– Так вот... – продолжил Бакинский. – Резвый Франту предъяву кинул. То дело серьёзное! Витю мы знаем, он тоже раньше винта не нарезал. И как быть?
Он замолчал и опять обвёл взглядом всех сидящих. Тишина стояла мертвая.
– Ты за слова свои отвечать готов? – спросил судья у Резвого. – Назад ничего отыграть не хочешь?
– Нет! – с вызовом ответил тот. – Сказал – и ещё скажу! Не верю Франту! Мутный он! И не наш! На нож его поставить надобно! Прям щас!
– Кого на нож ставить – то не тебе решать! – отрезал Миша. – Общество и без тебя разберётся...
Судья повернулся к Франту.
– Ты у нас человек новый. Митяй за тебя поручился, да и слухи кое-какие до нас дошли... Ещё кто за тебя тут мазу держать может?
– Здесь – Дед Миша. Но тут его нет, не звали...
– Не катит, – покачал головой судья. – Он, может, и правильный вор – но не знают его люди...
– Тогда – никто.
Бакинский сжал губы и уважительно кивнул.
– Интересно получается... Не верить авторитетным ворам мы не можем, но и слова Резвого тоже не на пустом месте сказаны. Он за них отвечать подписался. А раз так – пусть это сделает! Вор за свои слова всегда в ответе! И авторитетом своим, да и самой жизнью...
Миша встал, поднялись и остальные воры.
– Ты! – указал судья на молодого вора. – Бери перо и свою правоту докажи!
И в руках Вити тотчас же блеснул металл.
– Как это? – удивился Франт, не вставая с места. – С пером – и на сходку? Не должен вор в законе такого делать!
Бакинский недовольно насупился.
– Косяк! И ответит за него Резвый! Эй, дайте и Франту нож!
– Не треба... – поднялся с места тот. – Не по масти мне с таким сопляком всерьёз махаться... Так обойдусь!
– Смотри! – пожал плечами старый вор. – Сам захотел!

Народ отпрянул к стенам, освобождая место посередине.
И Витя тотчас же прыгнул вперёд – нанося удар.
Левой рукой.
А нож он держал в правой, отведя её назад.
Плюх!
Франт слегка повернулся на месте, пропуская противника мимо себя. Он всего чуть-чуть «подправил» Резвого – так, что оппонент врезался в «зрителей» и еле устоял на ногах. Его удар цели не достиг. Народ отпрянул в стороны, опасаясь быть пораненным, и с их стороны прозвучали возмущённые возгласы.
Митяй Красносельский усмехнулся.
– Куда ему... Слабак!
Высверк металла!
Чок!
Выбитый нож косо воткнулся в пол, а его хозяин, на этот раз уже не устояв на ногах, кубарем покатился куда-то в сторону.
Вскочил, вытирая кровь с лица. Никто даже и не заметил, когда прилетел ему удар.
Подхватив выпавшее оружие, он заплясал вокруг противника, крестя воздух перед собою резкими замахами.
– У нас тут танцы? – удивился Гальченко. – А музыка где?
– На похоронах твоих слушать будем! – сплюнул кровь на пол Резвый. – Н-на!
И нож рыбкой перелетел в левую руку.
Выпад!
На этот раз Франт с места сдвинулся – и оказался на середине комнаты.
А вот его противник... Тот остался стоять там, где только что находился его враг. Он не двигался, стоял, покачиваясь на ногах.
А Гальченко, не глядя в его сторону, прошел к столу и, взяв с него бутылку, плеснул в стакан водки.
Бух!
Тело молодого вора грохнулось об пол.
– Помянем... – поднял стакан Франт. – Глупый был...
Из-под упавшего тела пробилась тонкая струйка красного цвета...

– А ты жесткий... – Митяй плеснул в стакан водки и покосился налево – там двое подручных сноровисто замывали следы крови на полу. Тело Резвого уже куда-то уволокли.
– Жизнь такая... – пожал плечами Гальченко. – Всегда на стрёме быть приходится... Никогда не знаешь, откуда кирпич прилетит.
– Это да... – кивнул Миша Бакинский. – Такая жизнь сучья пошла – всякий норовит поперёк батьки проскочить!
