Глава 1.

 Санкт-Петербург.

12 октября 20… г.

9 ч. 25 мин.

- Мы выиграли! Выиграли грант! – кандидат наук, завсектором Института истории, тридцатипятилетний Константин Андреевич Базыкин, натура, хотя и влюбчивая, но весьма педантичная, чуть ли не прыгал от радости.

Да и прыгал бы – ежели б не Вероника Петровна, дама весьма неопределенного, но куда более, чем бальзаковский, возраста, истинный «синий чулок», старая дева, «всю себя посвятившая науке» и на этом странном основании полагающая, что все вокруг ей все должны. Веронику Петровну Константин Андреевич недолюбливал и стеснялся, все же она некогда была его куратором, еще в молодые аспирантские годы, и не уставала это напоминать по сей день. Тем более, она, кажется, иногда «постукивала» жене…

- Ну, и что ваш грант? – сухопарая, высокая и худая, в длинном бархатном платье, словно бы сошедшая со страниц чеховских пьес, Вероника Петровна оторвалась от пишущей машинки – компьютера она напрочь не признавала, чем почему-то сильно гордилась – и, поправ на носу очки, скептически взглянула на своего бывшего протеже. – И что ваш грант, Константин? Опять какая-нибудь не достойная упоминания мелочь, как тогда, у Сороса?

Константин Андреевич – а лучше попросту – Константин – поморщился: «тогда у Сороса» в устах Вероники Петровны означало высшую степень пренебрежения. Ну да, было дело – еще лет шесть назад, если не больше. А что? Все ж таки тысячу долларов от «Института Открытое общество» получили, по тем временам – не такие уж и плохие деньги. Старый компьютер, что стоял сейчас в кабинете Константина Андреевича, как раз на те денежки и был куплен. Кстати, им с тех пор все и пользовались… ну, разумеется, кроме старой девы.

- Что за грант, спрашиваете? – одернув пиджак, Константин Андреевич гоголем прошелся по зале… да-да, именно так, на старинный манер, «залой» сотрудник кафедры Новой и Новейшей истории именовали то довольно просторное, но заставленное всякими старыми шкафами и конторскими столищами, помещение, в котором, собственно, упомянутая кафедра еще с незапамятных времен и располагалась.

- Что за грант?!

О, Константин Андреевич сейчас явно любовался собою, гордился, втайне переживая, что его нынешнего триумфа – а это был именно, что триумф, без всяких преувеличений – не видит одна смазливая особа, некая Галина, Галечка, научный сотрудник, еще на прошлой неделе отбывшая в научную командировку в Киев. В чем была суть командировки, никто особенно не докапывался, так, ерунда какая-нибудь, просто нужно было до конца освоить выделенные в начале квартала средства.

Константин Андреевич тоже, конечно, был бы отнюдь не против проехаться с Галечкой в Киев, к тому же – и все возможности для этого имелись, уж завкафедрой никак не отказал бы ведущему сотруднику, а ехидные подколы Вероники Петровны уж можно было бы как-нибудь пережить… И поехал бы! Если б не ждал со дня на день известий, еще в марте отправив кое-какие наработки аж в Йельский университет, широко известному в научных кругах профессору Мэтью Гревису, ученому, специализировавшемуся на доколумбовых цивилизациях Мезоамерики, в частности – майя; так сказать, пождал заявку на грант.

Майя…

Именно эта великолепнейшая цивилизация полностью захватила жизнь Константина Андреевича, когда-то приведенного на сию стезю самим знаменитым Кнорозовым, и с тех пор шедшего почти по стопам этого гениального человека, «почти» - потому что Базыкин все же был археологом, а не лингвистом.

Индейцы-майя когда-то создали в лесах Юкатана и ближайших к нему нагорий блестящую цивилизацию, которой, по словам знаменитого Морли – еще не знал мир! Блестящая наука: точнейший календарь, абстрактные знания, понятие «нуля», великолепные пирамиды, храмы, скульптура – всем этими достижениями Константин Андреевич гордился, словно своими собственными, в этом отношении он был фанат. Как некоторые любят футбол или фигурное катанье, так Базыкин обожал майя.

Чечен-Ица, Копан, Ушмаль, Йашчилан, Паленке, Киригуа – в этих древних городах- государствах (названных так учеными либо путешественниками, а вовсе не их обитателями ибо только одни древние индейские боги ведали, как они там по настоящему назывались) Константин Андреевич слышал томительную сладость, некую трансцедентальную музыку, волшебную и понятную лишь посвященным, симфонию, особой партитурой которой, без сомнения, был Бонампак!

«Бонампак» - «разрисованные стены» - великолепнейшие фрески, в 1946-м году обнаруженные в дебрях южномексиканской сельвы на берегу говорливой реки Лаканха кинооператором Джайлзом Хилли. Да, храм, как утверждал Морли, поначалу не производил особого впечатления – так себе, каких много, да и пирамида не из самых высоких, видывали – в тех же соседних Паленке или Йашчилане - и повыше. Однако… Однако, как только исследователи вошли в храм… как только узкий луч фонаря выхватил из вековой тьмы сверкающие разноцветьем фрески…

Вне всяких сомнений, это были рисунки гения, стоявшего в одном ряду с Микеланджело или Боттичелли. Никто не ожидал обнаружить такое чудо.

