С НЕБА И В БОЙ

Тряхнуло так, словно они и не в небе, а на самой что ни на есть разбитой асфальтированной дороге. Именно асфальтированной. Потому что на грунтовой ухабы все же ощущаются куда мягче. Впрочем, ассоциация пролетела молнией и унеслась вдаль. А вот Григорий остался. Сидит закованный в броню и мучается вопросом, что раньше случится — пол под ним проломится или сама птичка все же не выдержит и рухнет на землю.
Конечно, не сказать что Азаров столь уж сильно боялся летать. Но одно дело, когда ты находишься в гондоле дирижабля, который в принципе не умеет падать. Разве только над этим вдумчиво поработает кто-то посторонний, с помощью пушек. И совсем другое — когда ты заперт в планере, который не просто тяжелее воздуха, а напрочь лишен машины и винтов. Они тут конструктивно не предусмотрены, понимаешь.
О том, какой страх сейчас обуревал Плотникова, Григорий не хотел даже и думать. Хорошо бы сержант все же сохранил присутствие духа и не потерял боеспособности после приземления… А в успешную посадку надо верить свято. Так оно полегче. И ведь даже грудных бронеплит не откинешь. Вот как погрузили два часа назад, так и сидит тут. Кстати, уже и до ветру хочется. Десантникам — тем хорошо, они заняли свои места всего-то полчаса как.
Идея показалась весьма оригинальной. И Григорий ее очень даже оценил. Причем был уверен, что вне зависимости от результата она войдет в анналы военного искусства. Еще бы и не ему доверили выполнение этого задания — так и вовсе красота. Сомнительно, чтобы он вызвался для этого дела добровольцем, имей выбор. Но…
С момента подписания контракта Азаров находился на службе, со всеми вытекающими. И то, что он не давал присяги, ничуть не умаляло ответственности за нарушения и преступления. А добровольцев тут не выкликали. Поставили задачу — и все. Дальше думай, как ее получше выполнить.
Литовская армия уже сутки пытается прорвать польскую оборону. Но противник вцепился в свои позиции мертвой хваткой, не желая уступать ни пяди. И с этими придется куда сложнее, чем с теми же немцами. С военным опытом у пшеков все в порядке. Успели понюхать пороху, сгоревшего тротила и крови, как вражеской, так и своих товарищей.
Боевые действия между Литвой и Польшей вспыхивают с завидным постоянством вот уже двадцать лет. И кровь здесь льется реальная. При этом у обеих стран одни и те же союзники, обе состоят в Лиге Наций и не стесняясь бросаются друг в друга взаимными обвинениями. Одни твердят об отторгнутых территориях, другие о постоянных провокациях и исторической справедливости.
Правда же заключалась в том, что еще в девятнадцатом году Польша откусила у Литвы чуть не треть ее территории вдоль российской границы. Полоса шириной порядка восьмидесяти и длиной около двухсот пятидесяти километров. В зоне оккупации оказалась и историческая столица республики Вильно.
Сейчас конфликт разразился с новой силой, и Григорий был уверен, что теперь-то в литовском вопросе будет поставлена точка. Окончательная и бесповоротная. Были предпосылки.
Ие в последнюю очередь — их Литовский Иностранный легион, на две трети состоящий из русских. И данное обстоятельство литовцев ничуть не смущало. С чего бы, собственно, коль скоро за их интересы льется не литовская кровь. Опять же не регулярная русская армия, а наемники. Правда, на офицерских и сержантских должностях сплошь русские. Но это несущественно.
Структура подразделения и вооружение вообще — также по образцу российской армии. Впрочем, оружие во всех прибалтийских армиях русское. Перевооружение вообще штука дорогая, вот и пользовались старыми запасами да закупали новое, чтобы поддержать единый стандарт.
Из России шли поставки не только стрелкового оружия и артиллерии. Автотранспорт, бронетранспортеры и бронетяги поставлялись оттуда же. А с образованием Иностранного легиона еще и бронеходы. Правда, не сказать что очень уж много. Планировалось только по одной роте «Витязей», «Громобоев» и «Гренадеров». Пока же и вовсе набрали только по взводу. Да и то на первых сугубо девушки, из ушедших в запас, но жаждущих вновь оказаться в боевой рубке.
«Гренадер» в экспортном варианте имеет серьезные отличия, но в общем и целом все тот же узнаваемый штурмовик. Стирлинг шел без химических патронов. Обычные горелки под жидкое топливо. Плюс холодильный агрегат. Как результат — не столь уж значимая разность температур и дополнительный привод компрессора, что отрицательно сказалось на резвости бронехода. Его максимальная скорость снизилась до пятнадцати километров в час. Заправки хватало только на пять часов.
