Когда же услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь:
ибо надлежит сему быть, – но это ещё не конец.
Св. Евангелие от Марка. Глава 13:7


Время. Как в двух словах объяснить суть этого физического и философского понятия одновременно? Что это: условная мера движения материи или одна из координат, вдоль которой выстраивается ход мировой истории, жизнь всего живого на земле? Одно можно сказать точно – что время характеризуется своей однонаправленностью. Это необратимое течение, утверждают философы. Да, они правы, но только до той поры, пока не изобретена машина времени, но это пока из области фантастики. А кто или что мешает нам в своих воспоминаниях вернуться во времена своей молодости или в своих фантазиях переместиться в будущее? Никто и ничто, ибо полёт наших мыслей и воспоминаний не остановят никакие границы, преграды и запреты. Но согласитесь, было бы хорошо вернуться в прошлое и, опираясь на опыт прожитых лет, не то чтобы изменить, а хотя бы подправить некоторые эпизоды своей жизни, изменив или отменив некоторые решения себя молодого и амбициозного. Но, увы, история не терпит сослагательного наклонения, поэтому, сделать это, к сожалению, невозможно.

1

Будильник зазвонил как обычно – без десяти семь утра. Матвей проснулся, но чтобы отключить трель, ему нужно подняться с дивана, подойти к тумбочке с телевизором и нажать на клавишу часов. Так было задумано. Несмотря на то, что тело уже находится в вертикальном положении, остатки сна всё ещё не отпускают сознание, а глаза упрямо не хотят открываться. Сколько раз, тяжело просыпаясь по утрам, он говорил себе, что сегодня ляжет спать раньше. И что же? Каждый раз время отбоя отодвигалось ближе к полуночи. То по телевизору покажут добрый старый фильм, то нужно что-нибудь приготовить поесть на несколько дней вперёд или заняться постирушками. Такова жизнь холостяка. Наступает утро следующего дня, снова звонит будильник, ругая себя и его, приходится вставать, через силу открывать заспанные глаза и нести «ватное» тело в ванную комнату для умывания. И так каждый день, кроме выходных, которые бывают редко.
Умывшись и приняв прохладный, бодрящий душ, Матвей включил магнитофон (была у нашего героя такая привычка – обязательно должен присутствовать музыкальный фон). Позавтракал и начал собираться на службу. Одеваясь, выглянул в окно, посмотрел на показания уличного термометра.
«Минус пять. Для первых чисел ноября – нормально», – подумал он.
Минут через пять из подъезда хрущёвки вышел молодой военный в полевой камуфлированной форме. Это был лейтенант Матвей Горбунов. Быстрым шагом он пошёл в сторону автобусной остановки, навстречу ещё одному дню из разряда «серые армейские будни». Его и других офицеров и прапорщиков, живущих в городе, забирала дежурная машина, автобус на базе армейского автомобиля «Урал».
С автобусной остановки был замечательный вид на набережную города Юрьева, за невысоким парапетом которой открывался шикарный вид природы противоположного правого берега. Склоны его холмов были густо покрыты колючей шубой векового елового леса. Зелёные лапы елей припорошены ещё чистым ноябрьским снегом. Всё это природное великолепие величественно смотрелось в первых лучах восходящего солнца, на фоне морозного безоблачного неба. До приезда дежурной машины оставалось пять минут, поэтому Матвей мог позволить себе дистанцироваться от шума просыпающегося города и созерцать сие великолепие. Два раза в день он смотрел на эту красоту, думая о том, что надо бы летом обязательно наведаться на тот бережок. Взять удочки, купить мяса и хорошего красного вина, поставить палатку в каком-нибудь уютном, безлюдном местечке и забыться на несколько суток от мирской суеты в объятиях какой-нибудь красотки. Почему какой-нибудь? Есть на примете одна девушка из медицинской роты. Дело за малым: наладить с ней отношения.
Би-и-бип! Неожиданный и громкий автомобильный сигнал вернул его в реалии окружающего мира. Матвей даже выругался в душе: «Нет, ну что за люди, а? Помечтать не дадут».
– Горбунов! Ты оглох там, что ли? – прозвучал знакомый властный голос.
Матвей повернул голову и увидел командирский УАЗ.
– Бегом в машину! – крикнул высунувшийся из приоткрытой передней двери командир бригады полковник Самсонов.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – сказал Матвей, втискиваясь в заднюю пассажирскую дверь. – Стою, задумался, вот на сигнал внимания и не обратил.
– А я думал, спишь стоя, – хохотнул комбриг. – А ты чего стоишь, глазами хлопаешь? Или тоже уснул? Поехали, – переключился он на водителя.
