По дорожке старого парка к виднеющимся вдали ангарам аэроклуба вприпрыжку неслась невысокая смеющаяся девушка в потертом комбинезоне из самой дешевой синтетики, хорошо, однако, подчеркивающем ее точеную фигурку. Пепельноволосая, довольно симпатичная, но далеко не красавица. Она то и дело подбрасывала свою сумку в воздух, ловила ее, что-то восторженно кричала и вообще, выглядела полностью счастливой. Идущие навстречу люди улыбались — при виде столь беззаботной радости трудно было сдержать улыбку.
— Ну что, пигалица, сдала? — вышел из крайнего ангара огромный седой мужчина, похожий на матерого медведя.
— Сдала, дядя Пимен! — от полноты чувств девушка запрыгала на одной ноге, размахивая сумкой. — На отлично! И уже паспорт с аттестатом получила! Еще позавчера! По всем предметам — сто баллов!
— Ай, умница! — всплеснул он руками. — Ай, красавица! Неужто аттестат с золотой печатью департамента образования выдали?
— Ага!
— Молодчина! Не каждый на такое способен. Теперь бы тебе в университет...
— На какие шиши?.. — нахмурилась Лина. — Да и...
— Что? — вздернул брови Пимен. — Летать охота?
— Охота! — упрямо набычилась она. — И я своего добьюсь! Все равно добьюсь!
— Девочка-девочка, — тяжело вздохнул инструктор. — Ты же знаешь, что наши адмиралы скорее удавятся, чем позволят женщине стать военным пилотом. Не поступить тебе в военное училище.
— А в гражданское?
— А для гражданского спонсор нужен! — сердито буркнул Пимен, опускаясь на лавку у входа в ангар. — Ты в курсе, сколько стоит год обучения там? Пять тысяч галактических кредитов, как минимум! Пойми, никто тебя за так учить не станет! Твой золотой аттестат дает право бесплатного обучения в колледжах среднего уровня, но только в промышленных, электронных или текстильных. Никак не в летном училище!
— Знаю... — понурилась девушка, уныло ковыряя песок носком ботинка. — Но я не могу без неба, дядя Пимен! Я без неба с тоски сдохну! Только что делать? Я ведь...
— Что?
— Пыталась уже найти себе спонсора для поступления... Разослала результаты выпускных экзаменов, заключение медкомиссии и твои рекомендации по всем известным транспортным компаниям. Из восьми пришел запрос на подробную анкету. Я отправила...
— И?.. — насторожился Пимен.
— Отказали... — едва не плакала Лина. — Все их устраивало, кроме одного. Того, что я — женщина! На то, как я летаю, этим сволочам плевать!
— Девочка ты моя хорошая... — грустно посмотрел на нее инструктор. — Пойми, во всем Ринканге нет ни одной женщины-пилота. Слышишь? Ни одной!
— Значит, я буду первой! — упрямо сжала кулаки девушка. — Я все равно добьюсь своего!
— Как? — поинтересовался Пимен. — Пусть даже ты каким-то чудом поступишь. Как учиться станешь? Жить-то на что-то надо. Ведь с довольствия фонда тебя со дня выдачи аттестата сняли?
— Сняли, — неохотно подтвердила Лина.
— В том-то все и дело.
В Ринканге детей из неблагополучных семей не забирали в приюты, как круглых сирот, а ставили на так называемое фондовое довольствие. Большая часть детского фонда принадлежала государству, меньшая — различным общественным организациям. Средства для него частью выделялись из казны, частью собирались по подписке среди обеспеченных слоев общества. На практике это выглядело так: ребенка регистрировали в районном отделении фонда и приписывали к ближайшему от его дома кафе, оплачивая питание из денег фонда, выдавали со складов необходимую одежду, учебники и письменные принадлежности, чаще всего просроченные и приобретенные по остаточной стоимости. За распределением средств и здоровьем находящихся на довольствии следили районные социальные службы. Понятно, что немало денег осаждалось в карманах их работников, однако и детям кое-что перепадало — по крайней мере, не голодали и не холодали. Образование тоже получали бесплатно, но в школах самого низкого уровня. И там, конечно, можно было выучиться как следует, но для этого требовалось приложить столько усилий, что мало кто оказывался на это способен. Большей частью окончившие школу «дети фонда» становились рабочими близлежащих заводов и фабрик. В высшие учебные заведения поступал один из тысячи, не более. Да и то — только в выпускающие специалистов среднего уровня.
Тиналина Дарилия Барселат была дочерью алкоголички со стажем. Та и сама не знала, от кого родила — ложилась с каждым, принесшим с собой бутылку со спиртным. Как девочка выжила в первые годы, одним Благим известно. Видимо, тогда ее мать еще не совсем спилась и была способна подумать о ребенке. А когда Лине исполнилось пять лет, в захламленную квартиру алкоголички явились социальные работники, чтобы поставить малышку на фондовое довольствие — соседи доложили в соответствующие инстанции, пожалели вечно голодную и оборванную девочку. Для начала Лину поместили в детский сад, только ночевала дома. Да и то вечерами ее приводили, а утром забирали обратно воспитатели — добиться этого от матери, занятой единственно поиском выпивки, оказалось невозможно. В районном суде с подачи социальной службы несколько раз слушалось дело об передаче Тиналины Барселат в государственный приют, однако присяжные почему-то не вынесли решения о лишении ее матери родительских прав, несмотря на все доказательства, собранные соцработниками.
