ПРОЛОГ


Май 2054 года,
Московский Лес.
Людской поток на тропе, что ведёт от смотровой площадки к парадному подъезду Главного здания МГУ, не иссякает обычно до самой ночи: ходят золотолесцы, спешат на рынок фермеры с ручными тележками, челноки ведут в поводу осликов и мохнатых, низеньких вьючных лошадок. Студенты и сотрудники Университета приходят сюда, чтобы полюбоваться панорамой Леса. Задерживаются возле лотков со съестным, беседуют с торговцами и скучающими золотолесцами. Стайки экономно одетых студенток щебечут, уговаривая охранников пропустить их, чтобы осмотреть удивительное древесное поселение, те привычно отшучиваются, отпускают недвусмысленные намёки. Девицы в ответ хихикают, строят глазки, давая понять, что они отнюдь не против более близкого знакомства.
Троих мужчин, устроившихся возле гранитного парапета, не интересовали ни лотки с пирожками и ягодными взварами, ни сговорчивые первокурсницы. Вернее сказать, один из них – коренастый, крепкий, с бритой налысо головой в следах сведённых татуировок, одетый в шнурованную кожаную безрукавку и кожаные же штаны, нет-нет, да и косился на девичьи прелести. Зато двое других были заняты исключительно беседой, не обращая внимания на окружающие их соблазны.
- Добыл я, що ви замовляли. – говорил тот, что покрупнее, мордатый, с багрово-красным лицом гипертоника, одетый в потёртый пиджак и офицерские брюки. - Ось, можете подивитися, усё точнёхонько!
Наряд второго куда больше подходил к окружающей обстановке - длинный, до самых пят, то ли плащ, то ли балахон с глубоким, скрывающим лицо, капюшоном, широкие, рукава, из которых высовывались лишь кончики пальцев. Подчиняясь их шевелению, бритоголовый оторвался от созерцания ножек студенток, подскочил и, обозначив на ходу почтительный поклон, принял свёрток. Капюшон качнулся, бритоголовый торопливо развернул шуршащую бумагу и продемонстрировал лабораторную банку с плотно пригнанной крышкой. Человек в капюшоне наклонился, рассматривая содержимое – мутную жидкость, в которой плавали серо-зелёные клубки и волокна.
- Це с тей партии, що доставили с Америци. – пояснил красномордый. – Свои образцы Шапиро спалив, когда закрив программу. А це повинни були передати на зберигання, але я их того, изъял. Як ми и домовлятися.
- Я правильно понял, что других образцов грибницы не осталось? – прозвучало из-под капюшона. Глухо прозвучало, гортанно, не по-человечески.
- Не сумнивайтеся, шановний пан. В Университети бильше немає жодного. Хиба що за МКАД, але з ними ничого не поробиш…
Бритоголовый, подчиняясь едва заметному шевелению пальца, убрал банку в сумку, извлёк лубяной короб и подал мордатому. Тот открыл крышку и провёл пальцем по коробочкам, склянкам и бумажным пакетикам.
- Как договаривались. – прозвучало из-под капюшона. - Ты доволен?
Владелец пиджака был, по меньшей мере, на голову выше собеседника, но угодливо изогнутая спина последнего уравняла их в росте.
- Усё добре, шановни пан! Дюже рад имати с вами дело!
- За всё это… - пальцы, полускрытые рукавом, указали на содержимое короба, – во внешнем мире можно выручить, по меньшей мере, вдвое больше условленной суммы.
Мордатый сразу погрустнел.
- Так що ж, виходит, треба отдать лишку?
- Нет. Но тебе придётся поторопиться. Сделаешь - получишь ещё столько же.
На багровой физиономии алчность боролась с неуверенностью.
- Тут така справа, шановний пан. Образцы вин сдал в спецхран, чи шо, а я тоди доступа не маю!
- Найди способ. – слова прозвучали, как приказ. – Через месяц Блудояр свяжется с тобой.
Бритоголовый кивнул и состроил угрожающую гримасу.
- А если ослушаешься… - голос из-под капюшона упал до едва слышного шороха, - Ну да ты, Вислогуз, наверняка знаешь, что бывает с теми, кто идёт против воли владык Леса. Знаешь ведь?