Отдельная сто четвёртая гвардейская мотострелковая бригада с казармами, бытовыми и хозяйственными постройками, огороженной территорией парка со стоянками техники, складами и хранилищами располагалась на вершине самого высокого в городе холма, а если говорить военным языком – занимала господствующую высоту. Там же был военный городок, в котором офицерам и прапорщикам хоть и не сразу, но давали квартиры. Но это только для семейных. Холостяки, такие, как Матвей, и ждущие своей очереди женатики были вынуждены снимать квартиры в городе и каждое утро карабкаться в гору, чтобы отдать священный долг Родине.
– Ну что, лейтенант, не передумал переводиться в училище? – спросил комбриг, повернувшись вполоборота.
– Не передумал.
– А я с кем останусь служить, с пиджаками? [Пиджак – в армейской среде так называют лейтенантов, выпускников военных кафедр при институтах, призванных на два года]
– Товарищ полковник, вы так говорите, как будто в штабе округа уже подписан приказ о моём переводе. Или я чего-то не знаю?
– Во как оживился! Успокойся! Приказ ещё не подписан.
– Да я и не нервничал, – спокойно ответил Матвей. – Вы ведь всё равно не дадите мне квартиру или нормальную комнату в общежитии. Так чего мне здесь ловить?
– В нашем общежитии есть свободные места, – ответил неуверенно комбриг и отвернулся.
– Товарищ полковник, в этих комнатах, на пять человек, пусть живут пиджаки. Два года не срок. А то, что они за офицеры, не знающие, что такое жить в казарме? Я пять лет в казарме прожил, сейчас хочется, знаете ли, уюта, без посторонних.
– Да понимаю я тебя. Только нет у меня такой возможности.
Тем временем машина подъехала к воротам части, дневальный по КПП выбежал на улицу и возился с запором на воротах.
– Спасибо, товарищ полковник, за то, что подвезли. Я выйду здесь, – сказал Матвей, отрывая заднюю дверь.
Дневальный уже открыл створки ворот с большими красными звёздами и, вытянувшись в струнку, отдал воинское приветствие проезжающей мимо него машине с комбригом.
– Красиво живёте, Матвей Батькович! Комбриг на своей машине на службу привозит. Молодчина! – окликнул Матвея идущий следом командир медицинской роты Сергей Сазонов.
– Молодчина комбриг или я?
– Ты, конечно. Давай, рассказывай, как тебе удалось подрядить командира заниматься извозом.
– Да ты понимаешь, надоело что-то ходить на службу, вот он и вызвался лично приезжать и забирать меня. Как я мог отказать уважаемому человеку? Согласился-таки ещё немножечко послужить Родине. Привет, Серёга! – ответил Матвей, протягивая руку.
– Привет! Как дела в танковых войсках?
– У нас всегда порядок! А у вас?
– А у нас совершенно случайно появились излишки спирта. Вечером забегай, – Сергей щёлкнул себя по горлу, – угощу.
– Договорились. А тара найдётся?
– Обижаешь! Бутылёк из-под пенициллина для тебя всегда найдётся.
– О, как раз, хватит в каждый глаз по капле закапать.
Разговаривая, офицеры дошли до плаца части, на котором солдаты и офицеры бригады готовились к построению.
После построения командиры подразделений развели подчинённый личный состав по рабочим местам согласно плану. Лейтенант Горбунов, как и положено заместителю командира роты по вооружению (зампотех), убыл в парк.
Ближе к обеду Матвей решил наведаться на КТП [КТП – контрольно-технический пункт] к дежурному по парку. Сегодня дежурным был его друг и однокашник по училищу, лейтенант Егор Камарин. Вот и решил сходить поболтать за жизнь за кружечкой горячего чая. Кипяток был разлит по стаканам, когда в помещении дежурного затарахтел полевой телефон. Егор снял трубку, представился и молча слушал, загадочно поглядывая на Матвея.
– Хорошо, товарищ подполковник, сейчас найду его и передам, – сказал невидимому абоненту Егор и положил трубку. – Так, сознавайся, зачем тебя вызывают в Особый отдел? – во взгляде товарища были интерес и тревога одновременно. – Это не по поводу наших с тобой дел?
– Прикалываешься?
– Да серьёзно я. Шумилов попросил найти тебя и передать, чтобы ты срочно зашёл к нему.
– Ладно, не трясись раньше времени. Схожу, узнаю. Одно радует, попросил, а не приказал, значит, ничего серьёзного. Так что, Егорушка, дежурь спокойно, в случае чего возьму всё на себя, – Матвей допил чай и не торопясь пошёл в штаб бригады.
– Как освободишься, не забудь зайти, рассказать, – крикнул вслед Егор.
– Хорошо! Если, конечно, моё освобождение не затянется лет эдак на несколько.
