Алекс Удет спрыгнул с приземлившегося вертолета и быстрым шагом двинулся в кабинет адмирала, на ходу вытаскивая из кармана разгрузочного жилета маленькую баночку «Кока-колы». Баночка нагрелась, и оттого обрызгала полковника сладкой жидкостью, тем не менее, Алекс не обратил на это особого внимания – его больше заботили другие дела.

Пока он шел по посадочной площадке главной базы алмазодобывающей компании, на него смотрели несколько десятков глаз, кто со страхом, кто с презрением, кто с почитанием, но все смотрели в ожидании новостей – ведь каждый понимал, что именно этот высокий полковник только что прибыл оттуда, где проводится какая-то, скрытая от многих, секретная операция… оттуда, откуда уже привезли трупы и раненых, откуда уже привезли пробоины на вертолетных телах…

Войдя в помещение, Алекс ощутил приятный холод кондиционеров, и некоторое время, двигаясь по лестницам и коридорам, наслаждался столь хорошо осязаемой разницей температур. Вот и кабинет, в котором поселился адмирал.

Льюис в это время разговаривал по спутниковому телефону, очевидно, докладывая кому-то обстановку. Полковник вошел, и после жеста адмирала, сел на стул.

- Принимаются все меры… задействованы все имеющиеся силы… да, да, да, приданное подразделение «зеленых беретов» действует в самом напряженном режиме… имеются потери… огнем с земли сбит вертолет… по настоящее время погибло четыре человека, имеются раненые, в том числе один тяжелый, которому требуется немедленная доставка в американский госпиталь…

Адмирал на мгновение повернулся и посмотрел на полковника, как будто ища у него поддержки. Удет поспешно кивнул, и стал пить теплую «Кока-колу» мелкими глотками.

Проговорив еще несколько минут, адмирал отключился, и посмотрел на Алекса:

- Министр обороны… интересуется ходом выполнения операции. Мне только что сказали, что если сегодня к вечеру мы не найдем спутник, в Сьерра-Леоне и Либерию будет введен корпус морской пехоты. Понимаешь, это будет крупномасштабная операция, будут привлечены тысячи людей, задействованы десятки кораблей, сотни самолетов и вертолетов. С других направлений будут оторваны значительные силы – и все только потому, что мы здесь на очень маленькой территории, не можем найти несколько грузовиков и довольно-таки не маленький спутник! У нас вертолеты, у нас подразделение специального назначения – лучшие армейские разведчики! Сколько времени мы здесь уже занимаемся поиском? Какую огромную территорию мы обшарили! Сколько опросили людей! И никакого результата! Хлопаем по хвостам: тут они были три часа назад, здесь они прошли два часа назад, а тут мы поставили засаду, но они не появились! Если будут задействованы регулярные войска, такие огромные силы – это плевок в наше лицо. В лицо нашей компетенции. Это значит, что мы с тобой, полковник, ни на что в этой жизни не способны…

Восприняв все на свой счет, Удет встал:

- Сэр, вы же понимаете, мы делаем все возможное… у нас гибнут люди… нам приходится действовать в режиме нехватки стандартных сил и средств! У меня нет даже обыкновенных тепловизоров на вертолетах! Если бы у нас был хотя бы один тепловизор, мы бы нашли автоколонну в первую же ночь! К тому же у меня нет боевой авиации! Гражданские летчики, после тяжелого ранения пилота «Линкса» отказываются летать. Те, которые еще пока летают, требуют большого вознаграждения! У меня нет полномочий заключать с ними дополнительный контракт и выдавать им повышенную зарплату, моим приказам они не подчиняются, иными средствами я не могу заставить их работать! Хорошо, что некоторые из них раньше служили в вооруженных силах и пока еще соглашаются, делают вид, что подчиняются. А что сейчас будет, когда все будут знать о сбитом «Робинсоне»? Никто не полетит!

- И что ты предлагаешь?

В хитром прищуре адмирала Алекс разглядел готовность что-то ответить на собственный вопрос, но, тем не менее, Удет решил сказать:

- Я прошу задействовать палубную авиацию с авианосца «Энтерпрайз», с которого мы сюда прилетели! Я знаю – на этом ударном авианосце полно сил и средств, чтобы в полной мере обеспечить все наши поисковые работы здесь, на материке! Я летел сюда на вертолете, и видел, какие классные пилоты служат на «Энтерпрайзе»! Адмирал, нам просто необходимо задействовать авиацию, а все остальное мы сделаем своими силами! Не нужен никакой корпус морской пехоты. Отобрать спутник у горстки русского спецназа – слишком красиво для нескольких тысяч морских пехотинцев. Мы и своей горсткой справимся!

