День 9 января 1906 года во Владивостоке прошёл буднично и даже скучно. Уже привычно грузились в эшелоны демобилизованные солдаты, вмёрзшие в лёд геройские корабли – победители Японии, живописно дымили в гавани, нагоняя тепло во внутренние помещения, не давая замёрзнуть экипажам, зимующим в чреве многотысячетонных стальных махин. Командующий Тихоокеанским флотом Российской империи адмирал Николай Иванович Небогатов не удержался и, пользуясь разницей во времени, созорничал - отбил телеграмму в Петербург, подражая незабвенному герою русско-турецкой войны генералу Радецкому: «Во Владивостоке всё спокойно»…
И хотя сухопутный Фёдор Фёдорович имел в виду Шипкинский перевал, удерживаемый русскими штыками, а полный адмирал флота Российского Небогатов намекал императору на «наличие отсутствия» революционной крамолы в годовщину «Кровавого воскресенья» на доблестном Тихоокеанском флоте, телеграмма получилась весьма двусмысленной и даже несколько издевательской, что по отношению к злопамятному самодержцу весьма и весьма чревато….
Комфлота ещё раз посмотрел на текст, выругался, досадуя за несдержанность и невозможность «вернуть по проводам» депешу и вышел из комнаты занимаемой флотскими телеграфистами. Война закончилась, но моряки по-прежнему контролировали отправляемые из города-крепости телеграммы, надеясь вычислить ещё не пойманных шпионов. В том, что таковые имеются, не сомневался ни сам командующий, ни его персональный «Малюта Скуратов», начальник флотской контрразведки капитан второго ранга Свенторжецкий.
Заключённый 3 ноября 1905 года Гензанский мирный договор зафиксировал «ничью» в споре двух империй, что вызвало возмущение ура-патриотов как в России, так и в Японии. Но российских воинствующих деятелей заставило заткнуться обращение Небогатова, предложившего всем «не навоевавшимся героям» ехать во Владивосток и доукомплектовать дивизию морской пехоты. А как только аники-воины встанут под ружьё, Тихоокеанский флот тут же перебросит их в окрестности Токио, поэтому адмирал просит воинских начальников всех без исключения «милитаристов» направлять на Тихий океан, там им дело найдётся. А кто по здоровью не подходит – тех медбратьями от Красного Креста…
Японцы переполошились и даже уточняли в Петербурге и непосредственно во Владивостоке (консул прибегал в штаб флота) – как понимать пассаж знаменитого флотоводца, не провокация ли это, не предвестие второй войны…
Объяснявшийся с консулом контр-адмирал Клапье де Колонг даже на оружии поклялся, что сие безобидная шутка, направленная против внутренних врагов Российской империи и ничто более. После торжественной клятвы начальника штаба Тихоокеанского флота обрадованный самурай пригласил Константина Константиновича в ресторан. Правда, вначале дипломат сбегал на телеграф, отослал встревоженному начальству успокоительную телеграмму.
Да, такой вот анекдот приключился. Впрочем, кому анекдот, а кому и непреходящая головная боль. Японию, по свидетельствам европейских дипломатов, сотрясали антиправительственные выступления. Экономический кризис грозил перерасти в политический. И чем могла помочь смена министров и харакири военачальников, когда народу нечего было есть, а обещанных репараций так и не случилось? Не считать же за таковые завуалированный выкуп кораблей Первой Тихоокеанской Эскадры за смешные 22 миллиона рублей. Правда эта сумма официально была поименована как «Возмещение расходов за содержание военнопленных» а официально корабли возвращали за уход десанта генерал-майора Васильчикова с Хоккайдо, но «кому положено» всё прекрасно знали и понимали.
В зачёт пошли только крупные боевые корабли: «Ретвизан», «Полтава», «Пересвет», «Победа», «Баян», «Паллада» и, конечно же «Варяг», без которого вся комбинация вообще не случилась бы. Исключительно ради возвращения «Варяга» под стяг Андреевский Николай Второй и решил «раскошелиться».
Японцы вначале выкатили сумму в семьдесят пять миллионов, но тут уж Витте был в своей стихии. Получая данные от моряков, Сергей Юльевич любезно растолковал оппонентам, что вскоре флот Японской империи получит грозные и современные броненосцы «Катори» и «Касима» с четырьмя орудиями калибра 305-мм и четырьмя 254-миллиметровыми дальнобойными пушками. И какая судьба ждёт побитые и затопленные русские корабли?
Да японцам в лучшем случае удастся трофеи продать по цене металлолома, а отремонтировать и содержать их в составе Японского флота, конечно можно, но дороговато выйдет для рухнувшей экономики островного государства. К тому же Россия такого «щелчка по носу» не забудет и корабли Тихоокеанского флота, готовые большей частью вернуться на Балтику, останутся все без исключения на Дальнем Востоке…
Комура бледнел, вскакивал с места, утратив хвалёную самурайскую невозмутимость и даже начал апеллировать к Небогатову, призывая адмирала охарактеризовать суда 1 ТОЭ.