Шагая по дорожке от парка до штаба, Матвей перебирал в памяти события прошедших дней и недель. Ничего такого не произошло, что могло бы привлечь внимание контрразведки. Странный вызов. Матвей хорошо знал подполковника Шумилова, который иногда подвозил его домой на своей старенькой, но хорошо сохранившейся двадцать четвёртой «Волге», и тем не менее... «Стоп! Я же ему эту самую «Волгу» к Боре на ремонт пристраивал. Приехал машину забирать, увидел армейское оборудование, прикинул одно дело к носу, теперь под меня копать будет».
Боря был бизнесменом новой формации из так называемых «новых русских», с криминалом дела не имел, хотя знакомые среди руководителей местной братвы у него имелись. Матвей познакомился с ним пару месяцев назад, совершенно случайно. Как-то задержавшись на службе и опоздав на последний автобус, не долго думая, пошёл пешком. Погода была хорошая и располагала к вечерней прогулке, тем более что покрыть расстояние от части до дома можно было минут за сорок. Бешеной собаке, как говорится, двести вёрст не крюк. Оставалось пройти треть пути, как вдруг рядом с ним остановился чёрный 525 BMW. Стекло пассажирской двери медленно опустилось, выпуская на свет божий звуки классической музыки. Матвей даже опешил: обычно пассажиры таких машин слушают блатняк, а тут вдруг классика.
– Здорово, братишка, чего зря ноги бьёшь? Садись, подвезу, – крикнул водитель.
– Спасибо, я как-нибудь сам доберусь, – ответил Матвей, наклонившись к открытому окну. – Моей зарплаты не хватит, чтобы с тобой расплатиться.
– Нужны мне твои деньги! Садись, не валяй дурака. Тебе куда?
– На улицу Калинина, возле продуктового магазина.
– Понял, не дурак.
Набрав за считанные секунды скорость, машина плавно полетела по опустевшим улицам города.
– Давно служишь? – спросил водитель, убавив громкость магнитолы.
– Здесь второй месяц.
– Ну и как?
– Нормально.
– Нормально – в смысле хорошо или так себе?
– По-всякому бывает.
– А ты командник или технарь?
– А ты просто так спрашиваешь или с далеко идущими намерениями?
– Да вот, надумали мы с братвой ментов резать. Достали уже. Вот я и интересуюсь: вояки поддержат нас или в сторонке отсидятся?
– А чего тебе спокойно-то не живётся? Или ты решил салон своего авто на зоновскую хату поменять? – улыбнулся Матвей.
– Шучу, конечно, нужны они мне больно. Решил я автомастерскую открыть, вот и спрашиваю.
– А я тебе с какого бока сдался?
– У вас есть ремонтные мастерские, а в них есть всякие вкусности: переносные дизельные отопители, преобразователи тока, шуруповёрты разные и так далее.
– Есть такие.
– А у тебя есть?
– И у меня есть. Только зря ты интересуешься, я ничего продавать не буду и других на это подбивать не стану.
– Разве ж я не понимаю. Я хочу в аренду взять – в долгу не останусь. И потом, как только всё это добро тебе или твоим знакомым понадобится, проверка какая или должность сдавать, всё сразу же верну – только свистни.
Так и познакомились. Боря оказался нормальным мужиком. В прошлом он был прапорщиком, служил на Дальнем Востоке, а когда страна благополучно приказала долго жить, плюнул на службу и вернулся в родной город. Он что, рыжий что ли, стоять в стороне, когда вокруг такой шабаш?
Взяв у Бори список необходимого оборудования, Матвей стал думать и подбирать инструмент, а так как у него не было всего необходимого для совместного предприятия, познакомил с Борей Егора Камарина. Объединив усилия, друзьям удалось удовлетворить запросы нового приятеля. Боря сдержал данное им слово насчёт платы за аренду оборудования, и выражалась она в продуктовом эквиваленте. Раз в две недели он привозил мешок здоровенных, сантиметров по тридцать, речных окуней или мясо. Иногда звал в баньку, приятно провести время. В общем, и овцы целы, и офицеры сыты. Теперь, наверное, придётся отвечать за сытость.
Вот и дверь, единственная железная на этаже, а за ней неизвестность.
– Разрешите? – постучав, открыл дверь.
– А, Горбунов, здравствуй! Проходи, присаживайся, – улыбаясь во все свои «тридцать три» зуба, сказал особист, указывая на стул.
Матвей вошел в просторный кабинет, в центре которого были составлены столы буквой «Т». Во главе стола сидел хозяин кабинета, начальник Особого отдела бригады подполковник Шумилов. За столом для совещаний сидел незнакомый мужчина в добротном костюме. Он сидел, положив руки на папку для бумаг, изучающе, будто сканируя, разглядывая вошедшего в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ подполковник! – ответил Матвей, присаживаясь на стул. Прижавшись спиной к спинке стула, он почувствовал, что майка прилипла к вспотевшей спине.
