Категории
Жанры
ТОП АВТОРОВ
ПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ  » 
Zотов: Печать луны
Электронная книга

Печать луны

Автор: Zотов
Категория: Фантастика
Жанр: Альтернативная история, Детектив, Мистика, Фантастика
Статус: доступно
Опубликовано: 09-09-2017
Просмотров: 6478
Наличие:
ЕСТЬ
Форматы: .fb2
.epub
.mobi
   
Цена: 150 руб.   
  • Аннотация
  • Отрывок для ознакомления
  • Отзывы (1)
Российская империя XXI века, где не случилось революции…
Стриптиз-трактиры, лимонад «Царь-кола», гамбургеры «МакБояринъ»…
Марихуана – легализована, большевики – стали мафией…
Графы, князья и купцы – на «мерседесах» с личными гербами…
Рекламные плакаты «Царь-батюшка жжотъ, бакланъ!»…
За месяц до коронации на улицы Москвы приходит ужас…
Новый Джек Потрошитель открывает охоту на знаменитостей…
Смерть телеведущей Колчак, балерины Кшесинской, певицы Сюзанны Виски…
Как эти жертвы связаны с разрушенным храмом исчезнувшего народа?
Жесткий мистический триллер, где пересекаются античный город, тайны крестовых походов, монстры из средневековья – и ужасы нашего времени…
Фирменный черный юмор от автора бестселлера «Минус ангел»…
Без цензуры – безжалостные приколы над кумирами политики и попсы…
Циничное издевательство над шоу-бизнесом и пиар-технологиями…
ЭТОЙ КНИГОЙ ИНТЕРЕСОВАЛСЯ КРЕМЛЬ…
ЕЕ РУКОПИСЬ ПЫТАЛИСЬ КУПИТЬ БЕГЛЫЕ ОЛИГАРХИ…
ЗАПРЕТИТЬ РОМАН ТРЕБОВАЛИ ЗВЕЗДЫ ГЛАМУРА…
ПОЧЕМУ?
Откройте книгу. И вам не удастся заснуть всю ночь – пока не дочитаете…
…Громко топая по выжженной земле ногами в зашнурованных до колена сандалиях, облаченный в потертые кожаные доспехи солдат несся к своему начальнику, поднимая облака пыли. Офицер поджидал его на пригорке, покрытом выгоревшей травой, лениво опираясь на длинный меч: на тонких гранях зазубренного металла пурпурными отблесками играло заходящее солнце. Квадратное лицо с горбатым носом выражало тягучую скуку и усталость трудного дня. По вискам стекали тяжелые капли пота, перемешанного с красным песком, из-за чего борода казалась крашеной.

– Ничего не получается, мой господин, – подбегая, виновато прокричал солдат. – «Пожиратели душ» заперлись изнутри и наотрез отказываются покидать храм. Дверь, ведущая к их алтарю, замурована: мрамора там на два локтя, не меньше. Понадобится пара часов, чтобы выбить ее тараном.

Офицер сонно подвигал челюстью, на которой с двух сторон виднелись ороговевшие рубцы – мозоли от ремешка шлема: он не снимал его двадцать лет, проводя время в постоянных походах. Признаться, ему уже порядком надоела многочасовая резня, устроенная пьяными от вина и победного экстаза войсками в покоренном городе. Проливать новую кровь не хотелось – он и так сыт ею по горло: закованные в броню лошади тяжелой кавалерии и без того с утра не могут продвинуться через городскую площадь, заваленную трупами мужчин, женщин и детей.

– Ты сказал им, что у нас приказ? – безразлично спросил он, сплевывая забившую рот жесткую пыль. – И мы не можем просто так взять и уйти, не выполнив его – иначе нас самих прибьют на воротах их чертового храма.

– Да, мой господин, – покорно склонил голову солдат, становясь на колено. – Они говорят, что не имеют права выходить за пределы алтаря. Поэтому, если им суждено умереть здесь – значит, так тому и быть.

…Офицер выпрямился и выдернул из сухой земли меч, рукоять которого была выполнена в виде головы орла. Прикрывая глаза от последних лучей умирающего солнца, он обвел пристальным взором храм из розового мрамора. Стройные зеленые кипарисы, прозрачный водоем со священными золотыми рыбками (которые, если верить местным жителям, способны откликаться на имена), толстенные колонны на входе – каждую не смогли бы обнять и двое его солдат. Это здание строили сорок тысяч пленных воинов с юга – недаром оно считается самым большим и красивым святилищем города. Но какими морями крови омыто подобное великолепие? Страшно подумать. Всего сутки назад, в ночь перед штурмом, в залах храма творились такие вещи, что мурашки бегут по спине. Женщины с безумными глазами, дурманящий белый дым, извивающиеся на углях босые танцовщицы и коленопреклоненные толпы городских жителей, в экстазе простирающие руки к лицу своего злобного и могущественного Повелителя.

…Хотя, конечно, вряд ли человек в здравом уме назовет ЭТО лицом…

…Сдвинув шлем, он провел ладонью от лба к подбородку, размазывая пот и пыль, пытаясь отогнать зловещее видение.