Бонампак!

Именно этому городу – точнее, комплексу храмов – и были посвящены последние работы Базыкина, пытавшемуся доказать, что данные о комплексе неполны, что есть, должен быть, еще один храм – храм владыки смерти. Его до сих пор не нашли? Значит, плохо искали или – хорошо, да не там. Он, несомненно, должен был быть, этот тайный храм, это следовал даже хотя бы из сравнения Бонампака с Паленке, ведь структура многих маяйяских городов очень похожа.

Обоснование этого подхода и ставило основу исследований, посланных профессору Гревису.

И вот – удача! Нельзя сказать, правда, что такая уж неожиданная, нет, Константин Андреевич Базыкин хорошо знал себе цену.

Кроме платежного поручения на исследования, люди из Йельского университет прислали и приглашение на раскопки - именно в Бонампак! – обещая уладить все проблемы с мексиканскими властями, даже ежели б таковые возникли. Единственная проблема – вылетать нужно было уже через неделю, и следовало поторопиться с билетами.

- Я найду его! – поделившись радостью с коллегами, Базыкин спускался на первый этаж, перепрыгивая через три ступеньки и фальшиво напевая какой-то популярный мотив – то ли «Хару-Мамбуру», то ли «Бесамо Мучо».

- Я отыщу его! – садясь в свою старую «десятку», улыбаясь, шептал Базыкин. – Отрою, во что бы то ни стало.

Пролетел по Петроградской стороне к Васильевскому – домой. Ехал и пел. Ему сейчас нравились даже гаишники.

12 ч 30 м.

Маленькая, с косичками, в круглых старомодных очках, Наташа Перцова ничуть не обольщалась насчет собственной внешности, вовсе не считая себя обделенной Всевышним. Кому Бог дает внешность, а кому – редкостную работоспособность и острый аналитический ум… правда, несколько бесполезный в обычных делах, но все-таки…

- Да-да, я возьму это, - быстро прикинув оставшиеся финансовые возможности, девушка показала пальцем на лежащий под стеклом пухлый потрепанный том «Молота ведьм», расплатилась, терпеливо дождалась, когда продавец завернет покупку и, сунув книжку подмышку – в сумочку не поместилась – вышла на из букинистической лавки на Лиговский, под проливной дождь.

На секунду остановившись, девушка раскрыла зонтик и, подняв воротник дешевой осенней курточки, быстро зашагала к метро. Большие очки – из-за которых подруги - вообще-то – однокурсницы, подруг у нее не было – прозвали Наташу «Совушкой», то и дело съезжали, приходилось поправлять, еще при этом стараться не выронить зонтик и не упустить из-под мышки книгу.

Вообще-то, она хотела купить Мануэля Галича. Коричневатый, прекрасно изданный еще в советские времена том «Истории доколумбовых цивилизаций» девушка увидела три дня назад, да тогда не имелось при себе достаточно денег – Наташа не была петербурженкой, просто приехала из области, из какой-то богом забытой деревни, да поступила в университет, который уже почти закончила, ничуть не сомневаясь, в чем ее дальнейшее призвание – конечно же, наука! Аспирантура… Константин Андреевич Базыкин, у которого «Совушка» писала курсовики а вот сейчас и диплом, обещал посодействовать и не должен был бы обмануть – в конце-концов, ему ж тоже это нужно – индеанистов на курсе не так уж и много, а, по правде сказать – раз-два и обчелся.

Мимо, обдавая спешащую девушку тучей серых дождевых брызг, проносились разноцветные автомобили, вот прогрохотал трамвай, за ним автобус, размалеванный рекламой какой-то туристической фирмы. Эйфелева башня, Нотр-Дам, Триумфальная арка… «Посетите Париж!». С удовольствием бы, да где деньгов взять? Наташа не из избалованных дочек – жила на что могла, подрабатывала в «Чайной ложке» а по вечерам мыла лестницу в общаге.

Но, не жаловалась, справедливо полагая, что все еще у нее впереди. А насчет Парижа… Так, если на то пошли – лучше в Мексику… Дорого? Тогда в Испанию. Не зря ведь настойчиво учила испанский, сначала на курсах, потом там показалось дорого – да не показалось, а было дорого - пришлось продолжать самоучкой.

- Привет, бедолага! – в припаркованной почти у самой станции метро поцарапанной, но вызывающе-красной «Ладе 2112» распахнулась дверца. Сидевшая за рулем загорелая красавица – истинная топ-модель – крашеная блондинка в черной полупрозрачной блузке, красной – в цвет авто- мини-юбке и таких же красных модельных туфлях вполне доброжелательно улыбнулась «Совушке». – Садись, подброшу. Тебе куда?

