На традиционную ежегодную регату в Ноузгей съехались любители парусных гонок со всей страны. С огромной свитой пожаловал и сам правитель Трайдор. Как страстный любитель парусных гонок он не пропускал ни одной регаты. Для диктатора и его окружения на берегу была воздвигнута высокая трибуна со специальной ложей, где он восседал, попивая прохладительные напитки и наблюдая за перипетиями соревнований, вооружившись подзорной трубой. Рядом, в соседнем кресле, устроился его правая рука, адмирал Гавилан.
В этом году в гонках участвовало около восьмидесяти парусных судов, которыми управляли матерые яхтсмены. Стартом для всех служил громкий выстрел из маленькой медной пушки, установленной на пирсе. Солнце стояло в зените, когда раздался долгожданный пушечный выстрел. Многочисленные зрители, заполонившие трибуны, обмахивались веерами, спасаясь от лучей солнца под цветастыми зонтиками и парусиновыми тентами.
Парусники устремились вперед. Им предстояло пройти довольно длинную дистанцию, представлявшую несколько замысловатых петель вокруг плавучих красных буев в Заливе Слезы Осени и стоявшей в открытом море военной эскадры.
Торбеллино сидел на корме, крепко держась за румпель, и управлял легким суденышком. Галс занимался парусами и громко покрикивал, предупреждая об опасности, когда шлюп менял курс и над головами экипажа пролетал со свистом тяжелый гик.
— Круче к ветру! — скомандовал Старый Галс.
— Есть, круче к ветру! — повторил Торбеллино, меняя направление.
Старт для «Ослепительного» оказался не столь удачным, паруса поздно поймали ветер, он попал во вторую самую многочисленную группу соревнующихся. В лидирующей же группе оказались парусники: «Черный орел», «Отшельник», «Красная роза», «Прекрасная Анжелика», «Гроза морей», «Ночной Призрак», «Морской дьявол», «Каприз», «Дерзкий», «Дикая орхидея», «Неприкаянный», «Жребий», «Вольный ветер», «Мимоза», «Роза ветров», «Тайный советник».
Яхты «Красная роза», «Дикая орхидея» и «Мимоза» принадлежали местным горожанам, и за них бурно болел весь Ноузгей, собравшийся на набережной, выражая свой восторг громкими выстрелами из хлопушек, барабанным боем и писклявыми звуками всевозможных пищалок и дудок.
На полкорпуса от «Красной Розы» отставал экипаж парусника «Ночной Призрак», приплывший на регату из Брио вместе со шлюпами «Дерзкий», «Гроза морей» и «Каприз».
«Черный орел» и «Роза ветров» представляли команды от эскадры адмирала Гавилана, экипажи состояли из опытнейших морских офицеров.
Среди участников было много спортсменов-любителей, среди них выделялся плотной фигурой низенький крепкий Рабиозо, шеф тайной полиции. Напялив на лысую голову матросскую шапочку с помпоном и вооружившись румпелем, он уверенно и твердо отдавал указания своему крепко слаженному экипажу, состоявшему из жандармов. Яхта «Тайный советник» под его командованием шла бок о бок со шлюпом «Роза ветров», норовя обойти последнего на повороте, вызывая бурю негодования и взрыв грязных ругательств со стороны морских офицеров. Они считали личным оскорблением, что их, опытных моряков, обгоняет какой-то полицейский. Через некоторое время в результате поломки такелажа парусники «Прекрасная Анжелика» и «Гроза морей» безнадежно отстали и выпали из группы лидеров.
Замыкали лидирующую десятку довольно резвые парусники «Неприкаянный» и «Морской дьявол», приплывшие в день соревнований из далекой Карамбы. На яхте «Морской дьявол» экипаж состоял из пиратов капитана Малисиозо, а на шлюпе «Неприкаянный» — из пиратов флотилии Одноглазого Пуэрко. Командовали экипажами небезызвестные нам — Рыжий Ридо и уверенный в победе Чевалачо.
Оба экипажа появились в Ноузгее ранним утром. Несколько суток пираты не притрагивались к спиртному, так как в Мейби, куда они по пути заходили, вино не продавалось. Добравшись до Ноузгея, пираты, томимые неукротимой жаждой, перед самым началом парусной регаты наведались в один из портовых винных погребков. И надо же было такому случиться, что этим погребком оказался кабачок «Здесь сбываются мечты», где когда-то арестовали друга Торбеллино — балагура Фиеру за длинный язык. Здесь враждующие экипажи столкнулись нос к носу.