Николай Иванович тогда ответствовал, что прогресс в военном судостроении такой, что корабли устаревают уже на стапеле. И возиться с «утопленниками» России есть смысл исключительно ради престижа, дабы показать российской общественности как всё замечательно сложилось по итогам войны, вот мол и флот потерянный вернули. Сами же битые да топленные броненосцы и крейсера годятся разве что на службу стационарами, исключительно демонстрации флага ради.
Переговорщики понимали, судьба войны решилась на полях Маньчжурии, Токио запросил перемирия лишь когда русская армия раздавила дивизии маршала Оямы. Сухопутная японская группировка на материке фактически была разгромлена, потому и договориться удалось достаточно быстро. Тем более на море ситуация сложилась патовая - преимущество Тихоокеанского флота в линейных кораблях уравнивалось огромным количеством японских миноносцев-смертников, ждущих эскадры Небогатова в своих прибрежных водах. Дело шло к зиме, никто Японию завоёвывать не собирался, десантников из Вакканая надо было забирать, а японцам не терпелось начать эвакуацию потрёпанных Линевичем батальонов. Интересный казус, армия и флот, что русские, что японские «поддавливали» на своих дипломатов, требуя скорейшего заключения мира и дело в общем то спорилось. Разумеется, не обошлось без взаимных уступок, подаваемых в прессе как российской, так и японской не иначе «предательство нации» и «нож в спину»…
Порт-Артур к радости Небогатова и негодованию Витте остался у Страны Восходящего солнца, - российский император таки согласился с мнением моряков-тихоокеанцев о бессмысленности и даже губительности разделения сил и распыления средств между Владивостоком и Порт-Артуром. В обмен Япония признавала интересы России в Маньчжурии, вплоть до линии КВЖД, правда «заграбастав» себе кроме Ляодунского полуострова ещё и Корею. Но тут уже Линевич и Куропаткин убедили государя – японская армия настолько ослаблена, лишившись на три четверти кадрового офицерского состава, что чем больше самурайских батальонов расположено на материке, оккупируя Китай и Корею, тем лучше, есть кого быстро и показательно разгромить в случае новой войны.
Да, о неизбежности новой войны заговорили сразу же по подписании мирного договора. И даже уход в декабре эскадры контр-адмирала Бухвостова в составе «Суворов», «Бородино», «Наварин», «Сисой», «Ушаков», «Сенявин», «Апраксин», «Светлана», «Изумруд» напряжение едва ли снизил. Японию сотрясали бунты, подавляемые войсками, а англичане скрупулёзно подсчитали остающиеся на Дальнем Востоке «кили» Тихоокеанского флота и в чём только не обвиняли коварных русских, якобы готовящихся к реваншу и кровавой расправе над жителями бедной беззащитной страны сакуры, островов и вулканов.
Как явствовало из английских газет, спешно отремонтированным «Микаса» и «Фудзи» вместе с «Асахи», лишившимся кормовой башни главного калибра, противостояли «Александр 3», «Орёл», «Слава», «Цесаревич», «Ослябя», да ещё корабли Первой Тихоокеанской эскадры, дотащившиеся таки к новому 1906 году до Владивостока, что стоило Небогатову немалой нервотрёпки…
И хотя условие – вывести суда Порт-Артурской эскадры на Балтику Россия намеревалась выполнить без всяких оговорок, вот только сначала подлатать броненосцы и крейсера, чтоб не утопли при переходе, вчерашние противники нервничали.
По иронии судьбы пожар мятежа и бунтов, столь усердно раздуваемый противниками Российской империи в тылу воюющей державы, после заключения мира перекинулся на Японские острова. Соединённые Штаты и Великобритания не спешили помогать азиатам, выторговывая наилучшие условия для предоставления займов. Население голодало. По слухам, многие высшие офицеры армии и флота покончили с собой, не в силах вынести презрение сограждан.
Так что не до войны было самураям, потому и демобилизация полутора миллионной армии проходила спокойно, без спешки и надрыва. Линевич, глядя на уходящие на запад эшелоны с демобилизованными солдатами гарнизона крепости Владивосток уверовал - Небогатов знает что делает, ослабляя гарнизон ещё ДО заключения мира.
А адмирал понимал, надо выпнуть подальше балласт из пожилых солдат, почтенных отцов семейств, пока не встали на станциях и полустанках эшелоны один за одним, в одну большую «пробку»…
Неожиданная поддержка со стороны императора дерзкой, не по чину инициативы комфлота, тогда удивила многих, но не Небогатова.
