Тяжелая пуля «гепарда» ударила бегущего человека в спину, перебив ему позвоночник и разворотив грудную клетку. Сделав по инерции еще несколько шагов, тот упал, прокатился по камням и, замерев, растянулся на дороге. Так кто-то из моих патрульных снайперов пустил первую кровь сегодняшнего, ставшего очень длинным для всех нас дня.
Спавшие в лодке два других наблюдателя успели -таки проснуться и повыхватывать из-под свернутых сетей дробовики, но и они были изрешечены огнем моей патрульной команды.
Все пока шло по плану. Гаубица и зверская спаренная пушка «мириад» заняли позиции с востока и запада дамбы, развернув свои стволы по направлению к Мон Сен Мишелю. Патрульные «самсоны» принялись прочесывать прилегающую к побережью заросшую травой и кустарником территорию. Настал наш черед.
— Подержи ка, — я передал берет Михаилу, когда мы поднимались на прибрежный холм. Восемь моих головорезов снова пронаблюдали, как их командир, оставаясь верным традиции, сооружает у себя на голове из косматой гривы практичный «конский хвост».
«Самсоны», спускаясь с холма к дамбе, прибавили скорости, и мы припустили за ними легкой трусцой. Мясник отбежал вбок, поднес к глазам висевший на шее бинокль и, водя им то вправо, то влево, осмотрел объект атаки.
— Суетятся, гады, — сообщил он, вернувшись в строй. — Окна пооткрывали, бегают… А у Королевского входа вообще что-то исключительно поганое происходит…
И невооруженным глазом было заметно, как по окаймлявшей остров стене оборонительного периметра с приземистыми башнями снуют люди, перенося на себе что-то громоздкое. Округлые, выступающие вперед бастионные башенки, как я помнил из карты Бернарда, имели каждая определенное название. Ближайшие к дамбе — Габриэля, Аркадия, Свободы и Бассе — готовились сейчас использоваться по прямому назначению, а именно: отбивать натиск супостатов в лице наших персон.
Три «самсона» один за другим въехали на неширокую дамбу и, прикрывая идущих быстрым шагом братьев, ринулись вперед. Бернард, маячивший сбоку от меня, проорал в рацию:
— Гаубица, «мириад», внимание! Боевая готовность! Цель — башни ограждения! Повторяю — башни ограждения! Огонь по моей команде! Как поняли? Прием!
Сквозь треск помех голоса старших групп прикрытия подтвердили готовность. Мясник отключил рацию, сунул ее в карман плаща и, улыбаясь по дружески, но сдержанно, приблизился ко мне. Михаил, продолжавший питать к главнокомандующему вполне обоснованную неприязнь, как бы ненароком поотстал.
— Брат Эрик, мы с вами еще толком незнакомы, — заговорил брат Бернард, а сам при этом не сводил глаз с приближавшегося острова. — Но ваши старшие коллеги — те, которые знают вас чуть получше, — утверждают, что вы один из самых перспективных молодых командиров Братства: достаточно хитры, мыслите нестандартно и в какой-то степени можете предсказывать развитие ситуации. Что ж, когда-то и я был таким…
Бернард Уильяме получил должность командира отряда в двадцать два года (я — в двадцать четыре). Напористый, бескомпромиссный и безусловно талантливый Охотник, он уже при жизни успел попасть на страницы кадетских учебников. Признаю, мне польстила его осведомленность об обыкновенном командире обыкновенного отряда из второго десятка.
— Жаль, что в Новой Праге мы с вами так прискорбно разминулись, — продолжал главнокомандующий. — Ведь если говорить начистоту — но только это между нами! — магистр Жерар был просто-напросто тупым амбициозным кретином: подставил вас, угробил себя и людей, опозорил Корпус… К счастью, мы были недалеко и вовремя успели предотвратить дальнейшую эскалацию конфликта. Надеюсь, вы согласитесь, что там я не мог поступить иначе?
— Вы поступили именно так, как того требовала обстановка, брат Бернард, — ответил я, хотя это и не соответствовало моему настоящему мнению. — Еретики получили то, на что напросились.
