Категории
Жанры
ТОП АВТОРОВ
ПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ  » 
Михаил Тырин: Желтая линия
Электронная книга

Желтая линия

Автор: Михаил Тырин
Категория: Фантастика
Жанр: Авантюрный роман, Боевик, Приключения, Фантастика
Статус: доступно
Опубликовано: 31-01-2017
Просмотров: 5647
Наличие:
ЕСТЬ
Форматы: .fb2
.epub
   
Цена: 100 руб.   180 руб.
  • Аннотация
  • Отрывок для ознакомления
  • Отзывы (12)
Черт знает до чего может довести желание вырваться из однообразия будней! Для Бориса Еникеева подобное стремление обернулось еще более страшной каторгой. Ледяные просторы чужой планеты, а затем чудовищные болота Водавии — и война, огонь, кровь и ежедневный смертельный риск. А в награду справедливая Космическая Цивилизация, солдатом которой стал Борис, щедро наделила его, как и каждого своего подопечного, миской баланды и мечтой о светлом будущем. Но изощренный земной ум всегда найдет выход…
Не люблю подавать нищим. Не люблю замедлять шаг, лезть в карман, выскребать мелочь... Особенно у всех на виду. Мне кажется, есть в этом какое-то стыдное позерство. Все равно что останавливаться посреди дороги и вразмашку креститься, увидав церковь.

Не люблю подавать нищим, тем более настырным, которые смотрят в глаза, клянчат или еще хуже – начинают преследовать. В конце концов, имею я право просто идти по улице, чтобы их жалобные глаза не точили мою совесть?

И, как назло, именно такой – настырный, надоедливый, крикливый бродяга – увязался за мной, когда я выскочил из троллейбуса и, вжав голову в плечи, заторопился по тротуару.

Валил отвратительный липкий снег, застревал в волосах, в моих дырявых ботинках хлюпало. Осень начиналась с уютного листопада и задумчивого тускнеющего солнца на ясном небе, но вдруг словно обозлилась, скурвилась и что есть сил принялась хлестать город холодными ливнями и снегопадами-однодневками, замешенными на крутом ветру.

Я торопился домой, хотя там было не лучше. И тут вдруг привязался он: заросший, беззубый, трясущийся с похмелья. Он что-то ныл, хватая меня за плащ, а я даже не мог огрызнуться. Мне просто не хотелось поворачивать голову и открывать рот – казалось, от этого станет холоднее. Я надеялся, что он отцепится сам.

Он не отцеплялся, и это становилось невыносимо. Я повернул к дверям хорошо знакомой мне пивной, хотя до моего подъезда оставалось шагов пятьдесят. Просто хотел поскорей отделаться от деда. И от снега.

– Возьмите... – плаксиво простонал дед. – Возьмите же!

И в последний момент, представьте себе, он успел сунуть мне в руку грязный и мятый листок с расплывшимися чернилами. Я заметил, у него осталась целая пачка таких же листков. Морщась от брезгливости, я взял бумажку кончиками пальцев – лишь бы он отвязался – и нырнул за тяжелые двери заведения, которые моментально отгородили меня от снега, холода и приставаний полоумного бродяги.

Внутри было душно и темно. На меня равнодушно взглянул из-за прилавка бармен по имени Вася. Я ничего о нем не знал, кроме имени. А он не знал моего имени, зато знал все остальное. Он видел, как я одеваюсь – и зимой, и летом, он наблюдал, как я отсчитываю последнюю мелочь, сдувая с нее прилипчивый карманный мусор... Он, наконец, видел, с кем я пью. Бармены часто бывают очень наблюдательны. Недаром половина из них – осведомители.

Я не мог просто войти и выйти. Скромное достоинство небогатого человека не позволяло выглядеть чудаком, жалким созерцателем ценников. И у меня были деньги – как раз хватило бы на пару кружек. Правда, деньги эти я взял в долг, чтобы отремонтировать ботинки.

Пока неторопливая пивная струйка заползала в кружку, я огляделся. Из четырех «стоячих» столиков три заняты. Несколько военных курсантов энергично жестикулировали и гудели неверным сиплым баском, свойственным для взрослеющих мальчишек. Две девицы жадно курили, почти не разговаривая. Толстый щекастый усач неторопливо хлебал из кружки и высокомерно оглядывал публику. Все как обычно.

Я встал за свободный столик спиной к остальным. Пива совсем не хотелось, хотя говорят, у пьющих мужчин так не бывает. Хотелось домой. Хотелось обернуть мокрые холодные ноги полотенцем и включить телевизор.

– Можно? – кто-то поставил рядом свою кружку.

– Пжалста, – буркнул я, даже не поворачивая головы.

Что-то было не так. Что-то беспокоило, как камень в ботинке. И тут я понял: бумажка! Я не избавился от грязного листка, который сунул мне бродяга. Кажется, я положил его в карман вместе с остатками денег.

Так и есть. Прежде чем выкинуть эту гадость, я все же взглянул на чернильные каракули. Я разобрал: «Очарование и разочарование. Дневники утомленного странника, прилежного труженика, храброго солдата, образцового гражданина...»

Так и есть, дед оказался сумасшедшим. Я даже побрезговал комкать бумажку, просто разжал пальцы.

– Извините... – Мой сосед нагнулся и поднял ее. Я мысленно фыркнул, а незнакомец прочитал первые строчки и вдруг расхохотался.

– Чертова судьба, – сказал он.

Я наконец посмотрел на него. И остолбенел.

Я знал этого человека. Я часто видел из окна, как он подъезжает к соседнему дому в длинной белой иномарке с мигалкой. Как холуи выносят за ним ящики с вином или пивом. Как тонконогие дамочки в мехах скрываются с ним под козырьком подъезда.