В результате установки топливного бака пришлось отказаться от короба под дополнительные боеприпасы и личное имущество. Но несмотря на это, габариты и масса машины несколько увеличились. У штурмовика же с запасом по весу дела куда хуже, чем у его старших братьев. Пришлось облегчаться за счет уменьшения боезапаса вдвое. Вместо двух телескопических стояночных опор осталась одна. А так — все тот же родимый «Гренадер».
Так вот, еще на стадии разработки плана наступления какой-то умник в штабе предложил использовать недавно поступившие на вооружение русские планеры. Но только весьма необычно так. Вскрыв верхнюю обшивку фюзеляжа, поместить вовнутрь «Гренадера» и замуровать его там. Присев на три опоры, бронеход вполне помещался внутри аппарата. Оставалось только сколотить поддон и закрепить машину расчалками из пеньковой веревки.
Помимо бронехода, в планер помещались шестеро десантников-легионеров в полном снаряжении. Кстати, пилоты те же наемники, и не сказать что такие уж классные специалисты. Словом, об этом думать не хотелось категорически. Довершали полезную нагрузку три сотни килограммов боеприпасов, продовольствия и топлива.
Шестерка легионеров являет собой группу поддержки «Гренадера». Или он их поддержка. В любом случае, действовать им предстояло сообща. И соответствующие тренировки были проведены загодя. Как, впрочем, испытывали и транспортировку бронехода на планере. Так что команда получалась слаженная.
Тринадцать бронеходов, семьдесят восемь десантников, еще сто сорок на оставшихся семи аппаратах. Ну и в каждом по полтонны припасов. Ничего не много. У поляков стандарт ни разу не русский. Они даже русскую мосинку, что все еще не редкость в Войске Польском, под немецкий патрон перестволили.
Литовская армия имитировала основной удар в направлении Вильнюса. Ничего нового. Литовцы с маниакальным упорством стремились вернуть себе столицу. С другой стороны, этим ударом они рассекали оккупированную территорию на две примерно равные части. Благодаря чему получали возможность перемолоть польские войска на северо-востоке.
Главный же удар наметили вдоль старой границы с Польшей с севера на юг. Таким образом, вся группировка на оккупированных территориях оказывалась отрезанной от метрополии. В дальнейшем, удерживая фронт не более восьмидесяти километров между Россией и Восточной Пруссией, предстояло разгромить практически окруженные части Войска Польского.
И их десанту в этом предприятии отводилась далеко не последняя роль. Помимо роты на планерах, в операции задействованы еще двадцать транспортных «Сикорских» с парашютистами. Эти машины изначально буксировали планеры. В общей сложности получался усиленный стрелковый батальон. Весьма серьезно, если не сказать больше.
Он должен был десантироваться в районе узловой станции Шештокай и захватить ее и перерезать единственную железнодорожную артерию. Оставались еще два шоссе. Но у поляков в настоящий момент с автотранспортом дела обстоят не очень. Так что, по всему, удар должен быть в самый нерв польской группировки.
Опять тряхнуло. Григорий посмотрел через смотровые щели на четверых легионеров, замерших на своих сиденьях перед ним. Пилот и командир группы в кабине, отделенной переборкой и дверцей. Вид у бойцов обеспокоенный. При этом все время косятся на стальную махину «Гренадера», или, если точнее, то под него. Угу. Их опасения сродни его собственным. Но тут уж ничего не поделать. Либо все вместе сядут, либо упадут. И то, что это далеко не первый полет с подобной ношей, как-то не особо успокаивает.
Хм. То есть он отлично видит лица парней. Значит, уже рассвет. Вообще-то планеры хороши именно своей бесшумностью. Их не обнаружит никакая станция акустической разведки. А это предопределяет и их ночное использование.
Но в данном случае скрытность никакой роли не играла. Главное было в том, что летательные аппараты имеют достаточно высокую скорость, способны транспортировать большой груз, и они настолько дешевы, что их совершенно не жалко потерять.
Планер все время снижается. В этом его суть. Сначала с помощью тягача он забирается ввысь, а потом, плавно теряя высоту, планирует по пологой траектории. Но сейчас Григорию показалось, что аппарат слишком уж как-то резво пошел к земле. Их не обстреливали. И это означает только одно: началась посадка.
Ну точно. Вон парни выглянули в окна и набожно перекрестились. Х-ха. А ведь вон тот чернявый все твердил как заведенный: «Бога нет, это все опиум для народа». Из коммунистов. Правда, не из радикальных, а очень даже легальных в России. Вообще-то в армии членам различных партий не место. За политическую агитацию в войсках предусмотрена статья в уголовном уложении. Но легион он и есть легион, к тому же часть ни разу не российская. Не суть важно. Главное, что когда припекло, сразу же вспомнил наставление бабушки. Вот отчего-то никаких сомнений — именно ее.