После приличной порции выпитого вина Чевалачо имел неосторожность обозвать Рыжего Ридо тупой грязной обезьяной, которая ничего не смыслит ни в навигации, ни в парусном вооружении, которая не может даже отличить «грот» от «кливера». В ответ на оскорбление через зал в экипаж «Морского дьявола» полетела тяжелая табуретка, которая через пару секунд вернулась обратно в сопровождении еще двух табуреток и оловянной кружки. Завязалась пьяная потасовка, каких еще не видел на своем веку город Ноузгей. В ход пошло все: кулаки, головы, дубовые табуретки и скамьи, бутылки и кастрюли… За несколько минут в зале была переломана вся мебель, разбита вся посуда и поврежден не один десяток носов.
В результате пьяной разборки пираты чуть не опоздали на старт. Всю дорогу до пристани они награждали друг друга отнюдь не лестными эпитетами. Напившийся Чевалачо, сдвинув треуголку на затылок, обещал Ридо прострелить дырку в борту ниже ватерлинии, если тот посмеет их обогнать на дистанции. Раскрасневшийся Рыжий Ридо, с фонарем под глазом, клялся всеми медузами Моря Теней и самыми кровожадными акулами Залива Кошмаров, что этой же ночью подпилит сопернику мачту на яхте, если приз достанется не экипажу «Неприкаянного».
К середине гонки пиратские парусники, оказавшиеся с самого начала соревнований в десятке лидеров, почему-то стали себя вести странным образом. Они рыскали носом из стороны в сторону или при смене галса выкидывали умопомрачительные фортеля, чем приводили многочисленных зрителей соревнований в дикий восторг и недоумение... Оказалось: винные пары на жаре ударили пиратам в их буйные головы. Некоторые члены экипажей отключились еще будучи на старте, как только подняли паруса, и теперь мирно похрапывали, другие же лихо горланили пиратские песни, с трудом управляясь с парусами и румпелем.

В роскошной просторной ложе Трайдора среди многочисленной свиты крутились тайные агенты из охранки Рабиозо — Восто и Флари со своими подшефными. Их меньше всего интересовала и волновала парусная регата, они были поглощены более важным для них занятием, тотальной слежкой за зрителями. Вдруг среди них окажется какой-нибудь опасный революционер, которого срочно необходимо обезвредить.
Флари по профессиональной привычке водил из стороны в сторону своим прыщавым носом, принюхиваясь к незнакомым запахам, когда его неожиданно пребольно пихнул в бок острым локтем возбужденный Восто.
— Дружище, смотри туда! — он, сунув в руки полицейской ищейки подзорную трубу, через которую рассматривал пеструю толпу зрителей, ткнул указательным пальцем в группу парусников-лидеров.
— Что ты там интересного узрел?
— Сейчас сам увидишь, и, клянусь, свалишься с кресла от удивления.
— Ничего не вижу особенного. Вечно тебе что-то мерещится, — недовольно пробурчал Флари, напряженно всматриваясь в приближавшиеся к красному бую суденышки.
— Пиратов видишь?
— Каких пиратов? На каком судне идут?
— На яхте «Морской дьявол».
— Ну, вижу… Хорошая у них яхта. Позавидовать можно. Только как-то странно рыскает из стороны в сторону носом.
— Пьяные, наверное. А левее от нее шлюп, видишь?
— Ну, вижу…
— Заладил свое «ну», балда стоеросовая! — разозлился на друга, выходя из себя, Восто. — Присмотрись повнимательнее! Видишь рулевого?
— Вижу. Ну и что? Рулевой как рулевой. Ничего особенного.
— Лопух! Это же мальчишка Торбеллино! — взорвался, потеряв терпение, Восто.
— Погоди, погоди… — пробормотал Флари, вцепившись в подзорную трубу. — Точно! Он самый!! Как я его сразу не узнал? Ну ты и глазастый, Восто! Будем брать Акробата?
— Теперь-то он от нас точно никуда не денется! Пусть только причалит к берегу. Мы ему строим теплую встречу!
— Припомним все его выкрутасы.
— И Крепость Мейз, и воздушный шар, и магазин Лючано, и многое другое…
— За все ответит, мерзавец!

