Это был Бах. Токката Ре-минор. Величественный и грозный орган уносил из этой реальности, напоминал о бренности всего земного. Когда отзвучали последние аккорды, он подошел к системе и извлек маленький диск. Повертел, глядя как красиво тот отражает своей поверхностью свет. И быстрым движением разломал надвое. Внутри заныло острое чувство утраты. Эта была одна из немногих дорогих для него вещей. Поэтому и сломал. Сохранить не мог, - зато мог уничтожить. Теперь эта вещь уже навсегда будет принадлежать только ему. Это давало странное горьковатое удовлетворение.
Он аккуратно вложил половинки диска в коробочку и бережно поставил ее в держатель. Потом нажал на кнопку системы, и та перешла на радио. Из динамиков полилась легкая музыка. Это было вполне подходяще.
Через несколько минут должен был появится идущий на пересменку Милован.
Он прошел через уютную гостиную в маленькую прихожую, подошел к входной двери и заглянул впрозрачное окошко. Темный коридор был пуст.
Он начал изменение. Руки отяжелели, кожа на них посерела и утолщилась, расширились кости. На локтях и костяшках пальцев выросли защитные мозолистые наслоения. Сорок секунд. Хорошо. Такие фокусы отнимали уйму сил, но сейчас это было необходимо.

В коридоре появился солдат в пятнистой форме.
Он прижался к стеклу и нажал на кнопку переговорного устройства.
- Эй, Милован!
Динамик с той стороны донес его голос до солдата. Тот остановился и помахал рукой.
- Привет, Корнелий!

Корнелий... Этим именем его наградил один парень из научного персонала. Парень знал латынь и решил, что это будет очень остроумно. Идея понравилась, и все стали называть его так, сначала научный персонал, а вслед за ними, чисто по-попугайски, охрана. Ему, в общем, было все равно, надо же как-то называться. И потом, в каждой шутке...
Тот, кого называли Корнелием, улыбнулся через стекло и мотнул головой приглашая Милована подойти и поболтать. Милован сошел с белой полосы проложенной в центре коридора и подошел к двери "квартиры". Так мягко здесь привыкли все называть то, что на самом деле было очень просторной, комфортабельной, но все же тюремной камерой.

Прапорщик тюремного надзора Милован, не должен был сходить с белой линии во время обхода. Он не должен был подходить к двери камеры. И уж конечно, не должен был заговаривать с заключенным. Все это строжайше запрещалось инструкцией. Но человек, по имени Кужел Милован, охранял этого заключенного без малого пять лет. Поэтому тот, кого называли Корнелий, был уверен, что Милован подойдет камере, еще до того как тот свернул с предназначенного инструкцией пути.

Любой, кому приходится ставить систему охранения, сталкивается с одной и той же проблемой. - Рано или поздно, бдительность охраны начинает снижаться. Ее съедает однообразная рутина службы. Поддерживать дисциплину могут только три вещи: Периодические пришествия на охраняемом объекте, осознание крайней опасности исходящей от заключенных, или постоянное обновление охраняющего персонала.
Ничего этого у здешней охраны не было. В целях обеспечения секретности текучка кадров на объекте была минимальной. За шесть лет пока Корнелий находился здесь, он ни разу не дал охране повода для беспокойства.
Еще одной ошибкой организаторов режима было то, что охране никто не удосужился сообщить, кого они охраняют, и за что тот сидит. Что ж, с точки зрения сохранения секретности это было вполне оправдано. Но охрана видела, что ученые ведут себя с заключенным вполне по-приятельски. Среди непосвященного персонала о нем ходили самые разные слухи. Некоторые, вполне правдоподобные, умелыми намеками распустил он сам. Большинство в конце-концов сошлись на том, что он, не иначе, взломал какую ни-будь сверхсекретную правительственную базу данных, и теперь осужден на вечную отсидку.
Охрана стала останавливаться, перекинутся с ним парой-тройкой слов. Любое незамеченное и ненаказанное нарушение, которое упрощает жизнь людей, имеет обыкновение разрастаться. Да и вообще, оказалось, что сиделец веселый, умный мужик в разговоре с которым приятно скоротать пустую нескончаемую смену. Он и побалагурит, и о том какие в начальстве подобрались козлывыслушает с полным пониманием...
Через шесть лет, тот, кого называли Корнелием, с подавляющим числом персонала имел своеобразные приятельские отношения. Он не просто знал всех по именам, но зачастую и их жен, детей и всех ближних родственников. Он знал, кого пилит теща, у кого в доме давно не скрипело супружеское ложе, чей ребенок сдал экзамен, и кто выиграл счастливый лотерейный билет...
К нему относились с симпатией.
И сегодняшняя смена сполна за это расплатится.
Первым должен был стать прапорщик Милован.

