, а расправивший крылья буревестник трусиков напоминал жадный рот, вместе с пупком-носиком образовав мультяшную рожицу. Одно немигающее лицо под другим заставляло воображение исполнять танец маленьких непослушных лебедей, опасный, но очень эротичный.
Опаленный играми подсознания Михаил возразил:
– Не разбрасываю.
– Как же это назвать по-другому? Помнишь поговорку «Что имеем – не храним, потерявши – плачем»? Это о тебе, о типичном разбрасывателе, который посчитал, что время собирать окончилось. Дерево посажено, дом построен, сын рожден – теперь гуляй, миссия выполнена, делай, что хочешь!
Жанна кинула многозначительный взгляд в сторону кухонных шкафчиков, где хранилось спиртное, Михаил это прекрасно помнил. Но помимо такого первого смысла, у высказанной мысли можно было прочесть второй, задевший сильнее.
– По-моему, ты ненавидишь людей с волей жить по собственным правилам, – проговорил он тихо. – Тебе не понять, но я не хочу, как бродячий пес, хватать все, что подвернется. Случайно подвернувшееся бывает как минимум чуточку испорченным, а как максимум гнилым и тухлым. Ни свежести, ни чистоты, ни полноценного удовольствия для души и тела. Мне приятнее здоровая домашняя пища, меня не тянет в забегаловку за стандартным бутербродом, который ничем не отличим по вкусу от сотен и тысяч других. Да, они другие, но все равно те же самые бутерброды. Фастфуд. Быстрое питание. Разница лишь в обертке и ценнике.
Если не поразить, то заинтересовать девушку удалось. Даже заинтриговать. Жанна посмотрела на него несколько другими глазами.
– Кажется, я поняла разницу между нами. Нет, не эту. – В качестве примера она погладила себя по чувственным полушарим. – Дело в другом. В мироощущении. Я думаю о будущем и живу настоящим. Твое будущее давно в прошлом. Ничего нового ты не ждешь, да и не хочешь, тебе ничего больше не светит, а что по старинке считаешь любовью – просто удобство, помноженное на привычку, и боязнь однажды оказаться никому не нужным. Мы опять вернулись к теме боязни. Ты дорос до таких лет, а по-прежнему боишься всего непонятного – как маленький мальчишка, не знающий мира за пределами своей песочницы.
– А ты ничего не боишься? – Затюканный доводами, внешне вполне похожими на истинные, Михаил нашел в рассуждениях слабое место. – Твоя жизнь тоже переполнена страхом, но у тебя отсутствует порт приписки, где ты можешь переждать бурю или восстановиться после шторма.
– Люди – разные, – теперь уже девушка отбивалась от неожиданной контратаки. – Если одному нужна тихая гавань, то другой счастлив под ударами бушующих волн!
– Да, люди – разные, – кивнул Михаил. – Как, например, корабли: бывают роскошные лайнеры, приятные для коротких интересных путешествий. Бывают упорные тягачи, что всю жизнь делают свою нужную работу. Бывают морские яхты… а бывают речные лодчонки для прогулок.
– А еще бывают дырявые посудины, при первом шторме идущие ко дну. – Жанна покосилась на него с ядовитой ухмылкой. – Кстати, насчет роскошных лайнеров для приятных коротких путешествий…
Ее голос умолк, а лучисто-хитрые глаза уставились в прикрытый простыней центр композиции. А рука выразительно плавно прошлась по этому центру.
– В Ветхом завете, – продолжила Жанна, не спуская с Михаила ни руки, ни столь же тревожащего взора, – нашла строчку, даже запомнила: «Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш. Люби его как себя». Слышишь? Повторю еще раз. Люби его как себя! А себя, – она потянулась вперед вновь поймавшей внимание курносой грудью, – я о-очень люблю…
– Люби. – Михаил пожал плечами, постаравшись движением таза выехать из-под нахальной ладони.
– Что же. – В накалившихся девичьих глазах плясали чертики. – Золото пробуют огнем, женщину золотом, мужчину женщиной. Попробуем?..