– Поджигай, – растворенным в тишине голосом шепнул офицер на ухо солдату, надеясь, что этого слова не услышат служители храма – закутанные в пурпурные покрывала люди с умащенными благовонным маслом волосами. Они и не услышали – скорее догадались о смысле почти безмолвного приказа. Заметив, что солдат резко кивнул в знак согласия, служители нестройной толпой ринулись к главному входу в храм и встали у лестницы полукругом, сжав кулаки. Лоснящиеся, покрытые сурьмой и румянами лица были искажены животным страхом, а щеки и губы мелко тряслись – однако они были готовы ценой собственной жизни предотвратить грядущее святотатство. Ни один смертный за всю историю великого города не посмел коснуться стопами главной святыни – алтаря «пожирателей душ». Этого не должно было случиться и теперь.

– Отойдите, – спокойно попросил офицер.

Служители не двинулись с места. Их одежды колыхались от теплого ветра, дувшего со стороны пустыни. Вздохнув, офицер махнул солдатам волосатой рукой, запястье которой охватывали два массивных золотых браслета.

Насвистывая кабацкую песенку, он созерцал клубы черного дыма, поднимавшиеся над разгромленным городом. Шагая прямо по свежим трупам, солдаты торопливо стаскивали к мраморным стенам большущие вязанки сухого кустарника, бросали на натертый до блеска пол святилища разрубленные в мелкую щепу пальмовые дрова. Пламя, одновременно запылав снаружи и изнутри, оранжевыми языками взвилось над мраморной громадой. Подойдя к храму настолько, насколько позволял нестерпимый жар, офицер терпеливо ждал, пока розовый камень почернеет и начнет крошиться. Опыт подсказывал – после этого обрушить стены не составит особого труда.

Каменная дверь, ведущая к алтарю, внезапно отворилась – у порога встала шатающаяся фигура, закутанная в голубое покрывало. Офицер успел заметить сверкающую маску из желтого металла, из-под которой по плечам рассыпались черные волосы. Секунда – и фигуру поглотила волна огня. Обладатель золотой маски словно растворился, превратившись в мельчайшую серую пыль, взлетев пеплом до потолка.

– Умтасааа… колатура… этвини сеген митта… – услышал он слабый голос.

Офицер обернулся. На него были устремлены полные ненависти глаза служителя в пурпурной одежде, покрытой еще более темными пятнами, чем сама дорогая ткань. Лежа на земле, тот пытался зажать подвернутой рукой рваную рану на боку – откуда неудержимо лилась черная кровь.

– Что он сказал? – бесстрастно наблюдая страдания жреца, полюбопытствовал офицер у смуглокожего наемника, уроженца пустынного племени – тот практично обшаривал еще теплые тела мертвецов в поисках драгоценностей.

– «Теперь жизни больше нет», – перевел наемник, не отрываясь от своего дела. – Вы знаете местную легенду, господин? Кем были те три человека в масках у священного алтаря – которые предпочли сгореть, но не выйти к вам?

– Нет, – расслабленно покачал головой офицер.

– Сейчас расскажу, – осклабился наемник, выдирая серьгу из уха покойника. – Вы не поверите, но они существовали на самом деле…

…В остановившихся глазах человека, завернутого в бордовую материю, отражался огонь, заполнивший внутреннее пространство храма. Окутанная клубами дыма, над главным входом продолжала выситься полая металлическая статуя, державшая руки прямо перед собой ладонями наружу. Даже стоя к ней спиной, офицер каждым позвонком чувствовал ее взгляд…

Глава первая

Программа «Розыгрышъ»

(20 февраля, воскресенье, ночь)

…Голова чудовищно болела. На лоб, виски и щеки со всех сторон навалилась мягкая и одновременно тяжелая субстанция – череп словно плавал внутри подушки, в самую середину которой залили мед, перемешанный с обломками бритв. Лезвия безжалостно вонзались в темя, саднило кисти рук, полностью онемели лодыжки. Мозг готов был взорваться – в мыслях всполохами метались зеленые молнии. Губы распухли. Во рту стоял такой вкус, что отруби с пола свинарника показались бы деликатесом.

…Светловолосая девушка с правильными, но слегка одутловатыми чертами лица, носящего явные следы элитного солярия, пошевелила набрякшими веками. Ухоженные ресницы стукнулись друг о друга, издавая, как показалось ей, едва ли не кровельный скрежет. В первые секунды после неожиданного пробуждения Маша не выражала никаких эмоций – находясь в полусонном и полупохмельном состоянии, она логично решила, что продолжает спать. Нерезкая «картинка» перед покрасневшими глазами расплывалась, дергаясь по краям, как в деревенском кинотеатре. Она находилась в довольно большой комнате, своей обстановкой напоминающей дешевый нелегальный бордель. Грязно-розового цвета бумажные обои с дебильными голубыми цветочками, плохо покрашенный потолок, облепленный засохшими трупами комаров, треснувшее овальное зеркало на стене. И новый деревянный стул возле железной кровати.

КРОВАТИ, НА КОТОРОЙ ЛЕЖИТ ОНА.

