– Слушай, ты вправду собираешься писать роман о нашей последней поездке? – с искренним интересом спросила моя подруга Света.

– А разве она того не стоит? – вопросом на вопрос ответила я.

– Конечно, стоит. И я придумала замечательное название – "Живой труп". Правда, то, что доктор прописал?

– Возможно, – кивнула я, – только название, увы, занято. Твою идею уже реализовал один самозванец .

– Ну, у Толстого это как бы аллегория, а у нас в самом деле был живой труп. Хорошо, пусть будет не живой, а бегающий. "Дело о бегающем трупе" – классный заголовок, да? А еще лучше – "Дело о бегающей мумии".

Я возразила:

– Что я тебе, адвокат Перри Мейсон, чтобы у меня были какие-то странные дела? И вообще, непорядочно обманывать потенциальных читателей. После твоего заголовка они будут ожидать кровавых перестрелок или в крайнем случае зомби, а мы, слава богу, без подобных ужасов обошлись. Просто я впервые отправились в заграничное путешествие, вот и все. А что за мною бегали навязчивые трупы, это из тех мелочей, которые в информационном листке скромно именуются "возможные осложнения". Я назову книгу – "Заграничный вояж". Все ведь началось с него, правда?

– И неправда! – с торжеством произнесла Света. – Ты забыла! Все началось...

И тут я действительно вспомнила.

Все началось с тех удивительных существ, которые в теплую пору мистическим образом материализуются в наших квартирах и целую ночь готовы услаждать человеческий слух нежнейшим пением. Надеюсь, никто не решил, что речь идет об ангелах? Разумеется, я имею в виду самое распространенное в наших широтах домашнее животное по имени комар.

На дворе стоял июнь, поэтому жизнь моя была тяжела, однако не беспросветна. Объясняется сей феномен достаточно просто. Я – преподаватель университета, читаю лекции, а июнь – время сессии. У меня в потоке шестнадцать групп, каждая группа должна сдать мне два экзамена. А накануне экзамена имеет полное право явиться на консультацию – и снова не к кому-нибудь, а ко мне, несчастной. Вот и посчитайте, сколько у меня рабочих дней должно уложиться в четыре выделенных на сессию недели. Впрочем, консультации – ерунда, тут проблема только в том, чтобы сделать над собой усилие и доехать до института (я далеко живу). Ответить на вопросы студентов для меня пара простых. Не родился еще на свет студент, который выдумает что-либо, способное поставить меня в тупик. Зато экзамен... с ним дело серьезнее. Тут мне требуется выдумать вопросы, способные не поставить в тупик студентов, а подобная задача не для средних умов. По крайней мере, я с нею не всегда справляюсь. Вот и приходится ставить двойки. Двойки вызывают у неудачников, а также караулящих меня под дверью их мам, бабушек и прабабушек бурную реакцию – от истерик до предложения взятки, – и все это мало того, что отнимает время, так еще и треплет мои драгоценные нервы. В результате с экзаменов я приволакиваюсь домой к ночи, измученная, словно негр на плантации. И, подобно негру, тружусь без выходных.

Это с одной стороны. А с другой, в июле и в августе у меня отпуск. Длинный и хороший. Мысль о нем греет в июне гораздо лучше нашего жалкого петербургского солнца. Потому я и сообщила вам, что жизнь моя была тяжела, однако не беспросветна. Впрочем, просвет вырисовывался довольно смутно. Я понятия не имела, как провести долгожданные месяцы свободы. Вернее, как – имела. Плавая в теплом море, как же иначе? Если мне не удается хоть на две недели выбраться на юг, год я считаю потерянным. Следовательно, вопрос "как?" заменяется двумя: "где?" и "на какие деньги?". Причем, к сожалению, тут существует тонкая взаимосвязь. "На какие деньги" деликатно подсказывает, "где". Вот оно и подсказывало мне всякие гадости про лужу под окном – единственное водное пространство, добраться до которого мне позволит нынешнее состояние финансов. Правда, в проекте имелись отпускные, но жизнь приучила к тому, что на своевременные выплаты нашего государства лучше не рассчитывать. Так что деньги, возможно, придется занять. Ха, у кого? Летом всем самим не хватает.