- Что, Милован, уже сдаешься? - Спросил он у подошедшего охранника.
- Ага, - довольно подтвердил Милован. - Сейчас отчитаюсь - и отпуск. Два недели свободы.
- Завидую. - С улыбкой, но и с едва уловимой горечью ответил Корнелий. - Погуляй там и за меня.
- Обязательно... - чуть смущенно ответил Милован. Предвкушая заветный отдых, он испытывал некоторую неловкость перед заключенным, неизвестно за что запертым в четырех стенах.
- Сигареткой не угостишь? - Попросил Корнелий.
- Конечно. - Милован явно обрадовался уходу от неприятной темы. Он достал пачку и вытащил из нее пару ароматических сигарок. Подумал, прибавил к ним еще три, и положил их в шлюзовую камерурядом с дверью. Теперь стоило нажать на кнопку, и сигаретки скатятся в камеру заключенного.
Но нажать на кнопку Милован не успел.

Тот, кого называли, Корнелием ударил левой рукой в бронированное окно и пробил стекло. Брызнули осколки. Хрустнула дробящаяся костяшка среднего пальца, выбитый мизинец сполз из разбитой суставной сумки. Но все это было несущественно. Искалеченная левая мертво вцепилась в форму оторопевшего Милована. Корнелий резко дернул руку обратно, и Милован с тяжелым шлепком впечатался лицом в стальную дверь. Тело охранника обмякло и начало валится с ног. Нагрузка на искалеченную руку, которой Корнелий держал тело, резко возросла, и он застонал от нарастающей взрывной боли. Но тело не отпустил, наоборот, подтянул его поближе к разбитому окну и, протиснув через него и правую руку, положил ладонь на лоб охранника.

Теперь ему было нужно несколько минут. Это был самый слабый момент в плане. Прямо напротив двери в камеру, на потолке висела камера. Стоит дежурному кинуть взгляд на соответствующий экран и, и все закончится не начавшись.
Впрочем, сегодня - это Корнелий знал, - дежурным оператором был Новачек. А Новачек не был образцом бдительности.
Готово! Тот, кого называли Корнелием отпустил Милована. Тело начало сползать по двери, но потом дернулось, ухватилось за косяк, удержалось на ногах, повернулось, и, повинуясь неслышному приказу, рысцой побежало в конец коридора, где находился пульт открывающий дверь.
Через минуту дверь была открыта. Корнелий, баюкая на груди поврежденную руку, вышел в коридор, и критически оглядел тупо ждущего Милована. Внутри шевельнулась недовольство собой. - Неаккуратно получилась. Тело потеряло вид. На лбу Милована, там, где тот ударился об дверь, была здоровая ссадина. Из носа тянулись две подсыхающие бордовые струйки. Из-за поврежденной шеи голова постоянно клонилась налево... А ведь Миловану еще предстояло провести его через пост. Корнелий бросил Миловану мокрое полотенце, которое захватил из камеры. Тот тщательно стер кровь с лица. Поднял упавшую во время удара фуражку и поглубже натянул ее на лоб. Наглухо застегнул куртку на груди, закрывая испачканную рубашку. Нормально. Если особо не приглядываться, вполне сойдет.

Глядя на Милована он вспомнил здешние фильмы, которые смотрел на досуге сидя в камере. В кино зомби обычно выглядели как полуразложившиеся покойники самого страшного вида. Чего только не придумают, что бы позабавить обывателя... В жизни все как всегда было скучнее. Мертвое тело способно двигаться только до тех пор, пока в клетках сохраняется накопленная энергия. Та самая сила, что еще несколько дней после смерти заставляет у мертвеца отрастать ногти и пробиваться щетине. Смерть никогда не любила вмешательства в свои дела, и нужно огромное мастерство, что бы на некоторое время приостановить ее влияние. Большой труд. Мастер мог заставить двигаться мертвеца до нескольких суток. Это требовало очень тонкой настройки. Приостановить окоченение членов, перераспределить потребление энергии, законсервировать нарастающие процессы разложения... Сейчас на все это не было времени. Милован продержится от силы несколько часов. Но этого должно быть вполне достаточно.