Мордатый затравленно оглянулся по сторонам. Люди на смотровой площадке занимались своими делами – смеялись, флиртовали, совершали покупки, сплетничали. И все, как один, были возмутительно равнодушны к несчастью, нависшему над головой завхоза кафедры ксеноботаники.
- Да я ж не сперечаюся… тильки, мабуть, мисяця буде мало.
- А ты не теряй времени, Вислогуз. – прошелестело в ответ. – И не вздумай сбежать - достану что в Лесу, что за МКАД. И тогда, клянусь переплетёнными корнями, ты, Вислогуз, горько пожалеешь, что появился на свет. Это говорю тебе я, друид Эреман, не привыкший бросать слов на ветер!
Мордатый замер, судорожно хватая ртом воздух. Взгляд его, полный животного ужаса, метнулся к ногам – тонкие стебельки проволочного вьюна появились из трещин в асфальте и стремительно оплели его лодыжки, колени и потянулись к паху.
Друид щёлкнул пальцами, и бурые нити бессильно опали, освободив кладовщика.
- Понял теперь, Вислогуз, чего стоит твоя жалкая жизнь? – шорох из-под капюшона прозвучал почти ласково. – Иди… и не забывай.


Июнь 2054 г.,
г. Пушкин.
Малый конференц-зал, расположенный на третьем этаже здания с неприметной вывеской «РИИЛ» на фасаде, именовался «Бункер». Неофициально, разумеется. Окон здесь не было, как и вентиляционных каналов, связанных с общей системой кондиционирования здания. Электропитание – автономное, от генераторов, помещающихся в строго охраняемом помещении этажом ниже. Микро- и наногаджеты, которыми успел обзавестись посткризисный мир, отсекались с помощью мощных стационарных сканеров - внутрь Бункера вообще не допускались устройства, содержащие электронные или хотя бы электрические компоненты. Проектировщики сделали всё, чтобы кто-нибудь не в меру любопытный не смог услышать ни слова из сказанного в этих стенах.
Сегодняшнее совещание, впрочем, не требовало такой секретности, просто председатель, носивший, между прочим, немалые звёзды, решил лишний раз пустить пыль в глаза визитёру из другого, как говорили во времена рухнувшей Империи, «смежного» ведомства.
«Смежники» давно мечтали подмять РИИЛ под себя, и как раз сейчас, если верить конфиденциальной информации, полученной в одном совсем уж высоком кабинете, готовы были предпринять очередную попытку. Аппаратные игры – им любые катаклизмы нипочём.
-…следует отметить: наши возможности столь же ограничены, как и двадцать пять лет назад. С тех пор, как на самом высоком уровне было решено свести вмешательство в дела Леса к кордонному режиму по линии МКАД и санитарным мероприятиям, связанным с Зелёной Проказой, наши усилия ограничены, по сути, только сбором информации. Но даже в этом мы не достигли сколько-нибудь заметных успехов.
Сидящий рядом с председателем мужчина деликатно подавил зевок. Докладчик излагал общеизвестные истины - это был обязательный ритуал, обычный для подобного рода совещаний. Он назывался «ввести в курс проблемы», хотя любой из находящихся в конференц-зале, смог бы изложить то же самое, даже вскочив посреди ночи.
Приходилось терпеть.
- …Лес упорно отвергает любые попытки внедрения, что наших кадровых сотрудников, что завербованных агентов. Мы, разумеется, продолжаем работать, но это скорее рефлекторные действия. На данный момент резидентура держится на единичных вербовках тех, кто уже успел укорениться за МКАД.
Мужчина сделал лёгкое движение.
- Напомните товарищам… - распорядился председатель, уловивший реакцию «гостя».
Докладчик почтительно кивнул.
- Кое-какие успехи есть на ВДНХ и в МГУ, а больше всего - на Речвокзале. Туда удалось внедрить двух наших сотрудников. Правда, один из них недавно погиб.
- Убит?
- Анафилактический шок, не успели оказать помощь. Связник, доставивший сообщение, полагает, что это была случайность, но мне что-то не верится.
- Мне тоже. Продолжайте.
