Скрежет ключа в двери. Усилием воли принц заставил себя собраться. Он догадывался, кто идет по его душу. Она не должна увидеть его слабым. И она не должна понять, что он ждал её прихода, иначе её сильный, изощрённый ум сразу же вычислит Доротею.

Гостья была в подпоясанной на талии мужской черной весте поверх короткого кафтана со стоячим воротником и длинными узкими рукавами, ноги укрывали черные колготы, кисти рук — перчатки черной кожи, голову — меховой берет с пером, а лицо — маска аватара Сфинкса. Это сочетание благородного рыцарского одеяния с ненавистным символом имперского колониального господства показалось Варгу особенно вызывающим и возмутительным, и он подумал, что, возможно, лучше вообще уклониться от разговора с нею. Нет, нельзя: она сочтёт его молчание своей победой!

Пока он думал, какой тон избрать для неё, она сказала:

— Здравствуйте, принц.

Играя изумление, он вскинул голову и раскрыл рот. София сняла маску и впилась в него изучающим взглядом. В свете нового факела его глаза блестели, давая ей пищу для размышлений и выводов.

— Вы знали, что приеду я, — жёстко заметила она.

— Нетрудно было догадаться, — усмехнулся Варг. — Кому ещё до нас есть дело?

Он вложил в эту усмешку всю природную хитрость варвара, все свои актёрские способности.

— Вероятно, вы полагаете, что я пришла позлорадствовать.

— А разве нет?

София Юстина глубоко вздохнула и медленно, с достоинством, покачала головой.

— Тогда зачем? Воспитывать меня? Напрасный труд!

— Возможно, и напрасный. Но во мне пока живёт надежда переубедить вас... — она остановилась, размышляя, с чего начать, чтобы пробить броню в его душе. — Ответьте честно, принц, кто я для вас?

Он также задержал ответ. Вопрос был неожиданный. И принц решил ответить честно, как она просила.

— Враг! Вы для меня жестокий враг, княгиня. Могущественный и коварный враг. Только такому врагу под силу было превратить моего отца в свою марионетку. Об остальных я и не говорю: вы охмурили их играючи! Если бы вы были мужчиной, я бы не пожелал себе противника достойнее.

София кивнула, словно ждала именно такого комплимента.

— И я вас уважаю, принц. Как человека, который до предела предан свободе, равно как и я.

«Она меня провоцирует, — подумал Варг. — Я ни на мгновение не должен забывать, кто она такая и на что она способна».

— Ваша свобода — это наше рабство.

— Вы ошибаетесь. Свобода или есть у всех, или её нет ни у кого. По-моему, каждый человек свободен настолько, насколько он отвоевал свою свободу у судьбы.

— Отлично сказано! — воскликнул Варг. — Я всегда подозревал, что такой человек, как вы, должен понимать мои мотивы. Я не хочу, как нынче мой отец, ловить крохи свободы из ваших рук — сам отвоюю себе столько, сколько смогу переварить!

— Вы предпочитаете моим рукам объятия Ульпинов?

Варг вздрогнул. Эта удивительная женщина вновь перехватила у него инициативу. Сегодня, в этой камере, она была немногословна; уважая его ум, она предоставляла ему возможность самому додумать её аргументы. И он, конечно, понял, что она хочет сказать. «Объятия Ульпинов»! Её голос вторил его внутренним голосам — тем, которых он заставил умолкнуть, польстившись на обещанные знания, оружие и силу, какой у галлов никогда не бывало. Понимая, что хитрить перед нею бесполезно, он сказал:

— С Ульпинами у меня хотя бы будет шанс. А без них я обречен на поражение, как мой отец!

— О, боги! Неужели вы не понимаете? — с горечью воскликнула София.— Вы говорите, шанс? О, да! У вас есть шанс поймать иллюзию свободы! У вас есть шанс на краткий миг взмыть в небо, к солнцу, как однажды взмыл Икар — и погибнуть подобно Икару! Ну, хорошо, допустим, вы прогнали нас из этого удела. Что тогда? Вы думаете, наступит долгожданная свобода? Отнюдь! Наступит истинное рабство! И безраздельным властелином воцарится в вашей душе новоявленный бог, вернее, злобный демон, по имени Марк Ульпин.

— Ложь! Я не позволю никому командовать собой.