Лицо мертвеца после смерти расслабилось и оплыло. Корнелий положил ему руку на лоб и поиграл его лицевыми мышцами, собирая по памяти выражение лица покойного. Повинуясь невидимой связи Милован начал корчить гримасы. Ага, поджатые губы... Морщинка на лбу, и прищуренные глаза... Так, хорошо.
Милован повернулся и пошел на пост в конце коридора. Корнелий, на некотором отдалении следовал за ним, внимательно оглядывая идущее впереди тело. Это не была походка Милована. У того всегда присутствовал очаг напряжения в плечевом отделе. Сейчас тело шло полностью расслабив все неработающие мышцы. Корнелий снова подошел, и подтянул нужные группы мышц. - Хорошо. Вот теперь впереди шел настоящий Милован.

Корнелий остановился за углом, а Милован подошел к решетке перегораживающей коридор. Поддерживать роль Милована в разговоре было несложно. Беспокоило другое. Милован не позавтракал с утра, теперь его тело чувствовало голод. Это очень осложняло управление. Корнелий чувствовал как алчно Милован глядит на дежурного, как ему хочется вцепится тому зубами в глотку. Наконец дежурный отпер решетку и Корнелий едва удержал Милована.
Тело дежурного ему было нужно с минимумом повреждений.
А потом он пойдет на пост главного оператора.



***

Прапорщик тюремного надзора Волемир Новачек сидел перед центральным постом безопасности комплекса. Перед над ним нависала огромная консоль, увешанная десятками экранов, но на них он не смотрел. Новачек увлеченно рассматривал мужской журнал. Как раз сейчас он созерцал фотографию девушки, изогнувшейся на двойном развороте. Девушка была чертовски красива, в чем являла полную противоположность его жене... Новачек вздохнул и перевернул страницу.
В этот момент кто-то сдернул его руки назад и завел за спинку стула, а на лицо, перекрыв кислород, навалилось что-то плотное. Дергался Новачек недолго.
Корнелий сделал знак, и тело Милована отошло от тела Новачека. Он положил руки на голову Новачека, тщательно его осматривая и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Вот это тело вышло идеальным. - Принудительная гиппоксия с минимумом внешних повреждений. Некоторое время будет как живой. На штанах расползалось темное пятно - неприятность со сфинктерами, - но это ничего.
Под его руками дернулся поднимающийся Новачек.



***

Доктор Себастьян Готлиб продвигался по узкому проходу в центре зала. Справа и слева от него стройными рядами стояли капсулы с прозрачными крышками. Под крышками в зеленоватом растворе плавали неподвижные мужские и женские тела.
Готлиб подходил к капсулам, и осматривал показания на экранах. Его ассистент, Устин, шел рядом и фиксировал результаты осмотра в наладонный компьютер.
- Привет малышка! - Устин подошел к очередной капсуле, наклонился и чмокнул запотевшее стекло, под которым угадывалось обнаженное женское тело. - Скучала без меня?
Готлиб улыбнулся, и осмотрел монитор. - Все показания были в норме. Это здорово поднимало настроение, и он даже начал насвистывать веселенький мотивчик.
В этот момент дверь в конце зала открылась. Доктор повернулся на шум, и увидел вошедшего в зал охранника. Он его узнал, это был Репех, который должен был сегодня стоять на посту перед дверью в зону ограниченного допуска.
- Это еще что такое? - Недоуменно пробормотал он, повернувшись к Устину. - Охране нельзя сюда заходить...
- Я сейчас все выясню. - Пообещал Устин.
Ассистент повернулся и поспешил навстречу охраннику.
- Эй! Ты что, совсем ополоумел? - Закричал он издали. - Это запретная зона! Тебе сюда нельзя!
Охранник молча шел навстречу ассистенту.
- Ты что не слышишь? Олух! Я с тобой разговариваю!
Охранник достал из кобуры пистолет, щелкнул предохранитель.
- Эй, ты что?... - Устин остановился, испуганно глядя на охранника.

