Доктор технический наук Пентковский Владимир Мстиславович, уехавший из СССР в девяносто первом году, после прекращения финансирования проекта «Эльбрус»[4], с удовлетворением потянулся и откинулся на спинку кресла. Взгляд доктора упал на отрывной календарь — привет из СССР. На нём висел ещё субботний листок.

«Непорядок…», — Пентковский потянулся и оторвал прошлый день. — «Вот так, пятое января, воскресенье…».

Под датой бросался в глаза астрологический прогноз: «Рождённых в 30-й лунный день не так уж и много. Все они обладают редкой красотой, мудростью и очень рано находят свой путь. Они обладают состраданием и могут помочь делом. Одна их мысль может преобразить жизнь другого человека, если им хорошо пожелать этого. Рождённые 5 января 1992 года несут в мир благодать и в какой-то степени являются «пророками», показывая своим примером правильный путь жизни…».

Кабинет доктора размещался на втором этаже небольшого особнячка в городе Санта-Клара, в двадцати милях к югу от Сан-Франциско, штата Калифорния.

Пентковский не мог избавиться от старой советской привычки настоящего советского учёного — брать работу на дом.

Ещё год назад Владимир Мстиславович был на перепутье, проект «Эльбрус», в который он вложил столько сил и энергии, был заморожен, и как быть дальше, учёный не знал. В начале девяносто первого года Институт Точной Механики и Вычислительной Техники, в лабораториях которого разрабатывались советские супер-ЭВМ, посетил господин Петер Розенбладт из фирмы «Hewlett-Packard». Целью господина было предложить сотрудничество с «HP», чтобы получить доступ к передовым советским разработкам.

От сотрудничества господа коммунисты отказались, но за мзду небольшую вручили Розенбладту замечательный подарок — исчерпывающую документацию на «Эльбрус-3». Да и мзда, в фигуральном смысле, ничего «партнёрам» не стоила. Пригласить на пару симпозиумов и конференций руководство института, дать выступить с докладом о своих успехах, побаловать шведскими столами и бизнес-ланчами оголодавших советских чиновников от науки — и дело в шляпе.

Осчастливленный американец, вернувшись на родину, согласовал с руководством компании и приглашение на работу под видом обмена опытом в исследовательский центр «Intel», одному из ведущих разработчиков советской ЭВМ. Кто-то же должен был помочь разобраться в хитросплетениях русской научной мысли.

Получив приглашение, и не видя никаких перспектив в возможности возобновления дела, которому отдано двадцать лет жизни, нервов и труда, Пентковский выехал в США.

Само обобщённое название места работы, у специалиста вызывало священное благоговение. Кремниевая долина — по сути пять небольших городов в окрестностях Стэндфордского университета недалеко от Сан-Франциско.

За полгода советский учёный развил кипучую деятельность по созданию и организации работы собственной лаборатории, о которой в СССР он и не мечтал. Досконально разобрался с деятельностью американских коллег по проектированию, разработке и технологии производства процессоров 386 и 486.

Каждый раз, когда Пентковский вспоминал свою работу над «Эльбрусом», его охватывало глубокое сожаление об утраченном потенциале того незавершённого проекта. Если бы только его дали довести до ума, и была возможность скрестить с технологиями «Интел»!

Но, увы, Пентковский понимал, что на должности пусть и ведущего инженера, но компании, занимающейся разработкой, в общем-то, ширпотреба, предназначенного для широких масс, реализовать все свои замыслы практически невозможно. К разработке американских супер-ЭВМ его не допустят и на пушечный выстрел. Но грело душу, что хотя бы часть задумок по архитектуре «Эльбруса» можно воплотить в разработке следующего поколения процессоров «Интел».

Зато — работа по душе, достойный заработок для советского инженера, хотя и существенно пониже инженеров «Интел» такого же уровня. Но здесь сам сглупил, не мог даже вообразить, что по вопросу заработной платы при подписании контракта можно и нужно было высказывать свои пожелания.