- Ты опережаешь события, полковник! Специальным распоряжением министра обороны мне только что передали в оперативное подчинение всю авианосную ударную группу с «Энтерпрайзом» во главе. Завтра с утра в наше распоряжение поступают четыре вертолета «Блэк Хоук» и далее, ежедневно, наряд на воздушное прикрытие – до двенадцати самолето-вылетов истребителей «Томкэт». Они будут вооружены всеми средствами для ведения воздушного боя и нанесения ударов по наземным целям. Если и эти меры не принесут результата в течение трех дней – тогда будет осуществлено вторжение экспедиционных сил. Сейчас в Белом Доме идут консультации на предмет обоснования ввода наших войск в эту республику – для Организации Объединенных Наций и мирового сообщества. Скорее всего, вам придется этой ночью выполнить одну несложную, но очень нужную для Америки, и всего американского народа, работку. Как раз в стиле войск специального назначения. Кстати, на каждом вертолете, которые завтра прибудут сюда, установлен тепловизор. Ладно, это все лирика, что у тебя? Нашли хоть что-то?

- Ничего, сэр. Обнаруженные на месте падения вертолета следы пропали через пять километров. Там есть несколько ответвлений, сейчас по каждой дороге мы выставляем засады или организуем преследование. Я думаю, что если им и удалось один раз прорваться, то сейчас мы плотно закроем кольцо окружения, и никто из него не выйдет. Я примерно могу догадываться о какой операции «в стиле войск специального назначения» может идти речь, и поэтому хотел бы высказать свои опасения по поводу ее проведения этой ночью…

- Высказывайте, полковник.

- Если этой ночью мы сможем найти спутник, убивать граждан Америки, находящихся в Сьерра-Леоне только лишь для создания видимого и объяснимого повода к вводу войск, будет бессмысленно и… преждевременно.

- Полковник, - адмирал внимательно посмотрел в глаза Удета. – А разве я говорил об убийстве американцев в Сьерра-Леоне? Я такого не говорил. Поэтому боевую задачу особой важности вы будете выполнять в Либерии…
*** 

Дорога снова пошла в гору. От поворота, который спас автоколонну от налета авиации, до третьего КрАЗа, оставленного на одной из полян в лесу (там, где сбросили в кусты полицейскую машину) с двумя скучающими телами: водителем авиабазы Игорем Красиным и разведчиком отряда спецназа Петей Платоновым, оставалось каких-то три километра. Но эти три километра остались несбыточной мечтой. Дима уже не мог вспомнить, чем он руководствовался, когда оставлял один из грузовиков в лесу – морально-психологический напряг последних суток уже давал сбои в работе сознания, и, наверное, было бы неплохо принять тонизирующий, придающий силы сиднокарб, но его под рукой не было. Даром что со снижением солнца, с каждой минутой нестерпимая жара спадала, и хоть немного, но становилось легче.

Многие из разведчиков и технарей уже давно разделись до трусов, плюя на кровососущих, лишь бы не так было жарко. Самые умные, однако, напротив, одежду не снимали, берегли влагу в организме.

Шайба, расстегнув разгрузочный жилет, выкатил на солнце пузо и свою богатырскую грудь, сидел в трусах, свесив ноги на топливный бак грузовика. Свою куртку он повязал на спину. Лунин сидел за кабиной, не снимая одежду, так как считал, что так ему переносить жару будет легче. В общем, единого мнения в данном вопросе не было, и поэтому, в отсутствие специального распоряжения, каждый руководствовался собственным разумением.

Сейчас бы третий грузовик пригодился. Вернее, его кузов, где можно было бы разместиться с некоторым комфортом, а не сидеть на раме автокрана, рискуя каждую минуту свалиться под колеса, или на платформе со спутником, рискуя каждую быть им задавленным при неудачном крутом повороте.

Дима прикинул: пока преследование велось на достаточно удаленном от третьего КрАЗа расстоянии, он об этой машине даже не думал. Но сейчас, когда третий тяжелый грузовик находился на пути наиболее вероятного отхода автоколонны, жизнь оставшихся там людей подвергалась опасности. Их нужно было срочно выводить оттуда, и желательно, наиболее скрытным способом. Но как? КрАЗ с воздуха обнаружат на раз-два, так как далее местность представляет собой типичную саванну – открыта для обзора сверху, на земле укрыться буквально негде, а пешком им до места эвакуации топать вообще нереально. Хотя…

Дима связался с разведчиком, оставшемся на КрАЗе:

- Петя, быстро мне обстановку в трех словах!

- Четыре раза наблюдал вертолеты, один вертолет прошел над нами час назад. Думаю, нас не обнаружил, мы загнали машину в сторону от развилки.

- В каком направлении прошел последний вертолет?