Я, выглядывая из своего окна, тихо, исподтишка ненавидел его: сытого, самоуверенного, держащего весь мир в кулаке.

И сейчас, стоя в этой довольно грязной пивной, он был одет в прекрасное кашемировое пальто, а на пальцах топорщились перстни. И даже его лысина, окруженная коротким стриженым венцом, казалась чем-то очень дорогим, значительным и роскошным, словно подлокотник кожаного дивана.

Как он здесь оказался? Как его угораздило переползти сюда фактически с другого конца жизни?

Он отпил из кружки, поморщился. Так-то, знай, сука, чем народ живет...

– Вам не кажется, – сказал он, задумчиво глядя на курсантов, – что вот эти полосы на их лбах... Я имею в виду следы от фуражек...

– Ну? – изрек я без особого дружелюбия.

– Они похожи на следы трепанации. Кажется, что этим мальчикам сделали типовые черепно-мозговые операции, чтобы они стали офицерами.

К чему, интересно, он это сказал?

Он еще раз взглянул на бумажку, повертел ее, потом кисло улыбнулся.

– Что там такого смешного написано? – спросил я.

– А чего ж сами не прочитали? – Он исподлобья взглянул на меня. – Брезгуете людьми? Напрасно, вами тоже могут побрезговать.

Он сказал это с таким убеждением, будто им самим уже кто-то начал брезговать.

И меня вдруг разобрала тихая едкая злость. Так же, наверно, парижская голь злопыхала и веселилась, глядя на страх и унижение аристократов, когда их тащили к гильотине.

– Что? – ядовито сказал я. – Жизнь дала трещину?

Он печально взглянул на меня. Вздохнул:

– Да.

Что ж, каплю сочувствия ему удалось из меня выжать. Очень маленькую каплю.

– А я, представьте, в этой трещине с самого рождения ползу.

– Не преувеличивайте. – Он снисходительно качнул головой. – У вас было безмятежное детство, у вас были веселые студенческие деньки...

– Что, так заметно?

– Пять курсов – на лбу написано. – Он тонко улыбнулся.

– Четыре с половиной. Меня выгнали.

– Соболезную... За дело хоть выгнали?

Я промолчал. Он тоже молчал, с тоской глядя в пустоту. Он о чем-то раздумывал, следы этих раздумий ясно проступали на его широком холеном лице. Ему не нужен был я, не нужен этот бар, не нужно пиво. Он жил сейчас где-то внутри себя.

– И тебе здесь нравится? – неожиданно спросил он.

– Терпеть не могу, – признался я.

– Пошли ко мне.

– Что-о?!!

Я подумал, что ослышался. Но он смотрел на меня и действительно звал с собой.

– З-зачем? – растерялся я.

– Там есть кое-что получше, чем это... – И он флегматично вылил содержимое кружки под стол. Бармен Вася отметил этот факт лишь быстрым косым взглядом.

Проклятое мое безволие. На кой ляд, спрашивается, я согласился? Спору нет, интересно из простонародной забегаловки попасть в дом новой аристократии, посидеть в ее креслах, попробовать, что она ест и пьет.

Это приятно. Но кем я там буду? Дворовой собачонкой, которую пригрели из жалости. Черт побери, какой ему во мне прок, неужели не с кем больше выпить?

Проклятое безволие. Через минуту я семенил за ним через дорогу, пряча лицо от мокрых хлопьев снега. Сердце манил уют пушистых ковров, нежные объятия дорогой мебели, а если повезет, то и огонь камина.

– Так за что тебя выперли с пятого курса? – спросил он.

– Я не ходил на экзамены. Я был занят. Ночью я писал, а днем отсыпался. Мне очень нужно было это дописать.

– Стихи, что ли?

– А что, это тоже на лбу написано?

Он покачал головой и что-то пробормотал. Кажется: «Везет мне сегодня на идиотов».

Под козырьком подъезда он набрал код на замке и приложил к нему серебристый магнитный пятачок. Задвижка щелкнула, мы вошли в подъезд. Это был хороший дом. Здесь не воняло куревом, кошачьей мочой и пищеотходами.

Прозрачная коробка лифта в стеклянной шахте поползла по стене. В лифте пахло чем-то таким... не знаю, как сказать. Новыми вещами – вот! Так пахнет из коробки с телевизором, который вы только что принесли из магазина. Вы смотрите на него и еще не верите, что эта замечательная, совсем еще новая, сработанная умелыми руками вещь отныне будет стоять в вашем доме. Запах новых вещей – больше, чем просто запах.

Лифт шел быстро. Я смотрел, как двор, и люди, и машины становятся все меньше, меньше.... И вдруг показалось, что я взлетаю. И не просто взлетаю, а улетаю от этой земли и от этой жизни, улетаю навсегда в стеклянной капсуле с мягкими кнопками, мелодичными звуками в динамике и мерцанием разноцветных лампочек.

Наваждение прошло, когда мы оказались наконец в квартире. Она была большая и, наверно, очень роскошная, но совершенно пустая. В гулких светлых комнатах я обнаружил только пару стульев, тумбочку, да еще повсюду раскиданные картонные коробки.

Правда, на паркете обозначились следы от мебели. А на стенах зияли дыры – от полок или, может быть, даже от картин.

Целая шеренга непочатых бутылок с выпивкой ожидала нас у стены. Мой нежданный собутыльник, не снимая пальто, опустился на стул посреди огромной комнаты и жестом предложил мне поступить так же. Я сел, малость обалдевший.

Он начал разглядывать меня, чуть искоса, со скептической миной на лице. Закурил, медленно шевеля сигарету в толстых пальцах.

– Значит, поэт... – вздохнул он. – Это сейчас профессия такая?