— Как вы наивны, принц! Вы всё ещё не понимаете, с какими существами связались. Это фанатики, нелюди, одержимые Хаосом, у них не осталось ничего святого в душе. Не у вас — у них благодаря вам появился шанс... шанс отомстить нам, Империи! Вы для них — никто, орудие, не более чем инструмент зловещей мести. Сейчас они используют вас, а потом выбросят за ненадобностью! Для них ваша свобода — предмет издёвки; сами они давно уже от совести свободны — а есть ли господин суровее, чем совесть?

Слова молодого Ульпина вдруг пришли на ум Варгу: «В свои-то годы я больше прожил на свободе, чем все мои сородичи за сотни лет!». Не ту ли свободу, о которой говорит Юстина, еретик имел в виду? Нет, нет, конечно, нет... она пытается совратить его... О, как она искусна! Но все её труды напрасны!

— Я вам не верю, — сказал он. — Это вы боитесь Ульпинов. А я их не боюсь. Вы, что же, мне хотите доказать, что эти двое для меня опасней всей имперской мощи?

— Да, — отозвалась София, — именно, именно так! Прошу вас сделать над собой усилие и забыть, кто я. Вернее, нет, не забывайте. Представьте себе людей, враждующих друг с другом, и чудовищ, которые враждебны самому роду человеческому. Разве люди не объединятся против чудовищ?

— Чудовища — это ваши аватары, — упрямо выговорил Варг. — Аватары живут в душах человеческих и...

«Что это я говорю? — мысленно простонал принц. — Это разве я говорю? Это они говорят, они, Ульпины!».

София поняла его, поняла, почему он осёкся.

— Ради всего, что дорого вашему сердцу, принц, умоляю: скажите мне, где прячутся зловещие еретики! Ну же, говорите, пока ещё не поздно их остановить! Как только вы спасёте самого себя и всех нас от Ульпинов, герцог освободит вас из темницы, — прибавила она.

— Хорошо, — сказал принц, — я вам отвечу, где Ульпины. А вы мне поклянётесь, что позволите отцу расторгнуть постыдный договор, который сами же ему и навязали.

— Нет. Я этого не сделаю. Ну, вы же не ребёнок, принц! Вы вдумайтесь, что говорите: как может Империя добровольно отказаться от своих владений?

— Вы не в ладах с географией? Владения Империи по ту сторону моря. А здесь — наша земля! Наша Галлия. Галлия должна принадлежать галлам!

— И это говорит галл только по названию, сам потомок завоевателей-верингов! Вы не в ладах с историей? Не читали «Записки о галльской войне»? Не знаете, что сам великий Цезарь привёл древних галлов к покорности Риму? С тех пор здесь римская земля! Земля Империи, так как мы полноправные наследники Рима и его владений.

— Вы амореи, а не римляне, — криво усмехнулся Варг. — Кичитесь римской кровью Фортуната, да толку-то? Когда Аттила Гунн разбил Аэция на Каталаунских полях, разорил Италию и спалил Рим, с вашим Фортунатом в Африку бежали тысячи римлян, самое больше, десятки тысяч. А здесь, в Европе, остались сотни тысяч, миллионы! В Галлии они смешались с галлами и сами стали галлами. Несколько веков спустя с Севера пришли веринги и смешались с теми, кто здесь жил до них. Ну-ка, возьмите мою кровь, проверьте на своих мудрёных медицинских аппаратах. Бьюсь об заклад, в нас, галлах, больше римской крови, чем в вас, лукавых, лживых амореях! Но не возьмёте, вам не нужно проверять, вы это знаете и так. Мы — настоящие наследники Рима, галльская земля — наша земля! Я не поверю, что вы, такая всесторонне образованная женщина, не знаете, какой на самом деле была история. Всё знаете. Знаете не хуже меня! Но у вас, у амореев, принято переписывать историю в угоду глупым сказкам про Фортуната и аватаров. Вы так привыкли лгать своему народу и всем остальным, что сами стали верить в свою ложь! Ну, и кто не в ладах с историей? Уйдите прочь с нашей земли, верните её галлам и оставьте нас в покое. И это всё, что мы от вас хотим!

— Вы бредите, — вздохнула София. — Но… неважно. Вся земля под солнцем принадлежит Империи. Так завещал Великий Фортунат. Причём не просто завещал, а обязал своих потомков выстроить Империю, которая будет сильнее Римской и окажется способной править целым миром. Завещание Фортуната — наш Основной закон. У нас не варварская страна, как у вас, а цивилизованная, мы живём строго по законам. Я не в силах это изменить. Никто не в силах, ни Сенат, ни Курия, ни даже император. Меня сметут, как жалкую тростинку, как только заикнусь о вашей просьбе. Решат, что я сама безумна, если потакаю помыслам безумца вроде вас.