Пьяный Чевалачо, переругиваясь с плывущими рядом соперниками, зазевался и при очередной смене галса «прошляпил» летящий гик, которым получил по затылку. После оглушительного удара он оказался за бортом. Вдрызг пьяный экипаж совершенно не заметил потери своего рулевого, продолжая горланить песни.
Первой на барахтавшегося в воде обратила внимание Джой.
— Человек за бортом! — крикнула она Торбеллино, указывая рукой направление. Юноша, недолго думая, тут же переложил румпель на другой курс.
Шлюп резко изменил направление и устремился к тонущему пирату, макушка которого еще мелькала среди волн. «Джентльмен удачи» уже начал пускать пузыри и норовил вот-вот исчезнуть навсегда в морской пучине.
Торбеллино быстро закрепил румпель шкотом, перегнулся через борт, крепко ухватил незадачливого гонщика за шиворот и с помощью старого моряка втащил нахлебавшегося соленой воды Чевалачо в шлюп. Галс и Джой захлопотали над спасенным пиратом, приводя его в чувство, юноша же вернулся на место рулевого и продолжил гонку.
Пока они, теряя драгоценное время, спасали Чевалачо, шлюп обошли сразу четыре конкурента. Парусники «Роза Ветров», «Альбатрос», «Неприкаянный», «Тайный советник» вырвались вперед.

Чевалачо после глубокого нокаута ничего не соображал. Он удивленно таращился мутными глазами на своих спасителей и продолжал что-то нечленораздельное мычать и потирать большущую шишку на затылке.
На вираже шлюп сильно накренился, чуть не коснувшись морской поверхности парусом, зачерпнув бортом хорошую порцию соленой воды. Весь экипаж, «Ослепительного», включая Чевалачо, инстинктивно сгрудился на противоположном борту, выравнивая судно. До конца гонки оставалось еще предостаточно времени, еще был шанс побороться за победу. Торбеллино потребовалось почти полчаса, чтобы догнать ушедшие вперед парусники «Ночной призрак», «Розу Ветров» и «Неприкаянный». Шлюп пристроился к ним в хвост, но обогнать их никак не удавалось.
Чевалачо наконец-то отошел от винных паров и нокаута и пораженный уставился на нашего героя.
— Торбеллино! Разрази меня гром! — заорал он. — Ты ли это?
— Я собственной персоной, Чевалачо! Можешь даже потрогать меня обеими руками, если не веришь.
— Век тебя не забуду! Ты меня спас, дружище! Клянусь кальмарьими кишками, что завтра же брошу пить! Сегодня крепко выпью за чудесное спасение, а завтра обязательно брошу! Клянусь всеми тигровыми акулами Пролива Кошмаров!
— Да брось, Чевалачо, ты бы также поступил на моем месте, — улыбнулся Торбеллино, зная, чего стоят все эти пиратские клятвы. — Неужели бросил бы тонущего на произвол судьбы?
— Конечно, не бросил! Я же все-таки из морского братства! Знаю цену человеческой жизни в море.
— Их лучше благодари, — юноша кивнул на Старого Галса и Джой, ловко управлявшихся парусами.
— Ладно, долг, как говорится, платежом красен. Чевалачо бывает благодарным. За добро всегда отплатит добром. Открою тебе, парень, одну страшную тайну, — заговорщическим шепотом продолжал спасенный. — Не сносить мне головы.
— Что там у тебя за тайна такая? — усмехнулся Торбеллино.
— Ты зря смеешься, парень, это очень важная тайна, — округлив глаза, сказал пират, озираясь по сторонам, как будто кто-то в открытом море их мог подслушать. — Это касается твоей жизни.
— Моей? Смешно такое слышать.
— Именно твоей, несчастный!
— Ну… — недоверчиво отозвался Торбеллино. — Поведай, что там за тайна такая страшная.
— Так вот, слушай. Капитан Малисиозо откуда-то прознал, что ты остался жив, и поручил наемному убийце разыскать и убить тебя. Зовут этого гнусного типа Виоленто Беспалый, он самый страшный человек в Карамбе, каких я только на свете видывал.
— Виоленто Беспалый?
— Ты что о нем никогда не слышал?
— Нет. Не слышал.
— Не поверю! Мерзавца Виоленто каждая собака в Карамбе знает!
— Вроде кто-то из экипажа на корабле как-то упоминал его имя, кажется, Бабило … — неуверенно отозвался Торбеллино, напрягая память.