Компания арендовала для семьи учёного небольшой двухэтажный дом площадью сто шестьдесят квадратных метров. Дома стояли непривычно для русского человека. Практически вплотную друг к другу, без ограды, лишь внутренняя от дороги сторона дома выходила, как бы, в общий протяжённый на весь квартал двор, в котором по выходным народ, традиционно, жарил свои барбекю и тосты и устраивал вечеринки.

Детей учёный определил на учёбу, купил подержанный «Форд» и был на седьмом небе от счастья, вспоминая разруху в лаборатории института в девяностом году.

Поработав до обеда, Пентковский напомнил сам себе русскую поговорку — «работа — не волк, в лес не убежит» — собрал бумаги и решил прокатиться в итальянскую пиццерию «La Paloma», в центре города. Уж больно ему приглянулось непритязательное, но очень вкусное блюдо итальянской кухни.



Народу, как всегда, было немного, редкие посетители, не торопясь дегустировали пиццу, заказать можно было кусочки разного сорта. В углу над стойкой бубнил постоянно включённый телевизор. Сонная, размеренная жизнь провинциального городка, никому нет до тебя дела. Пентковский расположился за столиком у окна, дождался официанта и сделал заказ.

Ожидая заказ, Пентковский посматривал в окно и исподтишка рассматривал посетителей. Звякнул колокольчик на двери, впуская очередного посетителя.

В помещение зашёл молодой человек со стильным портфелем и, не торопясь, огляделся.

— Не возражаете? — вежливо спросил посетитель, сделав пару шагов к Пентковскому.

Выразительно глянув на свободный столик в глубине помещения и не найдя отклика в глазах посетителя, Пентковский пожал плечами и кивком указал на стул напротив себя:

— Пожалуйста.

Подошедший официант выгрузил заказ инженера на столик, пожелал приятного аппетита и уточнил у нового посетителя его предпочтения.

Пентковский, зажмурившись, впился зубами в сочный кусок «Пепперони».

— «Пепперони», пожалуйста, пару кусков, — ткнув в карту меню, сделал аналогичный заказ сосед.

Дождавшись, пока инженер расправится с пиццей, сотрапезник нейтрально произнёс:

— И как вам погода за окном?

— Погода как погода, — промокая губы салфеткой, умиротворённо ответил Пентковский. — Мерзкая. Днём ещё ничего, тепло, а вот по утрам зябковато.

— А в Москве… — мечтательно протянул сосед, переходя на русский. — Снег… Мороз и солнце…

— … день чудесный, — взволнованно подхватил Пентковский. — Какими судьбами? По мою душу?

— Да, Владимир Мстиславович, по вашу. Разрешите представиться: второй секретарь консульства России в Сан-Франциско Иваньков Илья Сергеевич.

— Точно Илья Сергеевич? — подозрительно зыркнул Пентковский.

— Точно, точно. Точнее не бывает! У меня задание от Администрации Президента, передать вам одно предложение… Но прошу посмотреть эти документы.

Иваньков расстегнул портфель, достал пластиковую папку с файлами и передал Пентковскому.

Пентковский опасливо открыл папку и с нарастающим удивлением быстро пролистал содержимое.

На заголовке каждого листа бумаги красовался фирменный логотип «United States Patent and Trademark Office» — ведомства по патентам и товарным знакам США, в каждом файле лежал патент на комплектующие и архитектуру ЭВМ «Эльбрус-3», документация на который сейчас находилась в разработке его лаборатории:

1. Суперскалярные машины: «Эльбрус-1, 2, 3»;

2. Язык программирования высокого уровня, прикладного программирования, управления заданиями, системного программирования «Эль-76»;

3. 32-разрядный микропроцессор «Эль-90» для «Эльбруса-3»: с выдачей до трёх команд за такт, упрощённым набором команд (по сравнению с «Эльбрус-2»), исполнением команд за один такт, аппаратной поддержкой языка программирования высокого уровня, раздельными кэш-команд и данных по 32KB, конвейеризованным устройством вещественной арифметики, поддержкой многоуровневой иерархии памяти, кэш первого и второго уровня, поддержкой мультипроцессорности (до 10 процессоров), режимом «сверхнадёжных вычислений».