- Резидентам время от времени удаётся вербовать агентов, по большей части, используя их связи за МКАД. Но это дело ненадёжное – освоившись в Лесу, люди быстро теряют интерес к внешнему миру и мотивы, подтолкнувшие их к вербовке, утрачивают актуальность. У нас имеется целая пачка донесений, словно писаных под копирку: куратор напоминает агенту о последствиях невыполнения им своих обязанностей и получает в ответ «наплевать, делайте что хотите». Как правило, такое случается не позже, чем через три-четыре месяца после вербовки.
- Вы позволите, товарищ генерал?
Говорил мужчина, сидящий на дальнем конце стола. Молод, в дорогом костюме, дизайнерская оправа очков. Гость усмехнулся про себя – пижон, не хочет делать простейшую трансплантацию хрусталика, предпочитая выдерживать стиль.
Председатель недовольно покосился на очкарика. Ясно ведь, как день: начальство явилось на совещание в штатском, а значит, следует обойтись без званий и чинов. Сделано это было не без желания уязвить гостя, у которого на погонах на одну звезду больше.
Но что поделать, если высоколобый не понимает элементарных вещей?
- Да, конечно, Алексей… э-э-э… Петрович, кажется? Это руководитель нашей психолого-аналитической группы, прекрасный специалист. - добавил он, обращаясь к визитёру.
- Спасибо. – очкарик открыл папку и перебрал бумаги. - В составе тех, кто пытается попасть в Лес, немало людей, сознательно рвущих связи с наружным миром, причём большинство иммунных к Лесной Аллергии приходится как раз на эту категорию. Есть основания считать это следствием сознательного, разумного отбора.
- Опять вы о своём… - поморщился генерал. Настырный аналитик успел проесть ему плешь своими завиральными идеями.
Того реакция начальства нисколько не смутила.
- Именно! Нами разработан принципиально новый подход...
- Погодите вы, Алексей Петрович. Сначала выслушаем нашего гостя. У него, как я понимаю, имеется просьба?
- Скорее, информация, представляющая интерес и для вас. – ответил визитёр. В его интонации обозначилось недовольство – не стоило столь прозрачно намекать, что руководитель одной из самых могущественных служб выступает в роли просителя. Генерал едва сдержал улыбку – укол попал в цель.
- Согласно нашим данным, манхэттенцы намерены распространить своё влияние на подведомственную вам, - кивок в сторону хозяина Бункера, - территорию.
По конференц-залу прокатилась волна шепотков. Сообщение произвело эффект.
- К порядку, товарищи! – председательствующий постучал карандашом по столешнице. – Кто-нибудь хочет высказаться?
- Что этим уродам у нас-то надо? – брюзгливо спросил сидящий напротив подполковник. – Мало им, что всю Америку завалили своей дурью? А живорезы подпольные? Я пролистал крайние отчёты – только за прошедшую неделю ФБР провело в окрестностях Манхэттена четыре облавы. Девять разгромленных клиник! Пациентов прямо со столов, без суда, следствия - за Стену, будто их и не было! К одному материалу приложен видеоролик – так там бабу, известную актрису, заказавшую подпольную пластику, прямо за КПП шайка черномазых отодрала во все дыры. Как была, в бинтах, в больничном халате!
- А потом? – поинтересовался гость.
- Что – потом?
- Ну, потом, когда они её… э-э-э… использовали?
- Прирезали, конечно, она же белая. Вот я и говорю – совсем народ страх потерял! Лезут и лезут как подорванные, под нож к этим мясникам, из Европы едут, даже из Китая. Не дай Бог, у нас начнётся то же самое…
Присутствующие закивали. Подпольная трансплантология и нелегальная торговля органами давно стала, наряду с производством новых видов наркотиков, основным занятием преступных кланов. Суды всё чаще выносили приговоры о бессрочной ссылке за Стену (так в Штатах называли территории, захваченные Зелёным Приливом), а взятых с поличным хирургов-нелегалов даже допрашивать перестали, сразу пристреливали. Увы, драконовские меры не давали сколько-нибудь заметного эффекта: слишком большие деньги крутились в этом бизнесе.
- Что ж, полагаю ваш коллега достаточно выпукло обрисовал суть проблемы. – гость одарил несдержанного полковника улыбкой. Тот в ответ насупился и отвёл взгляд. – Кстати, если мне память не изменяет, вы получали из Нью-Йорка кое-какие образцы их… хм… биологической продукции?