- С вашей стороны к выходу на шоссе. С северо-востока на юго-запад.

- Что-то еще наблюдал?

- Больше ничего.

- Полицейская машина где?

- Тут в кустах, недалеко.

- Ты на ней сможешь выехать на шоссе?

- Думаю, что нет. На ней посадка низкая, а после наших КрАЗов тут не каждый джип проедет. Но попробовать можно. Если по гребням колеи идти.

- Дорогу назад водитель помнит?

- Да, и я сам тоже помню. Но только до шоссе. Как там дальше ехать мы не помним.

- Значит так, Петя. Ставлю тебе боевую задачу.

- Слушаю, товарищ майор.

- От вас до шоссе не более пятнадцати километров. Может быть, чуть больше. Вам нужно будет до десяти ноль-ноль завтрашнего дня скрытно переместиться в район шоссе и замаскироваться до особых распоряжений. На месте сам определишься, где это удобнее сделать. Пойдете пешком, так как на дороге может быть засада. Реальная засада, Петя, такая, как мы сами в Чечне ставили! Или, если получится, попробуйте двигаться на полицейской машине. По ней сразу стрелять не будут, и у вас будет время сдаться в плен. Если сдадитесь, то ты – авиационный механик, скажем, укладчик парашютов. Ты парашюты укладывать умеешь. Никаких упоминаний о спецназе. Если есть наколка, то скажешь, что служил раньше. Понял? При попытке захвата вас в плен, будет лучше, если вы будете без оружия. Разрешаю выбросить автомат. Пойми, тут особый случай. Потом мы вас из плена вытащим. Цель вашего пребывания в лесу тебе неизвестна. Ты знаешь только то, что вы в составе колонны из четырех машин поехали искать упавший вертолет. От шоссе вас заберут, но не знаю когда. Будь готов пробыть там несколько дней. Все, Петя, желаю удачи. Не посрами спецназ.

- Удачи и вам, товарищ майор. Я сделаю все в лучшем виде.

- Конец связи… - Лунин отключился.

На душе ему стало горько. Единственная возможность сохранить людей – бросив имущество, оружие, специальную радиостанцию – все это шло вразрез с привитым любому офицеру чувством ответственности за «материальную часть». Но тут было не до жиру. Как-то не очень ему хотелось оставлять в африканской саванне своих людей.

Шайба протянул руку и тронул командира за плечо:

- Жаль ребят, если их перебьют. Хотя… я Платону двести баксов должен.

- Андрей, не выноси мне мозги, и так уже влезли в это дерьмо по самое «не хочу». Ты думаешь, мне их не жаль? Что я за них сейчас переживать не буду?

- Не знаю. Иногда мне кажется, что у вас сердца нет, а иногда такое скажете, аж слезу прошибает…

- При чем тут сердце, Шайба? У меня вот сейчас главная задача – спутник. – Дима махнул рукой на грузовик, шедший впереди. – И для того, чтобы он доехал до нужного места, я должен думать не о тех двоих, которым нужно всего лишь пешком пройти пятнадцать километров, а о том, как нам проскочить все засады, не нарваться на боевые вертолеты и успешно свалить отсюда куда подальше. А за что ты ему бабки должен?

- Да так…

- Да говори уже…

- Ну… это… в батальоне связи есть такая белобрысая… Аня…

- Ну, и вы что, поспорили, кто быстрее на нее залезет?

- Типа того.

- А когда спорили?

- В марте еще.

- А когда он на нее залез?

- В мае.

- Ну, вы и уроды. Я даже с вами не спорил, но в апреле вы мне уже должны были бы… - Лунин широко улыбнулся. – Знатная девочка. Все умеет.

- Вот иногда мне хочется пристрелить вас, товарищ майор.

Шайба тяжело вздохнул и отвернулся.

- Это почему? Ты что, влюбился?

- Нет, - Андрей махнул рукой.

- А ну повернись.

- Не буду.

- Повернись! Это приказ.

Шайба повернулся и посмотрел на Лунина.

- Ты влюбился, а он на нее залез и растоптал всю твою любовь грязными сапогами? Так? - Лунин весело смотрел на своего старшину.

- А до него, оказывается, мою любовь еще и мой любимый командир растоптал…

- А почему ты не отдаешь ему деньги?

- Потому что он не предоставил мне достаточные доказательства.

- Так может, еще не все потеряно?

- После ваших слов уже всё, - Широков насупился и делал вид, что этот разговор ему в тягость.

- Шайба, не ссы. Я про нее просто так тебе сказал, чтоб разговор поддержать, чтоб ты чуть больше сболтнул, чем обычно говоришь. Не тилибонил я её. Не в моем она вкусе. К тому же мне теперь понятно, почему это вдруг она попросилась в отряд, когда я случайно при ней сказал, что ты едешь «на Камчатку».