— Есть ещё одна такая же папочка, — подал голос Иваньков. — От «European Patent Office», Европейского патентного офиса в Мюнхене. Патенты нам помогла получить юридическая фирма «Baker and McKenzie» в Великобритании, входящая в топ двадцати пяти юридических фирм мира, также она взялась за юридическое обслуживание правообладателя патентов, вашего родного института точной механики.

— И к чему вы мне это показываете? Собрались судиться с «Интелом»? Ставить мне палки в колёса?

— Почему бы и нет? Будет необходимость — посудимся. Но вы правы, предложение не в этом.

— И в чём ваше предложение? — недоумевающее спросил Пентковский.

— Не моё. Вам — личное предложение от Президента Ельцина. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить инженерный отдел концерна по разработке российских супер- и персональных ЭВМ, объединяющий в себе все институты и лаборатории вычислительной техники страны, опытные конструкторские бюро, производства электронных компонентов и приборостроительные заводы? В академгородке Новосибирска, городах Бердск и Искитим будут построены современные лаборатории и производства, аналог здешней Силиконовой долины. Любой ваш запрос и каприз будет незамедлительно выполнен. Неограниченное финансирование. Благоустроенный коттеджный жилой посёлок, таунхаусы, квартиры для каждого учёного до конца девяносто третьего года. Зарплата — для начала вам предлагается в эквиваленте ста тысяч вечнозелёных в год и процент от последующих патентов и разработок вашего отдела. Вам, как руководителю, за разработку и внедрение микропроцессора для персональной ЭВМ до девяносто пятого года, обещана премия в один миллион, для супер-ЭВМ — пять, в долларовом эквиваленте, естественно. На год раньше — премия удваивается. Штаты научных сотрудников подберёте сами, уровень зарплат будет не ниже чем у ваших коллег здесь. Руководитель концерна — просто директор, его задача обеспечить выполнение вашей задачи и в этом он подчинён вам. Задача одна — рывок вперёд! Ну а про почёт и уважение, Владимир Мстиславович… Процессор будет назван вашим именем. Как вам «Пентиум», например? — прочитал написанное на шпаргалке название Иваньков. — При выходе на массовое производство отечественных микропроцессоров, вы войдёте в совет директоров производителей, с десятипроцентным пакетом акций. А право на использование этих патентов… — похлопал по папке Иваньков. — Вам будет передано официально.

Потрясённый возможными перспективами Пентковский, пространно смотрел на сотрудника консульства, судорожно размышляя. Таких предложений не может быть! Просто не может быть. Год бы назад…

Где же ты был, Ельцин, ах да, год назад он был практически никто. Но такое предложение… заняться любимой работой… А жена, дети… контракт…

— Вы растеряны, Владимир Мстиславович, я понимаю. Но такое предложение можно услышать только раз в жизни! А может — и никогда, я своим глазам не верил, когда читал предложение Президента. Всё сказанное предлагается оформить официальным контрактом, даже не с концерном, а лично между вами и Правительством страны. Штраф за расторжение действующего контракта — здесь — мы погасим. Я вас прошу обдумать всё сказанное и через неделю дать ответ. Чтобы уменьшить возможный риск и провокации в отношении вас и членов семьи, мы поможем с выездом.

— Вы правы, от таких предложений не отказываются, но ответственность…

— А разве бывает работа такого уровня без ответственности? Вспомните историю, когда страна напряглась и за четыре года сломала американскую монополию на ядерную бомбу. Какая была ответственность? Президент сказал, что отставание в сфере информационных технологий похоронит нашу промышленность и экономику ещё надёжнее атомной бомбы, отсюда и ответственность. Отсюда и уровень льгот. У Ельцина зарплата в двадцать раз меньше…

— Жалко, всё только начало устаканиваться…

— Владимир Мстиславович, люди — они, конечно космополиты, ищут где лучше, но пусть ваши дети и внуки останутся гражданами России!