Никакой другой мебели в комнате нет: все предметы, намеренно или случайно, «сгрудились» в одном месте. Окно, судя по всему, имеется, но стекол не видно – они закрыты черными непроницаемыми шторами. Включено электричество – на потолке запыленная люстра с тремя плафонами из дымчатого стекла, в двух, потрескивая, горят продолговатые лампочки. Глаза распахнулись шире, зрачки дернулись, расплываясь в страхе. До нее стало доходить – она вовсе не спит.

…Она подскочила на кровати – пронзительно заныли ржавые пружины. Господи Боже! ДА ЧТО С НЕЙ СЛУЧИЛОСЬ?! ГДЕ ОНА НАХОДИТСЯ?! КУДА ЭТОТ ГАД ЕЕ ПРИВЕЗ?! Девушка рванулась, но не сдвинулась даже на миллиметр – каждая из ее рук была плотно прикручена к железной спинке кровати толстыми бечевками. Точно так же – но уже к другой стороне «лежбища» привязаны и обе ноги, распяленные в разные стороны. Машей овладело чувство леденящего ужаса: наполнив ее до краев, он мутной пеной вырвался наружу вместе с громким воплем. Она толком не понимала, куда попала, но не надо быть академиком, чтобы уяснить – с ней происходит очень плохая вещь. Извиваясь, словно угорь на сковороде, пытаясь освободиться от сдирающих кожу просмоленных веревок, Маша дико завизжала – на одной ноте, так громко, как будто увидела живую крысу.

– ПОМОГИТЕ! ПОМОГИТЕЕЕЕЕ!! ПОМОГИТЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!!!

Крики, которые при обычных обстоятельствах запросто услышали бы и на другом конце города, непонятным образом тонули в воздухе, падая в ее уши мягкими ватными ударами. Через пять минут она охрипла – темнота вновь навалилась на нее, и Маша «поплыла», ощущая, что теряет сознание. Наверное, стены комнаты чем-то обиты под обоями: она слыхала про подобные фишки… поролоном или коробками из-под куриных яиц, неважно. Тем материалом, который глушит любой звук, доносящийся изнутри. Чтобы не было слышно, когда жертвы кричат… когда с ними что-то делают здесь.

Маша заплакала навзрыд. Слезы, скатываясь по щекам с остатками пудры на измятую наволочку, оставляли на ней пятна размером с горошину. Сжавшийся от страха мозг услужливо рисовал многокрасочные варианты, деталям которых позавидовал бы любой режиссер ужастиков. Ее похитил чокнутый поклонник, собравшийся держать свою пленницу в комнате восемь лет, как одну австрийскую девочку{[1]}. Ее накачали наркотиками арабские шейхи, и завтра продадут в гарем вождя суданской деревни. Ее увезут в Турцию и сделают секс-рабыней, удовлетворяющей похоть дальнобойщиков. А может, как в фильме «Пила», неведомый убийца подаст ей ножовку и ласково скажет – если она желает освободиться, то должна отпилить себе ногу? Вот эту стройную, гладкую, длинную ногу с прекрасно отпедикюренными ноготками… Ой, бляаааадь… Говорил же ей папа: mon cheri, обязательно пользуйся охраной из бывших кавалергардов, это престижно. Но куда же деть охранника на свидании с любовником?

В охрипшем горле саднило от крика – она опять забилась как пойманная бабочка в сачке, тщетно пытаясь освободиться: из разодранных бечевкой запястий на простыню брызнули росинки крови. Мысли метались, словно загнанная охотником лисица, бросаясь из одного уголка черепа в другой. Насильник? Нет. Ее бы уже десять раз успели трахнуть, но, судя по целой одежде, никто на это не покусился. Похищение с целью выкупа? Если так, тогда еще не все потеряно – папа заплатит сколько угодно, а потом пресса драться будет за право описать страшную историю попавшей в ловушку звезды гламура. А может, это снова чья-то злая и глупая шутка? Сейчас такое модно, стебаться по ТВ над аристократами, публика от подобных вещей в экстазе. Типа программы «Розыгрышъ»… один раз ее развели, словно последнюю идиотку. Девушка обвела глазами комнату в поисках спрятанной миниатюрной камеры и попыталась улыбнуться искривленными губами, но тут же разрыдалась опять. Нет. Сто пудов, это не шутка. Никакие шутники на свете не стали бы привязывать ее к железной кровати, безжалостно выкручивая руки и ноги. Все гораздо серьезнее…

Незнакомец появился через два часа, когда ослабевшая от слез девушка впала в забытье: она не слышала, как на двери щелкнул старый английский замок. Не раздеваясь, прямо из прихожей он прошел на ободранную кухню, усеянную отвалившимися кафельными плитками. Там он долго мыл горячей водой безволосые руки, тщательно намыливая их душистым мылом. Дело предстоит чрезвычайно ответственное и сложное, но он справится: главное в таком деле – опыт. За отпущенное ему время он научился проводить процедуры столь виртуозно, что в определенных местах обязательно сорвал бы бурю аплодисментов от восхищенных поклонников. Впрочем, никакого удовольствия от вскрытия ларца он не испытывал – это было сугубо вынужденной мерой: наслаждение от подобных вещей могут получать только больные люди. К счастью, чувство вины не будет его угнетать слишком долго – уже через неделю он планирует покинуть Москву. Насухо вытерев руки кухонным полотенцем, незнакомец достал из шкафа детали предстоящего маскарада. Быстро переодевшись, он вошел в комнату.