— Его можно сразу узнать по одной неизгладимой примете. На правой кисти у него недостает безымянного пальца, ему в одной кабацкой драке его отстрелили, когда он нагло сжульничал в карточной игре. Если встретишь человека с этой приметой, беги во все лопатки прочь, не оглядываясь. Помни: он пришел за твоей головой.
Пират снял с головы знаменитую прострелянную в нескольких местах во время абодажей треуголку и выжал ее. И вновь водрузил на свою мокрую гриву.
— Чевалачо, и давно он за мной охотится, этот, как ты его называешь, Беспалый? — спросил юноша, вспомнив предупреждение безумного колдуна о злом человеке без пальца. Выходит, магические камни не врали.
— Месяца четыре прошло, с того времени, как Малисиозо узнал, что ты жив-живехонек. Если бы ты только видел, как он рассвирепел от этой «радостной» новости.
— У меня нет ни малейшего желания видеть рассвирепевшего Малисиозо, и у тебя, я думаю, тоже.
— Ой, не завидую тебе, парень! Он тебя из-под земли достанет из-за своей чертовой пещеры с сокровищами. Ведь ты единственный, кто знает, где она находится.
— Почему единственный? О ней знает еще Бласфемо.
— Бласфемо? Это который Бласфемо? Что-то имечко знакомо, — насторожился пират, сдвигая треуголку на затылок.
— Разбойник с большой дороги, — подсказал юноша. — Атаман шайки «Ночные гости».
— Ты раскрыл тайну Малисиозо разбойнику?! — выпучил глаза от удивления Чевалачо.
— Ну да. Что мне еще оставалось делать? Он же собирался меня продать в Карамбе на невольничьем рынке. Мне пришлось ему выложить тайну капитана Малисиозо, чтобы спасти свою жизнь, — признался Торбеллино, перекладывая румпель в другую руку.
— Ну и номер! — пораженный пират закатил глаза под лоб. — Ну, брат, представляю, что будет с бедным Малисиозо, когда он об этом узнает. Он не переживет, услышав такое.
— Думаю, переживет!
— Его точно удар хватит от такого известия. Это верная крышка тебе, парень!

Легкий шлюп благодаря умелой лавировке, обошел яхты конкурентов. Войдя в крутой поворот, «Ослепительный» опередил резвую «Красную розу» и, почувствовав свежий ветер в корму, пытался догнать быстрый «Черный орел», управляемый командой опытных морских офицеров. Дистанция между двумя суденышками неуклонно сокращалась. Подчиненные адмирала Гавилана с нескрываемой тревогой наблюдали за преследовавшим их шлюпом Старого Галса. Но для победы не хватило самой малости: всего-навсего нескольких метров. «Черный орел» финишировал на мгновение раньше, от него «Ослепительный» отстал всего на каких-то жалких полкорпуса. Третим закончил парусную гонку парусник из Брио, «Ночной призрак».
Расстроенный Торбеллино в сердцах чертыхнулся. Победа была так близка. Джой даже заплакала от огорчения. Чевалачо переживал не меньше остальных, так как чувствовал свою вину. Если бы его тонущего не вылавливали, «Ослепительный» уж давно бы финишировал, оставив далеко позади своих именитых соперников. Из всего экипажа только один Галс оставался невозмутимым.
— Значит, не судьба, в другой раз повезет, — спокойно сказал он.

Пиратские парусники так и не добрались до финиша. Яхта «Морской дьявол», из-за потери рулевого, которым был Чевалачо, описала огромный круг, врезалась в берег рядом с пристанью и села прочно днищем на острые камни. А шлюп «Неприкаянный», несущийся под всеми парусами впереди всех, при выполнении поворота вокруг красного буя, задел парусом воду и перевернулся, так как при крене пьяные пираты, вместо того чтобы откренивать судно, скатились к борту и нарушили баланс.
Пришлось нескольким шлюпкам со спасателями мчаться к бую и вылавливать нетрезвых горе-гонщиков из воды…
Быстрому «Тайному советнику» тоже не повезло: у него в середине гонки ни с того ни с сего переломилась мачта. Кто-то из экипажа вспомнил, что накануне ночью слышал подозрительный скрежет. Наверное, кто-то из подлых конкурентов подпилил ее. Взбесившийся Рабиозо от злости готов был разорвать всех в клочья. Он метался по палубе и крыл соперников отборной бранью, которой бы позавидовал любой пират из Карамбы. Крепко досталось и экипажу, недосмотревшему за парусником в темное время суток.