— А пока всё это строится в Новосибирске, где я буду жить и работать?

— Жить будете на Тверском бульваре в бывшей квартире Ельцина, он в Кремль переехал. Жильё — ваше со всей мебелью и бытовой техникой. Вам передаётся в личное пользование автомобиль «ГАЗ-31» из президентского гаража. Про служебный автомобиль я даже не заикаюсь. На Рублёвском шоссе для вашей семьи будет выделен земельный участок, и уже в этом году построена дача для отдыха.

— А что я скажу руководству компании? — задумался практически внутренне согласившийся Пентковский.

— А вы ничего не говорите, — надавил Иваньков. — Вот контракт с «Baker and McKenzie», у них в Сан-Франциско представительство, подписывайте, и завтра адвокат будет здесь, и без него никуда не ходите и ни с кем не говорите. Всю ответственность компания берёт на себя. Вот второй контракт на охрану вас и членов семьи на месяц, — достал из портфеля ещё одну папочку секретарь консульства.

— Вижу, вы на все случаи жизни подготовились, а если я откажусь?

— Это наша работа — всё продумывать и просчитывать все риски, а откажетесь… Проведём конкурс, пригласим иностранных инженеров, вы думаете, на такие условия будет мало желающих? Я честно скажу, от себя лично… Я не понимаю, почему Президент именно вам предлагает такие условия и почему на вас всё завязывает. Откуда он вообще узнал о вашем существовании, звёзды, что ли, так сошлись? Я бы на такие деньги сотню здешних компьютерщиков навербовал!

— Мне это тоже очень интересно, — подал реплику Пентковский, помолчал и решительно бросил. — А, чёрт с ним, пускай горит всё синим пламенем, давайте ваши контракты, как ещё можно о чём-то думать при таком щедром предложении?!

— А вот это уже по-нашему, по-русски!



Прошло две напряжённые недели, закончились неприятные переговоры с руководством компании, выплачен огромный штраф за расторжение контракта, более миллиона долларов США.

Закончились истерики супруги, успевшей привыкнуть к спокойной, размеренной, обеспеченной жизни. Но продолжались звонки с угрозами в адрес его и членов семьи.

Руководство компании восприняло заявление на увольнение как личный вызов.

«Если бы не солидная юридическая поддержка — меня бы разжевали и выплюнули», — благодарил за предусмотрительность правительство страны и своего куратора из консульства Пентковский.

Куратор — явно из Службы Безопасности, но это как раз и хорошо, спокойнее спать, чем думать, что ты сам по себе.

— Вы, господин Пентковский, после такого демарша не получите работу ни в одной порядочной компании мира. Я об этом лично позабочусь, — цедил через губу снизошедший с небес до черни начальник исследовательского центра.

— Ваш отец — предатель интересов США, — вторили преподаватели колледжа, в котором учились его дети.

«Воровать мозги со всего мира — это нормально, пригласили по обмену опытом и купили…», — самокритично рассуждал Пентковский в своё оправдание. — «А когда мозги решили жить своим умом и вернуться на Родину, то это — уже предательство новой Родины!».

Охранники частной компании, по двое, круглосуточно ходили по пятам и за женой с детьми, и за самим Пентковским. Но он всё равно боялся какой-либо провокации. Следом за его машиной постоянно курсировал автомобиль, явно с сотрудниками спецслужб США. Уж больно бесцеремонно и нагло они себя вели.

— Здесь — билеты на вылет первого февраля, в воскресенье, — инструктировал Пентковского Иваньков, сидя в кресле холла первого этажа. — Вылетаете через неделю в Гамбург, оттуда — в Москву. Машину продайте, если не получится — бросайте этот металлолом. Постарайтесь никуда до отъезда далеко не убывать. Ну, вроде всё обсудили, я, пожалуй, откланяюсь, дела. Проводите?