Однако вернемся к домашним животным. Не понимаю биологов, тщетно пытающихся создать условия, при которых мертвая материя превращается в живую. Условия эти имеются в моей квартире. Посудите сами. Все окна у нас затянуты мелкой сеткой, а вентиляционные отдушины даже, пардон, капроновыми колготками. Вопрос: откуда берутся комары? Древние греки считали, что насекомые заводятся от ветра и пыли, и я склонна с их мнением согласиться. Моя мама, правда, твердо стоя на материалистических позициях, пыталась убедить меня, будто комары просто-напросто с невероятной скоростью размножаются. Проникли двое, а потом спариваются и размножаются, спариваются и размножаются. Я же парировала сведениями, почерпнутыми недавно из замечательной книги Бианки "Лесная газета", специально взятой мною в библиотеке. Комары выводятся из личинок, которые обитают исключительно в непроточных водоемах. Где в нашей квартире непроточный водоем? Ванна, что ли? Если б я его нашла, проблема избавления от навязчивых жильцов была бы решена (с помощью того же всезнающего Бианки). Надо в водоем плеснуть керосина, и личинки сдохнут. Только плескать-то некуда! Разве что в унитаз. Впрочем, глупости – он очень даже проточный. Поэтому единственная гипотеза, не противоречащая фактам – зарождение живой материи непосредственно из неживой. Упрямая мама, разумеется, выдвинула новую версию – что комары пролезают через дыры сетки в младенческом возрасте, когда имеют микроскопический размер, а потом в квартире на наших харчах быстро жиреют, однако я весьма сомневаюсь. Это тогда уже не комары, а микробы какие-то.

С вездесущим противником мы боролись долго. Я, откровенно говоря, сторонница простых дедовских методов. Они гораздо эффективнее, чем всякие новомодные штучки. В данном случае дедовский метод заключается в прямом воздействии на насекомое тяжелым предметом. После долгих дней проб и ошибок я поняла, что лучшее оружие – книга Касселса и Фрелиха "Алгебраическая теория чисел". Она имеет ровно ту толщину и тот формат, которые позволяют действовать особенно ловко. Как предусмотрительно я в свое время приобрела чудесный том, с научной точки зрения не больно-то мне необходимый! И каждому весьма рекомендую, встретив данный труд, немедленно покупать – ничего более подходящего вы не найдете. Голубая обложка, правда, окрасилась в красный цвет, однако стоит ли смущаться мелочами?

Что касается моей мамы, то она предпочитает надеяться на достижения науки и техники – купила фумигатор. Не стану скрывать, он действительно подействовал зверски. На меня. Я проснулась среди ночи с жутким приступом мигрени. Комары, правда, тоже чувствовали себя не лучшим образом. Лишившись присущей своему роду очаровательной живости, они медленно перелетали со стенки на потолок и обратно, жужжа на потрясающе высоких нотах. Честное слово, легче выдержать укусы, чем это отвратительное жужжание, непрекращающееся и разнообразное. "Узнаю я их по голосам", – помните строчку из песни? Словно про комаров написано. Я своих уже узнавала.

Телефонный звонок, поднявший меня с постели, прозвучал пением ангела. По крайней мере, он перекрыл неустанное "ззз", бередящее измученную душу.

Звонила моя подруга Настя. Вспомнив о ее широком кругозоре, я тут же взяла быка за рога и задала судьбоносный вопрос:

– Скажи, фумигатор – вещь для людей не очень вредная?

– Боюсь, она и для комаров не очень вредная, – вздохнула моя подруга с таким чувством, что я не могла не догадаться.

– У вас тоже комары, да?

– Полчища! Только это не комары, а какие-то мутанты.

– Расскажи, – потребовала я, неожиданно открыв в себе склонность к садомазохизму.

– Я всегда спасалась от них датским карандашом, – начала горестную повесть Настя.

– Датским карандашом? – опешила я. Честное слово, тут меркнет даже "Алгебраическая теория чисел"! Это какие же в Дании большие карандаши, если ими можно убить!

– Ну да. Очень хороший. Намажешься им погуще, и ни один комар не пристанет. Боятся.

– А, – поняла я, – вот такой карандаш. Ты, как моя мама, сторонница прогресса.

– Прогресса! – фыркнула моя подруга. – Это у комаров прогресс, а не у нас. Они мутировали и на яд почти не реагируют.

– Но ведь "почти", – попыталась утешить ее я.

– Ха! Первые пять минут после помазки они и впрямь ведут себя вполне прилично. А потом подлетают и начинают принюхиваться. Ты представляешь? Каждый считает своим долгом приблизиться к твоему лицу и в изумлении вокруг него попарить. Отвратительно! А через пятнадцать минут и вовсе кусаться начинают. С отвращением, но лопают! Вот и стараешься уснуть за пятнадцать минут, пока комары еще не активизировались. Только когда слишком стараешься, уснуть невозможно. Сплошные нервы!

– Принюхиваются, – с ужасом повторила я. – Хорошо, что у меня нет такого карандаша.

– А что есть? – жадно поинтересовалась Настя.

– Фумигатор. Потрясающе действуют. Комары впадают в такую расслабленность – уму непостижимо. Иного прихлопнешь, а он даже не заметит.

– Расслабленность! – из трубки раздался такой возмущенный возглас, что я отпрянула. – Вот везет этим гадам! По большинству психотеорий, расслабленность – это наивысшее состояние, и цель жизни в том, чтобы к нему приблизиться. На какие только ухищрения люди ни идут! Вот ты не смотришь передачу "Третий глаз", а там недавно показывали тантрическую семью.