– Чай будешь?
– Нет, спасибо.
– Матвей, здесь вот товарищ из Федеральной службы контрразведки желает с тобой побеседовать. Михаил Иванович, – обратился Шумилов к гражданскому, – я буду на узле связи, как закончите разговор, дайте знать.
– Хорошо, хорошо, Василий Сергеевич, не волнуйтесь.
Пока чекисты обменивались любезностями, Матвей разглядывал Михаила Ивановича, хотя сделать это было непросто. Чекист сидел спиной к окнам, через которые светило солнце, его облик как бы затенялся – старый, отработанный годами приём разведчиков. Всё равно Матвею удалось разглядеть, что напротив него сидит человек, ухоженные руки которого не знают тяжёлого физического труда и долгого пребывания на свежем воздухе. Незапоминающееся лицо. Добротный, явно дорогой костюм-тройка. Лёгкий аромат дорогого одеколона – кабинетный работник.
Шумилов вышел, закрыв за собой дверь. Повисла гнетущая тишина.
– Ну что, Матвей Викторович, – заговорил чекист. – Давайте начнём наш с вами разговор. Про вас я знаю всё, или почти всё. Зовут меня Михаил Иванович Сергеев, майор Федеральной службы контрразведки, – при этом он предъявил служебное удостоверение в развёрнутом виде. – Но во время беседы давайте обращаться друг к другу по имени-отчеству. Договорились? И пожалуйста, снимите куртку, в кабинете жарко, а разговор долгий. Я вижу, как вы напряжены и наверняка вспотели. Расслабьтесь, – улыбаясь, закончил чекист.
Матвей снял куртку.
– Итак, – начал официальную часть разговора Михаил Иванович, открывая папку для бумаг и извлекая из неё какой-то документ. – Матвей Викторович, в августе месяце текущего года вы подали рапорт с ходатайством о переводе в Пятиозёрское танковое училище, выпускником которого вы являетесь. Вот копия вашего рапорта. Узнаёте? – контрразведчик положил на стол перед Матвеем лист бумаги.
Да, это был его рапорт. Дата, подпись, виза комбрига: «Не возражаю», всё соответствовало.
– Странно…, – ответил Матвей, облегчённо выдохнув: значит, разговор будет не по поводу совместного предприятия.
– Что странного?
– Я не думал, что, подав рапорт с ходатайством о переводе, совершу тем самым преступление, которое заинтересует такую службу, как ваша!
– О нет, нет! – улыбнулся Михаил Иванович. – Наша служба заинтересовалась вашим рапортом вот по какому поводу. Насколько мне известно, никто не собирается давать ему ход. Речь идёт не о кадровиках в штабе округа, а о кадровиках в штабе корпуса, в состав которого входит ваша бригада. Вы же знаете, что в войсках нехватка офицерского состава, а здесь вы ещё со своим рапортом вылезли.
«Так вот почему комбриг затеял сегодня разговор в машине», – подумал Матвей.
– ФСК в моём лице предлагает вам некую сделку, услуга за услугу. Конечно, если вам это интересно. Если да, мы продолжаем разговор, нет – мы прощаемся.
– Я правильно вас понял: вы помогаете мне с переводом, а взамен этого, в знак благодарности, я становлюсь сексотом? [Сексот – секретный сотрудник]
– Так, стоп! – контрразведчик осадил Матвея, начавшего вставать. – С первой частью вашего предположения – попадание в яблочко. А вот выводы вы сделали неверные. Никто не собирается делать из вас сексота. Нам нужны ваши знания, опыт и профессионализм офицера-танкиста. Я могу продолжить?
– Если так, то продолжайте, – ответил Матвей, возвращаясь на стул.
– Спасибо. Матвей Викторович, вы следите за ситуацией в стране? В частности меня интересует ваша осведомлённость по ситуации на Северном Кавказе, а именно в Чечне.
– Все мои познания в этом вопросе ограничиваются информацией из средств массовой информации. В общих чертах мне понятно, что на Кавказе, как и на остальной территории России, идёт передел власти, собственности, лакомых кусков экономики и, естественно, денег. Процветает коррупция и бандитизм. Или я ошибаюсь?
– В целом всё правильно. В Чечне беспредел достиг высот республиканского масштаба. Местная элита во главе с генералом Дудаевым провозгласила независимость республики. Открыто саботируются законы государства и требования Федерального центра. Дело дошло до создания собственных вооружённых сил. И уж если быть откровенным до конца, то в Чечне идёт гражданская война. Да, да, вы не ослышались, война, – уточнил Михаил Иванович, увидев удивлённые глаза Матвея. – Центр, конечно же, держит ситуацию под контролем, но обычными методами навести порядок на территории республики, не представляется возможным. В Чечне при поддержке Федерального центра действует активная оппозиция, но у её отрядов недостаточно сил и средств для того, чтобы переломить ситуацию в сторону порядка и взять под контроль республику.