- Верно, тащ генерал! – подтвердил полковник. – Правда, там были не препараты для трансплантологии, а что-то другое. Какие-то там особые грибницы, что ли…
- Что вы с ними сделали?
- Передали для изучения в МГУ, в профильную лабораторию, расположенную в Главном Здании.
Гость удивлённо поднял брови.
- То есть, непосредственно в Московском Лесу?
- Да. У нас здесь нет соответствующих специалистов.
- Неожиданно… и как результат?
- А никак. – ответил за полковника председательствующий. – Поначалу наметились некоторые успехи. Мы даже собрались разворачивать в базе одного из спецсанаториев мощности для э-э-э…
- Полезного использования. – с готовностью подсказал ассистент.
- Верно, полезного использования этих наработок. Перспективы-то вырисовывались – о-го-го! Ну а потом началось - «объективные трудности», «слабо изученные аспекты«. Короче, не справились яйцеголовые.
- Полученный биоматериал?
- Израсходован в процессе исследований. Остаток уничтожен, есть соответствующий акт.
- Ладно, это сейчас не так важно. – гость сделал неопределённый жест. – Давайте подведём итог: заокеанские преступные кланы намерены включить в зону своих интересов Евразию. Ресурсов Манхэттена и Токийского Болота, где так же отмечена их активность, для этого недостаточно, вот они и нацелились на Московский Лес.
***
- Кофе? Чай? Сок?
В комнате отдыха из мебели были только журнальный столик и большие, из мягкой бежевой кожи, кресла, предназначенных для VIP-персон. Совещание только что закончилось, и владелец Бункера предложил продолжить его в узком кругу.
- Минералку, только холодную.
- Мне тоже, Ниночка. – добавил генерал. – И молодому человеку, пожалуй…
На присутствии аналитика настоял гость и генерал не нашёл повода ему отказать. И теперь бросал искоса на выскочку хмурые, не обещающие ничего доброго, взгляды.
Секретарша – офицер-адъютант при начальнике департамента – вышла, покачивая стройными бёдрами, обтянутыми форменной юбкой, на ладонь короче уставного образца. Генерал проводил её мечтательным взором и повернулся к собеседникам.
- Мы слушаем, Алексей Петрович. Только постарайтесь без лирических отступлений.
Аналитик чувствовал себя неуютно. Он не посмел развалиться в VIP-кресле, а устроился самом его краешке, с прямой спиной, будто проглотил линейку. Видимо, приватная атмосфера комнаты отдыха действовала расслабляющее не на всех.
- Наши рекомендации основаны на предположении, что Лес принимает, прежде всего, тех, для кого он - последняя надежда. Мы намерены искать кандидатов на внедрение среди людей, заведомо лояльных нашей службе и государству, и при том оказавшихся в непростой жизненной ситуации. Чтобы переселение в Лес могло показаться им приемлемым выбором.
- Позвольте?.. – гость поднял два пальца.
Генерал кивнул.
- Вы исходите из того, что Лес способен определять намерения и, скажем так, движущие мотивы тех, кто пытается в него проникнуть?
- Примерно так. – кивнул аналитик.
- Допустим, мы найдём достаточно лояльного кандидата, попавшего в ту самую «непростую жизненную ситуацию», и склоним его к сотрудничеству. Допустим. Но, если Лес может копаться в мозгах – что помешает ему отвергнуть агента, как отвергал до сих пор всех завербованных?
Аналитик улыбнулся – он явно ждал этого вопроса.
- В этом соль нашего подхода. Лес ничего не определит, поскольку наш избранник не будет давать согласия на сотрудничество!
- Рассчитываете применить гипно-мнемонические техники? - встрял генерал. - Насколько я помню, это мы уже пробовали.
- Верно, и ничего не вышло. Нет, мы не предлагаем внедрять в его разум гипно-блоки. Мы вообще ничего ему не скажем, только создадим ситуацию, когда он захочет - и сможет! - перебраться в Лес. Причём сделаем это так, чтобы кандидат не заподозрил о нашей, скажем так, заинтересованности.
Вошла Ниночка с тремя запотевшими бутылками «Нарзана» на подносе. Поставила на столик, улыбнулась по очереди всем присутствующим и удалилась той же соблазнительной походкой.