Грохнул выстрел, Устина отбросило на одну из капсул и он начал медленно сползать вниз. Готлиб заворожено смотрел как охранник подошел к ассистенту и выстрелил еще несколько раз. Пули пробили тело ассистента насквозь, попали в капсулу и вдребезги разнесли стекло. Запиликал тревожный датчик. Этот звук привел Готлиба в чувство. Он медленно повернулся и неуклюже побежал от охранника, всей спиной чувствуя, как его сейчас догонит пуля.
Охранник прицелился в обтянутую белым халатом спину, но потом склонил голову, прислушиваясь к чему-то в себе, и опустил пистолет. Дверь за его спиной щелкнула и в зал вошел Корнелий. За ним еще двое охранников сгорбившись тащили бочки с горючим материалом.
Корнелий поглядел на кисть левой руки. Мизинец встал на место, рука уже почти зажила, но теперь ужасно зудела, и это было, пожалуй, не менее дискомфортно, чем боль.
Он вздохнул и двинулся по проходу.





***

Готлиб влетел в комнату и хлопнул по кнопке замка. Тяжелая дверь с глухим чмоком встала на место. Он запер дверь рычагом ручной блокировки и прислонился к ней, тяжело дыша, стараясь подавить панику и унять противную дрожь в коленках. Лоб жгла едкая испарина, он уже не помнил, когда в последний раз так бегал. Сидячий образ жизни... Тяжелая капля выскочила из под волос и побежала по лицу. Готлиб вытер ее рукавом и лихорадочно осмотрелся.
Рядом с дверью в стене была встроена застекленная кнопка тревоги. Он подскочил к стене и дернул вниз красный рычаг. Скрытая в стене часть рычага выдавила стекло, и Готлиб хлопнул по большой красной кнопке. Ничего не произошло. Ни сирен ни сигналов... Он еще несколько раз лихорадочно хлопнул по кнопке, - ничего. Может нужно надавить и подержать некоторое время? Или никаких сирен и не должно быть? Давно, когда он только начал работать здесь, на брифинге какой-то бритоголовый военный говорил о системе тревоги, но он тогда сидел на последнем ряду и тихонько болтал с Юлией... Ничего не слушал... Да и никто наверно не слушал, кто же знал что пригодится?
Юлия! Эта мысль заставила его застыть. Она же ничего не знает, а где-то там бродит этот полоумный! Он подбежал к столу и лихорадочно набрал код лаборатории на интеркоме. Несколько секунд стоял, слушая гудки и собственное дыхание... Нет ответа. Готлиб еще некоторое время послушал гудки, а потом бросился к выходу из комнаты. Нужно найти Юлию раньше этого маньяка! Он положил руки на рычаг, что бы открыть дверь и... Руки не хотели двигаться. А что если этот Репех стоит прямо задверью? Только и ждет, что бы он открыл. Готлиб отдернул руки от рычага, так быстро будто отбросил ядовитую змею. Он почувствовал в ужасную тяжесть - будто кто-то вывернул из него все внутренности и заменил их камнями. Но где-то там была Юлия... Он снова положил руки на рычаг и...
Сейчас, сейчас он откроет дверь.
Вот еще секунда и откроет...
Он не знал, сколько простоял, положив руки на рычаг, пока не признался себе что сдвинуть рычаг не сможет. Будет стоять вот так, минутами и часами, обещая, - вот, сейчас, еще секунду - но не откроет. Он почувствовал себя так, будто из него выпустили весь воздух. Руки бессильно соскользнули с рычага. Обмякшие ноги больше не держали. Он уперся лбом в проклятую дверь, повернулся к ней спиной и медленно сполз вниз.

