Глава 11, в которой герои попадают с корабля на бал
Начинало темнеть, когда впереди показались огни Новониколаевска. Ярко освещённый город уже не походил на тот замерший в ожидании и тревоге, с редкими огнями в окнах испуганный человейник, каким он был совсем недавно. Нас уже ждали, я это понял по вывешенным вымпелам, запрещавших залётным экипажам посадку в гномском аэропорту и перенаправлявших их на рудники, к дружине под бочок. Запрещавших всем, кроме нас, потому что разрешительный флаг с силуэтом «Ласточки» не разглядеть было невозможно.
Мы начали неспешно заходить на посадку, разворачиваясь против ветра, а вот сопровождающие нас дирижабли засуетились, не ожидая такой подставы. Два из них зависли в воздухе, не торопясь принимать решение, а третий попытался пристроиться к нам и начал заход со снижением, наплевав на запрещающие знаки. Рисковые ребята там сидели.
Гномы ответили нестандартно, но очень решительно. Оглушительно бахнула выстрелом зенитная пушка, оставленная здесь тогда ещё Белорецкими, и дирижабль с чересчур назойливым экипажем завис в воздухе, соображая, что же делать. Через минуту там решились пойти ва-банк и вывесили аварийный флаг, не отреагировать на который гномы не имели права.
— Если на борту всё нормально, — Арчи внимательно разглядывал чужой корабль в бинокль, — то плохо им будет. Гномы проверят обязательно. И штраф влепят такой, что мама не горюй. А ведь я не поленюсь, расскажу им, что товарищи эти шли за нами весь световой день, и всё у них было в порядке.
На земле тем временем нам дали указание идти в один конец полосы, к гномским мехмастерским, а аварийному дирижаблю в другой, к зданию аэропорта. Разделять нас будет примерно два километра, так что назойливых гостей можно было уже не опасаться. А вот зависшие в воздухе корабли плюнули на это дело, да и пошли на выселки, и правильно сделали, потому что заходившим сейчас на посадку ребятам нужно будет доказать гномам свою аварию, а уж переспорить или убедить подгорных жителей в важности своих дел, чтобы прорваться к нам, они могли и не надеяться.
Поэтому я выкинул их из головы и целиком и полностью сосредоточился на заходе и снижении. Сегодня утром я стартовал самостоятельно, но вот садиться сам буду впервые, хоть и под присмотром Арчи, потому что посадка всегда сложнее взлёта.
И ощущения мои от сегодняшнего захода резко отличались от тех, что были раньше. Прежде я всегда в первую очередь ориентировался на приборы, и уж только потом на свои ощущения, а если их показания не сходились, то доверял всегда приборам, а не самому себе. Человеческие органы чувств слишком легко обмануть, и веры им нет, особенно в таком деле, как наше.
Но это было раньше, а сейчас я ощущал «Ласточку» продолжением самого себя, и показания приборов в эти самые ощущения входили, и мало того, они даже были там главными. Я, не глядя на приборную панель, знал курс и дифферент с точностью до градуса, скорость снижения и его ускорение до метра в секунду и знака, а вот внешние воздействия ощущались мной всем телом. Порывы ветра я даже предугадывал, заранее их парируя, и ни разу не ошибся, а потому подошли мы к причальной мачте как по ниточке, быстро и ровно, словно в полный штиль.
Но выделываться я не стал, спокойно отстрелил посадочный трос и смирно дождался, пока аэродромная команда не прицепит его к причальной мачте. Арчи по привычке взял под контроль силовой каркас, который я держал сегодня весь день сам, не стал противиться, лучше будет если посмотрю ещё раз, как он это делает.
Трос натянулся, и я рукояткой, а не магией, уменьшил плавучесть и шасси мягко коснулись земли.
— Посадка! — скомандовал я другу, держась за рычаг сброса аварийного балласта и внимательно следя за динамометром, показывающим давление фюзеляжа на грунт. — Три тонны, к укладке каркаса приступить!