- Что, правда? – глаза старшины загорелись.

- Что именно?

- Ну… что у вас ничего с ней не было.

- Чистая.

- Вот не знаю, верить или нет. Вы когда что-то говорите, я никогда не знаю, верить или не верить.

- То, что она в отряд попросилась – это правда.

- А то, что…

- Что я ее не тилибонил? Это тоже - правда. И вообще, Широков, заболтал ты меня. Со своим детским садом больше мне мозг не выноси. Шуры-муры там будешь разводить - в пункте постоянной дислокации. А здесь – наблюдай в своем секторе. Пока жив.

- Есть, - радостно отозвался старшина.

Лунин перегнулся к другому борту, тронул за плечо Артема Осина и тихо спросил:

- Петрович, ты знаешь белобрысую Аню у центровиков?

- Нет, - Осин пожал плечами. – А кто это?

- Без понятия. Я тоже не знаю. Но, похоже, что какая-то мадам, наконец-то, смогла растопить сердце нашего непробиваемого Шайбы.

- Не может быть, - вырвалось у Артема.

- Вот и я так же подумал.
*** 

Переговорив с командиром отряда, сержант-контрактник Петя Платонов, открыл дверь кабины грузовика и спрыгнул на землю. Разминая спину и руки, он сделал несколько маховых движений руками, потом покрутил головой до хруста в шейных позвонках.

- Игорь, вылезай. Нам предстоит дальняя дорога.

Из-под брезента, уложенного в кузове, показался водитель авиабазы Игорь Красин – сухощавый сорокалетний контрактник, который до этого всю дорогу матерился на организаторов операции, не предусмотревших более легкий путь. Как только основная часть колонны ушла вперед, а их оставили на развилке, он наелся до отвала кашей из сухпайка и завалился спать. Когда в небе показался первый вертолет, Петя предложил ему перегнать машину чуть дальше в лес, на что Игорь вообще никак не отреагировал. Тогда Платонов сам уселся за руль, но машина не завелась, и он пошел снова будить водителя. Тот несколько минут рассказывал разведчику насколько ему по барабану все эти тайные операции, проводимые спецназом ГРУ, насколько ему по барабану все эти обвешанные оружием самовлюбленные головорезы, пока терпение Платонова не лопнуло и он не всёк непонятливому водителю кулаком между глаз. После процедуры ускорения понимания Игорь мгновенно подскочил, и через несколько мгновений КрАЗ уже стоял в указанном разведчиком месте.

- Нет, ну я все и так понимаю, - почесывая репу, выговорил Игорь. – Зачем же бить?

- Я тебя не бил, - отозвался двадцатипятилетний контрактник. – Извини, дядя. Но мне показалось, что ты пытался сорвать спецоперацию. У меня приказ – убивать любого, кто будет мне противодействовать.

- Нет, ты меня неправильно понял…

- Ну, если неправильно, тогда извини. – И Платонов протянул водителю руку в знак примирения.

После символического рукопожатия разногласия вроде бы исчезли, так как водитель больше старался не высовываться из-под брезента. Но вот время пришло.

- Чего там еще?

Игорь вылез наружу.

- Нам нужно вернуться к шоссе.

- Нет проблем. Сейчас поедем.

- Нет, КрАЗ остается здесь. Мы идем пешком.

- Как пешком? По этому лесу? Не-ет. Я никуда не пойду.

- Это приказ.

- Чей?

- Майора Лунина.

- А кто такой майор Лунин для меня? У меня есть свой командир. Полковник Петров.

- Лунин руководит этой операцией, мы должны выполнять все его приказы.

- Вот дались вы мне… никуда я пешком не пойду. Так своим и передай. Придумали тоже – если что, я не мальчик тут по горам прыгать. Можешь меня снова ударить, это не поможет.

Петя тоскливо посмотрел по сторонам. Вот действительно – как заставить Красина выполнить приказ Лунина? На глаза попалась полицейская машина, стоящая неподалеку в кустах.

- Игорь, а если мы поедем на той машине?

Тот, чувствуя, что своим упорством что-то там срывает, решил больше не показывать свой норов, – в общем-то, на машине ехать, это не пешком идти. Да и хрен его знает, что у спецназовца на уме. Говорят, они своих раненых добивают. Насмерть. Чтоб врагам в плен не достались.

- На машине? На машине можно. Пошли, глянем, что с ней.