– А при чём же здесь я и, как вы говорите, мои знания?
– Вот мы и подошли к самому главному. В верхах принято решение: усилить отряды оппозиции бронетехникой. Но вы же понимаете, что эта техника должна кем-то обслуживаться и эксплуатироваться, а специалистов в отрядах оппозиции раз, два и обчёлся. А те, что есть, в лучшем случае служили срочную службу ещё в армии СССР. Поэтому я от лица государства предлагаю вам поехать в одну из республик, граничащих с Чечнёй, подготовить технику, обучить чеченские экипажи, перегнать её к месту назначения и передать обученным вами чеченцам. После этого вы и ваши коллеги, которых мы подберём, на вертолётах вернётесь на базу и далее по местам службы. Правда, есть незначительный риск: маршрут выдвижения техники будет проходить недалеко от района так называемых боевых действий.
Вы помните события осени девяносто третьего года в Москве и что из этого получилось? Ввели танки в город, дали залп по Белому дому и всё. Действующая власть отстояла своё право на существование. Подобный сценарий планируется и в Чечне. Я, наверное, сгустил краски, когда сказал про боевые действия. По нашим сведениям, Дудаев, почуяв неминуемую расплату, бежал за границу, а остатки его армии не представляют реальной угрозы. В их распоряжении есть несколько танков: старые Т-62 и Т-72, да и те неисправные. Основное вооружение разрозненных и неуправляемых отрядов Дудаева – это стрелковое оружие, украденное с армейских складов, иногда охотничье. Согласитесь, что противостоять той силе, которая будет у отрядов оппозиции, – самоубийство. Для вас и таких, как вы, участие в этой операции – простая прогулка, так как я уже сказал, что вся тяжесть возлагаемых задач ляжет на плечи отрядов оппозиции.
– Мне всё равно непонятно, – прервал Матвей речь контрразведчика, – почему не привлечь к этой операции штатные, подготовленные армейские подразделения Министерства обороны, усилив их силами специального назначения? Для чего городить огород и создавать сборную солянку из офицеров и прапорщиков?
– Дело в том, что мы не можем вводить на территорию республики подразделения действующей армии. Вы представляете, какая шумиха поднимется в прессе?! Мы не успели оправиться после событий девяносто первого и девяносто третьего годов, а здесь новый удар: санкции Запада и прочая политическая возня. А так получится, что истомлённое Дудаевской тиранией простое население Чечни само восстанавливает конституционный порядок, силами отрядов оппозиции. Эти отряды мы и вооружаем, помогая чеченскому народу. Если учесть, что ваше участие в этом акте справедливости будет нелегальным, то и шумихи никакой не будет. Правда, как я уже сказал, есть небольшая опасность данного мероприятия. Но, я уверяю вас, риск минимальный, и за него вы получите хорошее денежное вознаграждение. Условия вашего участия в данной операции и вознаграждение прописаны в контракте, который в случае вашего согласия мы подпишем. Понимаете?
– Начали за здравие, а кончили за упокой, – подвёл итог Матвей. – Соблазнили помощью с переводом, а закончили банальными рыночными отношениями.
– Вы не правы! Я глубоко убеждён в том, что любое задание, не связанное с основной деятельностью специалиста, должно оплачиваться соразмерно сложности и важности этого задания, тем более, если это задание выполняется в интересах государства. Или я не прав?
– Правы.
– Вот видите?! Вы выполняете секретное задание государства, хорошо оплачиваемое задание, а мы помогаем вам с переводом на новое место службы. И волки, как говорится, сыты, и деньги в кармане. Теперь что касается условий контракта. Контракт будет заключён на «Обслуживание бронетехники и участие в боевых действиях», но это мы уже с вами обговорили. Контракт, составленный в одном экземпляре, будет храниться у нас, а подписи будут скреплены гербовой печатью. За подписание контракта вы незамедлительно получите один миллион рублей [Денежные суммы приведены в неденоминированных рублях] – аванс. Согласно контракту, также предусматривается:
- три миллиона рублей за подготовку бронетехники;
- пять миллионов рублей в случае участия в операции (боевые действия);
- три миллиона рублей за удачное завершение операции;
- три миллиона рублей за уничтожение огневой точки, танка или БТРа;
- пять миллионов рублей за уничтожение самоходной артиллерийской установки или объекта…
– Вот на этом месте давайте притормозим, – перебил Матвей. – Вы говорили, что у разрозненных отрядов чеченских пастухов с охотничьими ружьями есть несколько неисправных танков, а в контракте появляются танки, БТРы и САУ, с которыми придётся вступать в огневой контакт и уничтожать их. Интересно…
– Матвей Викторович, ваше волнение понятно. Вы же не будете спорить, что в контракте необходимо предусмотреть все форс-мажорные обстоятельства, которые могут возникнуть при проведении операции? Я могу продолжить?