- Не по пути, мне много куда еще надо, - Наташа тоже улыбнулась, ничуть не обидевшись на «бедолагу» - Альбина – так звали красотку – называла подобным образом всех, и никто на нее за это не обижался, даже подруги, которые – как всем известно – на самом-то желе первейшие завистницы и интриганки. Может быть, потому что Альбинка считалась ан курсе самой незлобивой, вечно попадая в какие-нибудь истории. То, ничего не зная, строила одному из преподавателей глазки, надеясь на «хотя бы четыре», а тот неожиданно оказался «голубым» и вкатил «пару»; то отчаянно флиртовала с каким-то женатым мужиком, разъяренная супруга которого, как-то подкараулив разлучницу, едва не обварила Альбинку кипятком… ну, много всего было.

- Ну, как знаешь… - девушка захлопнула дверцу, но тут же высунулась. – Слышь, бедолага, тебя Базыкин просил зайти. Ну, этот, с кафедры… забавный такой толстячок, как-то целую пару на мои колготки пялился…

- Константин Андреевич?

- Он, он… Этих еще искал… ну, нашу парочку…

- А, Дениса с Ириной, - тут же вспомнила «Совушка».

Еще бы не вспомнить – все трое вместе занимались в СНО. Как раз цивилизациями Месоамерики, только Наташа – непосредственно майя, а «парочка» - все знали, что Денис с Ириной давно друг в друга влюблены – ольмеками. Да и были они помоложе – Наташа с Альбиной заканчивали пятый курс, а «парочка» едва-едва добрались до второго. Молодежь, одно слово – подростки.

- И еще говорят будто Базыкин грант какой-то выиграл… - снова сообщила Альбина. Немного подумала и, выскочив из машины, почти что силой затолкала Совушку в салон:

- И все ж я тебя подвезу, бедолага. Смотри, какой дождь-то!

Альбина, конечно, была вовсе не злой девушкой, даже в чем-то и доброй, вот только доброта ее вовсе не распространялась на то, чтобы, вот, как сейчас, ни с того, ни с сего, подвозить вдруг каких-то там… не подруг даже, а… неизвестно, кого.

Однако, вот сейчас… Альбина, хоть и попадала время времени от времени в разные – интересные и не особо – истории, однако, отличалась чрезвычайно практическим и живым умом, тут же в миг сообразив, чем это связаны между собой Совушка, «парочка» и старший преподаватель Базыкин… и – грант.

19 ч 20 мин.

Константин Андреевич вернулся на кафедру поздно – как всегда перед отъездом нашлись какие-то неотложные дела, и туда нужно было смотаться, и туда, да и еще кое-куда не забыть.

Поднимаясь по широкой лестнице, Базыкин машинально отмечал здоровавшихся с ним студентов, тоже припозднившихся, видать, был какой-нибудь семинар или зачет. Вот пронесся мимо высокий худой юноша в очках и длинном «зенитовском» шарфе – председатель СНО. Базыкин хотел было его окликнуть, спросить кое-что, да передумал. Трое девчонок-младшекурсниц поздоровались хором, потом, чуть отойдя, грохнули смехом – такие уж видно были хохотушки. Та, что слева, кстати, ничего… жаль только маленькая… хотя – какая уж там маленькая?

- Игорь Петрович! Не закрывайте дверь!

Возившийся с ключом аспирант – бородатый улыбчивый парень, казавшийся старше своих лет – протянул ключ:

- Поработаете еще, Константин Андреевич?

- Да-да… Вы идите, я потом закрою.

Аспирант умчался, видать, куда-то спешил. Да, похоже, все здесь сейчас куда-то спешили, что и понятно – вечер.

- Константин Андреевич, здравствуйте.

Базыкин оглянулся, едва успев приоткрыть дверь. Прямо перед ним стояла несколько запыхавшаяся девушка, явно из старших курсов, крашенная блондинка с обалденной фигурой и ногами, настоящая топ-модель… Константин Андреевич даже припомнил, как ее звали – Альбина, кажется. Да-да – Альбина.

- Добрый вечер… Альбина. Чем могу?

- Ой. Константин Андреевич, у меня к вам одно дело… Помните, я записывалась к вам на спецкурс по майя?

- Помню. Да вы проходите, не стойте…

Ничего подобного Базыкин не помнил, скорее всего – и не записывалась к нему эта вот гм-гм… Альбина, просто ей что-то сейчас было нужно – зачет или…

- Извините, ради Бога, Константин Андреевич, - зайдя на кафедру, девушка улыбнулась и сняла с плеча рюкзачок – стильный, но весьма вместительный. – Если вы не очень спешите… Я вот тут подобрала кое-какую литературу… Вы не посмотрите?

Базыкин хотел было отказаться, да и отказался бы, если б девушка не казалась такой вызывающе красивой… даже можно сказать – доступно красивой, непонятно, правда, с чего бы это так могло показаться? Может, слишком уж коротка эта вызывающе-красная юбка? Или слишком прозрачна блузка? Одна пуговица на животике расстегнулась, обнажив загорелую кожу с темно ямочкой пупка… Нет, даже две пуговицы…

Константин Андреевич махнул рукой:

- Вообще-то, я спешу, но… Давайте ваши книги – посмотрим. Что там у вас? Гм… Галич. Рус… Кнорозов… Неплохо, неплохо.