- То есть вы хотите отправить кандидата в Лес, не получив от него согласия на сотрудничество? - осведомился гость, дождавшись, когда дверь закроется.– И какой же от этого прок?
- Мы сделаем ему предложение лишь когда он обоснуется по ту сторону МКАД. Лояльность – если вы помните, именно она должна стать главным критерием при отборе, - позволит рассчитывать на плодотворное сотрудничество хотя бы в течение года. Психологи дают именно этот срок, втрое дольше, чем у обычных завербованных.
- Год, значит… – генерал не собирался скрывать скепсиса. – И никаких гарантий?
- Какие тут могут быть гарантии? - пожал плечами очкарик. – Конечно, остаются обычные методы вербовки, скажем, с использованием связей кандидата во внешнем мире. Но вряд ли это даст хоть какой-то выигрыш.
Гость глотнул пузырящейся минералки и со стуком поставил стакан.
- А знаете, Виктор Андреевич, он меня убедил. Есть в этом подходе эдакая простота…
- Вот как? – генерал испытующе посмотрел на «смежника». – Что ж, воля ваша. Алексей Петрович, начинайте искать кандидатов для проекта… как мы его назовём?
- «Комната».
Гость поднял на аналитика удивлённый взгляд.
- Это из «Сталкера» Тарковского. - поспешил объяснить очкарик. – Там, если помните, главный герой говорит, что Комната – так называется место, куда стремятся попасть герои фильма - принимает только тех, у кого не осталось иной надежды.
- Что ж, недурно. Не лежит, так сказать, на поверхности...
Генерал скривился. Яйцеголовый заинтересовал высокого гостя своими завиральными идейками, и теперь, хочешь - не хочешь, придётся дать им ход. Но ничего – никто ещё не отменял одного старого армейского правила. Пусть теперь сполна хлебнёт то, что полагается шибко умным выскочкам.
- Отлично, тогда утверждаю. – кивнул генерал. - К утреннему докладу жду от вас, Алексей Петрович, предварительный план мероприятий по теме «Комната». И настраивайтесь на то, что будете работать над проектом в одиночку. Нам сейчас ни к чему любые утечки.
И выразительно покосился на визитёра.
- Инициатива наказуема, товарищ генерал? – улыбнулся тот. Тонко улыбнулся, одновременно адресовав аналитику одобрительный кивок. – Если у вас возникнут трудности, молодой человек - смело обращайтесь к моему заму. Поможем, чем сможем.
«Да что ж он, мысли читает? – с досадой поморщился хозяин бункера. – Впрочем, странно, будь оно иначе…»


I
Столб света скользнул по заржавленным рельсам отбойника, задержался на обвалившихся конструкциях пешеходного мостика. Метнулся, описав дугу, упёрся в стволы толстенных, обхвата в четыре каждое, деревьев и вернулся на дорожное полотно, укрытое сплошным покрывалом ярко-зелёного, отливающего в электрическом свете серебром, мха. Странный это был мох – он наползал с внутренней стороны дороги до середины разделительного газона, и словно утыкался в незримую, очень ровную стену. На глаз, этот живой ковёр был не меньше четверти метра толщиной.
Троице, залёгшей в кювете на противоположной стороне дорожного полотна, было не до странностей лесной флоры. Они лежали, изо всех сил вжалась в землю, чтобы, если вернётся безжалостный луч, спрятать от него хотя бы лица.
Волновались они зря. Сержант, высовывающийся по пояс из люка броневика, ворочал прожектором скорее от скуки, чем рассчитывая кого-то обнаружить. Ещё меньше думали об этом сидящие внутри. Двое дремали, привалившись к броне, водитель же, позёвывая, крутил баранку – до конца патрулирования оставалось полтора невыносимо скучных часа. Хотя патрульные машины военной полиции и раскатывались по растрескавшемуся за тридцать лет асфальту МКАД, разрезающему Химкинский парк надвое, точо по графику, это давно превратилось в рутину. Хочет кто-то пробраться снаружи в Лес? Да сколько угодно, если ты такой идиот. О пропускном режиме путь беспокоятся на Химкинском Кордоне, куда в обязательном порядке причаливают буксиры, лодки и теплоходы, ходящие до Речвокзала и обратно. Там их осмотрят, проверят документы у пассажиров и членов команды и постараются поскорее отпустить. Случается, снимут кого-нибудь, не имеющего отметку о допуске, но никакие особые кары таким «зайцам» не грозили. Ну, проведут разъяснительную беседу, ну, выпишут штраф. В худшем случае – продержат пару суток в «обезьяннике», но потом всё равно выставят за пределы Особой Зоны – на «сто первый километр», как говорят в народе.