…Маша открыла глаза на звук шагов, содрогаясь всем телом. Увиденное снова заставило ее предположить – она спит или бредит. Человек у ее кровати был одет столь вычурно и театрально, что казался клоуном, сбежавшим из провинциального цирка. Серый цилиндр, широкая накидка из черной ткани (кажется, ее еще называют «крылаткой»), скрывающая лицо маска в стиле «летучая мышь», руки в кожаных перчатках. Фокусник на выезде, вот-вот вытащит из цилиндра дрыгающегося кролика. Через прорези маски на нее спокойно смотрели два карих глаза. Она перевела дух. Маска – это отлично. Зачем похитителю скрывать свое лицо, если он собирается ее убивать? Значит – опасается, что она его потом узнает. Поэтому – наверняка не убьет.

По груди разлилось горячее тепло радости. Она останется в живых.

– Любые деньги…– прошептала Маша. – Любые… дайте мой мобильник, он в сумочке. Только один звонок… папа заплатит… наличными, сразу же… Он не будет задавать никаких вопросов – золотые, фунты, евро, что угодно…

Человек в маске вел себя так, как будто ничего не слышал. Молча приблизившись, он приналег на железную спинку ее ложа, отодвигая его, – раздался скрежет металла и скрип обшарпанных половиц. Скосив глаза ниже, Маша случайно увидела то, что все это время было надежно скрыто кроватью.

…Ее крик перешел в протяжный вой раненого животного. Она молила, угрожала, билась в судорогах на кровати: «Вы знаете, кто я? Знаете?» Похититель молчал. Минут через десять, обессилев, она вцепилась сломанными ногтями в смятое покрывало. Голос пропал, превратившись в шипение. Глаза представляли собой красные блюдца, наполненные слезами.

– Не надо так делать, – ласковым шепотом сказал похититель.

Девушка вздрогнула – бархатные интонации вдруг показались ей знакомыми.

– Уверяю тебя – кричать здесь совершенно бесполезно, – деликатно продолжил он, не повышая тона. – Обещаю одно – тебе не будет больно.

Маша замолкла, подавившись рыданиями.

…На полу синеватыми огоньками одна за другой вспыхнули пять свечей, освещая начертанный голубым мелом большой ровный круг.

Глава вторая

«Проект Бекбулатович»

(21 февраля, понедельник, утро)

Водители доброго десятка машин, тускло блестевших подмороженными боками, не скрывая удивления, рассматривали рыжеволосую женщину лет тридцати с курносым носом, несмотря на холодное время, густо обсыпанным веснушками, а бледная кожа была покрыта легким слоем тонального крема. Сидя за рулем потрепанной темно-синей «Тойоты», женщина, хмуря тонкие рыжие брови, самозабвенно загибала, что называется, в крест и в веру. Ее голос был высок и пронзителен – смачные выражения доносились до соседей даже через плотно закрытые стекла. Не выдержав, седеющий мужчина с благообразной бородкой (по виду отставной коллежский советник) приоткрыл стекло своего «Фольксвагена», дабы сделать рыжеволосой фурии замечание о правилах поведения приличной девушки в дорожной пробке.

– Мадемуазель… соблаговолите-с простить за дерзость, но…

– Прошу прощения, сударь… хули вы лезете не в свое дело?

…По обеим сторонам помпезного проспекта высились дворянские флигели с набившими оскомину неизменными колоннами, лепниной и старомодными флюгерами. Часть – с облупившейся штукатуркой, часть – после свежего евроремонта. Многие из них уже давным-давно не принадлежали своим титулованным хозяевам: на первых этажах разместились престижные офисы и модные бутики. Обедневшее, погрязшее в карточных долгах дворянство еще в семидесятые годы активно распродавало поместья и особняки, которые охотно покупали представители разбогатевшего на медовом буме купечества. В результате на проспекте Белой Гвардии владением аристократии считался только дом графа Шереметева – с фигурными атлантами, держащими на могучих плечах круглые и пузатые, как бочки, балконы. Хозяин обветшалого особняка работал учителем в гимназии, содержать жилище было ему не по карману. Однако, перебиваясь с хлеба на воду и покупая одежду на китайских вещевых рынках, в телевизионных ток-шоу Шереметев гордо заявлял – он не имеет права торговать честью предков. Правда, это не помешало графу сдавать стены дома для размещения биллбордов, рекламирующих прокладки. Остальные носители громких фамилий такой щепетильностью не отличались: недавно князь Голицын вдребезги проигрался в «блэк джек» в казино «Полтава» и был вынужден продать с аукциона фамильную усадьбу. Особняк на Пречистенке купила под офис «Царь-кола» – ведущий производитель отечественного лимонада.