— Есть! — тут же ответил Арчи и выдал магическое воздействие на кристаллы, запитывающие силой те жилки в тросах, что были ответственны за их укладку в походное положение.
Через десять секунд всё было кончено, мы били все рекорды под этим небом. Очень полезные рекорды, кстати, однажды такая сноровка может спасти нам жизнь. Да и на четвёртом острове Огненной Гряды, где мы чуть не искупались в холодных водах внутренней бухты, только скорость раскладки спасла нашу «Ласточку».
Остановив и зафлюгировав пропеллеры, я дал напругу на ведущие колёса и повёл «Ласточку» не на стоянку, как обычно, а в тот самый единственный бетонный ангар около мехмастерских, следуя за лидирующим нас мотоциклетом.
— Как дорогих гостей встречают, — Арчи довольно ухмыльнулся, потирая руки. — Ты как, кстати, следишь за обстановкой на поле? Я всех этих братьев по разуму имею в виду, эмоции их контролируешь?
— Смотрю внимательно, — и меня даже передёрнуло от воспоминаний о совсем недавних событиях. — Против воли получается, как-то само собой, честное слово! Но до контроля ещё далеко.
Сеть моего внимания сейчас была раскинута на тот самый ангар, в котором нас ожидала целая делегация, довольно к нам доброжелательная и деловая, на людей и гномов на поле, на огоньки жизни в мехмастерских, но растянуть я её смог лишь метров на двести в диаметре, не хватало сноровки и опыта. Нужно было и «Ласточку» сажать, и следить за её состоянием, поэтому расслабился, да и на Арчи надеялся по большей части.
Мы подошли к отремонтированному ангару, свежие цементные ляпки на котором закрывали следы от пуль и осколков, но вообще гномы молодцы, успели порядок навести. Наши бы возились много дольше.
В широко раскрытые секционные ворота лился уже заметный в лёгких сумерках яркий свет внутреннего освещения, чьи-то любопытные лица выглядывали наружу и подавали какие-то знаки оставшимся внутри людям, чин и положение которых не позволял им бегать и вообще вести себя несолидно. Мотоциклет проехал чуть дальше и остановился, а я заложил пологий поворот, намереваясь ввести нашу «Ласточку» внутрь ангара ровно, плавно и красиво, чтобы поддержать церемонию. Приличия я всё же знал.
Собравшиеся в ангаре их знали тоже, встреча была организована на уровне, но впервые в жизни меня посетило очень странное чувство. Вроде делегация была по-настоящему официальной, без дураков, но практически все лица были мне не просто знакомы, а одну половину из них я знал с детства, а ко второй испытывал вполне себе дружеские чувства.
Игорёха во главе городских выглядел не дорвавшимся до власти уркой со своими торпедами, и даже не сельским кулаком во главе банды подкулачников, как я в тайне опасался, сейчас на меня смотрел и улыбался вполне себе респектабельный джентльмен. Сопровождающие его, конечно, эсквайрами не выглядели, но морды себе имели аккуратно стриженые и бритые, чёток в руках не вертели, приоделись они в ладно скроенные и крепко сшитые пиджачные пары, а кое-кто даже щеголял в тройке, то есть с франтоватой жилеткой в дополнение ко всему остальному. Фраков же и цилиндров не наблюдалось, слава богу, не княжеский двор. А вот туфли у них подкачали, это было что-то остроносое, сложно плетёное из чёрной кожи и сильно лакированное, такие на юге любят, Хасан из «Восточного Пира» ещё их носил, и вот они единственные могли бы позволить наблюдательному человеку сделать некоторые далеко идущие выводы о характере их носителей.