Матвей кивнул.
– Согласно контракту, также предусматривается: двадцать пять миллионов рублей за лёгкое ранение; пятьдесят миллионов рублей за ранение средней тяжести и семьдесят пять миллионов рублей за тяжёлое ранение. В случае гибели, но я более чем уверен, что до этого не дойдёт, – сто пятьдесят миллионов рублей родственникам погибшего. В случае вашего согласия мы обговорим остальные детали командировки, а пока решение и слово за вами.
– Сколько времени у меня есть на обдумывание вашего предложения?
– Сейчас у вас по расписанию обеденный перерыв. Я думаю, этого времени будет достаточно для принятия решения. После обеда я буду ждать вас в этом же кабинете. Я приму любое ваше решение. И ещё, никто не должен знать о содержании нашего разговора, независимо от принятого вами решения. До встречи.
О каком обеде может идти речь, когда в голове борются две противоположности: «за» и «против». Хуже всего то, что не с кем посоветоваться. Позвонить отцу, так закроют за разглашение государственной тайны. Это сейчас, пока от тебя что-то нужно, они, контрразведчики, готовы с тебя пылинки сдувать, а оступишься – враг, и поедешь ты в места отдалённые, где выдадут тебе лобзик и заставят валить строевой лес. Оно надо? А быть расходной пешкой в чьей-то игре лучше? Тоже не есть хорошо. Вот и приходится напрягать извилины. Только толку-то? Ну, смотрим мы выпуски новостей по телевизору, слушаем радио, читаем газеты, проанализировав полученную информацию, делаем выводы. Закавыка в другом. Много нам дают той информации? Да ровно столько, сколько пипл может заглотить и переварить без ущерба для умственного здоровья. У простых смертных другие заботы и ответственность. Что касается людей служивых, здесь подход к информированию должен быть совершенно другим – предупреждён, значит, вооружён. Иначе, зачем существуют уровни секретности и служба, контролирующая её соблюдение? И уж коли офицер этой службы говорит тебе: «Люминий», ты знаешь, что так оно и есть на самом деле. Именно на это и купился Матвей, взвешивая «за» и «против» (последующие события покажут, что не он один). Разве могло быть иначе? Он принадлежал к поколению людей, воспитанных в Советском Союзе на книгах и фильмах, пропитанных коммунистической идеологией. Прошёл путь от октябрёнка до комсомольца, а гибель Советской империи встретил будучи кандидатом в члены КПСС. В памяти до сих пор всплывали слова об ответственности за ум, честь и совесть нашей эпохи, про гражданский и почётный долг гражданина. И эта идеологическая белиберда тоже давала о себе знать, принуждая его сделать роковой шаг.
В словах контрразведчика присутствовали как правда, так и ложь. Да, Чеченскую Республику штормило, как и государство российское в целом, а начался этот процесс ещё до распада СССР. Нет необходимости рассказывать о том, что происходило в республике и как она шла к обретению своей независимости, как Дудаев и его сторонники захватывали власть, и что на это отвечала Москва – это тема другого разговора. Нас интересуют последствия прихода генерала Дудаева к власти, как в этом нелёгком деле ему помогал Кремль и с чем подошла Чечня к ноябрю 1994 года.
Президентом Чеченской Республики Джохар Дудаев стал в конце октября 1991 года. Уже в ноябре он объявил о мобилизации всех мужчин в возрасте от 15 до 55 лет и поднял верхний возрастной предел лицам, подлежащим мобилизации, до 65 лет, привёл в боевую готовность «национальную гвардию» и начал отзывать из Вооружённых сил России всех юношей чеченской национальности. На территории Чечни была введена военная подготовка во всех вузах и в старших классах. Республика открыто готовилась к войне. Но для этого нужно большое количество оружия. А где и как его взять? Помощь в решении этого вопроса оказала Москва в лице генерала Грачёва (на тот момент он был первым заместителем министра обороны). В декабре 1991 года в Чечню приезжает делегация во главе с ним с целью помешать вооружению чеченцев. На деле получилось наоборот. После долгого, но продолжительного разговора двух генералов за рюмкой чая Дудаев заверил своих соратников, что министра обороны, маршала авиации Шапошникова, в скором времени снимут и вот тогда все воинские части, дислоцирующиеся на территории республики, окажутся в руках чеченцев. В конце февраля 1992 года Шапошникова действительно сняли. Министром обороны был назначен Грачёв. Буквально через день после его назначения Дудаев и его вице-президент Зелимхан Яндарбиев отдают приказ об очистке воинских частей от оружия и военной техники. Оружие вывозилось со складов воинских частей грузовиками. Не участвовал в дележе вооружения и военного имущества разве что ленивый.