- Хватит причитать, Константин Константинович, - оборвал по осени адмирал стенания своего начштаба, - я подробно разъяснил его императорскому величеству, что толку от «бородачей» нет никакого. А вот к революционной агитации они весьма восприимчивы. Так что подальше от действующей армии их, подальше!
- Господи, Николай Иванович! Своей волей начать демобилизацию во время войны! Ведь юридически, пока мир не подписан…
- Полно, Константин Константинович. Не о демобилизации речь, а об отправке в тыл больных и старших возрастов. Крючкотворы из штаба флота и крепости ведь нашли какую то лазейку. Ну а что целые эшелоны «больных» пошли, так разве лучше когда по подписании мирного договора столпятся многие сотни вагонов без паровозов на какой-нибудь станции и громить начнут Транссибирскую магистраль? Тем более флот Тихого океана полностью боеготов и выполнит любой приказ. И государю сие прекрасно известно!
Витте прибыл во Владивосток из Гензана в неожиданно добром настроении – Николай отстучал главе русской делегации чрезвычайно тёплую и комплиментарную телеграмму, превознося таланты выдающегося государственного деятеля и патриота. Сергей Юльевич даже прослезился, зачитывая Небогатову текст исторической депеши – адмирал отбыл во Владивосток ранее, готовясь принимать корабли Артурской эскадры, и о послании царя не знал.
В тот день и состоялся важный разговор – Витте по сути вербовал Николая Ивановича в свою команду, уверенный в том, что вскоре возглавит ответственное и наделённое чрезвычайными полномочиями Правительство.
Небогатов не возражал, тем более Сергей Юльевич, утратив «коммерческий плацдарм» на Ляодунском полуострове с энтузиазмом воспринял идею небогатовской команды о строительстве порта на Мурмане и переводе на север того же «Сисоя» или «Полтавы» с отрядом мореходных минных крейсеров. В ответ Николай Иванович обещал все силы приложить, но обуздать аппетиты коллег-адмиралов по постройке очередных серий дорогостоящих броненосцев. Толку то с них? Вон как здорово себя показали «копеечные» подводные лодки. Вот их и нужно строить! А также ледоколы, дабы срочно и неотложно осваивать Северный морской путь! И в этом начинании Витте вновь обещал победителю Того свою горячую поддержку. Расстались финансист и флотоводец довольные друг другом.
Сейчас головной болью адмирала была отправка в Кронштадт эскадры из «Артурских» крейсеров и броненосцев. Помимо плачевного состояния кораблей, надо было ещё и укомплектовать экипажи, а далеко не все возвращающиеся из японского плена офицеры желали отправиться «в Россию» морем на так нечаянно вернувшихся в списки Российского флота «своих родных» «Полтаве» и «Ретвизане», «Палладе» и «Баяне», «Победе», «Пересвете» и «Варяге». Как заметил Куропаткин, ответственный за демобилизацию и частенько наезжающий во Владивосток, напряжение между «небогатовцами» и «артурцами» заметно даже такому армеуту как он.
- Право слово, Николай Иванович, раньше я моряков и не различал. Все как один надменные красавцы, блеск эполет, сиянье орденов. А вот сейчас, как вернулись из плена артурские экипажи, вмиг отличу ваших матросов и офицеров от гостивших у самураев.
- Интересно, в чём разница, неужели в загаре?
- Будто сами не понимаете. Ваши орлы плечи расправили, смотрят дерзко, веселы. А артурцы мрачные, глаза потухшие, как будто заводную пружину из них вынули…
- Вот уж ничуть я не виноват в проблемах и бедах Первой Тихоокеанской эскадры.
- Да вы-то понятно, не виноваты. Но как быть с тем, что «пока одни в плену отсиживали, другие карьеру делали»…
- А, вы про речь в ресторации подвыпившего мичмана с «Пересвета», которого только заступничество Клапье де Колонга спасло от десятка вызовов? Есть такая проблема, Алексей Николаевич, есть. Предложил месяц назад Эссену принять командование «Цесаревичем», так отказался Николай Оттович, болячками отговорился! Хотя к нему – какие могут быть претензии? Блестящий офицер, не отдал в руки врага «Севастополь», не то, что иные-прочие!
- Может быть, потому и отказался, переживает. Все прочие броненосцы и крейсера Артурской эскадры вернулись под Андреевский флаг, а «Севастополь» не поднять…
- Гм. Неожиданная версия. Но что-то в ней есть.
- А давайте, Николай Иванович хоть на пару часов отвлечёмся от забот. Приглашаю вас в ресторан, там и поговорим и заодно своим присутствием немножко приструним гуляк. Ведь совершенно распоясались после окончания войны. Дисциплина ни к чёрту.
- Едемте. Только понемножку, не увлекаясь, главное самим не перебрать. А то насмотрится офицерская молодёжь на загулявших высокопревосходительств…