По правую руку от Игорёхи стоял и чувствовал себя совершенно в своей тарелке Виктор Михайлович, архивариус и бывший глава выселковского ополчения, а сейчас заместитель моего брата. Игорь внимательно к нему прислушивался и вообще всем своим видом давал понять, как он уважает своего зама. По левую же руку наблюдался майор Кили, друг Далина и командир дружины на рудниках, и чувствовал себя он тоже весьма к месту. Уверенности, похоже, ему добавлял новый орден размером с небольшое, но очень цветастое и блестящее блюдце, полученный, скорее всего, за недавние события. Князь знал, видимо, какие именно регалии больше всего ценят гномы.
Подгорные жители здесь присутствовали тоже, они были подчёркнуто вежливы и почтительны с Игорем, а я почувствовал по их эмоциям, что это не подхалимаж, это от чистого сердца, как благодарность за аэродром. Вряд ли брат отдал им его просто так, но даже аренда с кучей дополнительных условий могли окупить всё.
Вообще редко где наблюдалось такое единение в чувствах у официальных лиц, но вот сегодня оно было. И поэтому я почувствовал себя в Новониколаевске как дома, хотя города ещё не видел. Но я очень надеялся, что он хоть немного излечился от тех болезней, что наслали на него прежние власть предержащие. Что дневные, что ночные, один хрен, разницы между ними особой нету.
«Ласточка» аккуратно въехала в ярко освещённый ангар и остановилась ровно по центру, а я помахал рукой Игорёхе, Виктор Михалычу и всем присутствующим, и принялся готовиться к высадке. Что радовало, официоза не наблюдалось, поэтому можно было надеяться быстро отстреляться со встречей и перейти к неофициальной части.
Так и вышло в конечном итоге, никто не стал говорить приветственных речей, нас просто окружили, когда мы вышли из корабля, народ принялся радостно нас обнимать и пожимать руки, хлопать по спине и плечам, сопровождая это дело не совсем приличными возгласами, а потом все как-то быстро разошлись по своим делам, оставив в ангаре лишь тех, кому это действительно было надо. Гномы, правда, на что-то такое срочное намекали, но им серьёзно дали понять что завтра, всё завтра, и они успокоились.
— Всё добро ваше, — Игорь не стал тянуть и без всяких здрасьте сказал Далину ровно то, что того действительно волновало, — вон в том углу лежит, на полках и ящиках. Упаковано и под пломбой. Иди, принимай. И счетовода нашего захвати, он тебе расскажет, что вам ещё причитается за все ваши подвиги, и как это получить.
Из-за спины брата вышел звероватого вида мужик в костюме, отличался он даже от остальной боевой братии слишком уж переломанным носом и ушами, и в котором я меньше всего ожидал увидеть счетовода, ну да Игорю виднее.
— Братуха! — сгрёб наконец меня он в охапку, остальные что-то одобрительно заорали, и я немедленно ощутил себя если не братом мелкопоместного короля, то уж членом правящей фамилии точно. Приятно, чёрт побери!
Арчи тоже чувствовал себя как рыба в воде, тем более что он, как и я, был местным уроженцем и знал практически всех в этом ангаре, Далин занимался делами, гномы крутились вокруг него, и лишь Антоха скромно, но с большим достоинством стоял в сторонке и не отсвечивал, молодец. Я пожимал руки всем, до кого мог дотянуться, обнял архивариуса, Арчи тоже его не пропустил.
— Братва! — обратился ко всем Игорь. — Как договорились, здесь не топчемся, а сразу едем на банкет!
Далин протестующе обернулся, возмущённо тыча пальцами в наше добро, и брат махнул на него рукой.
— Тебя потом привезут, как освободишься, тут всё понятно. — заявил ему Игорь. — На охране гномы останутся, обслужат корабль тоже они, ангар закроешь сам. Только не копайся, борода, душевно тебя прошу, люди могут не понять.
Я не был большим любителем попадать с корабля на бал, но сегодня отвертеться не то, что не было никакой возможности, а вот просто незачем. И не поймут, и именно обиду с непониманием нанести можно было легко. Да и поговорить хотелось, узнать, как идут дела в городе и на выселках.