Пентковский кивнул и вышел на крыльцо дома. У входа стояла машина с дипномерами консульства. На противоположной стороне дороги, метрах в пятидесяти стоял чёрный затонированный «Форд», целый месяц как приклеенный следовавший за машиной Пентковского.

Спустившись с крыльца, Иваньков протянул руку для прощания и быстро проговорил:

— Мы боимся провокаций, поэтому эвакуацию будем проводить по резервному плану. Дом наверняка на прослушке. Поэтому ничего серьёзного не обсуждайте. Закажите для отвода глаз такси на дату вылета. В субботу, двадцать пятого января вам надо будет изобразить выезд на пикник всей семьёй. Готовьте мангалы, шампуры, покупайте сосиски, мясо, кетчуп, спиннинги и снасти для рыбалки. Одевайте спортивные костюмы и дружно, в сопровождении охраны, выдвигайтесь на побережье в Санта-Крус, покататься на яхте пару суток, напоследок половить рыбу. Об этом должны знать все: соседи, члены семьи, охранники. Яхта вам уже забронирована, вот квитанция.

— А с яхты как?

— Это уже наша головная боль. Главное — никто кроме вас… — выделил голосом Иваньков. — Не должен знать, что домой не вернётся. Нужное барахло купите в Гамбурге. Деньги со счёта больше половины не снимайте, потом из Гамбурга отзовёте и закроете счёт. Ну, удачи, я с вами больше не увижусь, за мной тоже следят. На яхте будет другой наш человек.

Как потом понял Пентковский, даже ему Иваньков наполовину слукавил, по старой чекистской привычке. Никакой Гамбург в планах не присутствовал. А денег, оставшихся на счёте, было всё равно жалко.

Жена и дети с восторгом приняли идею покататься на яхте в уик-энд, хотя и попеняли Пентковскому за оплату аренды яхты аж на двое суток. И одних суток хватило бы, чего деньги зря транжирить?

Язык у Владимира Мстиславовича зудел и чесался все оставшиеся до субботы дни. Как утерпел и не рассказал — сам не понял, наверное, чувство самосохранения сыграло не последнюю роль.



— Ну ты, отец, даёшь, — присвистнул сын Мстислав, названный в честь отца учёного-математика, профессора, доктора физико-математических наук, стоя перед трапом, взирая на двенадцатиметровую белоснежную красавицу яхту. — А попроще ничего не было? Сколько же ты заплатил?

Лёгкий ветерок трепал какой-то флажок на корме, звенели туго натянутые канаты и прочие верёвки — «ванты» — всплыло в памяти Пентковского — плескалась вода под бортом, слегка приподнимая трап, а может, сходни.

— Однова живём, сколько заплатил — обратно не вернёшь, — мысленно выматерив Иванькова, ответил Пентковский сыну. — Так что… Пассажиров прошу на посадку!

— Ура-а! — завизжала дочь Мария. — Чур, я первая каюту выбираю, — и вприпрыжку стартанула по трапу на яхту.

За ней, не удержавшись, быстрым шагом поторопился Мстислав, неся мангал с шампурами. Охранники, нанятые Иваньковым, направились за ними и приступили к осмотру судна.

Пентковский подхватил сумку с продуктами и двинулся следом, пропустив вперёд супругу.

— Иди, дорогая, — чопорно проговорил он. — Выбери нам гнёздышко и переоденься, а то что-то свежо на берегу.

— Капитан Джонсон, — хриплым басом представился Пентковскому хозяин белоснежного чуда, когда тот ступил на борт.

Джонсон представлял собой образец классического морского обветренного волка. Крепко сбитый, с чуть кривоватыми ногами, аккуратно подстриженной бородкой, в белом с золотыми галунами кителе и морской фуражке с кокардой.

— Куда пойдём?