Броневик, гудя дизелем, прокатился мимо затаившейся троицы, обогнул обломки пешеходного мостика и скрылся за поворотом. Лежащие не шевелились. Секунды тянулись бесконечно; глухая чернота, особенно непроницаемая после яркого света прожектора, затопила полотно дороги, скрыв стволы лесных великанов, уходящие вверх, к звёздам, густо усеявшим небо.
Лежащий справа, пошевелился, приподнялся на четвереньки. Вспыхнул мощный аккумуляторный фонарь.
- Свалили, марамои… Теперь минут пятнадцать никого не будет. Мамед, зажигай, время пошло!
Второй повозился в рюкзачке, достал горелку, прикрученную к маленькому, размером с консервную банку, газовому баллону. Под асбестовым колпачком затрепетал голубой огонёк. Спустя несколько секунд асбест раскалился добела, освещая всё вокруг ярким ровным светом.
- Фонарик не забудь тут оставить. - хмуро отозвался третий, закидывая на плечо связку совковые лопаты. - А то, как в прошлый раз, сунешь в карман, аккумулятор на той стороне и сдохнет к гребеням. Назад – на ощупь, што ли, топать?
- Поучи дедушку кашлять! - огрызнулся первый, но фонарь выключил и спрятал в оставленный в кювете рюкзак. - Мамед, будильник на сколько поставил?
- Двенадцать минут, как всегда.
Второй (при свете калильной лампы видно было лицо выходца из Средней Азии) вытащил из кармана маленький механический будильник и продемонстрировал товарищам.
- Тогда вперёд. Тут, шагах в ста, муравейник, я его в прошлый раз приметил, когда возвращались. Зверьё так близко к дороге обычно не подходит, так что можно не опасаться. Мешки наполняем не суетясь, но в темпе. И запомнили накрепко: как зазвенит – хватаем, кто сколько успел, и рвём когти. Надо проскочить до следующего патруля. Следы отпечатаются в этой дряни, – он кивнул на мох, - вояки заметят, слезут, станут осматривать, они всегда так делают. На ту сторону, конечно, не сунутся, не идиоты, но нам от этого не легче – край, через полчаса нас скрутит эЛ-А.
- Базара нет, начальник.- Серый со стуком подбросил на плече лопаты. – Мне, знаешь, тоже неохота загибаться, дома Верка ждёт…
- Тогда, ноги в руки и поскакали!
Он перепрыгнул через низкий барьер, идущий вдоль осевой и пошагал по мягко пружинящему моховому ковру к внутренней стороне МКАД.

- Твою ж не туда!..
Мешок лопнул, и содержимое вывалилось на траву. В свете калильной лампы видно было, как мельтешат среди лесного мусора очень крупные, отливающие чёрно-фиолетовым металлическим блеском муравьи. Их были тысячи только на поверхности кучи; они густо усеивали штанины и совки лопат.
- Я же говорил – выбирай понадёжнее! Гляди…
Витёк наклонился и помял край лопнувшего мешка. Толстый чёрный пластик под его пальцами расползся в кашицу.
- Так я… эта… - Серый недоумённо уставился на пришедшую в негодность тару. – Я и выбирал крепкий! Дёргал – не рвётся!
- «Дёргал – не рвётся…» - передразнил Витёк. – За яйца себя подёргай, придурок! Полиэтиленовую пленку плесень в пять минут сжирает. Вот какой надо было брать! Он и час выдержит, и два.
Он ткнул пальцем в свой мешок - белый, из ацетатной рогожки, наполненный тем, что только что было большим, по пояс взрослому человеку, муравейником. Сейчас лесная цитадель являла собой жалкую руину, разрушенную лопатами пришлых вандалов.
- Как же я теперь… - потеряно пробормотал Серый. – Порожняком, што ль, возвращаться? Может, в куртку насыпать? Хоть что-то…
- Сними портки, завяжи штанины и насыпь. – посоветовал Витёк. - Только смотри, чтоб мураши причиндалы не отгрызли, а то Верка в койку не пустит!