Дабы отвлечься от неприятных мыслей, Азаров поджег горелки на головках цилиндров стирлинга. Выждал с полминуты. После чего запустил машину, а там и подключил привод холодильной установки. Дождался выхода работы машины на полную мощность и подключил гидравлический насос. Пробежался взглядом по манометрам. Все в норме. Штурмовик готов к бою.
Момент посадки Григорий запомнил на всю оставшуюся жизнь. И чего тут было больше — испуга, что вот сейчас эта скорлупка развалится и его «Гренадер» полетит кубарем, или радости от того, что наконец-то родная земная твердь и теперь уж в любом случае с ним ничего не случится. Потому что он-то уж прочно удерживается в стальном корпусе подвесной системой.
Пробежавшись по полю, планер замер, легонько раскачиваясь и поскрипывая деревом. Порядок. Все целы и невредимы. Стоп. А вот этого он пока не знает.
— Ну что, братцы, замерли как беременные. Режьте расчалки и валите наружу. Или будете ждать, пока пшеки не начнут шпиговать эту фанеру из пулеметов? — приказал Григорий.
Согласно разведданным, в Шештокае находится батальон охраны. Кроме того, противовоздушная оборона, включавшая в себя по четыре установки счетверенных пулеметов, тридцатисемимиллиметровых автоматов и семидесятипятимиллиметровых орудий. Станция имеет стратегическое значение. А такие объекты без серьезного прикрытия никогда не оставляют.
Двое бойцов без лишних слов извлекли свои штык-ножи и быстренько разобрались с веревками. После чего выскочили наружу, вслед за товарищами. Пилот с командиром поспешили присоединиться к ним. И только после этого Григорий наконец распрямил машину.
Скрежет и треск ломаемого дерева — и вот «Гренадер» уже возвышается над изувеченным фюзеляжем. Разворот. Первый шаг. И тут же преграда. Однако фанера не выдерживает натиска брони и с треском лопается. Несколько секунд — и машина наконец обретает свободу. В хвостовой части еще остаются припасы. Но ими займутся позже.
С собой у легионеров только оружие и двойной боекомплект. Ну еще по одной ленте-сотке и по паре гранат для гренадера. Насчет перегруза машины — это вовсе не шутка. Он и без того потерял в резвости. А давить броней — мысль все же не столь разумная. Штурмовику предпочтительней делать ставку на подвижность машины.
Группа вооружена пятью ППШ и снайперской СВТ. За тяжелое и пулеметное вооружение бронеход. И бойцы поспешили разойтись в цепь, по три с боков, с интервалами в десяток шагов. Но в атаку не торопятся. И причина вовсе не в том, что «Гренадер» замер на месте. Бронеходы здесь в качестве поддержки. Так что нужно ждать приказа от командира стрелковой роты.
Но Азаров и не спешил. Для начала осмотрелся и убедился в том, что все планеры благополучно приземлились и сейчас должным образом раскурочены. Ну чисто птенцы, вылупившиеся из яиц. Хм. Или крокодилы. Причем взрослые и зубастые. Порядок. Все двенадцать в строю. Он тринадцатый. Вот и славно.
Поднял взгляд к триплексам, отвечающим за обзор небосвода. Картина напоминает сотни одуванчиков, плывущих по небу. Но нет. Не одуванчики. Парашютисты. И тишина. В смысле, тихо, конечно, не было. Тут и суета, и треск, и грохот, и раздающиеся команды офицеров и сержантов. Но ни единого хотя бы пистолетного выстрела.
Обернулся в сторону станции и взглянул в панораму перископа. Чуть больше километра к юго-востоку. Виден ряд домиков, скорее всего железнодорожников. Между ними редкие деревья, за которыми видна пара пакгаузов, а уже в довольно большом просвете между ними заметно полотно железной дороги, платформы и суетящиеся человеческие фигурки. Много фигурок. Слишком много. А еще…
Надавил подбородком на клапан, увеличивая кратность перископа до максимума. Ч-черт! Да куда же смотрела клятая разведка. Или это результат только сегодняшней ночи? Не суть важно. Разумеется, человеческие фигурки на поверку оказались солдатами. И по ощущениям их там далеко не батальон охраны, а как бы не полный полк, перебрасываемый на фронт.
Но и это полбеды. Куда серьезнее то, что на первом пути с их стороны стоит эшелон, на платформах которого примостились бронетяги. И если Григорий не ошибается, это «двадцатки»1. Машина достаточно новая, в серию пошла два года назад и по боевым качествам вполне на уровне.


# # 1 БПС-20 — бронетяг польский средний, массой 20 тонн. Образца 1938 года, запущен в серию в 1939 г. Смешанная колесно-гусеничная схема.