— Вот, то-то и оно, — невесело усмехнулся Варг. — Добром Империя нас не отпустит. Значит, придётся воевать!

«Он мне не скажет, где Ульпины, — пронеслась в мозгу Софии горестная мысль. — Он идёт на поводу иллюзий и не может проявить себя разумным человеком. Неужели я проиграла еретикам?».

— Вы раб своих страстей, мой благородный принц, — с грустью заметила она. — Хотите снова воевать? А о народе вы подумали? Ведь именно его руками вам придётся воевать!

— Народ мечтает драться за свободу.

— Какая чушь! Мечтают драться рыцари, и то не все, а лишь зелёные мальчишки. Народ грезит о мире, о покое, о добром урожае, о достатке...

— В своей стране, не под чужим ярмом!

— А разве ваш барон или рыцарь не угнетает своих крестьян? Какая разница крестьянину, один ли флаг над дворцом герцога или два флага? Крестьянин равно служит господину! Поймите, союз с нами — великое благо для вашего народа! Ну, сколько можно воевать! О, неужели вы, галлы, способны только бунтовать? Нет, не верю! Я знаю ваш народ, он мужествен и трудолюбив. Так не совращайте его, дайте своему народу возможность потрудиться на родной земле!

— Для императора? Для вас? Затем, чтобы у вас, патрисов и магнатов, побольше стало в кошельках империалов? Вы думаете, я не знаю, зачем вы открыли месторождение вольфрама? Нам, галлам, вольфрам ни к чему — но вам он нужен, для ваших батарей и бластеров. Вот вся ваша дружба: вы забираете у нас вольфрам, а затем посредством этого вольфрама ваши пушки сжигают наши города!

— Вам злость и ненависть застлали разум. У вас всё спуталось: причины, следствия... вы мальчик, но не муж! О, да если б я позволила себе потакать своим страстям, то вы давно уж были бы мертвы!

Варг зловеще ухмыльнулся, как всегда, когда ему угрожали.

— Так что же вам мешает подослать ко мне убийцу? Разве вы не всемогущи, что в Миклагарде, что в Нарбонне?

— Да, я без труда могу устроить вашу смерть, — кивнула она. — Но ваша смерть проблемы вашей не решит.

— Вы всего-навсего боитесь, что наш народ возьмётся мстить за меня. Или какой-нибудь отважный самозванец примет моё имя и возглавит борьбу. И герцог не простит вам мою смерть. Верно?

«Верно, — подумала София. — Таких, как ты, надежней умерщвлять открыто».

— Возможно, — ответила она. — И всё же вас казнят, мой благородный юноша, не муж! Как казнили графа Седвика, так казнят и вас.

— Нет! — воскликнул он. — Отец не согласится сделать это!

— Посмотрим. Вы сами выбираете свою судьбу, злосчастный принц.

Варг похолодел. Он понял вдруг, что она способна убедить отца предать его публичной казни. «Да, она способна! Скажет красивые слова о мире, напомнит об Ульпинах и моих грехах. И отец велит отрубить мне голову».

В руках княгини появилась какая-то бумага.

— Буду откровенна с вами до конца, принц. Это императорский эдикт о признании вашей сестры Кримхильды правящей архонтессой-герцогиней Нарбоннской Галлии. Как видите, здесь не проставлено число, когда эдикт вступает в силу. Зато есть виза первого министра. А виза министра колоний...

— Ваша!

— Да. Она появится, если я уйду от вас ни с чем. Ну же, решайте: жизнь или смерть?

«Свобода!», — подумал Варг. И не ответил ничего.

Внезапно её большие черные глаза сузились, их взгляд точно прожёг его до самого сердца, и она промолвила с таинственной усмешкой:

— Или вы надеетесь, что ваши добрые Ульпины вас спасут?

Он отодвинулся в тень, чтобы она не смогла прочесть чувства по его лицу. София Юстина скрестила руки на груди и сказала:

— Ну, что ж, прощайте, сам себя сгубивший принц. Кто знает, может быть, и впрямь они спасут вас от секиры палача. Наивная была бы я, если бы недооценивала силу дьявола и чёрных слуг его... На вашем месте, благородный принц, я бы предпочла секиру!

Она повернулась и сделала три шага к двери. У двери София вновь обратила к Варгу своё печальное лицо.

— Прошу вас перед смертью припомнить этот разговор.

— Я умру не скоро, не надейтесь, а может быть, и вас переживу! — со злостью выкрикнул он ей вослед.