Он безразлично оглядел комнату и вдруг снова зацепился взглядом за интерком. Тупица! - Мысль ожгла огнем и заставила встрепенутся. Он торопливо поднялся с пола, и не обращая внимания на слабость подбежал к интеркому. Нажал на кнопку "дежурная охрана" и стал ждать. За все годы работы ему ни разу не приходилось пользоваться этой кнопкой, которая была на каждом интеркоме, неудивительно, что он о ней и не вспомнил сразу. Только бы работала...
Ему показалось, что между каждым гудком проходит вечность. Он уже почти отчаялся, когда интерком ожил и в комнату наполнил спокойный голос.
- Дежурный оператор Новачек на связи, - привычной скороговоркой прогудел интерком. - Слушаю.
- Это Готлиб! Доктор Себастьян Готлиб! - Он прокричал это, чувствуя, что внутри поднимается волна облегчения.
- Слушаю вас доктор. Что случилось? - Голос в интеркоме растерял всю скуку.
- Охранник! Репех! Он взбесился! - Готлиб чувствовал что слова выливаются из него дребезжащей панической скороговоркой. - Он застрелил моего ассистента! Прямо у меня на глазах!
- Чеслав Репех? - Недоверчиво произнес голос в интеркоме.
- Да я не знаю как зовут этого придурка! - Готлиб одновременно почувствовал ярость на недоверчивого дежурного и одновременно острый укол паники. - Вот сейчас тот решит что эта шутка и отключит связь... - Это тот, охранник что сегодня стоял на входе в зону! Он совсем съехал с катушек! Мой ассистент даже понять ничего не успел!
- Не отключайтесь доктор, секунду...
Томительная тишина. Наконец интерком снова ожил.
- Доктор, вы на связи?
- Да!
- Где вы находитесь?
- Научный сектор. Второй уровень, комната номер 37.
- Оставайтесь там. Заприте дверь...
- Уже запер. - Перебил дежурного Готлиб.
- Хорошо. Никого не впускайте. В связи с чрезвычайными обстоятельствами я пошлю в зону своих людей. Не занимайте интерком, я свяжусь с вами когда они будут рядом.
Готлиб несколько успокоился.
- Нужно и других предупредить, пока этот полоумный на свободе.
- Я все сделаю. Не занимайте интерком, ждите звонка.




***

- Доктор Готлиб? - Интерком ожил через несколько минут томительной тишины. - Мы пока не нашли Репеха, но наши люди уже рядом с вами. Они выведут вас в безопасное место. Открывайте дверь.
- А доктор Мната? - Готлиб прижался вплотную к интеркому. Юлия Мната. Ее вы нашли?
- Да, она была на втором уровне и уже покинула зону.
- Слава богу! - Он подумал, что выдал себя с головой, теперь вся охрана будет судачить о нем и Юлии, но чувство облегчения было слишком велико. Наплевать! Пусть треплются в свое удовольствие...
- Теперь дело за вами. Открывайте дверь, доктор.
- Да-да... Я уже иду.