- К сожалению, я очень поздно заинтересовалась майя, - Альбина уселась на стол, заложив ног на ногу… - Ой! Кажется, пуговица оторвалась, - вскрикнув, она посмотрела на блузку и сделала такое расстроенное лицо, что, казалось, вот-вот заплачет.

Базыкин хмыкнул:

- Ну, пуговица… Невелика потеря!

- Да-а, а мне еще в театр с подружками вечером… А домой уже не успею. Константин Андреевич, миленький, а можно, я здесь пришью? У меня как раз и нитки есть, и пуговица запасная… Все с собою таскаю – туристская привычка.

- Вот как? Так вы еще и туризмом занимаетесь?

- Да, даже на байдарках иногда хожу… Так можно пришить, Константин Андреевич?

Красиво личико девушки было сейчас настолько умильно умоляющим и каким-то совершенно по-детски простоватым, что Базыкин махнул рукой:

- Ну, что с вами делать? Пришивайте…

Рука девушки скользнула к блузке… и в нерешительности застыла:

- Константин Андреевич… А у вас здесь дверь с этой стороны закрывается?

- Дверь? Какая дверь? Ах, вы об этом… Ну, конечно, сейчас запру.

Когда он обернулся, Альбина уже безо всякого стеснения сняла блузку и сидела на столе полуголой. И правда – в руках ее оказалась иголка и катушка ниток…

- Вы не поможете вдеть? А то у меня что-то в глаз попало…

- Да пожалуйста… Дайте сюда нитки…

Константин Андреевич уселся рядом, чувствуя, как девушка прижалась к нему голым плечом… Какая она загорелая… интересно – все или полосками? Наверное, вся… В солярий ходит…

- Вы не посмотрите, что у меня в левом глазу? Что-то слезиться…

- Наверное, промыть надо… Впрочем, давайте, взгляну…

Базыкин почувствовал, как под невесомым бюстгалтером юной красавицы колыхнулась грудь… очень даже неплохая. Вообще-то, между преподавателями и студентками частенько случается секс… но вот чтобы так, прямо на кафедре, так сказать, в святая святых…

- Вам нравиться мой загар, Константин Андреевич?

- Что? Загар… Д-да, нравиться… Вы это у всех спрашиваете?

- Нет… Только у вас…

Базыкин и сам не понял, как так случилось, что он уже обнимал Альбину за талию, гладил по спине… вот расстегнул бюстгалтер… Девушка не сопротивлялась, более того – похоже, этого и ждала, даже взяла инициативу в свои руки…

Коснтантин Андреевич подумал было… нет, ничего не подумал, не до того было в такой ситуации, надо сказать, развивающейся весьма стремительно и вполне предсказуемо… поцеловав восхитительную грудь, он быстро снял с девушки юбку, колготки…

Ну, а почему бы и нет?

Притягивая к себе Альбину Базыкин хмыкнул, чувствуя, что с ним происходит сейчас нечто необычайное, почти забытое, такое, чего он давно не ощущал с женой.

Глава 2.

США.

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли.

12 октября.

11 ч 50 мин.

- Вы что-нибудь слышали о майя, Джошуа?

- О майя? – майор Джошуа Лемберг, высокий господин с обычным, ничем не примечательным лицом, обрамленным легкомысленными рыжеватыми кудрями, постарался побыстрее скрыть возникшее удивление. Шеф никогда ничего зря не спрашивал.

- Были такие индейцы, на Юкатане, в Мексике, - майор улыбнулся. – Впрочем, они и сейчас есть, живут себе в сельве, крестьянствуют… а когда-то создавали цветущие города! Математикой занимались, ноль изобрели даже… Правда, не знали ни колеса, ни железа…

- Да, не знали, - скупо кивнул шеф. – Наверное, потому, что это им было без надобности. Вы специалист по Мексике, Лемберг… увы, большей частью - по северным штатам.

- Почему «увы»?

- Потому что я собираюсь отправить вас в южные.

- Юкатан? Кампече? Табаско?

- Чьяпас.

- Хм, Чьяпас… - Джошуа ненадолго задумался. – Что-нибудь связанное с сапатистами?

- Может быть… а, может быть, и нет. Вот, взгляните, - шеф протянул Лембергу тонкую красную папку. – Здесь кратко, подробнее потом посмотрите в нашей сети.

- Археологическая экспедиция профессора Мэтью Гревиса, - негромко прочел майор.

- Знаете такого?

- Слышал. Если не ошибаюсь, кажется, Йельский университет?

- Именно, - шеф кивнул – в безукоризненном темно-сером костюме из тонкой шерсти, при белоснежной сорочке и умело подобранном галстуке, он и сам выглядел сейчас профессором… кем, впрочем, и был, лет пять назад защитив диссертацию по каким-то сложным экономическим проблемам, Лемберг не вникал – по каким именно.

- Бонампак… Храм с расписными стенами?