Машина, даже после немного неаккуратной выгрузки, была в норме. Завелась с первого тычка. Спокойно выехала из кустов на дорогу. Быстро заправив ее бензином из бочки, стоящей в кузове грузовика, бросили на заднем сиденье несколько сухпайков и канистру с водой. В багажник бросили лопату и топор. Рацию Петя повесил на себя. Разгрузочный жилет он решил пока не снимать, автомат не выбрасывать. Если что, на это всегда будет время.

- Местные же все растащат, - укорял Игорь. – Столько добра в машине осталось…

- Не переживай, не успеют. Скоро мы вернемся сюда, как обстановка изменится.

Они двинулись в путь в тот момент, когда последний луч солнца погас над деревьями. Игорь вел машину мастерски – пока дорога представляла собой глубокую колею, он держал легковушку колесами на гребнях, образованных мощными скатами ранее прошедших здесь тяжелых грузовиков. Еще минут двадцать, и они уже шли на фарах, лучом света вырывая из темноты однообразные деревья, да раскуроченную дорогу…
*** 

После того, как Лихой и Майский убыли на аэродром, Алексей Шестаков смог наконец-то сосредоточиться на нескольких новых сообщениях, переданных ему из Москвы, состоящих из аналитических записок, составленных самыми разными ведомствами. Поставленная перед Шестаковым задача – осуществить захват власти в Либерии – требовала тщательной подготовки, глубокого изучения существующей обстановки и соответственно – исключительно правильных выводов. Если выводы будут даже слегка неверными, то последующая постановка задач всем лицам, участвующим в этом деле, будет с каждым днем обрастать все новыми неточностями. В конечном итоге это выльется в полное несоответствие поставленных задач перед обстановкой – и в результате – провал всей операции. Чего нельзя было допустить ни при каких раскладах.

В Правительстве России Алексей Шестаков был мало кому известен. На людях он показывался редко, и это было следствием не его какой-то особой скрытности, просто он постоянно находился с головой в работе – которую можно было бы охарактеризовать как «организация мероприятий по манипуляции сознанием народных масс». Те, кто знал его близко, упорно называли его «серым кардиналом» российской политики. Как внутренней, так и внешней. Он был вхож в самые большие кабинеты, и к его мнению прислушивались все, кто находился на олимпе российской власти. Ему было немного за сорок, был он крепкого телосложения, с перебитым носом – что выдавало в нем борца или боксера. Все его детство прошло на окраине тогда Великой Империи, и его базовое образование – инженер-конструктор – совершенно не относилось к тому, чем он сейчас занимался. Весь его «кардинальский» опыт пришел к нему в период череды выборов на этапах перехода к демократическим «принципам» формирования государственности в России. Впервые он возглавил выборный штаб у одного из кандидатов в депутаты местного городского совета еще на заре девяностых. Для этого он взял на заводе отпуск за свой счет. Кандидат стал депутатом, по депутатскому обыкновению забыв рассчитаться за проделанную работу, мол, чего стоит уже оказанная услуга? Алексей получил первый опыт выборных дел. Потом еще один кандидат, потом еще. Затем, в течение нескольких лет он поставил на выборные посты несколько десятков мэров, губернаторов и депутатов Государственной Думы. Заключая с каждым из них соответствующие контракты – в течение действия их полномочий, выплачивать определенное вознаграждение – Алексею удалось сколотить некоторый капитал. У него было много женщин, которые, впрочем, его очень быстро бросали. Он жил не с ними. Он жил с политикой. Только там, в темных коридорах многоходовых политических комбинаций, он ощущал себя мужчиной.

Правильно выстроенная позиция, при которой каждый поставленный им на выборную должность понимал свой вечный долг (как по контракту, так и без него), быстро принесла ему славу далеко за пределами выборных штабов. Может быть, этому способствовало еще и то обстоятельство, что спустя какое-то время, уверившись в своих возможностях, Шестаков перестал «выкать» своим подопечным – прекрасно осознавая, что без его участия многие из них яйца выеденного не стоят, а с ним – вот, пожалуйста, новый губернатор… у которого два купленных диплома, и одна сокрытая от общественности судимость.

Алексей быстро понял, что не мозги, не опыт, не связи, и не большие деньги подопечных, делают из них депутатов или губернаторов. Он убеждался неоднократно – гений и умница при неправильно поставленной предвыборной работе не будет избран на выборную должность, и наоборот, тупица и моральный урод, при выверенных выборных действиях, при взвешенно реализованных избирательных технологиях, запросто может претендовать на любую выборную должность. Это его смешило и забавляло. Ему нравилась электоральная игра с теми, кто ходит на избирательные участки. Ему нравилось делать так, чтобы белое казалось черным, а черное – белым. Ему не было равных в таких играх, и он это знал. Он получал удовольствие от осознания того, что к нему, в прошлом – простому инженеру авиационного завода – шли на поклон люди, занимающие отнюдь не низкие посты и владеющие, порой, миллиардами. И только от него, Алексея Шестакова, зависело – будет этот человек вознесен на олимп политической жизни, или сгинет в не проходных выборных процентах.