Пушка тридцатисемимиллиметровая, но пробиваемость гораздо выше, чем у немецких бронебоек. Осколочный снаряд слабенький, однако безобидным его не назвать. Даже для его «Гренадера». Контузия гарантирована, хотя осколкам до него, конечно, не добраться. Да и у солдат легиона не все столь уж безнадежно благодаря противоосколочным нейлоновым бронежилетам.
Новинка русских оружейников, проходящая здесь испытания. А что такого. Наемники вполне годятся для этой роли. Тем более что выгодно это всем. Россия опробует средство защиты, Литве это не стоит ни цента, наемники получают хоть какую-то защиту при довольно скромной массе в четыре килограмма.
Держит он и пистолетную пулю, но уже для ТТ ближе полусотни метров не является препятствием. О винтовках и пулеметах и говорить нечего. И вот это вполне может стать проблемой. Потому что, в отличие от своего предшественника, «двадцатка» кроме курсового пулемета имеет еще и спаренный с пушкой.
Смотрится это довольно забавно, так как ствол с водяным охлаждением спрятан в эдакую трубу из брони. Но с другой стороны, исключается возможность пробития кожуха охлаждения пулей или осколком. И внешний вид ничуть не умаляет достоинств самого пулемета.
Отличные огневые точки. Практически бронепоезд. Радует хотя бы то, что в просвете видно только пять платформ. Интересно, а сколько этих машин на станции всего? И не менее интересно — сколько из них успели разгрузить? И какое решение примет командир батальона. Атаковать серьезно превосходящего противника — затея не из лучших. Тут, пожалуй, не помешает перейти к обороне. Все одно в этом случае движение по железной дороге будет парализовано. А как следствие, и боевая задача выполнена.
Угу. Вот сколько раз говорил себе не думать о плохом — оно и не случится. Командир роты, к которой был придан его взвод, не стал дожидаться высадки комбата и отдал приказ на наступление. Григорию ничего не оставалось, кроме как продублировать его своим парням. Ну и сам двинулся вперед.
Группа прикрытия, как и положено, пристроилась в нескольких метрах позади машины. Вот так. Не прошло и пары минут с момента посадки, а они уже двинулись в атаку. Даже успели преодолеть около сотни метров, когда поляки наконец ожили. Послышался нарастающий вой мин, и вскоре метрах в сорока перед ними вспухли черные облака разрывов.
Хм. А ведь все и не так чтобы совсем плохо. Между атакующими и обороняющимися пронеслось несколько истребителей, сбросивших дымовые шашки. Клубы дыма еще не успели застить станцию, как Григорий рассмотрел и эскадрилью штурмовых бомбардировщиков. «Илы» заходили на цель под разномастную трескотню и грохот зенитных установок. А там не заставили себя ждать и разрывы авиационных бомб. Минометный обстрел тут же прекратился.
Хм. Зря он так-то о командовании. Получается, десантная операция была спланирована на высшем уровне. С многослойной поддержкой. Взгляд в небеса выхватил картину сходящихся двух групп самолетов. Не иначе как поляки, обнаружив перелет линии фронта значительными силами, подняли свои истребители. Литовские же, защищая свои бомбардировщики и грузовики, бросились им наперерез.
Хм. Пока все очень даже гладко. Неужели так оно будет и дальше? Очень хотелось в это верить. Бомбы, рвущиеся на станции густо и часто, дарили на это надежду. Нешуточную такую, весомую. Опять же и «Гренадеров» со счетов сбрасывать не стоит. И вообще, как говорится в старой поговорке: глаза боятся — руки делают.
Бежали они весьма споро. Азаров развил максимальные пятнадцать километров, но легионеры не отставали от него ни на метр. Хотя и доставалось им, чего уж там. Но с другой стороны, медлить никак нельзя. Чем быстрее они сойдутся с противником лицом к лицу, тем меньшие потери понесут впоследствии. Потому что скажется плотное насыщение автоматическим оружием.
Когда закончился авианалет, они уже пересекли линию дымов и были не дальше сотни метров от траншей батальона охраны. Впрочем, нужно отдать полякам должное: едва противник появился в поле зрения, они тут же открыли плотный ружейный и пулеметный огонь.
Григорий сразу же приметил пулеметную точку. Остановился почти мгновенно. На очередном шаге подогнул ногу, гася толчок пружинной рессоры. Еще один шаг, с точно таким гашением. И все. Бронеход встал как вкопанный. Разбрасываться боеприпасами в движении, при ограниченном их количестве, не хотелось совершенно.
