Сначала поперек пути упало дерево. Потом – другое. А позади послышался лихой разбойничий посвист, и раскосые всадники на приземистых неприхотливых коньках – бекеманах – вынеслись на рысях, устрашающе размахивая саблями.
– Ул-ла-а! Ул-ла-а-а!
– Татары! – Прохор Богунец пригнулся в седле, пропуская просвистевшую над головой стрелу.
Лошадей – подкованных, не бекеманов – купили еще в самом начале пути, а Лешка заодно прикупил и саблю – все лучше, чем топоры да короткие пики, имевшиеся у остальных беглецов – плотников.
– В круг, братцы, в круг! – оценивая обстановку, быстро скомандовал Алексей.
Татары были, казалось, повсюду – и спереди, и сзади, и с боков – слушался их вой за деревьями. Это и к лучшему – меньше будут метать стрелы, опасаясь попасть в своих.
Ох ты! Скакавший впереди всех всадник – здоровенный дикоглазый парняга в трофейных доспехах – пластинчатом бахтерце, одетом не поверх кольчуги, а так, прямо на рубаху – подскочив ближе, взвил коня на дыбы, замахнулся саблюкой…
Старший тавуллярий тут же подставил клинок – отбил без особого труда, не так уж и страшен оказался удар, больше – для устрашения, чем для силы. Бац! А теперь и ты получи! Едва противник замахнулся вновь, как Лешка тут же ударил – быстро, точно, с оттягом! Попал – куда и целил: перерубил на боку стягивающие доспех кольца. Бахтерец по сути – куртка из железных пластин.
Вражина снова ударил – хорошо, лесная дорожка была узкой, и, толпясь, татары больше мешали, чем помогали друг другу – слишком уж много их было.
Бамм! Снова отбив.
В таких ситуациях лучше поменьше, хватило б и двадцати человек…
Бамм! Бамм! Бамм!
…ну да, хватило бы! Только не татарам – те уж давно привыкли побеждать многолюдством.
Ух, как ржут кони! Отбив очередной удар, Алексей на миг скосил глаза, осмотрелся. А плотники молодцы, бьются достойно! Надолго ль их хватит?
Уклонившись в седле, старший тавуллярий снова вынудил татарина перейти в атаку… Ох, как злобно этот парняга сверкал глазами! Как скалил зубы – того и гляди сожрет. Ну давай же… Повыше, повыше саблю!
Удар! Свист клинка прямо над головой – Лешка же не дурак, уклонился – прекрасно знал как. И тут же ударил сам – снова в бок, по оставшимся кольцам… Бахтерец распахнулся, обвис, и сабля в руке вражины дрогнула. Татарин на миг – на какую-то секундочку – опустил глаза… И этого вполне хватило Лешке! Он тут же нанес удар – выпадом, стремительным, словно стрела… Прямо в сердце!
Вражеский конь, приземистый татарский бекеман, горестно заржал под заваливающимся в седле убитым, понесся прочь, скользя по траве неподкованными копытами.
Лешка недобро прищурился – ага, есть один. Причем, похоже – самый злобный. Так… а что остальные?
Двое артельщиков уже полегли, окропив дымящейся горячей кровью землю, остальные бились – со всех сторон звенели сабли, слышались стоны, уханье, крики.