– Нет, это призвание. А профессия – рабочий в театре.

– Рабочий в театре, – старательно проговорил он и расхохотался. – Слесарь муз! Регулировщик вдохновения! А за это платят зарплату?

– Я получал в четыре раза меньше жены-учительницы.

– Почему «получал»? Больше не получаешь?

– Больше нет жены.

– А, ну это естественно... Что еще скажешь?

Я пожал плечами.

– Ну ладно... – Он раздавил окурок на полу и потянулся за бутылкой. – Займемся делом.

Мне достался хрустальный бокал с отбитой ножкой – сугубо утилитарный предмет. Выпить и положить рядом, больше ничего с ним не сделать.

– За встречу! – Он качнул своим бокалом, целым. – Моя фамилия Щербатин, Роман.

– Я – Еникеев, Борис.

– Еникеев Борис... – пробормотал он. – Не слыхал я про таких поэтов. Борис Еникеев. Беня...

– Меня так звали в школе. – Я насторожился.

– Естественно. Пей, Беня.

Мы заели теплую водку яблоками, заполняя паузу их тихим хрустом.

– А вы чем занимаетесь? – спросил я.

– Давай-ка на «ты». Нам еще долго тут... – Он покосился на запас спиртного. – Что ты там говорил?

– Чем ты занимаешься?

– Я адвокат. Специалист по международному праву.

– Звучит здорово. Только, наверно, скучно.

– Нет, ничего. Когда надо что-то или кого-то провезти через несколько границ и не вляпаться в неприятности – зовут меня. Бодрит, знаешь ли. Вернее, бодрило...

– А что?..

– А ничего! – оборвал он и со злостью перевернул бутылку в бокал, немало расплескав на свое пальто. – Пей, Беня.

Мы начали пить джин, от которого меня вдруг очень здорово зашатало на стуле. Потом кончились яблоки. Щербатин куда-то позвонил, и некто в синем комбинезоне принес коробку с копчеными курицами. При этом у Щербатина возникли, как я понял, проблемы с наличностью, и он отдал гонцу один из своих перстней.

Затем как-то неожиданно оказалось, что мы сидим почти в обнимку и наперебой рассказываем о своей жизни, о бабах-стервах, от которых много натерпелись, о начальниках-свиньях, о друзьях-предателях и даже о соседях-склочниках.

Я уже забыл, что с Щербатиным мы познакомились в пивной несколько часов назад, мне чудилось, что мы старинные друзья, и поэтому я болтал много лишнего, скрипел зубами, махал кулаками, хорошо, что не плакал.

Затем мы начали было петь, но тут же со всех сторон нам начали колотить в батарею, и тогда я решил почитать Щербатину свои стихи.

Он слушал, прикрыв глаза, чуть кивая и покачивая в такт бокалом, потом сказал:

– Боже, какая белиберда. Неужели тебе хотелось тратить на это время?

Я только сокрушенно мотал головой и сжимал кулаки, поэтому Щербатин погладил меня по плечу и успокоил:

– Не переживай, ты не единственное ничтожество на этом свете, я тоже теперь пустое место.

Мы еще выпили, и его вдруг понесло. Он принялся бегать по квартире, орать в окна, а затем схватил телефон и начал звонить девочкам. Девочки приехали на удивление быстро, словно ждали, но, увидев пустую квартиру, потребовали деньги вперед. А потом устроили скандал: Щербатин пытался расплатиться с ними телефонной чип-картой, и можно себе представить, куда он эту карту собирался им засунуть. Он еще орал: «Ночной тариф – пять центов минута! Требую посекундной тарификации!..»

Девочки уехали, я не успел даже их толком разглядеть. Мы снова принялись пить и плакаться друг другу в жилетку. Мы разбили оба бокала, а я вдобавок кокнул две еще не пустые бутылки, поэтому Щербатин сам поил меня из горлышка.

– Щербатин! – стонал я. – Мне все обрыдло, я хочу назад, в детство. Там было будущее, там были надежды. Все только начиналось, а сейчас – кончается!

– Беня, Беня... – вздыхал он. – Пей, маленький, и не печалься. Ничего не поздно начать заново.

– Щербатин, тебе доводилось когда-нибудь так облажаться, что жить не хочется, видеть никого не хочется? Скажи, было?

– Было, Беня, было. Мне хотелось куда-нибудь скрыться, уехать, стать моряком или лесорубом, только бы подальше от старых неудач. Ты готов стать моряком или лесорубом?

– Кем угодно, Щербатин! – клялся я. – Главное – самим собой. В любую глушь, в любую дыру – хоть завтра! Мне нечего тут терять.

– И мне уже нечего, Беня. Знаешь, сегодня я позавидовал тому бродяге, который пристал к тебе на улице. У него ничего нет, ему ничего не надо. У него есть жизнь и, может быть, мудрость, которой он хотел с тобой поделиться. Он в другом мире. Давай и мы сбежим, Беня?

– Куда? Везде одно и то же дерьмо.

– Ничего, Беня, найдем место почище. Главное – решиться.

– Да, Щербатин, истиная правда. – Я бил себя кулаком в грудь. – Надо решиться – раз в жизни. Сколько раз мне хотелось, чтобы мой дом сгорел, а вместе с ним – все чертовы справочки, документики, счета за газ и свет, письма, тряпье, которое жалко выкинуть. А еще лучше спастись с тонущего корабля, чтобы все дрянь потонула – а жизнь осталась...

И я начал молоть какую-то чушь о том, как хочу утром распахивать окно, и вдыхать запах леса, и исписывать груды листов, так чтоб перо догоняло мысль, и завтракать деревенским молоком и свежим хлебом, и думать думы над обрывом, глядя в синюю даль...