– Какую?

– Тантрическую. Ты, может, не знаешь, что такое тантра?

– Учение какое-то, – робко пролепетала я. – Кажется, сексуальное.

– Секс – лишь способ проникновения в иносферы, – пояснила Настя. – В этой передаче показывали мужчину c четырьмя женами. Столько ему требуется сексуальных партнерш, чтобы пробраться в иной мир и там научиться науке расслабления. Зато результат потрясающий! Он, представляешь, даже говорит еле-еле, такой расслабленный. У него уже губы не шевелятся. Зато бедным женам чего это стоило! А твои комары получают задаром. Почему я не родилась комаром?

– Это родители виноваты, – подумав, констатировала я. – Хватит про тантру, ты лучше про комаров. Так ты их не убиваешь?

– Не убиваю? Да в моей квартире запросто можно снимать ужастик, столько на стенах крови. Кстати, о крови. Ты знаешь, что Света вывихнула руку?

– Нет. Давно?

Света – наша общая подруга. Когда-то мы все трое работали в университете, но сейчас жизнь нас несколько развела. Настя преподает английский на частных курсах, Света – бухгалтер на мясной базе, и лишь я одна, дурочка, все еще тружусь на благо нашего странного государства.

– Недавно. Мне ее дочка по телефону сказала. Света в тот момент была в поликлинике. Вообще-то, надо бы ее навестить, а?

Я вздохнула:

– Разве что вечером. У тебя-то уже каникулы, а я все ишачу.

– Да я понимаю. Давай завтра съездим?

Света встретила нас приветливо, хотя выглядела довольно странно. Помимо забинтованной руки, бросался в глаза ее крайне измотанный вид, а также жуткая сыпь на открытых участках кожи.

– Это что? – с подозрением осведомилась Настя, указывая на покрытые язвами Светины ноги. – Венерическое? Признавайся сразу!

– Ну, расчесала я их, – нервно ответила та, и ее веко несколько раз дернулось. – У меня комариные укусы всегда плохо заживают. Ночей не сплю, верчусь с боку на бок. А на днях среди ночи вдруг чувствую, как кто-то тщательно ощупывает мое лицо.

– И кто это был? – полюбопытствовала я. – Твоя новая пассия? Он кто?

Запомнить всех Светиных ухажеров я была не в состоянии, хотя испытывала к ним живейший интерес. Мне очень хотелось знать, на ком же она в конце концов остановится. Однако первый не слишком удачный опыт брака, похоже, заставил мою подругу скептически относиться к идее взять мужчину к себе в дом на постоянное жительство. В то же время совсем без лиц менее прекрасного пола она, в отличие от нас с Настей, начинала скучать. Такие вот единство и борьба противоположностей привели к тому, что Света меняла поклонников гораздо чаще, чем перчатки.

– Вообще-то, – заметила Настя, – это хороший признак.

– Что?

– Ощупывание. Я недавно прочла новейшую американскую разработку по психологии секса. Мужчины делятся на визуально, вербально, аудио и осязательно ориентированных. Значит, твой ориентирован осязательно. Из них получаются самые верные мужья. Привыкнув к одной женщине, они потом просто физически не в состоянии получить полного удовлетворения с другой.

– Издеваетесь? – незлобивая Света вдруг гневно погрозила небесам кулаком. – Это были комары! Они махали крыльями прямо мне в лицо.

– Значит, они у тебя осязательно ориентированные, – радостно вставила я. – Это хороший признак. Поскольку они не в состоянии получить полного удовлетворения с другой женщиной, мы с Настей смело можем здесь располагаться. Нас они кусать не станут.

– Я все лицо себе отбила, а пришибла только одного, – продолжила несчастная страдалица.

– Ничего, – попыталась утешить ее Настя, – массаж лица – полезная вещь.

– Да, но он проводится нежно, подушечками пальцев, а не всей ладонью, – пояснила Света. – А под глазами вообще опасное место, и его лучше не трогать. Так что пришлось встать с кровати. Устала, как собака. Гоняюсь за ними по всей квартире, а толку ноль. А один, представляете, на люстру сел. Я за ним, и вот...

Она горестно посмотрела на разбитый плафон, потом на свою перевязанную руку. Мы присели и пригорюнились. Разумеется, наибольший ущерб понесла Света, однако и мы с Настей держимся из последних сил. Еще немного, и веки задергаются у нас тоже. А что делать?

– Освоить подходящую психотеорию и расслабиться, – предложила ученая Настя.

– Тантру? – возмутилась я. – Для нее мужчина нужен, хотя бы один на троих. Если б Света с мужем не разошлась, она бы его нам одолжила, а так...

– Тантру? – оживилась Света. – Мне говорили, она творит чудеса. Ну, для такого дела мужчину я приведу. Хотите, даже нескольких.