А потом ему позвонили из администрации президента, и попросили подъехать. Так, только познакомиться. Поговорить.

Он приехал и поговорил. После чего сделал для себя еще одно небольшое открытие: одно дело это проводить избирательную кампанию губернатора – понятно, что это бюджет, ограниченный несколькими миллионами, ну, или миллиардами. И совсем другое дело, когда в твоем распоряжении другой бюджет, в котором никого не интересует строчка «итого». Интересует только конечный результат…

Получив официальную должность советника президента по внешнеполитическим вопросам, Алексей быстро забыл всех своих прежних подопечных – перед ним открылись буквально необъятные перспективы. Он всегда оказывался на острие не стихающей политической борьбы между государствами и транснациональными финансовыми группировками. Разумеется, ему нужно было многому учиться – и для этого у него были неплохие учителя из числа бывших министров иностранных дел и финансов, руководителей тайных спецслужб, и таких как он – серых кардиналов советской и российской политики…

Череда разноцветных революций, еще большее число скрытых форм захвата власти, и вот – Либерия. Основная цель – природные ресурсы, в частности алмазы, марганец и уран. Для контроля месторождений нужно установить контроль в стране. Или – захватить власть.

Как это сделать? Есть множество различных вариантов, начиная от банального свержения или убийства с последующей заменой лидера страны, и заканчивая хитрыми схемами финансовой кабалы существующего режима (и конкретных лиц в частности), которая позволяет рекомендовать такому правительству те, или иные политические решения…

Но какой вариант выбрать здесь? В Либерии?

Шестаков быстро просмотрел названия аналитических записок, и отложил в сторону те, которые касались политических партий. Что-то подсказывало ему – нужно действовать от них. Нужно вдохнуть в них новую жизнь, нужно ввести в их состав надежно купленных и скомпрометированных товарищей, нужно сделать их лидерами, а потом – вполне законно – путем выборов, провести своих людей в высшие эшелоны власти. Для начала это может быть законотворческая власть. А потом – посмотрим. Президентов здесь тоже выбирают.

Перелет из Москвы, как ни странно, не вымотал Шестакова, и он практически сразу приступил к работе – пока еще не тянет спать, он решил досконально изучить все последние сводки. В Москве он довольствовался в основном ранее имеющейся информацией, и только сейчас начала поступать свежесобранная – в результате массирования сил добывающих возможностей СВР, МИД и ГРУ.

Алексей откинулся в кресле и углубился в чтение.
*** 

Какое-то несоответствие в обстановке Петя уловил, наверное, верхним чутьем. Машина все так же шла по ночной дороге, свет фар выхватывал картинки ночной жизни африканского леса – в одном месте дорогу даже перебежала коза с длинными рогами – и бесконечная череда колышущихся веток. Наверное, где-то в глубине подсознания вспыли образы засад, которые он сам ставил не далее как полгода назад в других горах – удобный поворот, открытое место, прекрасный сектор стрельбы. Когда это понимание ясно сложилось в его голове, Платонов инстинктивно пригнулся – всем своим телом, каждой клеточкой своего организма – ощущая, что в следующее мгновение произойдет непоправимое…

- Пригнись, - глухо выдавил он из себя, и для ускорения понимания протянул руку, и ухватив Игоря за воротник, потянул вниз.

Тот мотнул головой, сопротивляясь – ему нужно было смотреть на дорогу – и в это же мгновение впереди раздался хлопок, узнаваемо-страшный, парализующий волю - взрыв мины. Градом поражающих элементов ударило вскользь по крыше, напрочь снесло полицейскую мигалку, несколько шариков ударило в верхнюю часть лобового стекла и это стекло звонко осыпалось мелкими осколками в кабину.

- Засада, - вырвалось у Платонова.

Дальше он действовал не думая, автоматически, наработанные в ходе тренировок и боевых выходов необходимые инстинкты сейчас спасали разведчику жизнь. Прежде чем выскочить из машины, он одной рукой вырвал из разгрузки свето-шумовую гранату «Заря», отпустив воротник водителя, второй рукой вырвал кольцо и бросил гранату вперед, в проем разбитого лобового стекла. Следом он одну за другой бросил две дымовые шашки, на что у него ушло три секунды, одновременно удивляясь, почему до сих пор никто еще не открыл по машине огонь на добивание.

В это время Игорь еще пытался удержать машину на дороге, но он был ошарашен взрывом мины, и столь быстрыми действиями разведчика.