– Щербатин, я хочу говорить, что я поэт, а не разнорабочий. Почему эти свиньи при слове «поэт» сразу отодвигаются и смотрят, как на кретина?

– Мы сбежим от этих свиней, Беня... Сбежим, прямо сейчас. Есть у меня лазейка. Они нам еще позавидуют. Только не говори завтра, что сам не хотел этого.

– Хочу, Щербатин, очень хочу, – неистово клялся я. – Вывези меня из этого дерьма, помоги все начать заново.

– Помогу, Беня, помогу....

Он неверными шагами направился к телефону, но тот оказался разбит – не помню, когда это мы успели. Тогда он принялся лазить по карманам и наконец нашел мобильник. Грузно уселся на подоконник, набрал номер.

– Привет, это я... Про должок помнишь? Только нас двое. Что? Не скупердяйничай...

Я вдруг заметил, что он крутит в пальцах ту грязную бумажку, которую сунул мне бродяга. Впрочем, мне уже было плевать.

– Ну, хватит спорить, вызывай своих замораживателей... – наговаривал Щербатин в трубку. – Что? Не замораживатели? А кто? Ах, обезвоживатели...

Меня уже терзала зевота, переходящая в тошноту, в висках ломило. Я старался не думать о том, как буду себя чувствовать завтра.

– Все! – объявил Щербатин и со сладострастием рассадил телефон о стену. Посыпались детальки.

Но и этого ему показалось мало. Он порылся в груде хлама на полу и нашел, кажется, тюбик губной помады. И этой помадой написал прямо на обоях слово из шести букв, означающее в экспрессивной форме окончание чего-либо. И поставил жирный восклицательный знак.

– Все, Беня! Ложись, отдыхай, о нас позаботятся.

Я, идиот, даже не попытался что-то прояснить. Я был доволен, что кто-то в очередной раз за меня все решил.

Я очнулся лишь на минуту и увидел над собой человека в голубом халате.

– Спокойно! – Он улыбнулся и ввел мне в плечо иглу шприца.
* * *

– А-а-а-а!!!

Чей-то жуткий крик привел меня в чувство. Впрочем, оказалось, ору я сам. И, пожалуй, было от чего орать.

Мне казалось, что меня ломают на куски. Тело мое стало каким-то жестким, несгибаемым, будто хлебная корка. От малейшего движения – невыносимая тупая боль в мышцах и суставах. Вдобавок, было холодно. И, кроме того, я был совершенно голый.

– Девятое удаление, – послышался рядом незнакомый голос. – Не думаю, что ближе.

– А я что говорил? – присоединился еще один незнакомец. – Таких словечек, честно говоря, я еще не слышал. Не долетали до наших мест.

Они как-то странно разговаривали. Я вроде бы понимал смысл, но отдельные слова не мог бы даже повторить. Впрочем, мне было не до этого. Мне было плохо.

Я лежал в холодной металлической ванне с высокими бортами, заполненной сантиметров на пять водой. Помещение тоже оказалось холодным и голым. Здорово смахивало на старый склад – кривые стены из листового железа, потеки ржавчины, пятна краски, известки.

– Добавь соли, пусть еще поорет, – вновь заговорили рядом.

– Не думаю, что он скажет что-то новое. Пусть отмокает себе на здоровье...

Тут вдруг раздался гул, он стремительно нарастал, и все вокруг затряслось. Я почувствовал, как моя ванна вибрирует, стало страшновато. Неподалеку застучали быстрые шаги, затем послышался сварливый женский голос:

– Хватит бездельничать! Поднимайтесь, новый транспорт пришел, нужно освобождать места.

Зашаркали ноги, зашуршала одежда. В моей голове тем временем зашевелились туманные воспоминания о пустой квартире и куче бутылок. Я подумал, что, видимо, попал в какой-то изуверский вытрезвитель. Пора было выбираться.

Собравшись с силами, я схватился за края ванны и сел. И тут же снова заорал – мне показалось, что спина хрястнула пополам.

– О! Уже готовый!

На меня смотрели трое худых небритых мужиков в серых робах. На вид – типичные узники концлагеря. Неподалеку стояла и тоже смотрела женщина. Тоже в робе, но в темно-зеленой.

– Займитесь им, – сказала она и, повернувшись, зашагала между двумя рядами металлических ванн, таких же, как моя.

– Вылазь, – хмуро сказал один из «узников» и взял меня за локоть. То ли хотел помочь, то ли боялся, что убегу.

Я перебрался через край ванны и встал на холодный каменный пол. С меня текла вода. Ноги тряслись и едва держали вес тела. От холода я обхватил себя руками, но это ничуть не помогло.

– Бери вот... – буркнул второй «узник», протягивая мне бумажный мешок с одеждой.

Я начал поспешно натягивать широкие штаны и куртку из довольно грубой серой материи. Вместо пуговиц – четыре шнурка-завязки. И обувь – два мягких сапожка из эластичного материала, чего-то среднего между кожей и резиной. И еще в комплекте имелись два белых бумажных носка.

Стало теплее. Я закутался в куртку, и тут в другом конце помещения кто-то истошно заорал. Раздался гулкий удар – видимо, другой бедолага стукнулся головой о стенку ванны. Наконец, эта голова показалась над краем ванны и затряслась, выплевывая какие-то неистовые ругательства.

Двое доходяг вразвалочку направились туда.

– Сам дойдешь? – спросил меня оставшийся. – Или довести?

– К-куда? – выдавил я каким-то чужим голосом.

– Вон туда, – он кивнул на дверь в конце помещения.

– П-постараюсь... А что там?

– Иди, иди...

Я поплелся к двери, хватаясь за края железных ванн. Все они оказались пусты. И лишь у самого выхода я заглянул в ванну, где лежал человек. Он был невероятно худым, скрюченным, с тонкими узловатыми конечностями. На дне ванны блестело немного воды, пахло химикатами.