– Не хочу, – заупрямилась я. – Лучше буду терпеть комаров, чем мужчину.

– Но он один, а комаров много, – парировала Настя.

– Ну и что. Зато комаров можно безнаказанно убивать, а за убийство мужчины посадят в тюрьму. К тому же комар жужжит без слов, а мужчина со словами. Со словами было бы куда противнее!

Видимо, комары, жужжащие со словами, зримо встали перед мысленным взором бедной Светы. Только этим я могу объяснить, что она не стала возражать против моих довольно сомнительных утверждений. Что же касается Насти, она мне давно не возражает, равно как и я ей. Мы предпочитаем друг друга подначивать – так гораздо интереснее.

– А ты что предлагаешь? – это, разумеется, ход Насти.

– Я предлагаю провести расследование. Либо комары выводятся из личинок в стоячем водоеме, и мы заливаем туда керосина, либо они зарождаются из воздуха, и мы получаем Нобелевскую премию. Главное, найти первопричину их появления, а не бороться с частностями, как делаем мы.

– Чувствуется, что ты математик. Твои методы страдают излишней ментальностью. А на мой взгляд, психотерические науки в прикладном аспекте дают куда более весомый результат.

– Ох, девчонки, – прервала наши упоенные рассуждения Света. – Все очень просто. Надо взять и от них уехать. Вот и все. Они останутся здесь, а мы будем там. Клево, да?

И она неопределенно махнула вдаль здоровой рукой.

Выход нас поразил. Несмотря на кажущуюся простоту, он удивлял своей нестандартностью и тем налетом безумия, который отличает гениальное от посредственного.

– И... куда уехать? – после паузы осведомилась я.

– Да уж не на вашу дурацкую турбазу, где проживание в домиках с щелями. Через эти щели столько комаров налетит, что квартира раем покажется.

– Очень хорошие домики, – я грудью встала на защиту турбазы "Лазаревское взморье", где мы с Настей провели часть прошлого лета. – И дешевые.

– Вот-вот! Главное, не ехать туда, где дешево. Скажешь, там не было комаров?

– Были, – честно призналась Настя. – А однажды я обнаружила под своей кроватью страшное пыльное чудовище. Катя утверждает, что это был богомол.

– Вы что, без меня не моете пол под кроватью? – вскинулась Света. – Почему ваш богомол был пыльным?

Я не стала уточнять, что мыть на турбазе пол не только под кроватью, но и в других местах представляется нам излишним, и примирительно заметила:

– Наш богомол и впрямь был пыльным, но меня бы и чистый не обрадовал.

– Вот именно! А все потому, что ты вечно отдыхаешь по дешевым путевкам.

Я вздохнула:

– Можно подумать, я из прихоти ищу места похуже. Ты забыла, какая у меня зарплата?

– Но ты же стала доцентом, – парировала Настя.

– И что? Я подозреваю, наше государство специально подстраивает прожиточный минимум под мои доходы. Была я ассистентом, и моя зарплата чуть-чуть превышала ту грань, за которой начинаются социальные льготы. Потом этот минимум возрос, но я защитила диссертацию и снова оказалась чуть выше черты. Теперь вот он возрос опять, а я стала доцентом, и – представляете! – по расчетному листку я получаю больше этой заветной суммы, а на руки меньше. В общем, социальных выплат мне снова не положено, а не социальных не хватает.

– Да, – вскочила Света, – я ведь с этими комарами забыла пригласить вас за стол. Ты небось, как всегда, голодная?

Я покаянно кивнула. Не знаю, виноваты мои доходы или обмен веществ, только аппетит, что называется, раньше меня родился. За жареной свининой с картошкой я размягчилась и открыто признала:

– А вообще уехать от комаров – замечательная мысль. Конечно, еще лучше куда-нибудь увезти их, но это еще более нереально.

– И вовсе не нереально, – ответила Света, наливая мне кофе. – Я имею в виду, конечно, нас. Только ехать надо за границу. Я уже третий год там отдыхаю и ни одного комара не встретила. А если б и встретила, так в отеле кондишен, комару не пролезть.

По последнему поводу у меня имелись некоторые сомнения, однако их пересилили сомнения другого плана.

– И как ты представляешь мою поездку за границу? Возможно, на математической конференции я приглянусь какому-нибудь иностранцу, и он оплатит авиаперелет? Или турфирма наймет меня в качестве живой рекламы прекрасного питания? Или я сумею за ближайшие две недели отрастить крылья и отправлюсь своим ходом? В смысле, своим летом?

– Ну, не знаю. А ты точно не понравилась какому-нибудь иностранцу?

– По крайней мере, нескромных предложений мне на конференции никто не делал. А если и делал, я по своей невинности не поняла.