В апреле 1992 года на закрытом совещании Совета безопасности России вновь испечённый министр обороны Грачёв предложил передать генералу Дудаеву 50% находящегося в Чечне вооружения и военной техники, сославшись на то, что это экономически выгоднее, чем перевозить её эшелонами в Россию, – слишком дорогое удовольствие. Членам Совбеза данное предложение понравилось, и Грачёву было поручено реализовать данный проект, который в мае этого же года был закреплён директивой. Документ выглядел следующим образом:

«Министерство обороны Российской Федерации»
Командующему войсками СКВО (лично).

Разрешаю передать Чеченской Республике из наличия 173 гвардейского Окружного Учебного Центра боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах:
- боевую технику и вооружение – 50%;
- боеприпасы – 2 боекомплекта;
- инженерные боеприпасы – 1-2%.
Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте.

28 мая 1992 года Генерал армии П. С. Грачёв.

По словам самого Грачёва, «…это был вынужденный шаг. Боеприпасы всё равно фактически находились в распоряжении боевиков, к тому же вывезти их не представлялось возможным из-за отсутствия эшелонов и военнослужащих». Он не лукавил, на момент подписания данной директивы в распоряжение боевиков уже перешло порядка 70% вооружения, имущества и запасов материальных средств, находящихся в республике.
В июле 1992 года российские войска под угрозой вооружённых действий со стороны чеченцев покинули территорию республики. По разным данным, в распоряжении у Дудаева осталось:
- бронетанковой техники (в том числе 42 танка Т-62 и Т-72, 34–36 БМП, 30 БТР) – от
108 до 134 единиц;
- артиллерийских систем (в том числе 18 реактивных систем залпового огня «Град»
и 30 122-мм гаубиц Д-30) – от 139 до 153 единиц;
- 27 зенитных орудий и установок;
- 77 комплектов ПТУР, несколько сотен ручных противотанковых гранатомётов;
- 426 самолётов (из них 5 боевых);
- 2 вертолёта;
- более 50 тысяч единиц стрелкового оружия;
- 27 вагонов боеприпасов;
- 3050 т горюче-смазочных материалов;
- 38 т вещевого имущества и 254 т военного продовольствия.
К концу 1994 года Дудаеву удалось создать и вооружить весьма многочисленные формирования – около 40 тысяч человек. Часть командных кадров дудаевцев имела опыт боевых действий в Афганистане и Абхазии, остальные приобрели определённые навыки на различных учебных сборах и в многочисленных вооруженных акциях на территории самой Чечни. Кроме того, на службе у чеченского президента состояло от 5 до 8 тысяч наёмников из стран ближнего и дальнего зарубежья.
Вот вам и разрозненные группы пастухов и колхозников с охотничьими ружьями наперевес и несколько неисправных танков. Так что в пунктах контракта была отражена реальная информация, а не форс-мажорные обстоятельства, и контрразведчик не мог этого не знать.
На кремлёвско-олигархической кухне готовилось некое блюдо. Матвею и таким, как он, военнослужащим суждено было стать в этом блюде всего лишь одним из ингредиентов. Так что пока наш герой, не ведая того, пытался поесть, его самого готовили на закуску.
Когда через два часа он стоял возле злополучной железной двери, решение было принято, можно сказать, выстрадано. Но мысли продолжали копошиться в голове.
– Разрешите? – постучав, открыл дверь и вошёл в кабинет.
– Проходите, Матвей Викторович, присаживайтесь, – всё так же обходительно и с улыбкой на лице встретил его контрразведчик. В кабинете он был один. – Покушали?
– Какой там! – Матвей махнул рукой. – Честно скажу, трудно далось принятие решения. Пожалуй, я соглашусь, хотя до сих пор сомневаюсь в правильности своих действий.
– Понимаю вас. Но на то мы и офицеры, чтобы уметь принимать единственно верные, взвешенные решения. Не переживайте, всё будет хорошо.
– Дай бог! – сказал Матвей, а сам подумал, что за эти слова году так в 37-м его заковали бы в наручники.
– В таком случае продолжим, – Михаил Иванович достал из той же папки бланк контракта и подал Матвею. – Ознакомьтесь с документом, если вопросов нет, то вот в этой графе напишите дату, подпись и фамилию.
Матвей прочитал текст контракта, в котором было прописано всё то, что ранее говорил Михаил Иванович. Взял ручку и сделал то, о чём, наверное, скоро пожалеет, а может быть, и нет. Написал: 08.11.1994 год, подпись и фамилию. Протянул документ контрразведчику, который проделал то же самое в своей графе.