— Рад, что вы понимаете меня, — удовлетворенно кивнул Мясник. — Кстати, как вы посмотрите на то, чтобы поработать со мной при зачистке в одной пятерке?
Что, интересно, я мог сказать? Ну не «нет, извините» же в самом деле?
— Вот и отлично, — проговорил брат Бернард, услыхав мое «буду весьма польщен». — Вы, я, брат Вольф и двое ваших людей на выбор почистим кое-какие закоулки этого рассадника ереси и богохульства.
Бернард отошел на другой фланг колонны, и Михаил снова догнал меня. Любопытство из него так и перло:
— Ну, и о чем поболтал с самим Сатаной?
— Тебя это обрадует. Он и Циклоп работают с нами в одной группе внутри монастыря.
— Не шути с этим…
— Даже и не думал. А что-то не так?
— Все теперь не так… — Кончики усов брата Михаила дернулись и печально повисли. — В общем, огромное тебе, батенька, человеческое спасибо! Только соберешься разгуляться на широкую ногу, как на тебе! Почему из сорока человек Первого и Пятого именно они?
— Не желаешь в нашу компанию — поменяйся вон… с Саймоном, — игнорируя недовольство русского, ответил я. — Короче, уважаемый, даю тебе право на выбор в приказном порядке.
— Ну уж дудки! Да чтобы величайший ловец проклятых иуд в истории цивилизации брат Михаил испугался и убежал от каких-то… — он понизил голос и воровато огляделся, убедившись, что эти самые «какие-то» находятся вне предела его слышимости, — …занюханных мясников и циклопов? Не дождетесь, любезнейший, как сказал бы Конрад. Я не за тем сюда…
По перепонкам ударил глухой тяжелый грохот. Все инстинктивно присели, озираясь по сторонам. Что-то мелькнуло над нашими головами, и в сотне метров слева из воды поднялся веерообразный, рассыпавшийся радужными брызгами, фонтан.
— Мне говорили, — Михаил напряженно созерцал концентрические круги, оставшиеся от приводнения гранатометной болванки, — что они должны славно детонировать, а я вижу лишь простой плюх.
— Либо не сработала, либо не сорвали предохранитель запала. - У меня затрепетало сердце. Бернард оказался прав — Иуда готов был сопротивляться словно крыса, угодившая в ловушку. Зная, что скоро сапог крысолова выдавит ей кишки, крыса верещала и бросалась на него с яростью отчаяния.
— Кто засек, откуда били? — Бернард в ярости оглядел бойцов. — Кто, я вас спрашиваю?
— Оттуда, брат Бернард! — Мой пулеметчик Ральф, сидевший в кузове идущего вторым «самсона», указывал на угловую башню справа от дамбы. — Это прилетело оттуда!
— Молодец, Охотник! — похвалил его Мясник и поднес ко рту рацию. — Гаубица, внимание! Цель — башня Свободы! Огонь!
Шарахнуло так, что дрогнул бутовый камень дамбы под нашими ногами и, хотя возможно мне и почудилось, качнулся шпиль церкви Ла Марвея. Вокруг гаубицы поднялись тучи песчаной пыли. А я-то гадал, зачем бойцы из команд огневой поддержки плавили во дворе рейнского епископата свечной воск в пустой консервной банке! Небось позалепили сейчас им уши до самого мозга, чтобы не одуреть от грохота…
Снаряд просвистел гораздо выше башни Свободы и ударил в скалу у подножия стен монастыря. Взрывом выщербило множество каменной крошки и осколков, которые плотным серым облаком взлетели над домами рыбаков, после чего, падая вниз, градом застучали по черепичным крышам. С острова послышались испуганные крики.
Снова ухнул гранатомет, но теперь огрызалась башня перед дамбой — если мне не изменяла память, башня Аркадия. Граната прошла почти впритирку с крышами кабин монстромобилей и врезалась в землю за нами. Все снова сжались, однако разрыва опять не произошло. Болванка, вспахав грунт, отрикошетила по направлению к берегу. Неосведомленность врага об устройстве взрывателя гранаты вызывала недоумение, но успокаивала слабо, так как и в качестве простого метательного снаряда граната была отнюдь не безобидна.