Здесь была очень странная архитектура. Никаких тебе четырехугольных комнат и прямых коридоров. Я, выйдя за дверь, оказался на стыке нескольких переходов, подходящих под разными углами. Стены стояли вкривь и вкось, даже голова пошла кругом. Пожалуй, ребенок мог бы выстроить из кубиков что-нибудь получше.

Но скорее всего эти чертовы катакомбы много раз перестраивались, росли и видоизменялись. Большинство старинных зданий имеют запутанные ходы и несуразные комнаты, потому что каждый следующий хозяин привносит что-то новое.

Я куда-то пошел, опираясь о стену. Не прошло и минуты, как я очутился в очень странном месте.

С первого взгляда казалось, что это инкубатор для уродцев. Длинное помещение было заполнено мелкими ячейками на манер пчелиных сот. В каждой – скрюченное голенькое существо с большой головой и тоненькими прижатыми лапками. Кожа – серая, сухая, как бумага. Носики, словно клювы, а под ними – торчком неприятные несоразмерно крупные зубы.

Здесь был душный влажный воздух и запах закисшего белья. По ржавым металлическим стенам бежали ручейки оседающей воды. Под ногами скользило.

– Почему не на разгрузке?! – грохнул вдруг за моей спиной властный мужской голос.

Я беспомощно оглянулся. Рослый угрюмый мужчина в зеленой робе глядел на меня, сверкая глазами.

– А? – только и смог проговорить я.

Он, кажется, что-то понял, разглядев меня получше.

– Моченый... – с досадой проговорил он. – Как ты здесь оказался?

– Я... я не знаю.

– Ты должен был идти по желтой линии. – Он кивком показал на пол, где действительно тянулись разноцветные линии-дорожки. – Твое место на форуме.

Я только пожал плечами.

– Ладно, пошли.

Он ухватил меня за рукав и вытащил из «инкубатора». Как раз по коридору двое «узников» вели такого же доходягу, как я – истощенного, растерянного, на подгибающихся ногах.

– И этого забирайте, – сказал мужчина, толкнув меня к процессии.

Меня хотели поддержать, но я пошел сам. Сознание прояснялось, и в нем уже нашлось место для изумления. Скорее даже для возмущения. Где я? Куда меня ведут? Что у них за манеры? И где эта сволочь Щербатин, долбаный придумщик, мать его так...

Мы шли сначала по низкому сумрачному коридору из листового железа, потом по другому коридору – круглому и гофрированному, как шланг пылесоса. Поводыри вяло переговаривались, я ничего не понимал. Я только разобрал, что их чертовски интересуют какие-то уцимы и они раздумывают вслух, где бы их побольше взять.

– Все, пришли, – объявили нам наконец.

Это был громадный зал неправильной округлой формы, чуть ли не стадион. Насколько я понял, тот самый форум. Повсюду – длинные ряды скамеек, от которых рябило в глазах. На скамейках – доходяги в новеньких серых робах и белых носках. Их тут были, наверно, тысячи.

– Садись и жди, – приказал мне один из провожатых, после чего оба ушли обратно.

Я пристроился на одну из скамеек с краю. Было довольно тихо, что необычно для больших помещений, полных людей. Доходяги сидели в основном поодиночке и не разговаривали. Они очень напоминали мне персонажей какой-нибудь кинохроники о неурожае в Северной Африке. Жалкие, подавленные, изможденные, безучастные ко всему вокруг. Я, видимо, был такой же.

В зале было полно входов, и то и дело через них кого-нибудь вводили и усаживали на скамейки. Наконец один из новичков присел рядом со мной. Я равнодушно глянул на него и отвел глаза. И вдруг едва не подскочил.

– Щербатин! – выдавил я.

На него было страшно смотреть. Словно здорового, сытого, полнокровного человека взяли да засушили между страниц книги. Щеки висели мешками, уголки губ безвольно опустились. И лысина походила уже не на подлокотник кожаного дивана, а просто на лысину.

– Какой кошмар, – покачал я головой.

– Спасибо, – еле слышно ответил Щербатин. – Ты тоже классно выглядишь.

– Куда ты меня притащил, сволочь? – начал заводиться я. – Что с нами тут делают?!

– Бе-еня... – с досадой протянул Щербатин. – Мы же договаривались. Все с нуля. Новая жизнь на новом месте. Ничего, я не обидчивый. Дождусь-таки, когда ты скажешь мне спасибо и в ножки упадешь.

– В ножки?! – еще больше разозлился я. – Ты рехнулся с перепою, да? Куда нас занесло, отвечай!

– Беня, мы в самом сердце цивилизации. Настоящей цивилизации. Это – Столица Мира. Здесь все устроено для счастья.

Я не нашелся даже что ответить на такую чушь. Я просто подавился своими эмоциями.

– Белые носки, Беня! – со значением проговорил Щербатин. – Тебе каждый день будут выдавать белые носки. Ты представляешь, как круто переменилась твоя жизнь? Тебе не придется больше отстирывать свои чертовы дырявые носки.

– Какие еще носки? – выдавил я.

– Хватит злопыхать, Беня. Ты только представь, как это было омерзительно – ты возился в грязной воде, соскребая грязь со своих драных тряпок. Потом ты шел на кухню, звенел липкими тарелками, варил какую-нибудь дешевую тухлятину, чтоб запихать ее в себя. Ты же человек, Беня. Ты поэт – гордое существо.

– Что ты несешь?

– Тихо, тихо, не кипятись. Сейчас тебе все расскажут.

– Чего мне расскажут?! – звенящим голосом проговорил я. – Что ты мне тут устроил?