– И не говори! – подтвердил Красносельский. – Совсем закон уважать перестали!
– Куда хуже быть может, – покачал головою Франт. – Столкнулся я с тем, что некоторые уважаемые люди даже и с чекистами вместе свой гешефт имели!
– Быть того не может! – стукнул по столу кулаком Бакинский. – Кто?
– Лешик Грыма, Павло Горбатый – про этих точно сказать могу.
– Кто это? – удивлённо приподнял бровь Митяй. – Не слыхал...
– То варшавские воры – давно их знаю, – охотно пояснил Франт.
– Фью! – присвистнул Бакинский. – Так то – Польша! Эвона где...
– Ты уж прости, но когда я в закон принят был – это всё одна страна была, – холодно возразил Гальченко. – И все тогда вместе были, оттого и больно мне про это слышать сейчас!
– А-а-а... – понимающе кивнул Красносельский. – Тогда-то, конечно... Один на всех закон имелся...
– Сейчас – тоже! – отрезал Франт, словно затвор лязгнул. – То, что ранее уважаемые воры с чекистами заодно по квартирам пошли, никак оправдать и понять не могу! И не я один... Общество сильно на них осерчало.
Он опрокинул стакан, помолчал – и уже совсем другим тоном продолжил.
– Ты вот удивился давеча – что я тут делаю? Не моя масть... Тянуть из «крытки» здесь, слава Богу, никого не нужно, да и менты пока не сильно нам мешают... Так вот – есть дело! Тяжкое, оттого никого из вас пока с собой не зову. Да и не можно – мне то поручено сделать. Опять же, ясности нет... Может ведь и так выйти, что впустую все наши подозрения.
– Что за дело? – заинтересовался враз протрезвевший Бакинский.
– Справедливость восстановить. Нет, не в том вопрос, что кого-то пришить надобно. Тут другое... Чужие вещи кое-кто прихватил – люди их вернуть хотят.
– Варшавская история? – понимающе кивнул Митяй. – Однако! Далеко народ рванул! А ребятишки эти твои – на подхвате, стало быть, будут?
– Так ведь и сам знаешь – вор кровью руки марать не должен! – ответил Франт. – А эти... Они к крови привычные. Им убить – как тебе сморкнуться!
– Вот, значит, зачем сюда и Дед Миша приехал... – хмыкнул Бакинский. – Он ведь «медвежатник» знатный, так?
– Так, – подтвердил Гальченко. – Ему – что «медведя» колупнуть, что стену обвалить – однохренственно!
– Это да... – кивнул Миша. – Однако ж – то дела всё-таки не наши! Поляки... Ещё когда отвалились – пусть свои вопросы сами и решают!
– И тут я с тобою соглашусь! – Франт плеснул всем водки. – Затык в том, что тамошние воры постучались к нам. Со всем уважением, как в таких случаях и полагается. Вадик Тамбовский, Гриша Пустота и Иван Большой – с ними разговор был. Я там не присутствовал, сразу скажу. Меня Гриша уже после всего на эту тему просветил. Там ведь и наши воры отметились...
– Кто?! – удивлённо поднял бровь Красносельский.
– Леха Барин – его с чекистами на адресе видели. И не один раз... По слухам – он сейчас где-то неподалёку обретается.
– Обретался, – кивнул Бакинский. – Месяца два или три назад подстрелили его менты – не вовремя наряд около магазина нарисовался. А он с пацанами как раз там и работал... Надо же... А ведь и подумать никто не мог! Он же с зоны оторвался меньше года назад! Да с шумом, говорят, уходил!
– Однако же, и в Польше его видели! И не один раз!
– Когда?
– В марте-мае прошлого года. Верить, как мне Гриша сказал, тем людям можно. Косяков за ними никто раньше не замечал.
– Кому же тогда верить-то? – насупился Митяй. – Март... Он тогда ещё срок на зоне мотал! Ан – с чекистами в это время куролесил! И кто тогда пургу гонит? Где сейчас Пустота?
– А я знаю? – пожал плечами Франт. – Меня он во Львове отыскал – там же и просьбу от общества передал. Сказал, как всё сделаю, меня найдут. Кстати, не забыл он сказать и про то, чтобы я и здесь обществу помог, и в общак положенное отстегнул. Впрочем, я закон и так помню... Мог бы и не напоминать!