Экипаж наш был к бою и походу готов, мы все успели переодеться, переобуться и даже вооружиться, убаюкать и так беспробудно спящую последние дни Лариску, надавать Кирюхе ценных указаний и вообще поставить его на охрану, так что к стоявшим в отдалении машинам пошли все вместе. Лишь Далин остался в ангаре, но тут, как говорится, кто на что учился.
Я уселся в один пикап вместе с братом и Арчи, на заднее левое сиденье, чтобы видеть его лицо, на водителя любоваться мне не хотелось, да и слева по ходу движения у нас по пути будут именно те здания, на которые охота было посмотреть и может быть, кое-что даже и вспомнить.
— Доля ваша вас давно уже ждёт, — взял быка за рога Игорь, стоило машине тронуться, — подарки от братвы, прочие ништяки.
— Далина с нами вроде нет, — удивлённо посмотрел по сторонам Арчи. — Может, вернёмся, порадуешь его ещё раз?
Водила хрюкнул от смеха, а Игорь застеснялся немного.
— Действительно, чего это я, — он устало потёр рукой лицо. — Просто в последнее время только этим и занимаюсь. Делёжка, раздача плюшек, мутное же время. Задолбали. Все договоры, что за последние полгода заключали, объявили недействительными, если хоть одна сторона недовольна. А недовольных много. Судим-рядим с утра до вечера, а конца и краю этому не видно.
— Как же тебе, бедному, тяжело, — притворно сочувственным голосом пожалел его Арчи. — То ли дело у всех остальных — не жизнь, а малина.
— Кстати, — Игорь пришёл в себя, повернулся на сиденье и с интересом уставился на нас. — Радисты наши недоделанные тут сказки какие-то рассказывают. Каналы связи вроде бы официальные, но я уже не знаю, верить им или нет.
— Верить, — твёрдо сказал ему Арчи. — А вообще слухи следует брать под контроль, это же азы. Радистам рот зашей, чтобы никому, кроме тебя, ничего не рассказывали. Информацию распространяй сам, но так, чтобы нас поменьше упоминать.
— Не пойдёт, — так же твёрдо ответил ему брат. — Вы — мой главный козырь, мне сейчас каждое лыко в строку. Наоборот, так приукрасили, что не удивляйтесь, если люди от вас будут с визгами разбегаться. А насчёт радистов и слухов, так я тоже не вчера родился, да и учителя хорошие были. Вчера, например, сказал при некоторых своих, особо доверенных, что Артём будет служащих администрации проверять, в мозгах ковыряться — не злоумышляет ли кто? Были у меня подозрения насчёт крысы одной, так пока его одного пасли и брали с поличным, на тайнике, ещё пятеро разбежались, представляешь?
— Всех левых надо убирать, всех заменять своими, — неожиданно вмешался в разговор наш водитель, который, судя по всему, при Игоре занимался не только тем, что водил машину. — Пусть живут, как хотят, но нахрен они нам нужны? Зачем ты с ними возишься?
— Как только читать-писать научишься, — Игорь строго посмотрел на него, — поставлю тебя пристанью руководить, к примеру. И посмотрю, как ты там справишься. Со своими только, ага. Чтоб и механики из своих были, и бухгалтеры, и кладовщики, и все остальные.
— Не, ну понятно, что без спецов никак, но безопасность же страдает, — всё никак не унимался водила, а потом бросил возмущённый взгляд на меня через зеркало заднего вида, и я понял, что его так беспокоит, и почему он вообще позволил себе затеять этот разговор в нашем присутствии. — За прошлую неделю уже два покушения было, да и сегодня одного отловили на чердаке чужого дома, с винтарём сидел, в сторону аэропорта смотрел, скотина. Если бы не амулеты твои, Арчи, мог бы и достать кого-нибудь.
— Людей проверим, — маг успокаивающе похлопал водилу по плечу, — амулетов отсыпем. Пули зачаруем, руны обновим, ну и прочее, по мелочи. А дальше сами старайтесь. Мы, как говорит Артём, никому не няньки.