– Да, – согласилась Света, – на чужом языке понять сложно. Но у них такая жестикуляция, – она лучезарно улыбнулась, – такая жестикуляция, что сомнений не остается.

– Это у твоих турок такая жестикуляция, – вспомнив, где именно проводила последний отпуск любимая подруга, парировала я, – а у моих немцев с японцами другая. И нечего меня, бедненькую, дразнить. Прекрасно знаете, что вы обе можете себе позволить путевку, а я нет.

– У меня тоже с деньгами не густо, – прервала меня Настя. – Мне коронки ставить надо. Из металлокерамики. В рекламе написано: "Вы будете носить во рту небольшое состояние". Боюсь, для них оно небольшое, а для меня большое.

– Поедешь без зубов. Зато почувствуешь себя белым человеком. Все вокруг тебя бегают, и ни одного комара. Тут про любые зубы забудешь.

Настя в ответ мечтательно вздохнула.

– Вот видишь! – обрадовалась Света. – Так что проблема в Кате. Катя, займи у кого-нибудь!

– Разве что у вас, – схитрила я.

– Тогда мы не сможем поехать. Нет, это не годится. Слушай, знаешь что? Лучше пожить хоть три дня, но по-человечески. А на три дня твоих отпускных хватит.

– Ну уж нет! – в корне пресекла коварный замысел я. – Я не согласна отдать все, что имею, за счастье прятаться от комаров в приюте убогого чухонца. И не рассчитывайте!

Света подняла брови в недоумении:

– И вовсе он не убогий. В Финляндии есть очень комфортабельные гостиницы. И шведский стол хороший. Тебе понравится.

– За подобную сумму мама сделает мне такой шведский стол, что шведы умрут от зависти.

– Катя, а если... ну, мало ли? Вдруг у тебя каким-то образом появятся достаточные деньги. Тогда ты с нами поедешь? В какую-нибудь страну, которая тебе понравится.

– Что значит – появятся деньги? – мрачно буркнула я. – Это только дети появляются просто так.

– Всякое бывает. На улице найдешь, в лотерею выиграешь. Мало ли! Обещай нам, что, если у тебя появятся деньги, ты поедешь с нами за границу.

– До отпуска осталось две недели, – напомнила я. – Когда они успеют появиться?

– Зато отпуск у тебя большой, – вставила Настя.

– Вот именно, – согласилась с ней Света. – Не обязательно ехать в июле, можно подождать до августа. Если у тебя в первой половине лета появятся деньги, ты с нами поедешь?

Откровенно говоря, если б я нашла кучу денег, то распорядилась бы ею иначе. Накупила бы продуктов про запас (дома в буфете шаром покати). Обновила бы гардероб (носить зимнее пальто пятый сезон подряд как-то утомительно). Сделала бы ремонт, в конце концов (с потолка уже несколько лет сыплется известка). Однако никаких доходов не было и не предвиделось, а подруги приставали все более настойчиво, гудя в оба уха, подобно комарам. И я сдалась. В конце концов, это то, что называется пустым сотрясанием воздуха.

– Ладно, – заявила я. – Доконали. Если в первой половине лета у меня появится достаточная для поездки за границу сумма, я поеду прятаться от комаров вместе с вами, только не в Финляндию, а в какое-нибудь привлекательное для меня место. Отныне и вовеки веков – аминь.

Игорь позвонил на следующий день. Он занимается той же отраслью математики, что и я, – вернее, я той же, что и он. Помимо огромных способностей к науке, он отличается также феноменальными доброжелательностью и альтруизмом. От самых разных людей мне доводилось слышать фразу: "Игорю я обязан по гроб жизни". Наверное, он – единственный из моих знакомых, кто не считается с расходом сил и времени, если появляется возможность сделать кому-нибудь что-то хорошее – пусть совсем постороннему человеку. Так что звонок Игоря сразу настроил меня на веселый лад. Однако произошедшего я предвидеть не могла.

–      Помнишь сборник наших статей, который в прошлом году издали американцы?

–      Конечно.

Не так много моих статей издали американцы, чтобы я могла об этом забыть.

–      У меня лежит твой гонорар. Можем встретиться, и я его тебе отдам.

–      Подожди, – опешила я, – гонорар мы получили еще в прошлом году.

–      Как ни странно, нет. Это были деньги за перевод. За то, что мы перевели текст с русского на английский. А гонорар, как выяснилось, повис на счете Американского Математического общества. Но, чтобы его получить, требуется личное присутствие.

– В Америке? – уточнила я.

– В принципе, да, но я прекрасно понимал, что ты туда не поедешь. А у меня как раз приятель учится в США в аспирантуре. Я оформил на него все необходимые бумаги не только от своего имени, но и от твоего. Решил, что ты не будешь против. Так что эти деньги у меня. Шестьсот долларов.

– Сколько? – упавшим голосом переспросила я.

– Около шестисот. А ты ожидала больше?