— Куда-куда… Вам лучше знать! В море, рыбачить, так что, — в сторону рыбы! — шутливо задал направление Пентковский и, не удержавшись, обернулся и, широко улыбаясь, помахал рукой, оставшимся на пирсе сотрудникам спецслужб, добросовестно выдерживающим свою дистанцию в пятьдесят метров.

— Там, в кают-компании… — показал рукой на дверь капитан. — Ваш друг томится в ожидании.

Пентковский удивился, потом вспомнил предупреждение Иванькова и понятливо кивнул головой.

— А где здесь можно хорошо порыбачить? — задал встречный вопрос для подтверждения легенды Пентковский.

— Надо отойти миль на тридцать в океан и столько же южнее, здесь слишком беспокойно. Ваш друг уже с утра с удочкой баловался, говорит, знает где акулу можно поймать. «Махну…», — сказал. — «Рукой, в какую сторону плыть… Не рублю…», — говорит. — «В ваших зюйдах и вестах!», — откликнулся капитан. — И при чём тут рубка леса?

— Тогда — поднять якорь! — шутливо отдал команду Пентковский. — Пойду, посмотрю, как мои устроились, и сразу вернусь.

— Есть поднять якорь, — козырнул капитан и зычно заревел. — Джордж, тащи бегом сюда свою задницу, отдать концы!

Проделав все необходимые манипуляции и эволюции, судно покинуло стоянку и направилось в открытое море…



Пентковский с супругой, накинув ветровки, вышли на палубу и, держась за кормовое ограждение, молча, смотрели на удаляющийся берег.

— Папочка, каюта — просто класс, — вылетела из недр яхты дочь и заскакала козой по палубе, приплясывая от восторга. — Там даже окошко есть, правда, не открывается!

— Не окошко, а иллюминатор, — тихо поправил Пентковский.

Дочь не ответила и, проникнувшись серьёзностью момента, молча встала рядом с отцом, положив ему руку на плечо.

Лёгкий бриз, или как его называют этот ветерок, потихоньку пробирал до костей чету Пентковских, во все глаза смотрящих на уплывающую вдаль американскую мечту. Поёжившись, глава семьи скомандовал:

— Пойдём вниз, пропустим по рюмочке для согрева, а то я что-то задубел.

В кают-компании сидел молодой человек, традиционно представившийся третьим внештатным помощником консула Сидоровым.

«Сколько их там? У консула, наверное, и Петровы имеются?», — задался вопросом Пентковский, но не стал озвучивать свой интерес.

Сидоров, сидящий на удобном кожаном диване и смакующий виски из открытого бара, на вопрос Пентковского, каким образом они окажутся в Гамбурге, махнул рукой куда-то в сторону Мексики, по ходу движения яхты.

— Из Мексики, что ли, полетим? — изумился Пентковский. — Тут более трёх тысяч километров!

— Не грузитесь, Владимир Мстиславович, сейчас нас патрульный катер проверит, а дальше — всё под контролем. Всё будет пучком!

— Каким пучком? — не понял Пентковский.

— Там где прямо не проедем — мы прой-дем боч-ком! — жизнерадостно пропел Сидоров.

— Ничего не понял!

— О-о-о… Вы в своей Америке совсем от жизни отстали. Администрация Президента такой концерт зарядила на Новый год! Вся страна до сих пор подпевает. Не торопитесь, дойдём до места, начнём рыбачить, всё поймёте. Там такие «акулы» плавают, все снасти оборвут! Такой рыбалки вы больше не увидите.

— А почему вы так уверены, что нас патрульный катер будет проверять?

— Элементарно, Ватсон… Думаю, что те ребята, оставшиеся на пирсе, уже передали эстафетную палочку по слежке за вами, — заулыбался Сидоров. — Только, Владимир Мстиславович, для вас я — приятель, которого вы пригласили на рыбалку. О-кей?

— Понял.