И заржал. Неприятность, приключившаяся с подельником, его только позабавила.
- Слышь, Витёк, а зачем нужны эти мураши, а? – осведомился Серый, кое-как сооружая из куртки подобие мешка. – Вроде, в прошлый раз только древесные губки брали и этих, как их…
- Грибочервей. – подсказал опытный приятель. – Да я и сам не в курсах, но Семёныч сказал – несите, возьму всё. Только надо будет отделить их от трухи, есть способ, покажу. Из муравьёв потом муравьиную кислоту выжимают. Она у здешних, приграничных какая-то особенная, уж не знаю почему.
- Приграничная интерференция. – сказал Мамед. – Возле опушки у насекомых свойства другие, не похожи на тех, что глубоко в Лесу. Какие-то там энергетические поля, что ли…
С тех пор, как они нашли муравейник, таджик не сказал ни слова, только молча, сосредоточенно орудовал лопатой.
Чё? – опешил Витёк. – Ты, эта… с кем разговаривал сейчас, а?
Он привык к тому, что напарник хорошо говорит по-русски – в таджикских школах изучение языка великого северного соседа уже двадцать лет, как стало обязательным – но не подозревал, что тот знает такие длинные слова.
- Муравьиная кислота, говорю, видоизменённая. – Мамед ковырнул муравейник лопатой и ссыпал содержимое в свой мешок. – Из неё какие-то притирания делают, то ли от ревматизма, то ли ещё что. Шибко сильная штука выходит, только хранится недолго.
- Ладно, хрен с ним, пусть хоть «Виагру» из неё гонят, лишь бы башляли. Давайте-ка поскорее, а то время уходит. Глянь-ка, Мамед, сколько осталось – пять минут, семь?
- Не торопись, дорогой. Некуда.
Из темноты послышались смешки. Таджик выронил лопату и отпрянул к дереву, Витёк замер, растопырив руки. Серый попятился, споткнулся о ветку и полетел спиной в распотрошённую муравьиную кучу.
В круг света от висящей на ветке лампы вступили пятеро мужчин. Четверо в обычной для Леса одежде – штормовки, джинсы или брезентовые штаны. Низко надвинутые капюшоны скрывают лица, в руках – помповики и охотничьи двустволки.
Пятый, предводитель, резко выделялся среди них. Мешковатые шаровары, безрукавка из толстой кожи, прошнурованная по бокам – не столько одежда, сколько доспех, надетый на голое тело. Плечи сплошь покрыты грубо выполненными татуировками в виде переплетающихся символов самого зловещего вида. Патраки когда-то были и на бритой налысо голове, но, видимо потратил немало времени, чтобы от них избавиться – сейчас там едва различались только остатки замысловатого квадрата, составленного из ромбов и крючков.
В руках татуированный держал старомодный АКМС со складным металлическим прикладом. На поясе – зловещего вида тесак в кожаных ножнах, украшенных латунными бляшками.
- Вставай, болезный. - он качнул стволом в сторону Серого, копошащегося в раздавленной муравьиной куче. – Что ж вы экологию нарушаете, а? Приходите, понимаешь, в Лес незваными, и беспредельничаете?
- Собиратели, они всегда так. – подал голос один из брезентовых. – Никакого сладу с ними нет – лезут и гадят, замкадыши хреновы.
- Мужики.. мы эта… не хотели… не специально!
Витёк, пытался что-то сказать, но выходил лишь невнятный лепет.
Татуированный ухмыльнулся неприятно, недобро – и бросил к его ногам моток шнура.
- Раз не хотел – веди себя хорошо. Давайте, вяжите друг другу руки, и пошли. До утра надо ещё до Грачёвки добраться.
Витёк и Серый (тот успел встать и теперь стряхивал с себя мурашей) – испуганно переглянулись.
- Так.. эта… а Лесная Аллергия? Мы ж подохнем!
- Часика два-три продержитесь. – утешил его бритоголовый. – Я вам и порошочков дам, чтоб уж наверняка. А загнётесь – невелика потеря, Хозяину без разницы, живые вы, или дохлые. Лишь бы протухнуть не успели.
Мамед сполз на землю, обхватил руками ствол дерева и тоскливо завыл.