Я села на табуретку и прислонилась к стене. Если это не судьба, то что?

На следующий день мы втроем собрались в моей квартире. Подруги смотрели на меня со священным трепетом как на человека, умеющего приманивать валюту силой произнесенного вслух обещания. Действительно, похоже на черную магию! И чего я раньше терялась? Давно пора было понять, что единственный доступный мне способ обогащения – это колдовство.

Мы обложились бесплатными газетами и жадно впились глазами в рекламу.

– Суперскидки на унитазы, – вслух зачитала я наиболее красочное объявление. – Слушайте, тут даже стихи! "В упоении, в экстазе я сижу на унитазе".

Боюсь, у меня неортодоксальное чувство юмора. По крайней мере, при чтении бесплатных газет я иной раз смеюсь до слез.

– Вот всегда она так, – пожаловалась Света Насте. – Ни капли серьезности нет в человеке. А еще доцент! Математик!

– Ну и что, – парировала я. – Зато мне на днях из-за этого сделали предложение.

– И ты от нас скрыла? – оживились мои подруги. – А ну, колись!

– Ничего особенного. Стою я в метро, жду поезда, читаю такую вот прессу. Подходит ко мне мужчина и с завистью спрашивает, что же я тут нашла смешного. Я ему показала объявление.

– Какое?

– Кажется, там уверяли, что за месяц научат свободно говорить по-английски. А может, обещали приворожить любого мужчину по фотографии. Или приглашали на работу дистрибьютером с зарплатой от тысячи условных единиц и более. Точно не помню. По крайней мере, мой собеседник сказал, что с девушкой, способной найти что-то смешное в объявлениях, ему хотелось бы познакомиться поближе, и пригласил меня в ресторан.

– А ты?

– Отказалась. Я же порядочная!

– А он?

– Пригласил в театр.

– А ты?

– Снова отказалась. Тогда он горько вздохнул и заявил, что не видит другого выхода, кроме как позвать меня сразу в загс.

– Ну! И что ты?

– Как что? Я ответила, что не могу идти в загс так сразу.

– Но ведь, – возмущенно запыхтела Света, – он пытался не сразу, да ты не позволила.

– Вот и он так говорил. Но я была непреклонна.

– Почему? – не унималась моя подруга, давно мечтающая устроить нашу с Настей личную жизнь.

– А почему я должна с ним знакомиться? Ты можешь объяснить, зачем он мне нужен?

Неожиданно в наш принципиальный спор вмешалась Настя.

– По последним социологическим исследованиям, замужние женщины в среднем живут на десять лет меньше незамужних. А женатые мужчины – на пять лет больше холостых. Так что желание этого типа пригласить Катю в загс вполне понятно. Утянуть у нее десять лет жизни, чтобы добыть себе пять лишних, очень характерно для мужчин. Все они эгоисты!

Наша собеседница лишь махнула здоровой рукой и молча раскрыла газету на разделе "Путешествия".

– На Францию или Италию не надейтесь, – быстро сделала вывод я. – Моих денег не хватит.

– Значит, Турция, – обрадовалась Света. – Там дешево. В этом году еще дешевле, чем в прошлом.

– Не мудрено, – не выдержала Настя. – Раньше там буйствовали курды и землетрясения, а теперь к ним прибавился птичий грипп. Может, ты еще предложишь отдохнуть в горных районах Чечни?

– Глупости! На грипп плевать – мы ведь не собираемся ловить там птиц, чтобы от них заражаться. А землетрясения были давно. Девчонки, какие там люди! Душа нараспашку!

– Вот! – указала я на одно из объявлений. – "Отдых в Абхазии. Цена ниже себестоимости". Интересно, как такое может быть? Наверное, в калькуляцию закладывается, что не все туристы останутся в живых до конца смены, и за счет этого происходит экономия. Другого варианта я не вижу.

– Ерунда! В конце концов, у нас тоже террористы дома взрывают и бассейны рушатся. И ничего, живем.

– Да, – согласилась Настя, – но не платим за это триста долларов в неделю. И вообще, не хочу я, чтобы подо мной на отдыхе земля тряслась. Во время работы пусть трясется, а отпуск – это святое.

Я вздохнула:

– Вроде бы получила деньги, а поехать на них некуда. Вон очень привлекательно – на автобусе по Европе, только это не отдых, а наоборот. А мне потом год вкалывать, и без купания в море я просто помру.

– Болгарию не рекомендую, – заметила Настя. – Там сейчас разруха типа нашей. Не хочу на отдыхе жить в разрухе. Во время работы пусть все рушится...

– А отпуск – это святое, – подсказала я.

– Вот именно.

– Не хочу, – мрачно вставила Света.

– Чего не хочешь? – не поняла я.

– Чтобы во время работы все рушилось. И без того хожу туда, как на каторгу, а если еще рушиться начнет...