В одно мгновение у Платонова промелькнули варианты последующих действий: останавливаться и резким броском уходить от машины, или, пользуясь тем, что машина пока еще на ходу, попытаться на ней вырваться из засады. В первом случае ты неминуемо попадаешь в прицелы тех, кто устроил засаду, или под взрыв осколочно-направленных мин, которые вполне могут стоять вдоль обочин, как это обычно делается… во втором случае машина, уходя дальше по дороге, продолжает оставаться хорошей мишенью – и те, кто находится в не бронированной машине, не имеют никаких шансов остаться в живых. Что делать? Что? В такой напряженный момент, где исход дела решали доли секунд, край сознания разведчика все же отметил тот факт, что никто до сих пор не стрелял по машине – почему? Или нет приказа, или они уповали только на действие мины… так, или иначе, можно еще попытать военного счастья…

Взрыв «Зари» на мгновение осветил дорогу, ослепляя водителя, и Петя, предусмотрительно за мгновение до взрыва, прикрывший один глаз – чтобы оставить его способным видеть в темноте, ухватил левой рукой руль, стараясь сохранить направление движения. Хорошо, что обезумевший водитель пока еще жал педаль газа – и Петя понимал, что именно сейчас очень сложно заставить Игоря как-то изменить свое поведение. Немного позже, через пару секунд, когда он поймет, что он жив, можно будет что-то сделать… но не сейчас…

Вслед за разрывом «Зари», сработали дымовые шашки, быстро заволакивая дымом дорогу.

Еще через пять секунд, когда машина от места взрыва мины прошла около полусотни метров, сзади началась стрельба длинными очередями. По машине ударило несколько пуль, но Петя с дикой радостью про себя отметил, что ночью стрелять по уходящей машине, закрытой дымом и после ослепления ночных прицелов вспышкой «Зари» - весьма неблагодарное дело…

- А-а-а! – заорал разведчик, понимая, что может быть, из этой передряги он выйдет живым. – Гони! Игорь, гони!

Метнув взгляд на водителя, Платонов увидел перекошенное ужасом лицо, которое, тем не менее, продолжало смотреть вперед – возможно, ослепленными еще глазами… и понял – нужно продолжать рулить.

- Газу! – крикнул Платонов, чтобы сознание водителя, совершенно выбитое из колеи таким развитием событий, зацепилось хоть за что-то ему водительски-знакомое.

И это сработало! Игорь сильнее утопил педаль газа, машина надрывно взвыла и прибавила ходу. Листья и ветки полетели в кабину, которые никто из находящихся в машине людей не замечал.
*** 

Свет фар в ночи появился неожиданно. Наблюдатели, сберегая зрение, больше полагались на слух, и поэтому практически не смотрели на дорогу. В задаче было сказано, что засада ставится на грузовые машины – а у них достаточно мощные и громкие двигатели – и зачем в таком случае напрягать зрение, высматривая что-то в ночи? Наверняка водители этих машин будут идти на приборах ночного видения без включения фар. А раз так, то и смотреть незачем. Достаточно просто слушать ночную тишину.

Машина показалась из-за поворота с расстояния, которое уже не позволяло привести в боевую готовность все имеющиеся на засаде силы. Тем не менее, лейтенант Эдвард Рик решил бить приближающуюся машину.

Несоответствие звука двигателя грузовым машинам его не смущало – возможно, он просто ошибался после таких насыщенных на события двух десятков последних часов. Усталость давала о себе знать, но он собрался, быстро крикнул тем, кто был ближе к своим позициям, огня не открывать до его особого распоряжения.

Как только свет фар вошел в зону наибольшего поражения установленной на кронштейне осколочно-направленной мины, Эдвард хлопнул ладонью по кнопке радиовзрывателя, закрывая на мгновение глаза, чтобы не получить какой-нибудь мелкий осколок от рядом расположенной мины. Взрыв озарил машину, и в этой вспышке Рик, открыв глаза, неожиданно для себя, увидел… полицейскую машину!

Так как мина была установлена на уровне высоты кабины грузовика, то основная часть поражающих элементов прошлась над крышей легковушки, мгновенно превратив в размочаленный хлам некогда красивую полицейскую мигалку. Из-за увиденного Рик застыл в раздумьях – он никак не предполагал, что под разрыв мины будет подставлена машина местной полиции!

Да такого в принципе не могло быть! Но это случилось – в нескольких десятках метрах от него, прыгая по дороге, катилась полицейская машина!

Рик замер в ступоре. Сколько секунд он стоял в раздумьях, он не мог потом сказать, но как увязать в голове засаду с полицейским патрулем? Именно несоответствие ожидаемого развития событий с реально происходящим и выбило его из колеи. Шаблон восприятия у лейтенанта был разорван, и несколько мгновений его мозг лихорадочно искал выход из создавшегося положения.