— Стараемся, — водила со скрежетом переключился на повышенную передачу, разгоняя машину и направляя её в открытые ворота, ведущие в город. — До буквы «Пы» в букваре я уже дошёл, немного осталось. «Пы» — это, например, помидор, мля.
Арчи хохотнул, я тоже улыбнулся, а вот Игорь поморщился. Проблема была, но раньше неграмотность доброй половины этого контингента не мешала им разбивать головы друг другу и качать права на стрелках, а сейчас времена переменились, и нужно было соответствовать.
Мы выбрались на широкую капитальную дорогу, ведущую от аэропорта и пристани в сам Новониколаевск. Километра через три впереди покажется городской вал, защитным кольцом опоясывающий город и выстроенный в своё время на вырост, но в те времена предки чересчур сильно обрадовались найденной руде и хватили лишку, потому что заполнить всю отведённую под него площадь город так и не сумел.
Место, кстати, тоже было не особо удачным, болотина, мари да кочкарник, именно поэтому Новониколаевск стоял в стороне от своих транспортных узлов, на единственной имеющейся в округе плоской возвышенности. Плоской до того, что город казался выстроенным на бильярдном столе, всем зимним пронизывающим ветрам на радость, а уж какие там лужи образовывались после каждого дождя, и не передать. Мелкие, но шагов по двадцать в длину, не меньше, и никуда они утекать не спешили, а уж ближе к зиме так и вовсе превращаясь в самые настоящие ледяные катки. У каждого города своя прелесть, как говорится.
Вот и сейчас дорога шла по мощной насыпи через чахлый, болотистый лес. Кривые редкие ёлки чернели в темноте, не добавляя радости в пейзаж, какие-то мелкие бестолковые духи крутились над кочками и озерцами, испуганные чьим-то близким присутствием. Я насторожился, и они перепугались ещё больше, скорее всего что именно меня, рванув от дороги во все стороны. Крупного зла и нежити я не почувствовал, да и что им делать в этом унылом болоте, так что можно было не беспокоиться и не пугать маленьких.
— А охранный вал кто держит? — перебил я пропущенный мимо ушей разговор Игоря с Арчи, — защита вообще в порядке?
— Вал попы держат, — тут же откликнулся брат, который, казалось, ждал этого вопроса. — Да так держат, как будто мир спасают. Круглые сутки шарахаются по нему с хоругвями, энтузиазм показывают. Или смирение, хрен их там разберёт. Вал и церковь с часовнями — только это сейчас их вотчина, и сидят они там, как в осаде. А всё остальное у них отобрали, особенно то, что Валет успел пожаловать, землевладельцы хреновы. И по городу пока не шляются, я запретил.
— Ишь ты, с энтузиазмом? — я удивился, ведь слова Валета о том, что все мятежные попы стекались в Новониколаевск, не прошли мимо моих ушей. — Понимания сразу добился?
— Ещё чего, сразу, ага, — брат скривился, водила его хохотнул, а мне с Арчи стало интересно. — Чуть ли не бунт устроили, представляешь? Отец Александр уверен был в Валете и в их планах совместных, так что когда я со своими в город вошёл, его чуть кондратий от бешенства не хватил. Грозил от церкви отлучить, анафеме хотел предать, князем пугал, слюнями брызгал, да много чего там было.
— А ты что? — тема в свете последних событий была болезненная, и мне хотелось узнать, не напорол ли Игорь по горячности косяков.
— А я сходу предложил ему великомучеником стать, — и брат развернулся ко мне. — Да не в шутку предложил, злой я был очень. Припомнил ему этот ошейничек, через который мы чуть было все не попали, прочие подвиги. Мне в городе такое кубло со змеями нафиг не нужно, и именно в тот момент можно было всё решить, я это понимал. Война, как говорится, всё спишет, а потом будет поздно. И ты знаешь, этот хорёк тут же всё понял, испугался по-настоящему, заюлил, отыграл назад, даже удивительно.