– Поздравляю вас, Матвей Викторович! Вы сделали правильный выбор. Начинаем выполнять условия контракта, – Михаил Иванович достал из папки конверт, извлёк из него купюры и подал Матвею. – Пересчитайте.
– Всё верно, один миллион рублей, – сказал Матвей, держа в руке десять новеньких стотысячных купюр, пахнущих типографской краской.
– У вас есть время подготовиться, – продолжил Михаил Иванович. – Сейчас я не могу точно сказать, когда за вами приеду. Но приеду я лично. Все вопросы относительно вашей командировки с командованием части будут улажены, поэтому в части вас не потеряют. В командировку вы должны будете поехать в гражданской одежде. Вот вроде бы и всё. Если нет вопросов, то не смею вас задерживать.
– Да вроде бы всё понятно, бытовые мелочи додумаю сам, – ответил Матвей, встал и направился к выходу.
– Тогда до встречи, – сказал Михаил Иванович, давая понять, что разговор окончен.
Выйдя из кабинета Особого отдела, Матвей направился в парк, от должностных обязанностей его ещё никто не освобождал. Остаток дня получился сумбурным, сказывались нервозность и неопределённость.
Увидев идущего по дорожке Матвея, ему навстречу вышел Егор Камарин.
– Ну что, зачем вызывали?
– Да понимаешь, ещё в училище я узнавал, как попасть после выпуска к ним в контору, в какой-нибудь технический отдел, – придумывал на ходу Матвей. – Заполнил анкету, на разные тесты отвечал, и вот проснулись, вспомнили. Вот особист и интересовался: горю я ещё желанием пополнить их стройные ряды или нет.
– А ты что же?
– А что я? «Поздно, – говорю, – передумал». Ладно, бывай, дел много, – сказал Матвей и пошёл на стоянку батальона.
По окончании работ отправил солдат в казарму, открыл свою летучку [Летучка – ремонтная мастерская на базе автомобиля ЗИЛ-131 с кунгом] и взял из неё брезентовую сумку, компактную, но вместительную. Оставалось наведаться ещё в два места. Зашёл в каптёрку к старшине, к старшему прапорщику Приходько Семёну Михайловичу, замечательному и душевному человеку. В свои пятьдесят лет он продолжал служить и к проблемам солдат и молодых офицеров подходил по-отечески. Михалыч был не один в каптёрке. За столом напротив него сидел старшина одной из мотострелковых рот прапорщик Абдулхакимов – посиделки за кружкой чая у них вошли в давнюю, добрую традицию.
– О, Матвейка, проходи, проходи, составишь нам компанию. Мы с Исмаилом как раз решили чайком побаловаться. Что такой расстроенный, что приключилось?
– Дело у меня к тебе, Михалыч. Позвали меня на охоту: горных козлов пострелять, приятно время провести. Вроде бы ничего особенного, а в своей форме ехать не хочу, мало ли что: там зацепился, здесь порвал, а мне её ещё носить и носить. Вот и пришёл к тебе, челом бью, не оставь в беде дитя несмышлёное.
– Чем смогу, помогу. Как не помочь? – пробубнил Михалыч, суетясь с чайником. – Говори, что нужно.
– Да и я не чужой, – поддержал Михалыча Исмаил, – может, и я чем-нибудь подсоблю. Ты, кстати, не в мои края собрался?
Матвей знал, что Исмаил родом из Дагестана, а это одна из республик, граничащих с Чечнёй. Может быть, его путь действительно лежит в Дагестан, только говорить об этом он не имел права.
– Нет, Исмаил, я еду в другое место. Если бы меня позвали на охоту в твои края, поверь, я уговорил бы организаторов взять тебя с собой – лучшего проводника нам не сыскать.
– Спасибо за доверие. Так чем тебе помочь?
– Сиди уже, помощник, – взвился Михалыч, – человек ко мне пришёл, а не к тебе.
– Вы смотрите не подеритесь за право помочь ближнему. А нужен мне зимний танковый комбинезон, комплект «синюхи» [«Синюха» – в 1994 году в бригаде солдатам срочной службы для выполнения хозяйственных и ремонтных работ дополнительно выдали комплект хлопчатобумажного обмундирования типа «афганка», только пошитого из дешёвой джинсовой ткани тёмно-синего цвета] и сухой паёк на двое суток. Одежда, естественно, с возвратом.
– Тю, нашёл проблему, – ответил Михалыч, разливая чай в армейские эмалированные кружки. – Сейчас чайком разомнёмся и всё подберём. Держи, – протянул горячую кружку Михалыч. – Там, в пакетике, шанежки бери, жёнка моя стряпала. Сгущёнку открыть?
– Нет, спасибо!