Готлиб подошел к двери и отжал блокировочный рычаг. Он хлопнул по кнопке и дверь отъехала в сторону. На пороге стоял ухмыляющийся Репех. Это было так неожиданно, что из головы вылетели все мысли. Он просто стоял и смотрел на охранника, а в голове мелькнуло - нужно рывком закрыть дверь. Но он тут же понял, что не успеет... Что как только он шевельнется, этот маньяк... Внутри клокоталдаже не испуг, а какое то дикое преддверие испуга. А еще было странное детское чувство, что если он не будет шевелится, то неподвижным останется и этот жуткий охранник, и эта секундная сцена будет длится вечно...
Репех схватил его за отвороты халата, втолкнул его обратно в комнату и буквально бросил на кресло. Неподвижной статуей застыл рядом. А за ним в комнату вошел...
- Корнелий! - Выдохнул Готлиб и замер, пытаясь осмыслить происходящее.
- Доброе утро, доктор, - Поздоровался Корнелий.
- Но... - Готлиб перевел взгляд на охранника. - А он?..
- Да, - печально покачал головой Корнелий. - Пришлось соорудить помощника из подручного материала.
- Но как?
Корнелий посмотрел на собеседника долгим взглядом, в котором умудрился выразить одновременно и жалость, и досаду на недогадливость собеседника.
- Вы слишком привыкли опираться на технологические костыли, любезный Себастьян. Я научил вас поднимать мертвецов, и вы, с помощью ваших замечательных машин поставили дело на широкую ногу... Но вы никогда не задумывались, как того же результата добивались маги в древности? И без всяких компьютеров, заметьте.
- Но вы же убили его. - Пробормотал Готлиб.
- Опосредованно, через исполнителя. - Корнелий подошел и опустился на стул рядом с Готлибом. - Но в общем, можно сказать что да.
- Вы же убили его! - Готлиб закричал.
- А, в вас говорит этическая сторона вопроса. - Корнелий с любопытством разглядывал собеседника. - Знаете Себастьян... Вы идеальный образец истинного ученого. Вот вы сидите в секретном военномцентре, разрабатываете технологию массированного пробуждения мертвецов, и других милых созданий, и прекрасно себя чувствуете. Но стоит вам увидеть мертвеца, которого вы когда-то видели живым, и у вас случается истерика. Право, нельзя же быть таким непоследовательным.
- Но мы работали с уже умершими людьми! Мы не убивали живых! - Готлиб бесформенно оплыл на стуле. - Боже...
- Ну да... - Корнелий неопределенно повел бровями. - А вы никогда не думали, доктор, откуда же брались эти отрешенные прекрасные свежие обезличенные трупы для ваших экспериментов? Умершие от удушья, от перелома шейных позвонков, от инфаркта, от потери крови... Какой бы вид смерти вас не интересовал, вам всегда ее поставляли.
- Их везли со всей страны, из моргов. - Пробормотал доктор. - И потом, война...
- Конечно, - Корнелий качнулся на стуле. - Вам потребовались умершие от инфаркта, и их собрали по моргам. Вам потребовались умершие от пулевых ранений - никаких проблем. Действительно, война... Вам потребовались умершие от резкого свертывания крови... Кстати, вы никогда не задумывались, сколько человек в стране умирает от свертывания крови за день? А в месяц? А в год? Через неделю после запроса у вас была партия в двести тел. Наверно змеи по болотам кусать утомились, - такая масса народа вдруг по ягоды-грибы на природу ломанулась... Или нет, постойте, ведь тогда была зима... Какие уж там змеи...
Готлиб с возрастающим ужасом глядел на собеседника.
- И ты никогда над этим не задумывался, Себастьян? - Корнелий перескочил на "ты". - Что, правда? А как будут использовать твоих беспокойных мертвецов, тоже не задумывался? Или ты полагал, их в почтальоны наладят?.. Браво доктор. На конкурсе страусов ты бы занял первое место. Однако в сторону лирику, у нас есть более насущные дела. - Корнелий наклонился к Готлибу практически вплотную. -Мне нужно знать имена всех сотрудников, которые имеют отношение к практической стороне проекта. Вопрос понятен?
Готлиб глядел на Корнелия широко раскрытыми глазами.
- Послушай... те... Корнелий, это безумие...
Корнелий досадливо поморщился.
- Себастьян, я не просил вас давать оценку происходящего. Я задал вам четкий вопрос, и хочу услышать четкий ответ. А если вы не захотите отвечать... - Корнелий огляделся. - Боюсь, что прапорщик Репех откусит вам нос. Репех!

Дотоле стоявший безучастным охранник словно проснулся, наклонился к доктору и схватил его рукой за волосы, а потом широко раскрыл свой рот и наклонился к его лицу. Из уголка рта охранника закапала слюна. Готлиб попытался что-то сказать, но горло подвело, вышло только какое-то поперхивание. А потом он увидел глаза на лице охранника. Там был только алчный голод, и это его добило. Он понял что этот... это... действительно откусит ему нос, и уши, и съест все лицо, если его не остановят, и понял так же, что скажет все что знает, и чего никогда не знал, только бы эту тварь от него убрали. Он завозил руками пытаясь отклонится, а голос пропал начисто, и потому он только мотал головой сперва справа - налево чтобы показать что нос его трогать не нужно, а потом сверху - вниз, что бы показать что готов все рассказать... Со стороны это выглядело как судорожное подергивание, и потому наверно его не поняли.
- Приятного аппетита. - Сказал Корнелий.
Репех жарко выдохнул и с урчанием вцепился Готлибу в нос.
- Аа-а!... Все! Все раскааажуууу! - Завопил Готлиб, которому боль мгновенно вернула способность разговаривать.
Корнелий щелкнул пальцами, и охранник как выдрессированный пес мгновенно отдернулся назад, но недалеко, и теперь так и стоял, чуть склонив голову к плечу и высматривая, куда бы вцепится в следующий раз.