– Не начнет, – утешила я подругу. – Ты ведь не зря уволилась из нашего богоугодного института и пристроилась на мясную базу. Мясные базы строятся основательно. А вот у нас, например, я на днях чудом спаслась от смерти.

– То есть?

– Отошла на минуту к доске, а в это время из окна вывалилась огромная рама со стеклом. Прямо на мой стол. Ремонт-то последний раз делался в разгар социализма, а сейчас все дышит на ладан.

– Да, – с почтением глянула на меня Настя, – убить бы, может, не убило, а дурочкой сделало.

– Тем более тебе нечего бояться каких-то там землетрясений, – пожала плечами Света. – Ты закаленная.

– Зато я нет, – отрезала Настя и вдруг оживилась: – Слушайте, а если в Египет? Довольно дешево. Есть достопримечательности. А туристический центр в Хургаде новый и комфортабельный.

– Тогда почему дешево? – подозрительно поинтересовалась я. – В Египте трясет или разруха? Птичий грипп? Коровье бешенство? Атипичная пневмония?

– Нет, – успокоила меня подруга, – просто там убивают туристов. Расстреливают целыми автобусами, а последнее время взрывают. Это быстро и безболезненно. Но иностранцам не нравится, и они стали меньше туда ездить. Кажется, некоторые европейские страны официально заявили, что не рекомендуют своим гражданам его посещать. Европейцы такие законопослушные!

– Зато наше государство с радостью нас туда отпустит. Особенно меня.

– Почему особенно тебя? – Света явно почувствовала себя обойденной.

– Потому что я бюджетник. У меня часто создается впечатление, что благосостояние нашей страны подрывают три категории людей – бюджетники, работники сельского хозяйства и пенсионеры. Правительство вечно заявляет, что если б не требовалось бросать деньги в эти черные дыры, все стало бы хорошо. Вот прикончат меня в Египте, и одна из черных дыр станет чуть поменьше.

– Вообще-то вероятность весьма мала, – призналась Настя. – Что такое пара взорванных гостиниц в год? Автокатастрофа и то гораздо вероятнее. Просто теракты выглядят более эффектно и поэтому производят большее впечатление.

– Итак, – подытожила я, – ты не согласна, чтобы тебя в отпуске трясло, не согласна также жить в разрухе, а против взрывов не возражаешь?

– Я ж говорила, – терпеливо повторила моя разумная подруга, – это быстро, безболезненно и маловероятно. Если у вас есть другие варианты, предлагайте.

Других вариантов не имелось. Света была довольна, догадываясь, что египтяне не менее темпераментны, чем турки, а я решила положиться на судьбу. Кто ж знал, что судьба готовит нам такое... Но не будем забегать вперед.

Проштудировав бесплатную газету, мудрая Настя заявила:

– Ни одна из этих турфирм не внушает мне доверия. Чувствую, они завезут нас и бросят.

– Почему? – удивилась Света.

– Потому что захотят присвоить наши деньги, – объяснила Настя.

– Зачем?

– Чтобы истратить.

Света подавлено замолчала, а я вспомнила одну знакомую, отдыхавшую прошлым летом в Крыму. Если это, конечно, можно назвать отдыхом, поскольку на третий день директор пансионата сообщил, что дальнейшее ее пребывание турфирма не оплатила. Хороши мы будем в подобной ситуации! В Египет нас еще, возможно, отвезут, зато обратно придется добираться автостопом. Причем существенно дальше, чем из Крыма. Поэтому в неожиданном приступе прозорливости я прокомментировала:

-- Не ходите, дети, в Африку гулять.

– Хорошо, – после паузы выдавила Света таким тоном, словно ничего хорошего с нею никогда не случалось и не ожидается впредь. – Значит, путевку покупаем через знакомых. Они не обманут.

– У тебя есть знакомые в турбизнесе, – вскинулась Настя, – и ты молчишь! Разумеется, через них надежнее. Кто они?

– Это не они, а он, – голос нашей дорогой подруги странно дрогнул. – Помните Костика, который когда-то руководил комсомольской организацией Катиного института? Ну, он еще помогал вам достать льготные путевки в студенческий лагерь?

Разумеется, мы помнили. Этот чудесный человек из симпатии к Свете и впрямь очень нам помог. К сожалению, вторично воспользоваться протекцией не удалось – он уволился и скрылся в неведомой дали.

– Так вот, он стал новым русским.

– Надо же, – удивилась я, – а был совершенно не похож.

– Он и сейчас не похож, – с непонятной горечью ответила Света. – Но у него много всякого добра, и, по-моему, есть турфирма. Я давно с ним не виделась, а недавно он случайно притащился по делу к нам на базу, и мы встретились. Я сегодня с ним поговорю.