Я вскочил и, кажется, начал орать:

– Что ты мне мозги забиваешь?! Какие еще носки? Давай, показывай, как отсюда выйти, мне на работу надо. Шуточки, да? Сволочь! Сволочь!!!

Тут непонятно откуда выскочили трое молодцев в зеленых робах. Двое швырнули меня обратно на скамейку, третий побрызгал в лицо чем-то теплым и кислым. У меня тут же все обмякло, отнялось, не осталось сил даже закрыть рот.

Зеленые ушли. Они, кажется, не имели ничего против меня, они просто остудили мою истерику. Судя по их сноровке, я был тут не единственным нервным, работы для них хватало.

– Тихо, Беня, – ворковал Щербатин. – У нас с тобой все очень хорошо, все налаживается, ты и сам сейчас поймешь. Тебе все расскажут...

По залу прошло некое шевеление, доходяги поворачивали головы и вытягивали шеи, некоторые пересаживались. Я наконец увидел, что на возвышении неподалеку от нас стоит, подняв руку, женщина с пышными серебряными волосами. Она была, пожалуй, довольно яркой внешности, но мне не понравилась. У нее было лицо акулы.

– Добро пожаловать, будущие граждане Цивилизации! – произнесла женщина с отработанным радушием. – Вы стеклись сюда из разных уголков мира, чтобы начать жить хорошо, жить правильно, жить для себя и Цивилизации. И вот вы с нами!

Серые робы в зале замерли. Тысячи глаз неотрывно смотрели на женщину-акулу.

– Щербатин, – тихо прошептал я. – На каком языке тут все говорят? Я никак не определю.

– На языке Цивилизации, естественно, – ответил Щербатин. – Его знает каждый разумный человек. И ты тоже. Просто не было случая попользоваться...

– А на нем можно писать стихи?

– Тихо...

– Есть три обстоятельства, с которыми я рада вас поздравить, – продолжала женщина. – Во-первых, теперь вы обеспечены пищей и одеждой на всю жизнь...

Серые робы после этих слов возбужденно загудели, задвигались.

– Во-вторых, вы совершенно свободны, вас никто не посмеет ни к чему принуждать. И, в-третьих, ваша жизнь, благополучие и счастье – только в ваших руках.

Вы пока не граждане Цивилизации, вам еще предстоит усердием и верностью доказать, что вы достойны ими стать. Каждый ваш шаг, каждое усилие, направленное на благо Цивилизации, будут оценены определенным количеством уцим. При накоплении нужной суммы уцим возрастет ваш холо – ваш статус как членов Цивилизации. Сейчас у вас нулевое холо, и у вас почти ничего нет. Но уже первое холо даст вам право на выбор одежды. Второе холо позволит выбирать вкус пищи и пользоваться услугами развлекательных центров. Третье – и вы получите излишки, которыми распорядитесь по своему усмотрению. И так далее, ваши возможности неограниченны.

– Щербатин, что за дикое сборище? – слабо проговорил я. – Здесь есть хоть один нормальный человек?

– Тихо ты! – цыкнул мой приятель. – Все нормальные. Кроме тебя...

– Сейчас вы находитесь на пересыльной станции, где пробудете еще четверо суток и восстановитесь после обезвоживания. Рекомендую не тратить это время понапрасну, а выбирать подходящий вид деятельности для себя. Нулевой холо дает возможность работать во внешних мирах, на отдаленных станциях и колониях, выполняя наиболее трудоемкие задания, не требующие специальных навыков. Этот этап длится, как правило, шесть-восемь периодов. Вы можете ознакомиться с таблицами соответствия и вычислить, что это означает по вашему летоисчислению...

– Четыре с половиной года и больше, – шепнул Щербатин. – Я уже вычислил. Кошмар...

– ...Собрав нужное количество уцим и заслужив первое холо, вы получите право переселиться ближе к центру Цивилизации и сменить вид деятельности на менее трудоемкий. Но помните, вы должны стараться и прикладывать все усилия, чтобы стать полноправными гражданами. Цивилизация нуждается в усердных, трудолюбивых, дисциплинированных и уравновешенных людях...

– Ну, ты понял? – сказал вдруг Щербатин, толкнув меня в бок. – Все очень просто. Мы на общих условиях ишачим четыре года на рудниках и получаем что-то вроде вида на жительство. А дальше уже карабкаемся, кто как может.

Я посмотрел на него, кажется, с испугом.

– Каких еще рудниках?

– Ну, это я для примера. Может, и не рудники...

– Какие еще рудники?

– Тебя что, заклинило?

– Какие к черту рудники?! – успокаивающие брызги, похоже, переставали действовать. Я снова заводился.

– Ну тебя к лешему, – разозлился Щербатин. – Псих.

– ...Правила поведения в зоне отдыха запрещают вам покидать ее территорию и проникать в женскую половину, – слышался голос докладчицы. – Вы сможете не только отдохнуть, но и увидеть прямые трансляции из красивейших мест...

– Все! – Я встал. – Выводи меня отсюда, Щербатин. Не могу больше слушать этот бред.

– Ага, писать бред ты можешь, а слушать...

– Хватит! Сам затащил меня на этот съезд сумасшедших, сам и вытаскивай. Показывай, где здесь выход.

– Выход куда? – Щербатин изобразил наивную улыбку.

– Просто выход. Мне пора домой. Хватит.

– Домой... – Он вздохнул. Развел руками. – Беня, а до дома сотни световых лет. Куда ж ты пойдешь?

– Каких еще световых лет? Что ты городишь?

– Да-да. А кроме того, там прошло уже лет восемьдесят, пока нас сюда везли. И это без учета всяких там эффектов-парадоксов.

– Лет восемьдесят... – У меня вырвался нервический смешок. – А я где был?