Не успела яхта пересечь двенадцатимильную зону прибрежных вод, как наперерез, взревев сиреной, выдвинулся патрульный катер.

— Заглушить мотор, приготовиться к осмотру, — раздался громкий голос из динамика катера.

Капитан дал команду заглушить мотор и перебросил штормтрап на борт подошедшего катера.

— Второй лейтенант Шеффер, — козырнул двумя пальцами возле переносицы взошедший на борт офицер. — Куда следуете?

— Куда капитан доставит, — отозвался первым Пентковский. — Я нанял яхту для рыбалки, на пару дней, а капитан любезно пообещал подкинуть до места.

— Кто ещё на борту? — уточнил патрульный и кивком отправил двух человек на осмотр яхты.

— Жена с детьми и товарищ, я ему давно обещал рыбалку организовать. Из экипажа пока только с капитаном познакомился и матроса Джонсона видел, остальных не знаю. У капитана спросите.

Патрульные переговорили с капитаном, уточнили маршрут и заглянули во все помещения.

Пересчитав людей и окинув глазом разбросанные вещи и распакованные сумки с походно-туристским снаряжением и рыболовными снастями, удалились восвояси, пожелав удачной рыбалки.

Пентковский перевёл дух, казалось, от напряжения забыл даже как дышать.

— Странно, что это патрульные вдруг так озаботились? Никогда не досматривали ВИП-яхты! — очнулся капитан.

Пентковский фальшиво улыбнулся и недоумённо пожал плечами…



Выйдя в район, назначенный для рыбалки, яхта снизила скорость и остановилась.

Установив спиннинги в держатели, закреплённые по бортам яхты и насадив наживку, Пентковский и Сидоров попросили капитана походить, не торопясь, по кругу в этом районе.

Выловив небольшого палтуса, ввиду приближающегося вечера свернули снасти. Яхта легла в дрейф и зажгла носовые и кормовые сигнальные огни, обозначая себя в пространстве. Капитан священнодействовал в рубке управления, вычерчивая что-то на карте и поглядывая на показания локатора.

Ближе к вечеру, в километре от яхты опять проплыл патрульный катер, поблёскивая линзами бинокля, направленного в их сторону.

Вытащив мангал на палубу и расположив его с подветренной стороны, чтобы возможные искры летели в море Пентковский с Сидоровым в две руки дружно насадила мясо на шампуры, почистили и порезали крупными кусками палтуса и занялись готовкой.

Ночь упала моментально, закрасив небо в чёрный цвет. Где-то вдалеке, судя по навигационным огням, медленно тащился большой сухогруз.

— Думаю, ночная рыбалка будет удачней, — поделился мнением Сидоров.

— Я как-то ночью не очень, — засомневался Пентковский, потихоньку поворачивая шампуры над мангалом, следя, чтобы мясо не подгорело, и меланхолично наблюдая за искрами, сносимыми за борт ветром.

— Вам понравится, впечатлений будет на всю жизнь!

— Посмотрим.

По мере готовности шампуры откладывались в сторону.

— Пойдёмте, отнесём шашлыки и рыбу в кают-компанию, а то ваши дети на слюну изойдут. Вон, опять выглядывают.

— Пап, ну скоро там? Есть охота, сил нет! — выглянула дочь.

— Идём уже, накрывайте на стол.

— Давно уже всё накрыто, а главного блюда нет.

Пентковский заглянул в рубку управления и пригласил к столу капитана. Джонсон вызвал рулевого и озадачил следить за обстановкой по радару, а то огни огнями, а предосторожность никто не отменял.

Семья Пентковских, капитан Джонсон и Сидоров сидели за столом кают-компании, и вели неторопливую беседу ни о чём и обо всём, как это бывает за столом, попивая кто виски, кто вино и кока-колу.

Зазвенел телефон, стилизованный под старину, с рожком и трубкой, стоящий на подставке, прикреплённой к стене кают-компании.

— Слушаю, Джонсон, — поднял трубку капитан.