— В вере нетвёрд оказался, — авторитетно высказался Арчи, — мирское довлеет!
— Задовлеет тут, — Игорь не повёлся на его шутки, — когда на твоих глазах тебе же кол готовят и салом смазывают. Я ведь узнал, кто Валету насчёт меня такое советовал, я с этим долгогривым давно в контрах. В общем, согнали их на пустырь, поставили охрану, и не знал я, что с ними делать. А потом через несколько дней какой-то поп из далёкого села стал по ключ-камню войну веры поднимать. С вашей подачи, кстати, как я понял. Радисты мои чуть с ума не сошли, столько тайн сразу. Разделил я их, в общем, по вере их. Большая часть сейчас в ямах на том же пустыре сидит, инквизиции ждёт. Тепло же! А меньшая покаялась перед всем народом, и вроде бы от чистого сердца, от заблуждений отреклась, раскольников осудила, и теперь на валу грехи отрабатывает. Вот тебе и энтузиазм со смирением.
— Вся власть от бога, — хмыкнул в ответ Арчи, — чего уж теперь.
— Ага, кстати, — Игорь повернулся к нему и стал делиться впечатлениями, — думали их базаром задавить. Да куда там, не хуже нашего подкованы! На каждый случай у них отдельная цитата подготовлена! Я ему слово — он мне десять! Учат их там этому, что ли?
— Конечно, учат, — и Арчи принялся с удовольствием просвещать моего брата. — Эристика называется, чтоб ты знал, искусство спора. Но там много всего на эту же тему — риторика, полемика. Серьёзно натаскивают, ведь умников, которых с ними поспорить хотят, по деревням хватает. Не дело, если вдруг святой отец в лужу сядет, посрамление сана получается.
— Ну, в спокойной обстановке, скорее всего, он бы меня уделал, — самокритично подтвердил Игорь его слова. — Но только не до диспутов мне было, повезло. Сломали главного, остальных на пустырь согнали и разговаривать между собой запретили, вот и вся, как ты говоришь, риторика. А вот то, что на это реакции никакой не последовало — это удивительно, такое ощущение, что всем на нас стало резко пофиг. Рассказывайте давайте, чего в большом мире творилось, а то уж я и не знаю, какие сказки слушать.
— Реакция ещё будет, — успокоил его Арчи. — Но позже. Просто пока кто растерялся, кто выжидает, кто боится, кто ещё чего. Повезло вам, сейчас каждый лишний день на ваше укрепление работает. А было вот чего...
И мой друг принялся рассказывать моему брату все те события, что произошли с нами с момента вылета из Новониколаевска. То есть не все подряд, а только те, что ему надо было знать. Игорь с его водилой внимательно слушали, я сначала тоже, а потом отвлёкся на свои собственные мысли и на вид за окном.
Мы уже подъезжали к городу, впереди показался трёхметровый охранный вал, опоясывающий город, и под магическим взглядом он светился не хуже праздничной иллюминации. Прямо сейчас по нему шла процессия из пяти священников, и церковной благодатью от них разило просто за версту, и была она убойной силы. Так что защитный вал ныне не смог бы прорвать и табун медвежутей, если б только они умели сбиваться в табуны. Избыточно очень, как на мой и на удивлённого Арчи взгляд, который тоже заметил и процессию и всё остальное, но лучше уж пусть так расходуют благодать, чем тратят её на властные амбиции.
Потом наша машина, первая из колонны, въехала в городские ворота и направилась по улицам в центр. В Новониколаевске и раньше по вечерам народу было не густо, а уж сейчас город просто как вымер, лишь светились уличные фонари да окна домов за мощными заборами. На выселках и то веселее, ей-богу.
— Комендантский час ввели, — вполголоса сообщил мне водила, не перебивая россказни Арчи, и я в ответ понятливо кивнул. А вообще непростой человек был этот помощник Игоря, он умудрялся и очень внимательно слушать последние известия, и за дорогой следить, и за всеми нами, и даже понять, что меня удивило. — И сухой закон. Но его сегодня отменим, пусть народ порадуется, да с вашим визитом свяжет.