– Ты был в состоянии полного обезвоживания.

– Какого еще обезвоживания? Зачем?

– Для компактности. В обезвоженном состоянии человеческое тело можно упаковать в коробку из-под торта. Транспорт – он не резиновый, а желающих много.

Я сел. Вернее, просто ноги подкосились. Я вдруг вспомнил комнату с маленькими головастыми существами. Выходит, это засушенные люди?

– Щербатин, хватит меня доводить. И так уже...

– Нет, это тебе хватит! – неожиданно разозлился Щербатин. – Кто мне обещал не ныть? Кто говорил, что не передумает? Про дом забудь, мы в другой галактике.

– О-ох... – Я схватился за голову.

– Теперь можно пройти в зону отдыха... – услышал я голос женщины-докладчицы, и доходяги вокруг нас очень резко повскакивали и побежали к дверям. – Не сворачивайте с желтой линии.

– Пошли, – энергично подогнал меня Щербатин.

Нас уже несла толпа. Вокруг словно бушевало море – серое, безликое, голодное. «Нулевое холо». Я – человек-нуль. Вокруг – тысячи таких же нулей. И все вместе мы – один большой шумный нуль.

– Куда все рвутся, Щербатин? – подал голос я. – Начинается раздача завтрака?

– Начинается раздача рабочих мест. – Щербатин, кажется, был зол на меня. – И все это знают, уже выяснили. Все, кроме тебя, – почему? Неужели ты такой валенок?

– Да, я такой.

– Соболезную. Тогда можешь не торопиться и вообще не вставать в очередь. Достанется отбивать шлак в подземных печах или выгребать какую-нибудь химическую дрянь. Получишь свое первое холо – зато угробишь здоровье. Мозги-то ты давно уже угробил...
* * *

Зона отдыха представляла собой очень обширное пространство, огороженное забором метров в шесть высотой. Внутри – деревья, скамеечки, травка. Кое-где в траве белели использованные одноразовые носки.

Никто, однако, не разглядывал травку, все рвались к маленьким окошечкам в стенах. Царил полный кавардак, многие пробивали путь к окошечкам локтями и кулаками. Впрочем, через какое-то время из толпы начали вырастать хвосты очередей, однако у стены все еще бился серый человеческий прибой.

– Ну, вот... – пробормотал Щербатин. – Теперь стоим.

Перед нами колыхалось еще человек двести пятьдесят, а то и больше. И я бы не сказал, что очередь двигалась очень энергично. Мы несколько минут простояли, и я лишь переступил с ноги на ногу. Я чувствовал, что и Щербатин начал нервничать.

– Утешает одно – мы не последние, – с оптимизмом сказал он.

В самом деле, за нами уже выстроился длинный хвост, и он то и дело прирастал. Тут вдруг на стенах зажглось несколько больших экранов, и нам начали показывать обещанные «прямые трансляции».

Изображение было слишком бледным и нечетким. Мне удавалось разглядеть то какие-то дома-башни, то морские волны, на которых катались изогнутые лодочки, то дороги, по которым мчались машины. Никакая это была, конечно, не трансляция. Больше всего походило на плохонький рекламный ролик для туристов.

– Щербатин, – тихо позвал я. – Погляди: вон к тому окошечку всего несколько человек.

– Я знаю, – кивнул он. – Это вербовочный пункт военного ведомства. Некоторые соглашаются – там можно заработать третье холо всего за четыре-пять периодов.

И, заметив мой вопросительный взгляд, он потряс головой.

– Нет, Беня, нам туда не надо. Там война.

– А куда нам надо, Щербатин?

– Посмотрим, что предложат. Подожди-ка...

Он отошел и поймал какого-то доходягу, который с очень довольным видом выбирался из толпы. Похоже, ему в числе первых удалось пробиться к заветному окошечку.

Они несколько минут разговаривали, я не расслышал ни слова. Наконец Щербатин вернулся.

– Ничего особенного, конечно... – Он развел руками. – Экваториальные плантации, прокладка дорог, шахты, уборка отходов. И все у черта на куличках. Ладно, подберем что-нибудь по вкусу. Главное, чтоб не надолго там задержаться.

– А дальше? – безучастно спросил я.

– А дальше – первое холо.

– И что?

– Ты так ничего и не понял? Первое холо – это все равно что московская прописка для жителя какой-нибудь Нижней Усрани. Цивилизация! Гарантированный жизненный уровень. Любая работа, любые развлечения. Общество!

– А я смогу работать поэтом?

– Вот же кретин... – с досадой вздохнул Щербатин. – Сможешь, успокойся.

Я посмотрел на небо. Оно было белым, чуть желтоватым. Ни облаков, ни солнца. Очередь не двигалась. Щербатин сначала стоял спокойно, потом начал притоптывать, потом – вертеться, глядя по сторонам. Наконец он сказал:

– Постой, я погляжу, чего тут еще есть.

Я бы и сам с удовольствием погулял, посмотрел, что где есть. Но он первым догадался – что ж поделаешь?

– Да, вот еще! – вспомнил Щербатин перед уходом. – Если кто спросит, откуда ты, – не вздумай заводить насчет Земли, Луны, Солнечной системы... Никому тут это не интересно. Говори: нижний сектор, восьмое удаление. А лучше вообще молчи.

Откуда он все знает? Вроде сидел рядышком, ни с кем не разговаривал – а все знает. А я – нет. Всегда у меня так.

Жутко хотелось сунуть руки в карманы, но на робе не было карманов. Насколько я понял, мне – человеку-нулю – не полагалось иметь ничего такого, что можно положить в карман. А значит, и карманы иметь незачем.