Машины не сдвинулись ни на миллиметр. Бог ты мой, когда же она попадет на работу? Пробки в Белокаменной просто дикие: автомобилей с каждым годом все больше и больше, плюс князьям императорской крови по закону от 1856 года полагалось добираться на работу в экипажах, запряженных пятериком лошадей. И этот факт ничуть не улучшал уличное движение. Когда слышишь в новостях: «около Триумфальной арки столкнулись два мерина», – уже не думаешь, что это были два «Мерседеса».

Нетерпеливый февральский ветер злобно трепал обрывки рекламного плаката на боку одного из шереметевских атлантов: блокбастер «Кошкодавъ» в стиле славянского фэнтэзи – мускулистый белокурый мужик разрывает пополам пасть саблезубого кота-мутанта. У трактира «Дягилевъ», славного своими блинами с икрой, выясняли отношения в стельку пьяные мастеровой и купец: напротив зиял разбитыми витринами закрытый суши-бар «Микадо».

Люди вокруг постепенно пропитались волнами ее настроения: былое спокойствие исчезло. Кто-то возмущенно размахивал руками, кто-то отчаянно сигналил, кто-то виртуозно матерился трагическим басом: похоже, это был тот самый коллежский советник, недавно сделавший ей замечание. Надо же, какой интересный герб на его машине – длинный язык под знаком доллара, обвивающий пушистого хомяка с набитыми щеками. Не иначе как в пиар-агентстве графа Синявского мужик работал, когда заслужил личное дворянство{[2]}. Хотя на соседнем черном джипе «Чероки» еще забавнее – перекрещенные селедки, а над ними луковица: водитель точно из астраханских купцов, никакой фантазии. Да что там купцы? Даже среди танцовщиц в стриптиз-трактирах дворянки не редкость – видала она одну такую фамильную эмблему: золотой шест и три серебряных лифчика.

Рассматривать гербы Алисе вскоре наскучило. Тряхнув копной рыжих волос, она взяла с соседнего сиденья книгу писателя Арсения Васильева «Полуостровъ Камчатка». Купила недавно: подруга Варвара очень хвалила, понравился прикольный сюжет – большевикам удалось захватить Камчатку, построить там настояший коммунизм со всеобщим сексуальным счастьем и обществом, свободным от моральных устоев. Натуральный кич: даже трехлетний ребенок и тот знает – у красных не было ни малейших шансов после того, как в апреле 1917-го Ленин на Финляндском вокзале сломал себе шею, поскользнувшись на мокрой башне броневика. Представить этого картавящего чувачка, метр с кепкой, грозным властителем камчатского Кремля – явный перебор. Женщина нерешительно повертела книгу в руках, и захлопнула ее с громким стуком. Может, лучше послушать радио?

Протянув руку к хромированному рычажку тюнера, Алиса включила станцию «Эхо Империи»: в салон машины ворвались возбужденные голоса известного монархиста, гофкурьера{[3]} Леонтия Михайлова и скандального писателя Эдварда Цитрусоффа, которого когда-то шеф Отдельного корпуса жандармов выслал за границу за повесть о групповом сексе с неграми.

– Я не понимаю, как можно нашего государя не любить, – яростно орал Михайлов, наседая на собеседника. – Государь – он же невероятная лапочка, такая прям весь из себя симпампулечка, котик несообразный пушистенький. Знаете, это просто офигительный и суперский государь! Кому самодержавная монархия не нравится – тот вообще говно. О чем бишь мы? Царь наш, храни его Господь, мягок с американцами. А я бы на его месте без разговоров высадил десант на Аляске и вернул заблудших эскимосов в лоно империи. Чем они нас напугают? Долларом своим паршивым? Баксы даже для сортира не годятся: их печатают на чертовски жесткой бумаге-с.

– Да пес с ним, с долларом, – встрял в разговор ведущий. – Наша валюта привязана к евро. Но у нас звонок. Слушателю из Улан-Удэ интересно, как вы относитесь к тому, что император собирается отречься?

Михайлов, как обычно, долго не раздумывал.

– Это катастрофа, – крикнул он, отпихнув метнувшегося к микрофону Цитрусоффа. – Согласно опросам, проведенным по заказу правящей партии «Царь-батюшка», у его величества-с рейтинг популярности – 75 процентов. Куда государь при таком раскладе денется от обожающего его народа? Придурки среди республиканцев распускают враждебные слухи-с, что император станет председателем совета директоров «Пчелпрома». Как такое возможно? Православный царь, помазанник Божий – и будет свои штаны протирать в компании по экспорту пчелиного меда, а любой смерд в чине коллежского регистратора{[4]} прикажет ему отчеты составлять?