– И ты сразу сюда сорвался? – прищурился Миша. – Прямо-таки в один день?
– Не сразу. Я в одну харю ничего сделать не смогу. Серьёзные вопросы – они серьёзно и решаются, не враз, да и не с наскока. Тут головой подумать хорошо нужно, место обнюхать... Деда Мишу вот сыскал да весточку ему бросил. Ещё кое-кого... Пацанов этих подобрал да обогрел – они только на рывок с зоны ушли. Не из воров парни – то так, но косяков по жизни от них не было, да и закон они уважают. А мне такие люди нужны!
– У нас, что ли, таких нет?
– Ты уж извини, – улыбнулся Гальченко. – Но кабы не Митяй, мне тут нынче свободно бы фары пописать смогли. Скажешь, не так?
– Ну...
– А уж людей бы мне ты точно не дал! Так?
– Ежели б за тебя кто из воров поручился...
– Кто? За Митяя – так я вообще не знал, что он тут будет. А без него... Я ведь не в одном городе-то уже поработал! След – он, сука – извилистый оказался! Чекисты – те ещё мастера, надо сказать! Если б... Кто знал, что по разным местам столько шастать надобно будет! А по всем городам да хатам малявы-то не разошлёшь!

Здесь Гальченко вёл очень тонкую игру. Разумеется, все клички воров были подлинными – никто не считал заправил преступного мира идиотами. И в беседе с кем-либо из них надобно было называть реальные клички и имена. Оперировать же несуществующими людьми и событиями – это прямой путь на кладбище.
Сотрудники, которые разрабатывали «легенду» для мнимой банды, к верхоглядам не относились и свою работу выполняли тщательно. Так, например, убитый в перестрелке Леха Барин был назначен «косячником» совершенно сознательно. Навряд ли бы он восстал из мертвых, дабы обелить свою репутацию. Понятное дело, что в реальности никто и не думал брать его с собою на обыски. Всё это время он находился именно там, где и полагалось – в лагере. И ни в каких совместных операциях с чекистами участия не принимал.
Прямо обвинить живого и здравствующего вора в таком предательстве интересов преступного мира – это надо было иметь непререкаемый авторитет и мощную поддержку других воров. Но вот доказать неучастие покойного в подобном беспределе – это тоже фиг, никто ведь рядом не стоял! А если бы таковой свидетель и отыскался, то уже ему можно было бы задать несколько неприятных вопросов...
Так уж устроен мир. Трудно доказать чьё-то участие в каком-либо деле. И ещё труднее – доказать неучастие. Особенно – с того света.
Равно как и названные ныне Франтом воры никаких особых заданий ему поручить не могли. По причине того, что вся эта история с совместными обысками являлась стопроцентным вымыслом.
Да, встреча указанных воров с их польскими «коллегами» действительно имела место быть. Только вот обсуждались на ней совсем другие вопросы... К миссии подполковника никакого отношения не имевшие.
Но!
Утверждать со стопроцентной уверенностью, что он врёт, и подобные вопросы там не обсуждались – не смог бы никто. А отыскать этих воров...
Это вряд ли кому-нибудь удалось бы достаточно быстро. По странному «совпадению» отбывавший срок Гриша Пустота был совсем недавно убит суками. Зарезали в драке. Аналогичная судьба постигла и Вадика Тамбовского – правда, того застрелили на воле. Случайная пуля... Ага, из снайперской винтовки! Впрочем, кто сказал, что это не мог быть обыкновенный обрез от трехлинейки?
Надо полагать, что и Иван Большой недалеко ушёл от сотоварищей – его уже пару месяцев никто не видел. Бывает...
Жизнь воровская полна романтики! И опасных случайностей... Порою совершенно неожиданных...
Так что Гальченко свободно называл имена и клички – здесь никто не смог бы ему что-либо предъявить. Все упомянутые им люди являлись вполне реальными персонажами. Местные воры их вполне могли встречать, и даже быть знакомыми лично. А потрясающая память и громадный опыт Проводника стали ему немалым подспорьем...