- Браво! – шеф неожиданно рассмеялся. – Чувствую, вы именно тот, кто нам там и нужен. Поздравляю, через неделю с экспедицией Гревиса.

- Но я же не специалист!

- А вам и не нужны какие-то специальные знания – будете администратором. Так сказать, сугубо по хозяйственной части.

- Завхозом, значит?

- Именно! С университетом мы все утрясли.

Лемберг не удержался, хмыкнул:

- Что ж, с удовольствием прокачусь в Мексику.

- Тем более – за казенный счет, - разведя руками, пошутил шеф. – Завидую вам, майор! Загорелые студентки, экзотика…

- Базы левых…

- Да, и они тоже. Вы туда не развлекаться едете…

- Да я уже догадался.

- Будете там искать… - начальник непроизвольно понизил голос. – Некую вещь.

Лемберг напрягся:

- Какую именно?

- Не знаю, - снова развел руками шеф. – Как в русской сказке – ищи то, не знаю, что. Некая древняя штуковина… может быть, это шлем, может быть – шкатулка, да все, что угодно! В Голливуде любят именовать подобные вещи словом артефакт. Вот его вы и должны будете отыскать. И доставить. Или – уничтожить.

- Даже так? - кивнув, Лемберг тут же вскинул глаза. – Но, признаюсь, у артефакта несколько… гм… эфемерные признаки. А что-то более конкретное есть?

- Кое-что есть, - начальник недовольно забарабанил пальцами по столу. – Экий вы нетерпеливый, майор. Я как раз собирался сказать… Французы нашли подобную штуку в Паленке, в шестьдесят восьмом… И уже в мае бунтующие студенты чуть не взорвали Париж! Досталось и Мексике… Я был в Мехико как раз тогда, в шестьдесят восьмом… - шеф на секунду прикрыл глаза. – Признаюсь, впечатлений хватило. Хорошо, что артефакт вскоре был уничтожен. Итак, вот что вам следует знать, майор!

- Слушаю, шеф! – Лемберг попытался вытянуться, но начальник остановил его недовольным жестом. – Сиди. И слушай.

Джошуа подавил улыбку – а что он сейчас и делал-то? Именно, что сидел и слушал.

- Ты почувствуешь эту штуковину, - между тем продолжал шеф. – Почувствуешь по всему – она будет давить на мозги, требовать каких-то безумств… да все вокруг обезумеют… Как обезумели в конце девятого века майя, разом покинувшие свои цветущие города, как обезумела молодежь в Париже, Мехико, в других городах и странах…

- Только молодежь? – воспользовавшись паузой, осмелился переспросить майор.

- Да… похоже, что прибор – артефакт - может действовать избирательно. Представляете, что может произойти, если он попадет в руки левых?

- Ага… значит, все-таки – сапатисты!

Лемберг кивнул – в конце-концов, САНО – революционная организация имени Эмилиано Сапаты (знаменитого деятеля Мексиканской революции 1910-1920-х гг), все же была ему гораздо более знакома, нежели какой-то там мифический артефакт с какими-то непонятными мистическими свойствами. Интересное было движение, за права индейцев – да и вообще всех обездоленных, если верить декларациям индейского революционного комитета – их главного штаба. Демократия, Свобода, Справедливость – чем плохи лозунги? Правда, подобные лозунги слишком часто приводят к крови. А сапатисты имели к тому все предпосылки в виде их идеологии – в чем-то наивной смеси левого большевизма в трактовке Троцкого и Мао и анархо-синдикализма Бакунина. Страшненькая получалась смесь, несмотря на всю вполне миную риторику и борьбу за социальную справедливость.

- И вот еще, мы знаем из древних индейских списков… чтобы запустить артефакт – древние майя называли его «Гнев Богов» - нужно буквально реки человеческой крови… недаром индейские боги так обожали человеческие жертвы… вырванные из грудных клеток сердца… ну, вы не хуже моего знаете. Так вот! В Чьяпасе за последние три года произошло восемь человеческих жертвоприношений. Восемь! И это только те, о которых мы знаем, точнее, о них нам сообщил наш человек. Взгляните, там, в папке, фотографии…

Майор опустил глаза… и непроизвольно поежился: слишком уж мерзко выглядели на фотографиях изуродованные – со вскрытыми грудными клетками – трупы…

- Все, как и положено по традиции, - жестко усмехнулся начальник. – Вырваны сердца!

- Вы полагаете, артефакт уже кто-то нашел?

- Думаю, нет, - шеф покачал головой. – Если б нашли – было бы куда больше крови. Но, несомненно, кто-то готовиться к его появлению, кто-то что-то знает… и ждет…

- Мистика!

- Может быть… Знаете, в древних индейских поверьях много всего… мягко говоря - необычного.

- А, может, это просто возрождают свои кровавые культы жрецы?

- Они бы не делали это просто так… - начальник поднялся, показывая, что аудиенция закончена. – Экспедиция отъезжает через неделю. Связь можете держать по обычному телефону, кодом… сотовая там не действует, кроме того, в Сан-Кристобале у нас есть свой человек. Получите к нему пароль. Да, еще одно вот, взгляните…

Шеф протянул цветной снимок древнего изображения майя - человека с проткнутым длинной иглой языком:

- Это символ… Символ того, что вы ищете. Не знаю, правда, поможет ли он вам… Не забудьте, по некоторым данным, артефакт способен сдетонировать… И очень сильно! Ну, это на крайний случай… которым не следует пренебречь!