На следующее утро она позвонила мне и сообщила, что мы втроем идем к Костику беседовать о наших проблемах. На место встречи при выходе со станции метро я прибыла первая, Настя вторая. Света явилась с опозданием, мрачная, словно туча.

– Ты что? – не выдержала я.

– А, – она махнула рукой. – Я так психовала, что вышла из дому голая. Еле доехала, хоть и зашла по пути в платный туалет. А возвращаться уже времени не было.

Я изумленно уставилась на подругу. Разумеется, ажурная кофточка, в которой было больше дырок, чем ниток, и короткая юбка-брюки не очень-то прикрывали тело, однако я видела Свету и не в таком неглиже, и это никогда ее не смущало. И вообще, при чем здесь туалет? Платный. Купить там половую тряпку, чтобы ею прикрыться?

– И вовсе ты не голая, – прервала мои размышления Настя. – Даже бюстгальтер надела.

– Черный под белую кофту, – вдруг сообразила я. – Вот в чем дело!

Света фыркнула, потом помотала головой, потом снова фыркнула:

– Еще чего! Черный под белое прозрачное сейчас самый писк. А я забыла надеть кольца и серьги. Вот, видите? А без них я уже лет пятнадцать не выхожу. Поэтому чувствую себя сейчас отвратительно. И тон на лицо не наложила. Ну, косметичка у меня всегда с собой, так что марафет я навела в туалете, а вот голой придется ходить до вечера. Пропади он пропадом, этот Костик!

– Так, может, не надо нам к нему? – предложила я. – Раз он так тебя нервирует.

– А, – вздохнула она, – все равно не отстанет. Проходу не дает, чтобы я приехала посмотреть на его евроремонт. Теперь пойду не одна, а с вами. С вами спокойнее. И вообще, хоть толк какой-нибудь с этого придурка будет. Зря, что ли, его терплю?

– А зачем терпишь? – поинтересовалась Настя.

– А что остается? Нет, вначале, когда он появился у нас на базе, я даже обрадовалась.

– Он высокий, – зная Светины вкусы, вспомнила я.

– Точно! Но зануда оказался по высшему разряду. Да еще и старый какой-то стал. Был вроде бы нормальный, симпатичный, молодой, а теперь смотреть не на что. И, как на зло, проходу мне не дает. А если я с ним всерьез поссорюсь, меня начальник сживет со свету. Костик – выгодный клиент. Скупает оптом наше мясо.

– И что он с ним делает? – с почтением спросила я. Дело в том, что подруга как-то демонстрировала мне продукцию своей фирмы, и могу гарантировать – такое сгрызет не всякая собака. Разве что особо тренированная.

– Колбасу делает и сосиски, – пояснила Света. – "ООО "Пари" – это его завод. Маленький, но динамичный. А ты покупаешь и лопаешь.

– А потом пломбы из зубов вылетают, – злобно вставила Настя. Зубы издавна были ее проблемой.

– Но мы ж не за колбасой к нему идем, а за путевкой. Он обещал помочь. Только, девчонки, вы его не заводите, а? Он и так нервный, а если еще вы начнете...

Я заверила, что мы будем смирны, как овечки, и не без трепета двинулась по направлению к роскошному разновысокому дому. Я еще не видела квартир после евроремонта. Офисы видела, а квартиры нет.

В подъезде сидела консьержка. Самая настоящая! Она дотошно потребовала от нас отчета, кто мы и к кому идем, а взгляд ее выражал алчное любопытство. Я благородно удержалась от фразы: "Мы его невесты", так и вертевшейся на языке, и зашла в лифт, украшенный сверкающими блямбами неизвестного назначения.

Дверь заветной квартиры снаружи была отделана разными породами дерева. Сникнув при мысли о том, что же нам в таком случае предстоит узреть внутри, мы нажали на звонок, услужливо заигравший подзабытую ныне мелодию «О Эсмеральда». Открыли нам не сразу. Что-то загремело, зашуршало, похоже, Костик изучал нас через амбразуру. Света лучезарно улыбнулась, пропела: "Это мы!", и сезам открылся.

Даже я, с моим полным отсутствием строительных талантов, поняла, что ремонт еще не завершен. В прихожей суетились два парня в рабочих спецовках, ковыряя стены.

Костик по-прежнему выглядел высоким, однако этим достоинства его внешности полностью исчерпывались. Он был тощим, но с явно выпирающим брюшком, а на голове светилась лысина. К тому же он казался довольно потрепанным, хотя, возможно, ему прибавляло возраста унылое выражение лица. Я давно приобрела привычку оценивать новых знакомых следующим простым образом: я представляю этого человека в роли своего студента и пытаюсь понять, радует меня подобная перспектива или огорчает. Поверьте, метод безошибочный! Так вот, учить такого зануду – сплошное мучение. Он не лишен способностей, к тому же в школе понахватался кое-каких знаний, и вот теперь считает необходимым ткнуть в это носом всех окружающих.