Разговоры за столом стихли.

— Капитан, радар что-то барахлит, — отчётливо раздался в наступившей тишине голос рулевого. — То никого в радиусе двадцати миль не было, то внезапно в кабельтове какая-то посудина появилась, стоит и не двигается.

— Ты там ничего не употреблял? — ехидно уточнил Джонсон. — Ладно, сейчас подойду, не ори пока в эфир, не позорь мои седины.

— А вот и наша обещанная «Акула», — на русском торжественно проговорил Сидоров. — Владимир Мстиславович, дети, три минуты на сборы и — на палубу, берём только документы и что успеете. Меняем транспорт. Бегом-бегом, время пошло.

— Не торопитесь, капитан, это вы верно скомандовали, орать на весь эфир пока не надо — перешёл на английский Сидоров. — Мы сейчас сойдём на эту посудину, это за нами, а вы вольны будете плыть куда угодно.

Удивлённый капитан не преминул подколоть сухопутного гражданина.

— Плавает знаете что?

— Да знаю, знаю — это я так, чтобы вы особенно не напрягались.

— Возле яхты болталась большая резиновая лодка с уже опущенным в неё штормтрапом. Возле трапа стоял человек, одетый в чёрную матросскую робу.

Увидев вышедших, Пентковских скомандовал:

— Быстрее на посадку, согласно купленным билетам.

Чета Пентковских, аккуратно поддерживаемые неизвестным моряком, спустилась в лодку, пока Сидоров занимал капитана беседой.

— Бывайте, Джонсон, — окликнул он пристально всматривавшегося в темноту капитана, пытающегося разглядеть неизвестный корабль. — Счастливо оставаться, — и быстро спустился по трапу.

Погрузив всех пассажиров, лодка, негромко тарахтя мотором, канула в темноту. По мере приближения к посудине прорисовывались узнаваемые очертания гордости бывшего Советского, а теперь уже Российского флота — атомной подводной лодки.

Пентковский поражённо воскликнул:

— Вот это акула!

— А то ж! Многоцелевая атомная подводная лодка проекта девятьсот семьдесят один, «Щука-Б»! По НАТОвской классификации — «Акула». Эту малышку зовут «Волк», — гордо отозвался Сидоров.

— Вот она, наша ласточка, прошу на борт, — подал руку второй встречающий.

Подпихивая, подталкивая, а кое-кого и втаскивая, Пентковских затащили наверх рубки и спустили в чрево атомохода.

Продув балластные цистерны, отчего стоящую невдалеке яхту качнуло волной, лодка канула в глубину океана и крадучись двинулась в направлении Австралии, с целью обмана возможных преследователей…



Капитан Джонсон влетел в рубку и уставился на экран радара.

— Ты идентифицировал эту посудину? — уточнил он у рулевого. — Как она смогла так близко подойти?

— Да чёрт его знает. Смотрите сами, я ничего не пойму! Радар показывает только расстояние, причём — очень неточно, но длина в два раза больше чем у нас, высотой только как речная баржа.

— Странные нам пассажиры попались на этот раз, надо сообщить в патрульную службу на всякий случай. Давай, вызывай и сообщи наши координаты.

Снова бросив взгляд на радар, Джонсон удивлённо застыл, отметка на экране визуально растворялась, меняя в сторону уменьшения линейные размеры, и за пару минут сошла на нет.

— Это куда они делись? Улетучились, что ли? — растерялся рулевой, увлечённо наблюдавший вместе с Джонсоном за радаром.

— Тупень ты, Билл, углубились они!

Рулевой продолжал тупить, открыв рот и глядя во все глаза на капитана.

— Подводная лодка это была, понял? — снисходительно посмотрел капитан на рулевого. — Вызывай патруль. Предполагаю, нам ночка весёлая предстоит, не зря рядом патрульный катер ошивался, ох, не зря! Чуяли они подвох, только вот прихватить наших пассажиров было не на чем. А теперь — лови их в открытом океане!