— Меня Артёмом, кстати, зовут, — протянул я ему руку, решив познакомиться ещё раз. Имена-то мы свои друг другу называли, но где же всё упомнишь в такой сутолоке.
— Дима, — не оборачиваясь, быстро шлёпнул мне по ладони водила, — но так все Кузей погоняют, и ты давай. Фамилия моя Кузьмин, такое дело.
И я припомнил, что когда мы вышли из «Ласточки», то процесс знакомства был несколько странноватым, что ли. Человек передо мной называл имя и прозвище, и я ещё почувствовал себя тогда прямо как в детском саду, ей-богу.
— Приехали? — Арчи успел выдать Игорю тот расклад, что ему надо было знать, довольно лаконично и сжато, но зато точно и только правду, без полутонов.
— Да, — мой брат задумался над нашей историей, пытаясь что-то сообразить и учесть её в своих раскладах. — Спасибо за сказочку, конечно, навертели вы дел. Теперь понятней стало, кого бить, кого бояться, с кем связываться, а с кем нет. По команде выходим.
И он покосился на своего водилу, а тот внимательно смотрел на подходящих к нам людей с оружием, как на своих подчинённых, и ждал от них какого-то знака. Я спохватился и вспомнив, что я могучий маг, просканил окрестности на предмет злоумышлений, ярких эмоций, нечисти и прочего.
Но люди с оружием настроены были благожелательно, по крайней мере, к нам точно. Вообще на площади перед горсоветом посторонних прохожих не наблюдалось, а в зданиях по периметру жизни не ощущалось . Я сначала удивился, а потом вспомнил, что это всё были присутственные места, так что ничего странного. Единственно, в самом горсовете кипела жизнь, там готовились к чему-то торжественному, и это тоже чувствовалось. Нечистики вот только суетились больше обычного, но это они меня увидели, вот и возбудились, а больше ничего такого я разглядеть не сумел.
На площадь постепенно въезжали остальные машины из нашей колонны, они аккуратно парковались рядом с нами, но никто выскакивать не спешил.
— Выходим, — наконец скомандовал Игорь, дождавшись какого-то знака, и открыл дверцу, впустив в салон свежий весенний воздух. Я поёжился, тяжело вздохнул, и Арчи заулыбался.
— Опять пить? — весело подмигнул мне он. — Слушай, у нас не жизнь, а малина получается! Далин уже устал, ругается, но вот мы-то с тобой нормально, да? Мы же в любую минуту можем бросить, правда?
Я лишь согласно кивнул, чтобы не давать ему веселиться в мою сторону ещё больше, а себе постановил попробовать сегодня превратить спиртное в воду. Попытка не пытка, но если получится, это очень облегчит мне жизнь.
Мы вышли из машины, остальной народ тоже, и постепенно поднялись на невысокое крыльцо по трём широким ступенькам. Нас никто не обгонял, все как-то выстроились по ранжиру, и стройной колонной вошли в здание. Я бывал здесь и раньше, Арчи тоже, но где банкетный зал, мы не знали, поэтому Игорю пришлось чуть перенаправить нас от лестницы к кабинету мэра в боковой коридор.
— В моём кресле чуть позже посидишь, — усмехнулся он, показывая нам дорогу. — А сейчас торжество .
— Обязательно, — кивнул я, готовясь к длинному вечеру и длинной ночи. Если уж выпало нам сегодня попасть на праздник, то нужно было не выделываться, а получать удовольствие. Тем более, сегодня нас ждали интересные люди, кем бы они не были, любопытные истории, отличная кухня и такие напитки, которые мне даже жалко будет портить. Завяжем знакомства, вытребуем у братвы обещанный ими подарок для Кирюхи, а там видно будет.
— Обязательно посижу, — повторил я, уже улыбаясь брату от чистого сердца. — Да будет праздник!