- Понял вас, господин полковник.

- Ну, и прекрасно, - шеф зябко поежился и благословил. – Документы вам подготовили на имя некоего Боба Смита, десять лет назад закончившего сельскохозяйственный колледж в Санта-Фе.

- Сельскохозяйственный колледж? – Лемберг хмыкнул.

- Ну, сеялку-то от трактора отличите! Удачи вам, Джошуа!

Хм, удачи…

Лемберг быстро спускался по лестнице, рассеянно кивая попадавшимся навстречу коллегам. Найди то, не знаю, что. В принципе, не такое уж и сложное дело. Правда, придется поездить, побегать – артефакт может быть не обязательно в Бонампаке. Может и рядом – в Йашчилане, Паленке… или вообще где-нибудь в Гватемале, там граница как раз рядом.

Что же касается сапатистов… Нет, эти люди не будут связывать себя с древними кровавыми обрядами – к чему? В Чьяпасе после сапатистского мятежа 1994 года полно правительственных войск… на которые тоже можно надеяться… но, как только что предупредил шеф - в самом крайнем случае.

В самом крайнем…

Махнув рукой часовому, майор вышел на улицу и. усевшись в припаркованный «Форд», запустил двигатель. Кажется, в Метрополитен сегодня вечером снова дают «Кошек»? Позвать Гвендолен… Да, позвать, давно он не делал ей таких вот подарков. Почему б не расслабиться, в конце концов – у него еще целая неделя!

Включив радио, Джошуа выехал на скоростное шоссе и быстро разогнал машину до ста сорока. Ярко светило солнце. Сидевший за баранкой майор явственно ощущал предвкушение заманчивого вечера. По радио передавали «Десперадо» - старинную песню «Иглз».

Глава 3.

Мексика. Акапулько.

24 октября.

 21 ч 30 мин.

Майкл красиво затянул соло, чисто руками, совершенно без примочек, всяких там примочек, компьютеров и прочего. Хорошо вышло, славно – он чувствовал это по одобрительному гулу толпившихся внизу, в концертном зале, фанатов, которые, конечно, явились вовсе не на него, русского гитариста Михаила «Майкла» Сенцова… На маэстро они все пришли посмотреть… послушать… Вот он, маэстро, стоит чуть слева весь такой элегантный стильный, с усами, с красным «Гиббсоном» в руках. Накинул поверх рубашки вышитый бисером мексиканский жилет черного бархата, только что сомбреро не надел, да и не нужно маэстро сомбреро, и так принимали как своего, родного, несмотря на то, что если уж так, по сути-то рассуждать – гринго, американец… хотя, конечно, происхождения – мексиканского, в Мекике и родился, правда, потом жил в Сан-Франциско….

Карлос Сантана!

Господи… неужели, это он, Майкл Сенцов с ним сейчас играет? Ухает на басу… даже вот соло выдал… Приглашенный музыкант – спешиал гэст… Сам сеньор Карлос! Дон Карлос, черт его побери!

Сорвав аплодисменты и одобрительный свист, Майкл скромненько сдвинулся в сторонку – давая возможность Карлосу проявиться во всей своей красе, как раз игралась хардовая «Black Magic Woman» из знаменитого «Abraxas» 1070-го года, и эту вот энергичную вещь маэстро изящно перевел в ностальгически-плавную «Samba Pa Ti» с того же альбома, и тут же, почти без остановок грянул – «Мария Мария» с «Супернэйтурал» - тут уж зал взвыл!

Мексиканцы вообще-то не большие поклонники рока, но вот Сантана у них явно катил – тем более, старой классикой особо не загружал, большинство вещей исполнял – как вот сейчас – на испанском…

- О, Мария Марий-а-а-а! – подпевал зал.

Вот снова Мишино соло – выступил красиво: поставил ногу на монитор, народишко снова засвистел – понравилось.

- Майкл Сенцов! – с улыбкой соизволил представить маэстро, прежде чем запеть снова…

Приятный, чуть хрипловатый, голос, приятная музыка с акцентированными ударными и басом – тут уж и Майкл постарался – что еще нужно, чтобы хорошо провести вечер?

Да, ударных в группе Сантаны всегда хватало – кроме обычной установки еще и пара тамбуринов, какие-то конги, бонги, бубны и прочее язычество.

Музыка гремела. Разноцветные лучи прожекторов хлестали прямо в лицо, краем глаза Майкл увидал, как рабочие подтащили слева баллоны – сейчас начнут пускать дым… Миша – бочком-бочком – отодвинулся – ну его, к черту, этот дым, кто его знает, чего туда намешали?

Он отыграл почти все последнее отделение, потому уже – и на пару со штатным басистом группы, классным, кстати, парнем, правда, немного алкоголиком.