– …Прусский-то кайзер небось пошел в «Пчелпром» работать как миленький, – вклинился Цитрусофф. – Бабло не пахнет: евро ему платят или наши червонцы, без разницы. Абсолютная монархия – это, сударь, отживший строй-с. Самые передовые в экономическом плане страны давно стали республиками, а мы так и плетемся в хвосте, рассчитывая исключительно на экспорт меда. Да вы только подумайте: если б не вирус, поразивший западных пчел, и не открытие ученых, что медом можно лечить импотенцию – что бы тогда с нами было? Высокие цены на мед развращают людей. Лучшие технические специалисты уехали в Америку – теперь мы даже свои телевизоры толком собрать не можем. Только и знаем, что мед вагонами на Запад гнать: и гречишный, и липовый, и цветочный. А культура? Противно смотреть, как государь приезжает в деревню, а мужики перед ним шапки ломают, кланяются в пояс и целуют ручку. Нам, ежели хотите знать, не царь нужен, а президент: он ближе, свой в доску рубаха-парень в пиджаке и галстуке, по примеру Северо-Американских Соединенных Штатов.

– Святая простота, – парировал Михайлов. – Думаете, заведем в нашей Раше республику, так сразу все мужички сядут с президентом курочку-с в майонезе вилочкой кушать? Скажу честно – когда я вижу светлый лик государев, у меня сердце трепещет: я тоже рад пасть ниц и к душистой ручке монаршей прильнуть поцелуем-с. Хотя не спорю – тупые репортажи по ТВ, когда его величество гуляет по коровнику в белом халате, накинутом поверх горностаевой мантии, это перебор. Опять же, царская корона весит четыре килограмма: сейчас конструкторское бюро в Кремле работает, чтобы кондиционер внутрь встроить. Однако помазанник Божий не может в пиджаке ходить, иначе его с клерком из салона сотовой связи перепутают. Либо военная форма с эполетами, либо мантия и корона. Третьего не дано.

– На третье вскоре будет революция, – гордо пообещал Цитрусофф. – А государя – в Сибирь. Можете ехать вслед за ним и обцеловывать, где хотите.

– Вы мурло, сударь, – вскипел Михайлов (из динамиков послышался сырой шлепок упавшей перчатки). – Я вызываю вас на дуэль за оскорбление его императорского величества. Мои секунданты прибудут к вам завтра утром.

– Да пожалуйста, – зевнул Цитрусофф. – Мы уже и так сорок раз на дуэли дрались, хули толку? Убивать оппонента официально запрещено монаршим указом-с. На днях певец Дима Иблан с певицей Зоsiмъ снова стрелялись из револьверов, заряженных холостыми. Или вы, сударь, шпагу выбираете? Тоже горе небольшое – подумаешь, опять мне семейные трусы продырявите.

Пространство наполнилось грохотом падающей мебели и звоном разбитых стаканов, после чего включился рекламный блок. Машины вокруг гудели в унисон: каждый считал нужным выразить протест против столь неприличной пробки. Кисло улыбнувшись, Алиса переключила радио на музыку – благо станций на FM хватало. Да уж, своим объявлением о скорой отставке его величество ввел в ступор высших сановников империи, включая и своего основного фаворита – министра двора графа Иннокентия Шкуро. Отрекается, уезжает жить в подмосковную деревню: будет спать в избе, выращивать кур и кроликов, настоящий Diocletianus Augustus{[5]}. Все аналитики на уши встали – да что ж у царя такое на уме? Может, и не догадались бы, но тут на ТВ вылез некий книжный червь и сообщил – в истории российской монархии подобный прецедент уже имеется. В 1575 году Иван Грозный отказался от короны в пользу крещеного татарина – Симеона Бекбулатовича и лично венчал его на царство, после чего играл комедию по всем правилам: снимал шапку, низко кланялся и писал челобитные со словами: «Холоп Ивашко, великий государь, челом тебе бьет». Однако через год этот comedy club Грозному надоел – он снял Бекбулатовича, посадив на кол тех глупых бояр, которые недальновидно выказали татарину респект и уважуху. Падкая на сенсации пресса окрестила грядущее отречение государя «Проект Бекбулатович»: стало ясно, что император не собирается уходить навсегда – через годик-другой он вернется в Кремль. Всем известно умение его величества делать сюрпризы – чего стоило только назначение премьером китайского поваренка с дворцовой кухни. Особенно возмущался «Проектом Бекбулатович» вальяжный обер-камергер Касимов по кличке «Миша два полфунта»: после того как у него отобрали за карточные долги служебный дворец и любимую конюшню, он заделался ярым республиканцем.

Мобильник зазвонил так внезапно, что Алиса вздрогнула. Ну, если это бывший муж, скотина такая, она из принципа трубку не снимет. Сволочь проклятая, всю жизнь ей сгубил – вчера заявился домой в полночь, причем без запаха духов и помады на щеке: небось успел где-то помыться, хитрый подлец. Схватив трубку, Алиса едва не уронила ее обратно – на дисплее высветился номер ее непосредственного начальника, князя Павла Сеславинского. Сейчас ей определенно «вставят» за опоздание на брифинг, и ссылка на пробку не поможет. Как выражается на «разносах» безжалостный князь, «мадам, забудьте про ваши баронские понты и езжайте на метро».