Готлиб, глотая слезы, дотронулся до тупо ноющего лица и боль сразу подскочила вверх градусом, но,по крайней мере, нос был на месте, и даже вроде кровь не текла - рука оказалось сухой.
- Слушаю со всем вниманием. - Сказал Корнелий. - И дважды подумайте прежде чем соврать мне, любезный Себастьян, потому что... - Корнелий обернулся к дверному проему и крикнул - Милован!
От двери зацокали подкованные ботинки, и в комнату вошел еще один солдат с нелепо свешенной набок головой, волокущий за собой тело женщины в белом халате. Он подтащил тело поближе,отпустил и встал к стене. Вместо лица у трупа было сплошное месиво, но ее без труда можно было узнать по одежде. Это была Юлия.
- Дважды подумайте, прежде чем соврать, потому что я всегда смогу вас проверить. - Корнелий кивнул на тело. - Доктор Мната перед смертью устроила нам форменную исповедь.
Готлиб зарыдал, толчками, с надрывом и глухо. Со стороны это было как рвота или сильный кашель.




***

- Ну, чего ждете? - Корнелий стоял у лифта и смотрел на группу жмущихся перед ним мужчин и женщин.
Это потребовало больше времени, чем он предполагал. Вытащить это стадо из капсул и камер, одеть - одежду нашли не всем, треть в чем мать родила, - согнать сюда... Что может быть хуже толпы... Но как же они его все бояться... Может, не знают, но на уровне инстинктов, - чувствуют.
- Выход там! - Он показал рукой на свет в конце длинного бетонированного туннеля. - Выбегайте и уходите к лесу. Разделитесь, так вас будет труднее искать. Здесь безлюдные земли, горы, но у вас есть шанс. Если загонят в угол, - живыми лучше не давайтесь. У лабораторных кроликов жизнь незавидная. И недолгая.
Люди молча испуганно смотрели на него. Корнелий вздохнул, вытащил из-за пояса пистолет, и выстрелили в потолок. По туннелю заметалось гулкое эхо. Люди повернулись и неуклюже побежали к выходу. Корнелий неторопливо пошел в том же направлении. За ним трусило тело Репеха.

Он дошел до конца туннеля, взял у Репеха бинокль, сел и стал наблюдать, как далекие уже человечки спускаются по склону и растворяются в предгорных лесах. Когда последний из них исчез из виду он присел на бетон и стал ждать.
Через шесть с половиной часов гора дрогнула и сзади, от лифтовых шахт донесся далекий гул подземного взрыва. Туннель заходил ходуном, по потолку пошли трещины. Потом все успокоилось. Корнелий с любопытством посмотрел вглубь туннеля:
- Надо же, не рухнуло...
Еще через тридцать пять минут над горой раздался клекот, и над вершиной прошло звено военных вертолетов. Одна машина сделала разворот и зависла над входом в туннель. Корнелий приветливо помахал ей рукой.
Ему из туннеля не было видно, но он знал что выше по склону тоже зависали вертолеты и сбросили десант, и теперь крепкие парни в камуфляже двигаются вниз.
Опушка леса внизу шевельнулась, на дорогу ведущую к туннелю выползли четыре приземистых танка и заворочали своими орудиями. Рассыпались из транспортеров солдаты, но наверх не пошли, - оцепление.
Корнелий повернулся, и, не особо торопясь, пошел вглубь туннеля. Он остановился у тела Репеха, которое лежало привалившись к стене - (грубая работа, грубая, недолго продержался) - и взял автомат. Теперь он засядет где ни будь подальше в туннеле и посмотрит, успеет ли истратить все патроны раньше чем его убьют. Можно даже поиграть с самим - собой в ставки... Его труп будет вполне правдоподобное завершением, которое всех успокоит.

Он остановился, и удобно пристроился за балкой поддерживающей свод. От входа по туннелю заметались приближающиеся лучи фонарей. Гранатометы и безоткатные орудия они использовать здесь не решаться, - побоятся обвалить свод, а их очень интересует, что произошло с подземным центром... Он снял автомат с предохранителя и дал короткую очередь в сторону выхода, по приближающимся теням. По коридору заметался множественный рикошет, кто-то вскрикнул. Фонари погасли, а потом зазвучали ответные выстрелы...

Он успел расстрелять два магазина, убить трех солдат и получить семнадцать пуль, прежде чем штурмовики подтащили тяжелый огнемет. По туннелю прокатилась волна пламени и окатила его. Это было очень больно, куда больнее, чем пули. Живым факелом, он еще успел отбросить ставший теперь ненужным автомат и бросится к солдатам, но не добежал. Его домолотили очередями.
Только тогда мир для него исчез.