Пара секунд на прицел. И граната полетела к цели по пологой траектории. Ее полет еще не закончился, а Азаров уже сделал первый шаг. Со вторым — рванули двести граммов тротила, опрокидывая станковый пулемет. Для сотни метров и выстрела практически навскидку — более чем удачно. Он рассчитывал только напугать пулеметчика и успеть сократить дистанцию для более уверенного поражения. Оттого не стал забрасывать гранатами и траншеи со стрелками.
Несколько пуль щелкнули по броне. Но его насторожила только одна из них. А еще выстрел. Куда более весомый и хлесткий для обычной винтовки. Не поинтересоваться структурой и вооружением подразделений противника было бы верхом глупости. Правда, в отличие от немецкого, польское бронебойное ружье ему в руках подержать так и не довелось. Хотя с техническими характеристиками и внешним видом по фотографиям он ознакомился. Никаких сомнений, только что стреляли из бронебойки.
И где же ты, сволочь! Вот теперь об экономии боеприпасов лучше не думать. Григорий вновь погасил инерцию и остановился. Поведя корпусом, пустил веером шесть гранат. Скорострельность выстрел в секунду, так что задержаться на одном месте пришлось надолго. Дистанция не больше семидесяти метров. В траншею попали только две. Просто отличный результат.
Правда, совершенно бесполезный. Резкий и гулкий удар. Что-то больно впилось в бедро. Словно гвоздь вогнали. Был такой опыт по детству. По спине пробежал озноб. А что если это только игра воображения и на самом деле ему уже оторвало ногу. Не отдавая себе отчета, сделал пару шагов. Нормально. Больно, конечно, но нога сохранила подвижность. Значит, все же прилетело не так сильно, как он того боялся.
И вновь удар. Только на этот раз он сопровождался визгом и воем ушедшей в рикошет и успевшей разрушиться пули. Не видя позиции бронебойщика, Григорий бросился вперед, все время выискивая столь опасного противника. Все остальное обождет.
Конечно, его главная задача — это поддержка легионеров, но трупы — плохое подспорье в бою. А он может стать таковым в любой момент. К тому же он уже неплохо помог парням своей серией гранат. Поляки несколько присмирели, и легионеры почти достигли бруствера. Ага. А вот и своими гранатами добавили, прежде чем сваливаться на головы обороняющимся.
Четвертый выстрел. И очередной рикошет. Теперь бронебойщику нужно время на смену магазина. Если он, конечно, не держал пятого патрона в стволе. Что вряд ли, потому что не передовая. Хм. А вот перезарядиться ему Григорий давать не собирался, поскольку приметил его позицию. Примерно в сотне метров от первой линии траншей.
Остановился и вскинул пулемет. Прицел новой конструкции с переменной, до трех, кратностью. Приближение. Суетящийся в панораме боец. Кто же меняет магазин, вот так подставляясь. Ружьишко вполне позволяет спрятаться с ним в траншее. И вообще нужно менять позицию. А так…
Короткая двойка. Больше попросту не нужно. Это же получается натуральный снайперский пулемет. Солдата отбросило на противоположную стенку окопа, и он сполз, укрывшись за бруствером. Вот и порядок. Теперь нужно взять направление на это ружьишко и наступить на него. Не хватало только, чтобы нашелся еще какой умник и воспользовался им. Бронебоек в Войске Польском не так чтобы и много. И уж тем более в тыловых частях. Так что получится неслабый плюс к безопасности.
Пока двигался к намеченной цели, полоснул пару раз по обнаружившимся группам польских солдат. Пустил гранату, полил из огнемета, превратив в живые факелы сразу троих затаившихся в траншее бойцов. Когда достиг своей цели, легионеры поддержки успели его нагнать.
Опустив опору на деревянное ложе бронебойки, быстренько оценил общую обстановку. Все шестеро из его сопровождения были в полном порядке. Рассредоточились, залегли и, ожидая, когда он продолжит движение, открыли огонь по станции. Стрелять, конечно, приходилось в просветы между домами. Но и там хватало мечущегося народу.
Похоже, противник спешно занимает оборону. Ну или командиры после бомбежки пытаются навести хоть какой-то порядок. А неплохо так отбомбились «Илы». Станция в огне. Слышатся разрывы снарядов и мин в горящих вагонах.
А вот гулко ухнуло, и следом вверх выметнулся огненный гриб в желто-черном окрасе. Не иначе как рванула цистерна с топливом. Современные бронетяги нуждаются в жидком топливе. Уголь не так эффективен и ведет к еще большей громоздкости и без того внушительных габаритов боевых машин.
Его взвод также в порядке. Он с легкостью вычленил все двенадцать машин. Либо на этом участке больше не оказалось бронебоек, либо, как и у него, обошлось. Ну и слава богу. А вот затягивать с атакой и дальше уже глупость. «Двадцатки» на платформах все так же безжизненны. И лучше бы им оставаться таковыми и впредь.