– Алло, – пискнула она дрожащим голосом. – Пал Евгеньич, я…

– Баронесса? – голос Сеславинского дрожал не меньше, чем ее собственный. – Какое счастье, что я вас нашел! Вам нужно срочно приехать в управление департамента полиции, на Цветной бульвар{[6]}. Мне уже отовсюду звонили, включая и министерство двора, и жандармерию. Требуется ваша помощь.

Сердце Алисы упало – на самое дно машины, к каблукам туфель.

– Ваше сиятельство, – робко вопросила она, – а Каледин там будет?

– Сударыня, – в тоне князя появились металлические нотки. – Ваши семейные дела меня не касаются. Сегодня ночью произошло жестокое убийство, судя по почерку – серийный маньяк. Вы хоть догадываетесь, кто был убит?

Выслушав страшное сообщение, Алиса сразу забыла о возможной неприятной встрече в полицейском управлении. Швырнув мобильный на сиденье, она крутанула руль «Тойоты», выезжая на тротуар. Бампер с грохотом ударился о телефонную будку. К машине, махая саблей, оперативно бросился скучавший в отдалении городовой в белом полушубке. Чуть замедлив ход, Алиса на ходу сунула в его руку «шаляпинку» номиналом в пятьдесят золотых, и служивый сейчас же потерял к ней интерес. «Тойота» истерически взвизгнула изношенными тормозами, исчезая за поворотом…

Глава третья

Артефакты

(21 февраля, понедельник, позднее утро)

Закончив процедуру, я вернулся домой – усталый, но довольный. Первым делом сбросил прилипшую к телу одежду прямо на пол в прихожей – несмотря на холод, заполняющий пространство узкого коридора, я желал почувствовать кожу свободной от любого покрова. Времени у меня было в обрез, но я не мог отказать себе в любимом удовольствии: наполнил ванну и погрузился в экстремально горячую воду – настолько, что тело обжигало болью. Стало намного легче – напряженные мускулы расслабились, невидимые молоточки перестали стучать в висках: опустившись до подбородка в исходящую паром жидкость, я ощущал откровенное наслаждение, смешанное с томлением. Прошло десять долгих минут – нащупав пальцами ноги цепочку на дне ванны, я полностью выпустил воду и повернул рукоятку душа. Подставив свое нежное лицо под упругие струи воды, быстро намылился абрикосовым гелем – мыльные струйки потекли по моему великолепному животу, враз покрывшемуся белоснежным слоем, будто сливочный торт на Рождество. Как же я люблю себя – век не отрывался бы от зеркала, но не могу: стыдно признаться, иногда красота моего тела вызывает у меня самого смутные желания. Видел ли меня кто-нибудь на улице? Сомнительно: светает сейчас поздно – соседи наверняка проигнорировали мой визит. Да и самих-то соседей вокруг негусто – домишко куплен на отшибе, пускай и в престижном месте: неподалеку от Трехрублевского шоссе, где так любят селиться звезды купеческого и дворянского гламура. На вскрытие первого ларца ушло немного времени – хвала Всевышнему, опыта в этой области у меня достаточно. Городовые уже наверняка обнаружили сюрприз, который я оставил им в самом центре Столешникового переулка. Упакован ларец, как всегда, отлично – не пролилось ни единой капли драгоценного бальзама, да и нечему там проливаться. В переулке никого – шаром покати, только пьяный бомж, закутавшись в немыслимую кучу барахла, спал у церкви сном младенца. Помешать мне не могли, и я успел живописно разложить детали ларца – вышло безумно красиво, прямо натуральная картина Рубенса. Но, разумеется, самый лучший артефакт я заботливо приберег для себя.

Я не стал вытираться – мне нравилось после ванной ощущать на коже бархатистую гладкость геля и крошечные капельки воды. Оставаясь обнаженным, я подошел к целлофановой упаковке, где, умиляя душу своей потрясающей первозданной свежестью и деликатным запахом, лежал первый добытый мной артефакт, извлеченный из нутра ларца. Смежив веки и скрестив по-турецки ноги, я сел в самый центр голубой схемы, привычным движением задрав вверх подбородок. Осторожно, словно хрустальную вазу, я двумя руками почтительно поднял драгоценный артефакт. Дрожа от нетерпения, положил его на язык, пупырышки которого восторженно дрогнули, ощутив подзабытый терпкий вкус. Слегка прикусив податливую ткань, я положил артефакт в кружочек в виде черепа, начертанный голубым мелом посреди правильного большого круга: мои губы окрасились в приятный розовый цвет. Склонив голову вперед, я замер, превратившись в изваяние – моя грудная клетка почти не вздымалась: очевидно, со стороны казалось, что душа покинула мое бренное тело.