— Эй там, на «эмкашке»! Подавить очаг сопротивления на двенадцать часов! — Похоже, Бернарда начинали раздражать наглые укусы противника. — Гаубица, почему я еще наблюдаю башню Свободы? Стереть ее немедленно или я вас сам…
«АС 90» тряхнула воздух повторно, а потом загрохотали стволы «МК 5», усыпая потоками стрелянных гильз пол кузова переднего «самсона».
Гигантский столб воды, втрое превышающий по высоте угловую башню, вырвался из моря у ее основания и опустился обратно, наверняка окатив солеными брызгами засевших там отступников. И снова чреватый гневом главнокомандующего досадный промах, на этот раз недолет!
«Эмкашке» повезло больше. Град сорокамиллиметровых снарядов осыпал башню Аркадия, вырывая куски камня из доисторической кладки. Участь ее защитников оказалась весьма печальной — огненный шар окутал верхушку бастиона, раскидывая во все стороны горящие остатки не то людей, не то деревянных перекрытий. Вероятно, от попадания снаряда сдетонировал боекомплект незадачливых гранатометчиков. Черный дым окутал пространство у Королевского входа.
Стрелок Гонсалеса прекратил канонаду и ликующе воздел руки к небу. Но долго наслаждаться победой ему не довелось — следующий выстрел отступников угодил точнехонько в турель «МК 5». Страшной силы удар и грянувший вслед за ним взрыв выдернули с мясом кронштейны креплений «эмкашки» и выбросили ее вместе с сидевшим за ней пулеметчиком из кузова. Взрывная волна бросила искореженную боевую технику на торчащие рядом с дамбой глыбы щебня, попутно оторвав голову уже мертвому, посеченному осколками, бойцу.
— Сообразили, суки, почему раньше не шандарахало. — Михаил глядел, как Карлос подбегает к обезглавленному телу, будто надеясь, что оно сейчас поднимется, отряхнется и двинет дальше. — Теперь, братцы Охотнички, молитесь!
Матадор с нескрываемой злобой осмотрел погибшего бойца и останки «эмкашки», а потом, наплевав на все уставы, разразился потоками грязной брани.
— Собаки ответят за это! — закончил он тираду. — Обещаю тебе, брат Хуан!
Шедший первым и получивший такую оплеуху «самсон» резко затормозил. Колонна тоже замешкалась и встала.
— Не стоять! Во имя всех святых, не стоять! — Неистовствовавший Бернард схватился за поручни и вскарабкался на изуродованный кузов. — Эй ты, за рулем: вперед!.. Пошел, кому говорю! — Главнокомандующий пнул по кабине и, качнувшись от рывка вновь тронувшегося «самсона», проорал в рацию: — Гаубица! Всех на месяц в карцер, если сейчас же не накроете это гнездо!
Мы снова устремились к Королевскому входу. Лица у всех были напряжены и предельно сосредоточены. Братья только и ждали, когда противник обретет материальные черты и его разрешат кромсать сколько вздумается.
Наверное, гнев Мясника пробудил -таки у артиллеристов спавшую до этого меткость, потому что третий залп «АС 90» получился удачным. Немного позже я узнал, что использованная ими методика прицеливания именуется «вилка». И вот наконец один из зубцов этой так называемой «вилки» угодил в ускользающую от нее по тарелке Мон Сен Мишеля скользкую горошину, именуемую башней Свободы.
Башни просто не стало. Пламя взвилось ввысь, обломки бывшего укрепления падали в залив и рушили жилища рыбаков на берегу, а части прилегающей к башне стены осыпались грудами дробленого камня.
— Давно бы так! — глядя на причиненные гаубицей разрушения, удовлетворенно произнес Бернард.
Мы приближались к острову, пройдя по дамбе уже около трех четвертей пути. Все отчетливей были видны снующие по стенам крепости люди, все чаще и чаще рассерженные братья высовывались из-за колес «самсонов» в поисках подходящих целей. Дистанция между нами и Королевским входом мало помалу сокращалась…
Тут-то и начались неприятности.