Григорий запустил привод небольшого пневматического насоса и подал звуковой сигнал «атака». Убедился, что парни вновь двинулись вперед, пустил по дуге веер трассеров и тоже направился к станции. Только на этот раз он не бежал, а шел, время от времени посылая очереди в попадающиеся на глаза группы солдат. А вот его сопровождение предпочло пробежаться до ближайшего дома, за которым благополучно и укрылось.
Впрочем, отсиживались они недолго. Пара автоматчиков выбили окна и друг за другом проникли в дом. Снайпер, заняв позицию за углом, словно метроном, отстрелял десятиместный магазин с перерывами в пару секунд, не больше. Но у Григория ни капли сомнений: минимум половина выстрелов достигла своей цели. А то, может, и все. В легионе абы кому оптику не доверяли. Пара других бойцов заняла позицию за дальним углом, чтобы не обошли.
Но едва «Гренадер» миновал дом, как легионеры поспешили покинуть свои позиции, прикрывая его от возможных посягательств пехоты. Ну и, разумеется, не прекращали вести плотный огонь. Благо целей было более чем достаточно.
А он о чем говорил! Они как раз уже входили в просвет между пакгаузами, когда башня одной из «двадцаток» пришла в движение. Григорий остановился и вскинул БРС. Бить в башню уже бесполезно. Толщина бронебойке по зубам, всего-то тридцать миллиметров. Но угол неприятный: велик шанс получить рикошет. Не смотри, что дистанция чуть больше тридцати метров. В кого будет целиться наводчик, сомневаться не приходится, так что бить нужно с гарантией.
Навелся на боевое отделение — примерно туда, где должны находиться наводчик и заряжающий. В борту у этого бронетяга всего-то двадцать миллиметров. Да еще и без наклонов. Три выстрела. Все трассеры ткнулись в броню, проникнув внутрь. Механику-водителю в этой ситуации, может, и не досталось. Но орудийной обслуге — однозначно.
Рядом вновь хлестко ударила СВТ. Непроизвольно глянул, куда целится снайпер, и перевел взгляд в этом направлении. Ай, спасибо! Похоже, ему только что спасли жизнь. Ну, может, и нет. Бог весть, все же прошлый бронебойщик оказался далек от меткой стрельбы. Но возможные неприятности пресечены на корню. Метрах в шестидесяти вправо, под колесом железнодорожной платформы, стояла на сошках бронебойка, и, уткнувшись лицом в шпалы, лежал польский солдат.
Когда наконец миновали пакгаузы, Азаров сумел оценить обстановку в целом. Итак, похоже, эшелон прибыл либо незадолго до их десанта, либо разгрузку отложили на утро. Особой надобности для спешки у пшеков не было. Несмотря на все потуги литовцев, фронт оставался стабильным и проседать где-либо пока не собирался. Вообще все очень походило на едва ли не ставшие традиционными приграничные конфликты. Но, тем не менее, поляки непременно стягивали сюда войска.
Хм. А ничего так, серьезно они подошли к данному конфликту. Эшелон, к которому вышел Григорий с легионерами, состоял не меньше чем из сорока платформ. Ну, во всяком случае, Азаров предположил, что в этом составе находится полный бронетяжный батальон.
Кстати, у поляков к бронетягам отношение серьезное. Они одними из первых начали формирование броненосных войск. Но их экономика не способна потянуть амбиции правительства. В Войске Польском даже с автотранспортом не все слава богу.
На втором пути виден точно такой же эшелон. Только машины там не новейшие «двадцатки», а предыдущая модель. Так называемые «десятки»1. Броня послабее, ходовая только на гусеницах, вооружен все той же тридцатисемимиллиметровой пушкой Бофорс2, спаренным и курсовым пулеметами. В общем и целом, машина где-то даже превзойдет русскую «тридцать третью». Разумеется, если лишить «БЛ-33» реактивных снарядов.


# # 1 БПЛ-10 — бронетяг польский легкий, 10 т. В просторечье «десятка». Модель 1935 года. Фактическая масса 15 тонн. В том же году пошел в серию. До 1939-го единственный серийно выпускавшийся бронетяг.

# # 2 Бронебойная пушка. Несколько вариантов как полевого, так и башенного орудия.

Итак, два полных батальона. И это то, что видит он. Лихо. Им, конечно, досталось во время бомбардировки. Григорий наблюдал как минимум четыре машины, разбитые авиабомбами. Да и грузовым вагонам, что видны дальше, попало на орехи. Некоторые из них пылали. Станционные работники сработали весьма оперативно, уже начали подгонять маневровые паровозы, чтобы растащить загоревшиеся составы. Но тут появилась другая напасть — в виде атаки легионеров, усиленных штурмовиками.