Когда машина уже вышла из сектора наилучшего поражения от огня пулеметов, Эдвард запоздало крикнул:

- По машине – огонь!

Бёрнс, несколько секунд с силой удерживающий палец на спусковом крючке пулемета, чтобы не нажать его раньше времени, и материвший своего командира за преступную медлительность, зажмурил глаза, когда на дороге что-то ослепительно-ярко блеснуло, а по ушам ударил громоподобный раскат. Открыв глаза он понял – на мгновение он ослеп. Черт, да что же это такое? Он попытался протереть глаза, но в этот момент он услышал приказ командира к открытию огня. Бёрнс с облегчением выдохнул и утопил спуск, ориентируясь только по тактильным чувствам, примерно понимая, где сейчас может находиться уходящая вправо полицейская машина. Пулемет отозвался в плечо привычными ударами. Сержант взвыл от отчаяния – ночной прицел, так же как и его собственные глаза, были сейчас абсолютно бесполезны.

По уходящей машине било еще несколько стволов, но вести прицельную стрельбу после вспышки свето-шумовой гранаты уже никто не мог. Ночные прицелы получили мощную засветку, а дым от горящих шашек застилал цель практически полностью.

Спустя пару минут Рик, уже начиная то-то различать ослепшими глазами, связался с полковником Удетом:

- Сэр, к нам на засаду вышла полицейская машина. Взрыв мины ничего не дал, так как высота поражения была установлена на уровень кабины грузовика. Похоже, что весь заряд прошел над машиной. Полиция в ответ применила свето-шумовую гранату, после чего мы не смогли стрелять – все приборы ночного видения оказались засвечены, а люди ослеплены.

- Раненые есть? Нужна срочная эвакуация?

- Раненых нет. Но люди измотаны, и я прошу нас эвакуировать в том числе и по соображениям утраты скрытности.

- Лейтенант Рик, я приказываю вам оставаться в районе, продолжать вести засадные действия на данной дороге. Цель – та же! Грузовые машины со спутником на борту. Рекомендую сменить позицию. Окончание засады – завтра в девять ноль-ноль. Пойми, Эд. Это необходимо. Как меня поняли?

- Понял, сэр.

- Тогда желаю удачи.

Полковник отключился. Оставляя две группы «зеленых беретов» в лесу, он, таким образом, исключал возможность задействования этой ночью подчиненных ему сил в выполнении тайных «специальных мероприятий», обещанных адмиралом Льюисом, которые должны были создать повод для ввода американских войск в Либерию и Сьерра-Леоне.

Таким поводом должно было стать убийство граждан Америки, работавших специалистами в городе Монровия.

Глава 10.

Колеса они все-таки пробили. Может быть, при взрыве и непродолжительном обстреле из стрелкового оружия, а может и при таком экстремальном вождении – безусловно, вынужденном – ради сохранения жизни не всегда следует сохранять какие-то вещи, пусть это даже будут скаты полицейской машины…

Легковушка некоторое время гребла дисками, бешено прыгая на пересеченной дороге, но потом, после неловкого движения рулем, соскочила в колею и повисла на днище, бесполезно завывая двигателем. Платонов мгновенно сориентировался, и, открыв дверь, вывалился на дорогу, прихватывая автомат на уровень глаз: мало ли, может быть глубина засады большая и его сейчас накроет сосредоточенный огонь пулеметов, а может засада двойная, состоящая из двух групп, разнесенных некоторым расстоянием. Тоже не предвещает ничего хорошего. Вырвавшись из одной засады, тут же попадаешь в другую. Петр и сам практиковал такие безобидные спецназовские шутки в чудных своими природными видами предгорьях Маштака…

От места подрыва они успели удалиться метров на пятьсот, и медлить дальше совершенно не следовало. Те, кто сидел в засаде, вполне могли организовать погоню – ведь полкилометра, это всего несколько минут хорошего бега. А если засаду организовывали не последние отморозки, то вполне можно уже ждать запыхавшихся, но злых, и охочих до расправы вооруженных до зубов инородных преследователей.

- Выходи из машины, быстро!

Платонов обежал машину и потащил за шиворот перепуганного водителя. Тот сопротивлялся.

- Надо уходить! Сейчас они будут здесь.

- Кто здесь? Кто тут будет?

Игорь как-то неадекватно реагировал на вполне рациональное предложение разведчика – он вдруг уперся в руль, и мотал головой. Петя не стал подвергать свою жизнь смертельной опасности, и попросту зарядил прикладом своему спутнику по загривку. Тот выключил внутренние тормоза и тут же покорно выбрался из патрульной машины.