Соратники Иуды недолго пребывали в растерянности. Мало того — они были готовы к нашему появлению, и, надо заметить, готовы основательно. То, что не давало Бернарду покоя у Королевского входа, оказалось широкими бревенчатыми щитами, обитыми пластинами из толстого железа. Из проделанных в них узких бойниц по нам ударил плотный огонь автоматических винтовок и ручного пулемета. Также заработали несколько огневых точек с оборонительной стены между входом и башней Габриэля, находившихся левее свежевыстроенного укрепления.
Водитель переднего монстромобиля погиб мгновенно, так и не успев выбраться из машины. Двое бойцов Гонсалеса и один Мясника, оказавшиеся в момент залпа не под защитой колес «самсонов», попадали как подкошенные. Боец Бернарда, теряя остатки сил, попытался было доползти до спасительного укрытия, но еще несколько пуль ударили ему в спину. И самое страшное — брат Ральф, начавший ответный огонь пулеметными очередями из кузова, отшатнулся назад и упал, перевалившись через борт грузовика, на дорогу. Четыре отверстия в его груди не оставляли никаких надежд на то, что он выживет. Бойцы, управлявшие средним и замыкающим «самсонами», повинуясь не приказу, а инстинкту самосохранения, вывернули баранки и перекрыли монстромобилями дамбу поперек, а затем повыпрыгивали из них с непростреливаемой стороны. Все прочие братья залегли за колесами и обильно торчащими у воды большими бутовыми камнями, сыпля в адрес врага нехарактерными для Божьих Слуг выражениями. Бернард, тоже прытко ретировавшийся из кузова, плюхнулся на землю возле сжимавшего помповый карабин Карлоса. Видеть главнокомандующего валяющимся в дорожной пыли было дико.
— Брат Бернард, прикажите гаубице разнести баррикаду! — Испанец, потерявший за десять минут боя четверых, был вне себя. — Черт побери их вонючие задницы! Слышите? Прикажите!..
— Спокойно, командир! Я сказал: спокойно! — рявкнул, на него Бернард и поднял оброненную рацию. — Мы слишком близко от их цели! Артиллеристы, пока попадут в нее, угробят всех нас. Даже с оптикой это достаточно тяжело — не было у нас ни времени, ни боезапаса, чтобы пристрелять эту, проклятую гаубицу. Хоть дотащили ее, и то ладно…
Брат Гюнтер, дотянувшись до ворота плаща Ральфа, подтащил того к себе за укрытие, пощупал пульс, проверил дыхание, после чего посмотрел на меня и отрицательно помотал головой. Я отвел глаза жаль, отличный был боец…
Между тем пули ударяли в бока «самсонов», выбивали стекла кабин, впивались в протекторы шин и дырявили радиаторы, заставляя горячую воду бежать на головы залегших под монстромобилями Охотников. Брат Януш, отшатнувшись от обжигающей струи, получил заряд свинца в плечо и зарычал от боли.
— Как он? — окликнул я бросившегося ему на помощь Фернандо.
— Выживет, — отозвался португалец, разрывая зубами пакет с марлей. — Но сегодня уже не вояка.
Имея удобные позиции и более дальнобойное оружие, некоторые братья принялись отстреливаться. Пулеметчик Карлоса лупил не переставая откуда-то из-под первого монстромобиля — он, как и Бернард, вместе со своим ручником успел -таки в последний момент покинуть кузов. Однако бронированные заграждения этим было не пробить. Все догадывались о тщетности подобной стратегии, но куда-то же нужно было девать избыток ненависти ?
— «Мириад»! «Мириад»! Приказываю обработать Королевский вход! Прием! — Прислонившийся к колесу брат Бернард брызгал слюной, терзая передатчик. — Как не достанете? Почему?.. Дьявол!
Любопытство вынудило меня высунуть нос из укрытия и осмотреться. Действительно, на траектории полета снарядов скорострельной пушки располагался выступающий к морю угол стены, надежно оберегающий баррикады с фланга. Смена же орудием позиции к востоку приближала траекторию к дамбе, что было, учитывая плотность огня «мириада», весьма опасно для нас.