Ага. Еще один умник нашелся. Влез в бронетяг на платформе и также вознамерился воспользоваться башенным орудием. Разве только на этот раз это «десятка», соответственно на втором пути. Из-за этого сектор обстрела у него более чем скромный. Но Азаров как раз в него попадает. Недолго думая, Григорий вскинул БРС и трижды нажал на спусковой рычаг. Признаки жизни в бронеходе сразу же пропали.
Тем временем бойцы прикрытия, воспользовавшись тем, что в пределах видимости противника пока нет, полезли на платформы. Решили проверить машины на предмет нахождения там экипажей. Дельное решение, а то еще прилетит. Причем совсем не обязательно из пушки. «Двадцатки» вполне способны полоснуть вкруговую и из пулемета.
Один из автоматчиков захлопнул люк проверенной машины. И тут ему в грудь прилетела автоматная очередь, откуда-то из-за состава на втором пути. Легионер переломился в поясе и, скрючившись, со сдавленным стоном повалился за башню.
Григорий подал звуковой сигнал «делай как я». Одновременно наклонился чуть вперед. Включил сжатие пружин на опорах, которые очень быстро встали на стопоры. Хорошо все же, что «Гренадера» порезали не настолько серьезно. Активировал реактивные двигатели и одновременно сбросил стопоры. Пружины придали первичный импульс, а остальное довершили двигатели. Машина поначалу окуталась дымом сгоревшего топлива, а потом взмыла вверх. Не так уж и высоко, но вполне достаточно, чтобы оказаться на платформе.
Осмотрелся сверху. Никого не заметил. Сделал пару шагов, встав на противоположный край платформы. Между соседними не больше метра. Еще один шаг, и он уже стоит рядом с «десяткой». Секунда — и он заглядывает уже за платформу. А вот и боец, смотрит испуганным взглядом, прижимая к груди «Морс», польский пистолет-пулемет под парабеллумовский патрон.
Григорий навел на него пулемет. Короткая двойка. Одна пуля взбила китель на груди, вторая расщепила дерево приклада. Парня же отбросило на спину. И крупный щебень железнодорожной насыпи окрасился его кровью.
— Твою в гробину, душу мать нехай! Гад! Больно-то как!
Григорий в удивлении взглянул в триплекс заднего обзора. Х-ха! Кто бы что ни говорил, но вот этот парень, что разминал болевшую грудь, будет молиться на изобретателя мягкого бронежилета. Да, больно. Причем грудь будет настолько синей, что вся гамма неприятных ощущений еще впереди. Но при этом, получив очередь с дистанции едва в десять метров, он все же остался жив. Был бы это ППШ или даже ТТ — и его уже ничто не спасло бы.
Двигаться дальше никакой возможности. Перед ним товарный вагон. Не будь дверь закрыта, можно было бы попасть внутрь, с трудом, но это возможно. Однако, пусть она и не заперта, отодвинуть ее в сторону он не может. Опять же, если бы можно было действовать стволом бэрээса, но дверь справа, а там только пулемет с огнеметом. Словом, коротковаты ручки. Если только…
— Братцы, а ну откройте-ка эту дверь! — выкрикнул Григорий, перекрывая какофонию разнообразных звуков, заполнивших станцию.
Пока легионеры выполняли его просьбу, осмотрелся вокруг. Десантники и бронеходчики действовали весьма споро. Вон ожила башня еще одного бронетяга. Один из легионеров поспешил перебежать с другой платформы и, не имея возможности открыть запертые люки, сунул ствол автомата в смотровую щель и нажал на спуск.
Даже если ни одна из пуль, мечущаяся в свистопляске рикошетов, не попала в членов экипажа, что маловероятно, серьезная контузия им гарантирована. Едва Григорий об этом подумал, как непроизвольно зажмурился. Это у него что-то вроде условного рефлекса на яркие и образные мысли о контузии.
Наконец дверь отъехала в сторону. Так и есть. Теплушка. Только личного состава в ней сейчас нет. Что, в общем-то, не удивительно. Вновь звуковой сигнал «делай как я». С отказом от сирен и введением труб количество сигналов резко возросло. Правда, пришлось осваивать навыки игры на трубе. Система один в один.
Бочком, вызывая удивление у легионеров, своей акробатикой, перебрался в вагон. И тут же распахнули дверь напротив. Еще одна открытая платформа. На этот раз пустая. Ступил на нее. Взгляд по сторонам. Ага. Похоже, этот состав уже разгрузился. Может, недостающий батальон, который, по идее, должен состоять из средних «двадцатьпяток»1, которых недосчитался Григорий.