За то время, пока мой приятель где-то гулял, мне удалось приблизиться к окошечку шага на три. Да и то я не уверен, что людей передо мной стало меньше. Скорее всего просто очередь чуть деформировалась.

Мне это все, конечно, надоело. Терпеть не могу очереди, да и кто их любит? К тому же я все еще скверно себя чувствовал после холодной ванны. Так и тянуло сесть на травку, закрыв глаза. Но никто не садился, и приходилось кое-как держаться на ногах.

«А может, ну их к черту? – подумал я. – Уйти из этой сволочной очереди, полежать где-нибудь, отдохнуть. А потом прийти, когда народ рассосется. Что достанется – то и достанется».

Я не успел додумать эту мысль до конца, потому что наконец вернулся Щербатин. Он шел не торопясь, вразвалочку, с очень довольной физиономией.

– Что бы ты без меня делал, Беня? – снисходительно проронил он. – Ну все, хватит тут топтаться. Идем обедать. Я уже все устроил.

– Что ты устроил, Щербатин? – спросил я, вышагивая вслед за ним вдоль забора.

– Пищевые разработки. Три дня пути. Меньше года по-нашему до первого холо. Правда, отправляемся уже завтра.

Оставьте ваш отзыв


HTML не поддерживается, можно использовать BB-коды, как на форумах [b] [i] [u] [s]

Моя оценка:   Чтобы оценить книгу, необходима авторизация

Отзывы читателей

Александр Андросенко, 13-05-2017 в 21:38
Отличная книга, проглотил с удовольствием)
Vasia Kruger, 01-03-2017 в 21:47
Классическая фантастика без зомбей и попаданцев в прошлое. Как же я соскучился по ней!
Очень рекомендую!
Игорь Шенгальц, 01-03-2017 в 10:32
К стыду своему, эту книгу Михаила я прежде не читал. Как-то прошла она в свое время мимо меня, а вот теперь настигла, спустя 14 лет после первой публикации.
В общем, друзья, это прекрасный образец классической фантастики в лучших традициях Гарри Гаррисона, Хайнлайна и прочих американских авторов золотой волны.
Сейчас подобную книгу невозможно представить в новинках того же Эксмо - не рискнут.
Я бы не стал характеризовать "Желтую линию" термином "социальная фантастика", все же для меня в первую очередь это была приключенческая фантастика. Не знаю, как писал ее Михаил, был ли у него предварительный подробный план на весь текст или герои зажили своей жизнью, а он просто следовал за ними. Мне кажется, скорее последнее...
"Желтая линия" - это как дорога из желтого кирпича, по которому шла девочка Элли и ее друзья. Но если у Элли в итоге все сложилось удачно, то финал истории Бени и Щербы вовсе не такой однозначный.
Мир Цивилизации полон гротеска, но он логичен и понятен. Он закономерен.
Наверное, продолжение тут было бы лишним. Хорошо, что автор его не сделал в свое время. Книга закончена, хотя и оставляет после прочтения некоторые вопросы...
Но не буду спойлерить.
В целом, настоятельно рекомендую "Желтую линию" всем, кто считает себя фанатом старой фантастики. Остальным же можно хотя бы ознакомиться и попробовать текст на вкус!..
Максим, 15-02-2017 в 10:36
Купил по рекомендации Круза в ФБ. Не пожалел.
Открыл для себя нового писателя, которого интересно читать.
Язык книги живой, новые миры, новые жаргонизмы. Написано "гладко" и захватывающе.
Некоторые моменты даже слегка заставляют поворочаться мозги в черепной коробке, а туда ли ты и верной ли дорогой идешь, товарищ?:)
На текущий момент, купил уже 3-ю книгу Тырина и, думаю, куплю еще.
Михаилу спасибо за книги, Крузу - за рекомендацию.
Kajur, 07-02-2017 в 13:36
Книга отличная, "картонные" карикатурные персонажи, за исключением главного героя и Щербакова, созданы как часть окружающего безликого мира - "Цивилизации", для понимания тщетности стремления к навязанным идеалам. Книга заставляет размышлять о месте и роли человека в обществе, о существующем общественном строе, о ненавязчивом вмешательстве государства во все сферы жизнедеятельности человека, о религии. С чем-то я согласен с автором, а с чем-то нет, но книга однозначно удалась.
Да и вообще, я тоже хочу быть просто деревом в лесу, не нужно меня структурировать, но вот почему-то постоянно приходится идти по желтой линии.
Mark S, 07-02-2017 в 01:49
Видимо социальная фантастика это не моё. Прочитал изза рекомендации Андрея Круза в ФБ, но не пошло совсем. Герои какие то картонные. Сюжет не просто надуманный, а подогнанный так что бы донести именно "социальную часть". Ни о каких деталях автор особо не заботился. Тут Желтую линию сравнивают с Биллом - но ни о каком юморе и речи нет. Для любителей Билла героя галактики я бы рекомендовал Дивова "Экипаж Солнечной" или Борисова "Фермер"
Виталий Федоров, 04-02-2017 в 23:45
Прекрасно зашло! Смесь "1984" и "Билл - герой галактики"))
Стас Федяинов, 04-02-2017 в 14:48
Отличная книга, социальная фантастика, совсем не скучная . Вопросы, которые ставит книга не новы, но раскрыты отлично. Мне напомнило фильм Кин-дза-дза. Открыл для себя нового автора.
Романов Константин Иванович, 04-02-2017 в 14:45
Замечательная книга от замечательного писателя-фантаста. В меру философская, в меру жизненная.
cyr@starlink.ru, 02-02-2017 в 21:04
Не пошла от слова "совсем".
AlexS, 31-01-2017 в 20:00
Это ДА, книга замечательная
Андрей Круз, 31-01-2017 в 19:11
Ваще офигенная книга. Просто ваще.