Через двадцать минут в комнате послышался утробный, тянущий звук на одной ноте, похожий на тибетскую молитву: он лился из меня, как густое подсолнечное масло. Я открыл глаза – комнаты больше не существовало. Я находился в другом измерении, в причудливых лабиринтах которого я был всего лишь гостем. Я видел черное пламя, поднимавшееся из земных глубин и достигавшее небес, вызывающих трепет чудовищ с перепончатыми крыльями, разверзшиеся от землетрясений долины и бурные волны взбесившихся морей, превращенных в кровь. Похожие на драконов птицы падали и разбивались насмерть – их перья облаками кружились в последнем танце. Я готов был поклясться, что слышу раскатистый хохот: однако не исключено, что это смеялся я сам. Огромный силуэт поднялся над хаосом, злобно блеснули глаза на покрытой шерстью морде. Черное пламя превратилось в ревущий шар, ударило мне в лицо миллионом искр, обуглив оскаленный от радостного смеха череп…

Перед моими глазами снова оклеенная потертыми обоями комната с железной кроватью и треснутым зеркалом. По лбу сбежала струйка пота, кожа на щеках подрагивала от нервного тика. Чем ближе финал, тем явственнее станут мои видения. Я все сильнее, до судорог в мышцах, буду ощущать нестерпимый жар пламени, обонять смрадное дыхание чудовищ, захлебываясь, тонуть в глубинах кровавых морей. Где гарантия, что в этот момент я и вправду не переношусь в потусторонний мир? Прошло всего четверть часа, но я чувствую себя так, словно неделю разгружал вагоны.

Процедура, а затем и сложная медитация отнимают много сил: наверное, то же самое ощущает лимон в соковыжималке. Дрожащей рукой я прикоснулся к волосам, мокрым то ли от купания, то ли от пота. Дело сделано. Первый шаг совершен. Осталось вскрыть еще четыре ларца – эта задача, откровенно говоря, не так уж и сложна… А вот с пятым, бальзам которого необходим для отдельной, финальной церемонии, придется потрудиться. Именно этот ларец до последней секунды финального таинства обязан оставаться в сознании, а его мозг – функционировать. Скажете просто? Да куда там: некоторые сразу умирают от разрыва сердца. Если б не мое терпение, достойное стойкости викингов, то я бы уже давно угодил в клинику с нервным срывом. Что скажет художник, если за час до окончания картины вспыхнет огонь и уничтожит его шедевр, любовно создаваемый целый год? То-то и оно. К счастью, на этот раз я запасся необходимыми медицинскими препаратами. Пара уколов – и все пройдет чудесно.

Вернувшись в продуваемый изо всех щелей коридор, я подобрал с пола прозрачный целлофановый дождевик, который надевал перед каждой процедурой. Бросил его в ванну и снова включил душ, сдвинув красный рычажок до упора. Чуть-чуть постоял, глядя, как розовые струйки стекают с целлофана на дно и радостно устремляются к сливному отверстию. От кипятка поднимался пар, зеркало в ванной запотело, скрыв мое лицо. Что ж, наедине с собой я могу побыть и без маски. Излишняя театральность, скажете вы? Вовсе нет. Меня некому похвалить, но я всегда подходил к процедурам очень ответственно, читая тонны детективов, просматривая десятки сериалов: я слишком многое ставлю на карту, и мне необходимо угадывать действия полиции. Стоит оставить у ларца один-единственный волос – и следователи вычислят его обладателя по ДНК. Ох уж мне все эти нововведения… Похоже, в Средние века правильно делали, сжигая на кострах ученых, конструирующих крылья: убивать этих поганых изобретателей надо, пока они маленькие. Жилплощадь куплена по документам другого человека, официально тут никто не зарегистрирован, соседи по дачному поселку – спившиеся до зелени бывшие земские чиновники. Само собой, когда-нибудь это жилище найдут. Но к тому времени я уже буду с другим паспортом и другим именем… Может быть, даже с другим лицом. А почему бы и нет?

«Отпаренный» до блеска дождевик вернулся на свое место – на полку в кухонном шкафу. Что ж, пришло время зарядить артефакт необходимой энергией. Сильным волевым движением я раздвинул шторы, чтобы на артефакт со следами зубов, лежащий в голубом круге, упали лучи желтого, круглого, как сыр, утреннего Солнца. Ничего, что оно зимнее и поэтому не особенно яркое: основную роль играет вовсе не оно, а его ночной собрат – ноздреватая бледная Луна. Согласно правилу артефакту требуется впитать энергию обоих небесных светил, но большая часть обязательно должна приходиться на долю Луны – иначе желанный финал может не состояться.

От бессонницы ужасно болит голова, но, скорее всего, в следующую ночь выспаться не получится. В гараже, в моей второй машине, связанный по рукам и ногам, находится другой ларец. Иметь два автомобиля в моем деле необходимо, так подсказывают сериалы. Свидетели покажут: Маша села в тачку, городовые начнут обыскивать все желтые машины подряд. Вечером придется перекрасить кузов. Я не страдаю манией величия – обыграть полицию, вооруженную современными техническими новшествами, будет не так уж легко: пусть даже мне это и невпервой. Ничего, главный приз в финале затмит собой все нынешние сложности.

Оставьте ваш отзыв


HTML не поддерживается, можно использовать BB-коды, как на форумах [b] [i] [u] [s]

Моя оценка:   Чтобы оценить книгу, необходима авторизация

Отзывы читателей

Igor, 02-09-2019 в 13:47
Как обычно у Георгия, очень весело и остроумно