— Хорошо, отставить вход! Очистите стену до башни Габриэля! Как поняли?.. Давайте!
Людям доподлинно неизвестно, какие звуки издавали сказочные драконы, хотя не менее сказочная для большинства Охотников установка ураганного свинцоплюйства «мириад», вероятно, точнее всего отвечала на этот вопрос.
Ее рев сотряс атмосферу. В отличие от разового удара гаубицы эта какофония уничтожала наши уши своей нескончаемостью. И ведь десять секунд — всего каких-то коротких десять секунд! — длился залп «мириада», но они показались мне самыми невыносимыми десятью секундами за день.
Два потока пламени плеснули из синхронно завращавшихся двух семиствольных блоков в сторону башни Габриэля и примыкающего к ней отрезка оборонительной стены. Миг — и стены захлестнул свинцовый вихрь, титаническим наждаком стирающий каменный парапет и прячущихся за ним стрелков. Со строений, что прилепились к обрывистым склонам скалы позади бастионов, сорвало крыши. От осколков фасады зданий стали похожими на лица больных тяжелой формой оспы.
Огонь отступников заметно ослаб. Отбрехивались только бойницы заграждения Королевского входа. Стена же и башня, в одно мгновение лишившиеся защитников, молча роняли в море оставшиеся кое-где жалкие сегменты парапета. Дракон, спев свою песню, тоже притих.
Хорошо организованная оборона отступников вынудила нас ввязаться в позиционный бой, затягивание которого явно не способствовало сохранению нашего личного состава, но все -таки эта тактика была пока разумнее лобовой атаки. Ну, а об отступлении Бернард даже не заикался — мы прекрасно осознавали, что он способен положить нас всех до единого, лишь бы только никто потом не сказал, будто бы Бернард Уильяме — легендарный Мясник, лучший командир лучшего отряда Корпуса — сдрейфил и показал спину Проклятому Иуде. Дело Чести, Вопрос Принципа или что-то похожее, губившее во все времена толпы далеко не худших людей.
Наверное, после восстания еретиков Новой Праги Братство еще не теряло столько техники за одну Охоту (о бойцах молчим — их жизни всегда ценились гораздо ниже, нежели бездушные агрегаты). Колеса «самсонов» шипели, как клубки змей, и травили воздух из многочисленных пробоин, плавно опуская монстромобили к земле и в конце концов заставив их опереться на тяжелые литые диски. Помпезно черные, обтекаемых линий, кузова и кабины этих грузовиков напоминали сейчас поварской дуршлаг, изготовленный для очень толстых спагетти в стельку пьяным штамповщиком. Но ерунда — если только брат Бернард приволочет Ордену Иуду, ему спишут и не такое…
Вырубивший когда-то Люцифера брат Саймон совершил героический бросок к упавшему пулемету Ральфа, а затем, откатившись под первый «самсон», поддержал огнем пулеметчика брата Карлоса, продолжавшего обрабатывать непрошибаемые железные пластины баррикад.
Были ранены еще двое: бойцу Пятого зацепили бедро, а другому, из Первого, навылет прострелили шею. Он хрипел, выплевывая потоки крови, и Мясник, лично осмотревший его, только горестно вздохнул и потрепал пострадавшего по плечу, словно извиняясь.
— Брат Эрик!.. — Бернард поманил меня рукой.
Я, перекатившись по земле, пристроился рядом с главнокомандующим:
— Ваш человек серьезно ранен, брат Бернард?
— Да, похоже, не жилец: артерия перебита. Потерял много крови… — Он помолчал немного, а после проговорил: — Ну— ка подбросьте мне, брат Эрик, какую -нибудь стоящую идейку. Я хотел направить сюда «АС 90» и под ее броней прорываться дальше, но видите, — Мясник стукнул по дороге, — дамба размыта донельзя, и эта сорокатонная махина канет на дно залива, как только на нее въедет. «Мириад» легче, но с тягачом тоже весит немало. Вызовем патрульных — оголим тылы. Что бы вы предприняли на моем месте, а? Не хотелось бы сегодня подохнуть на пороге этого гадюшника как побитая собака…