# # 1 БПС-25 — бронетяг польский средний, масса 25 т. Модель 1939 года. В серию пошла в том же году.

А вот что касается доблестных воинов Войска Польского, они дружно ответили винтовочно-пулеметным огнем из-за домов, что были метрах в сорока за станцией. Там, собственно говоря, и находился сам Шештокай. Небольшой городок с населением не больше пары тысяч человек. Н-да. Ну, сейчас-то благодаря военным явно побольше.
Дойдя до края платформы, Григорий спрыгнул вниз и направился к ближайшему дому. Вскинул пулемет и дал две коротких очереди по окнам, отгоняя от них засевших там солдат. Ну и мысленно молясь, чтобы жильцы догадались если не сбежать, то хотя бы спрятаться в подпол.
Бой в городских условиях сложен по определению. Враг может таиться за любым забором или окном. Поэтому солдаты реагируют на любое движение, которое не сообразуется у него со своими товарищами. Случается и такое, что бьют не просто по мирным жителям, оказавшимся не в то время и не в том месте, но и по своим же. Вот так затеют перестрелку, покрошат друг дружку, и только потом сообразят, чего наворотили. Так что мирному населению лучше либо по подвалам, либо прочь за околицу.
Приблизившись вплотную и получив больший обзор, дал еще одну очередь. На этот раз патронов на пятнадцать. А то мало ли кто оттуда выскочит с каким сюрпризом. Подтянулась группа поддержки. Уже знакомые автоматчики метнули внутрь гранату, и как только грохнуло, следом сами. В прошлый раз обошлись без карманной артиллерии. Ну да там и понятно. Солдаты себя в доме никак не обозначили, а потому была велика вероятность побить хозяев. Сейчас же выбор уже невелик.
Вновь подал звуковой сигнал. На этот раз «выровнять линию» и «прекратить продвижение». Парни у него опытные, практически все из его первого взвода, прошедшие с ним не через одно сражение. Срок службы по призыву подошел к концу, вот они и оказались на «гражданке». А там — он позвал, они же пошли за своим командиром.
Из дома послышались голоса, автоматная трескотня. Бабий крик. И все стихло. Старший группы с двумя автоматчиками взяли окна под контроль: мало ли как оно все. Угол слева контролировал Григорий. Справа пристроился снайпер.
— Порядок, старшой, — доложился выглянувший в окно легионер. — Баба с дитем была. Так мы ее запихали в подпол. Этих было четверо. Положили всех.
— Евсей, Артем, остаетесь с господином капитаном. Ты слева смотри, ты справа. Остальные занимаем дом и глядим на ту сторону. Будем ждать подхода основных частей.
Григорий помнил об этой части плана. Поэтому и не спешил никуда. Единственно всматривался вдоль улицы в попытках рассмотреть своих парней. Ну и отошел за стену дома, чтобы не отсвечивать. Мало ли кто стрельнет еще из бронебойки. Много их у поляков или мало, а уже две на его пути повстречались.
Так. Твою в гробину, душу мать нехай. Девять машин. Ну что ты будешь делать. А нет, вон из вагона появился еще один. А вот еще парочка, обходили между составами. Порядок. Потерь нет.
Нога отозвалась болью. Вот сейчас малость отошел, успокоился, и чувствуется, что левая штанина изрядно промокла. С этим нужно что-то делать. Не хватало еще кровью истечь. Или заражение какое заполучить.
— Рогов!
— Да, господин капитан, — через несколько секунд выглянул в окно старший группы.
— Прикрытие мне обеспечьте. Нужно вылезти из машины.
— Плохая идея, господин капитан.
— Знаю. Но меня ранило, нужно глянуть, что там и как.
— Ясно. Вы только поглубже за хату зайдите. А мы со всех сторон присмотрим. И это… Влезайте в окно. Тут вас перевяжем.
Азаров откинул грудные пластины. Перебросил через плечо лямку подсумка с магазинами и гранатами. Болезненно скривившись, не выпрыгнул, а вылез наружу. Сидит что-то в мышце. Однозначно сидит. Пока в горячке, ничего не чувствовал, а теперь начинает одолевать.
Протянул руку и извлек из зажима ППШС. Выходить из машины без оружия в условиях боя даже на минуту — глупость несусветная. А он уже не мальчик. Ч-черт! Как жарко-то. Тело уже взмокло. В машине куда прохладней. Холодильная установка работает исправно, и такая функция, как охлаждение рубки, вполне сохранилась.
Прежде чем лезть в окно, пристроился и окропил стенку. Бо-оже-э, какое блаженство. Плевать на рану. Плевать, хоть весь кровью изойдет. Но едва оказался вне бронехода, сдерживаться и дальше уже не было никакой моченьки. Так и простоял чуть не минуту, пока окончательно не облегчился.