Ах. как здорово он начал «Африка Бамба»… И Майкл подхватил – задрожали струны… И вступил маэстро… естественно, на испанском…

И зал заревел… ох, до чего ж экспрессивные ребята эти мексиканцы! Впрочем, где-нибудь в Вермонте или даже в Оттаве тоже самое на концертах творится. Молодец дон Карлос, не сбавляет темп – вторая молодость… Нет, скорей, уже третья…

Ага… Вот закончили… Якобы. Поклонились все разом, потом дон Карлос представил группу…

- Спешиал гэст Майкл Сенцов – бас-хитарр!

Михаил поклонился, сбацал пару фраз из «Хаста Сьемпре Команданте» - песенки старой, революционной, посвященной, конечно же, великому команданте Че, Че Геваре – и это не могло не понравиться публике, все ж таки сапатисты здесь были сильны.

Понравилось! Явно понравилось! Может, еще «Венсеремос» добавить или «Объединенный народ»? А что? – «El pueblo hunido jamas sera vencido!»

Майкл улыбнулся – ну уж, это было бы слишком, зачем компрометировать добропорядочного буржуина маэстро Карлоса? Итак вон, косо смотрит… Нет, хватит и «Хаста сьемпры…»

Вместе со всеми ушел со сцены за кулисы… Господи… жарища-то! Кондиционер у них, что ли, сломался?

Тут уже дожидалась обслуга – кто с соком, кто с пивом, а кто и со стопочкой текилы. Майкл взял с подноса пивка, хлебнул – заломило приятным холодом зубы… приятным – в этакую-то жару.

Маэстро Карлос обернулся к нему, подмигнул, хлопнул по плечу, показав большой палец – мол, классно сыграл, парень.

Что ж, спасибо… Доброе слово, оно и кошке приятно.

А зал – слышно было хорошо – ревел, не успокаивался, скандируя:

- Кар-лос, Кар-лос!

Все!

Посмотрев на часы, маэстро махнуло рукой – пора, ребятки, снова на пахоту, нечего тут прохлаждаться, еще с полчасика отыграть, а уж тогда…

Ну, к Мише-то это не относилось – сейчас как раз штатный басист должен был доигрывать, а он, Майкл, уж потом, на поклоны выйдет… А потому можно сейчас немножечко по пивку… Вот с этими симпатичными девочками из подтанцовки-подпевки… Эх, жаль, убежали – симпатичный был бэк-вокал, Майкл давно уже на этих девок заглядывался… да кто не заглядывался-то?

- Вы не заняты, сеньор? – допив пиво, Майкл лениво повернул голову, узрев заглядывающую в дверь гримерной девушку… довольно ничего себе – темненькую, этакую глазастенькую брюнеточку, но явно европейку, без всякой индейской или там негритянской крови… О! На французскую певицу Ализе похожа, бывшую протеже Лорана Бутонна и Милен Фармер, до чрезвычайности в Мексике популярную… Еще поет… «Муа Лолита» кажется… Да, определенно, похожа – темные волосы, карие глаза, фигурка… Майкл летел в Акапулько через Париж рейсом Эр-Франс, так там эту Ализе навязывали, можно сказать, от всей широты души. А что? Красивая девочка и поет хорошо.

- Чем могу? – музыкант задумчиво подобрал испанские слова.

- Спик инглиш? – так и не решаясь еще окончательно зайти, улыбнулась незнакомка.

- Йес, - кивнул Майкл. – Да вы заходите… А еще я по-французски могу… только плоховато.

- Оh! C”est tres bien! – девушка явно обрадовалась, да и Майкл оживился: все ж таки можно будет скоротать время… не только сейчас, но и…

- Я журналистка, из «Пти-паризьен»… Интервью можно?

- Так вам, наверное, сеньор Карлос более интересен.

- И вы тоже… Все музыканты. Вообще-то, меня за индейской экзотикой послали, а тут этот концерт… Ну, как упустить такой случай?

Да, вот именно – как упустить такой случай? Девочка была очень хороша – с лучистыми глазами, стройной фигуркой, в голубых легких джинсиках и белой короткой блузке. Вид ее не портил даже переброшенный на лямке через плечо репортерский кофр с диктофоном, профессиональной камерой и… что там еще положено иметь всякому, уважающему себя журналисту?

Камеру девушка уже вытащила, сверкнула пару раз вспышкой…

В приоткрытую дверь озабоченно заглянул охранник. Ага… Где ж ты раньше-то был, милый, коли всякие там журналюги проникают, так сказать, без малейшего стеснения, и…

- Девушка не мешает, сеньор?

- Девушка? – Майкл расхохотался. – О, нет, нет. Только никого другого больше не пропустите.

Пристыженный охранник – из местных, этакий крутой, как вареное яйцо, мачо – удалился с явно завистливым видом. Еще бы – такая девочка!

- Вас, кстати, как зовут?

- Жаклин. А вас – Майкл, я знаю. Вы – русский.

Миша качнул головой и усмехнулся:

- Еще что вы про меня знаете?

- То, что написано в афишах – приглашенный музыкант, выиграли какой-то там конкурс…

- Ничего себе – «какой-то там конкурс»?! – обиженно воскликнул Майкл. – И это вы его так называете? Думаете, так легко было победить?

- Ой, извините, - Жаклин явно сконфузилась. – я не хотела обидеть… Нет, честное слово.

- Да ладно уже, проехали, - рассмеялся молодой человек.

Высокий, мускулистый – а попробуй-ка полабать часов по шесть в день по струнам! – с вьющимися темно-русыми волосами, Сенцов тоже знал, что способен притягивать к себе заинтересованные взгляды прекрасного пола… иногда это было бы даже слишком, потому Майкл специально «старился» – по возможности носил традиционный костюм – светлую рубашку и брюки, да вот еще отпустил усики и бородку – щегольскую, пиратскую, как у «Джонни-Воробья».

- Жаклин, пива хотите?

- Охотно… Хотя, я предпочитаю вино.

- Хотите, чтоб я вас угостил?

- Лучше бы познакомили с господином Сантаной.

- Ха! Обязательно! Вот, пожалуйста, пейте…

- Спасибо.

- Вы в каком отеле остановились?

- В «Рице», знаете, на окраине, там еще сад и…

- Знаю. Говорят, там не плохой ресторан… Разрешите вас пригласить?

Девчонка хлопнула ресницами:

- Ну, если вы так настаиваете…

И тут как раз кончился, наконец, концерт… Вышли все – потные, грязные – не музыканты, шахтеры из забоя вернулись…

Жаклин таки взяла интервью у Карлоса Сантаны… а потом поехала в «Риц». Не одна – с Майклом.

Перед самой гостиницей играли живописно одетые уличные музыканты – марьячи – четыре гитары, две флейты, маракасы, скрипка.

- Бесаме… бесаме мучо….

Конечно же, остановились послушать. Майкл обнял француженку… та томно вздохнула…

- Что-то не очень хочется есть… Может, закажем ужин в номер?

- Тогда уж завтрак! – хохотнув, музыкант поцеловал девушку в губы…

Едва войдя в номер, Жаклины сбросила с себя блузку… под которой не оказалось совсем ничего, совсем ничего из одежды, лишь восхитительно прекрасная грудь…

Случилось то, что и должно было случиться, и это продолжалось всю ночь. Из темной комнаты доносились томные вздохи, в порыве страсти сплетались гибкие молодые тела, любовники – Майкл и Жаклин – без всяких условностей наслаждались друг другом, как могли… и как умели.

А на утро они расстались – у каждого были свои дела.

Глава 4.

Чьяпас. Южная Мексика.

Лагерь археологов Бонампак.

25 октября.

 7 ч. 50 мин.

- Господи, красота-то какая! - Альбина произнесла это совершенно искренне, едва только выбралась из палатки.

Встала, повернувшись лицом к солнцу, в белых коротких шортиках, в узенькой синей маечке, тоненькой и короткой, по сути, не скрывающей ничего, скорее, наоборот – подчеркивающей. Впрочем. Альбина и не собиралась ничего скрывать.

- Все еще не привыкла? – выглянув наружу, поправила очки Совушка, все такая же смешная – в коротких мешковатых штанах, сидевших на ней, как на корове седло, в клетчатой старой рубашке поверх голубой футболки, серьезная и, даже можно сказать, несколько хмурая.

- Все-таки я хочу сказать… Ты не должна была вчера так флиртовать с этим парнем из нашей охраны.

Альбина беззвучно расхохоталась:

- Ой, Наташенька, не тебе это решать, бедолага!

- И все таки, раз мы подруги – а ты это сама сказала – я считаю своим долгом тебя предупредить… Этот писаный красавчик Хорхе не очень-то вызывает доверие.

- Честно говоря, у меня никто из них доверия не вызывает, - понизив голос, Альбина кивнула на высокий шатер охраны, располагавшийся на горной террасе, метрах в полсотне от расставленных стройными рядами палаток, среди которых выделялась ярким алым цветом штабная – тоже высокая, шестиместная, да там свободно поместилось бы и человек с десяток, а не только шефы – Константин Андреевич Базыкин (в левой половине) и его американский коллега профессор Мэтью Гревис – в правой. Напротив штаба располагался продуктовый склад, к которому носильщики – местные индейские парни – как раз таскали мешки и коробки. От шоссе, по узкой тропинке через сельву.

- Продукты носят, - в полголоса заметила Альбина.

Девушки тут же переглянулись.

- Наверное, дядюшка Печ приехал.

- Ну, кто же еще-то? Бежим, посмотрим, чего привез?

- Гм… - Совушка замялась. – Наших бы надо разбудить.

- Так разбудим! Эй, бедолаги, вставайте! Солнышко уже высоко!

- Неправда ваша! – из соседней палатки вылез взъерошенный парень лет восемнадцати, худой, по подростковому угловатый, в ярких ало-голубых плавках. – Утро доброе, девочки!

Альбина прыснула:

- И тебе того же, мальчик. Напарник твой что, дрыхнет еще?

- Ой, не знаю…