С раннего детства девочка привыкла заботиться о себе сама — быстро поняла, что на вечно пьяную мать надеяться нечего. Дома она старалась появляться как можно реже. После уроков либо гуляла до темноты, либо сидела в бесплатной библиотеке, залпом глотая книги — читать в детском саду выучили. По достижению семи лет она пошла в школу. Поначалу Лине пришлось там нелегко, ведь дети — это стая зверенышей со своей довольно жесткой иерархией. «Фондовую» начали травить всем классом. И девочка дралась изо всех сил, дралась как безумная, зубами рвала противников, никогда не сдавалась, шла до конца. В конце концов одноклассники решили, что она «бесноватая», и оставили в покое. Однако друзей Лина так и не завела — других «фондовцев» в их довольно приличном районе не было, а обычные дети предпочитали не связываться с таковой, только дразнились за спиной. Так девочка и жила, довольствуясь собственным обществом, пока ей не исполнилось двенадцать. Никто не знал, что почти каждую ночь Лине снились бездонное небо и полупрозрачные черные крылья за спиной. А затем она случайно повстречала инструктора местного аэроклуба, бывшего пилота-истребителя ВКФ[ВКФ — военно-космический флот.] Ринканга, майора Пимена Раэса Даэнброна. И жизнь резко изменилась.
Вспомнив тяжелую судьбу талантливого ребенка, старый пилот грустно вздохнул. Как же они познакомились-то, дай Благие памяти? Кажется, он тогда заметил, с какой тоской смотрит на барражирующие над летным полем флаеры и планеры стоящая у ограды пигалица лет двенадцати в дешевом комбинезончике «ребенка фонда». В своих мечтах она явно была там, в небе. Сам не зная почему, инструктор подошел к девочке и предложил покатать на планере. От вспыхнувших в ее глазах неверия и одновременно дикой радости майору стало не по себе. Похоже, малышка редко встречалась с добротой, что вовсе неудивительно в их «благословенной» стране. И он покатал Лину. Не просто покатал, а позволил немного поуправлять планером. Девочка потрясла Пимена — она инстинктивно ловила восходящие и нисходящие потоки, уже через несколько минут начав летать так, как многие не летают и после нескольких месяцев обучения. Всерьез заинтересовавшись необычным ребенком, он предложил приходить почаще, оплатив ей годовой абонемент из своего не слишком большого жалованья. С тех пор девочка каждый вечер пропадала в аэроклубе, летом даже ночевала прямо в ангаре. Вскоре все местные пилоты полюбили ее и начали учить летать по-настоящему. Лина не разочаровывала их — осваивала новые машины очень быстро. И летала, так летала, что даже дирекция смотрела на ее постоянное присутствие сквозь пальцы.
— Значит, девочка, выход у тебя один, — сказал Пимен после недолгого молчания. — Устраиваться на работу. Кушать ведь что-то надо, больше тебя фонд бесплатно кормить не станет. Да и от матери пора уходить, нельзя тебе жить в том гадюшнике, пропадешь ни за хвост Проклятого. Что отсюда следует? А то, что придется снимать комнатку в каком-нибудь общежитии. А это тоже деньги. И немалые!
— Вы правы... — понурилась Лина, затем села прямо на траву, бросив сумку рядом. — Только куда работать пойти? На завод, что ли? Не хочется...
— Незачем, — понимающе усмехнулся инструктор. — Договорился я с дирекцией. У нас работать будешь. Обкатывать новые машины для богатых бездельников. Только учти, придется получить права для полетов в атмосфере. Но для тебя это несложно, завтра с утра отлетаешь экзаменационные часы в Доринском аэроклубе, он на северо-восточной оконечности города — отсюда всего два часа на монорельсе. Там подполковник Картинер директором, тоже бывший флотский, он не раз видел, как ты летаешь. Обещал, что все без особых проблем пройдет. Еще, конечно, теорию нужно сдать в департаменте транспорта, но это совсем уж просто, выучишь. Жалованье для начала дают не слишком большое, шестьсот пятьдесят ранхов[Ранх — национальная валюта Ринканга. В одном ранхе десять дарги или сто реми. Курс по отношению к галактическому кредиту не слишком стабилен, однако редко превышет тридцать ранхов за кредит.], однако на скромную жизнь вполне хватит.
— Дядя Пимен... — глаза девушки распахнулись во всю ширь, в них показались слезы. — Дядя Пимен... Вы...
— Я! — рассмеялся тот.
Не выдержав, Лина закрыла ладонями лицо и разрыдалась.
— Эй, только не плакать мне тут! — встревожился Пимен. — От радости смеяться надо, а не плакать!
— Я знаю... — сквозь слезы выдавила девушка. — Только... Спасибо вам!
— Не мне одному, — усмехнулся он. — Даже директор был «за», а он человек строгий. Заслужила!
— Спасибо... — повторила Лина. — Вы столько для меня сделали...
— Хорошему человеку помочь — благо! — поучающе поднял палец майор. — В будущем и ты поможешь кому-то. А затем этот кто-то тоже. Тот, кто помог мне в свое время, называл это цепочкой доброты. И он прав. Чем больше людей помогут друг другу, просто так помогут, тем лучше и чище станет наш мир. Запомни это, девочка.
— Я запомню, дядя Пимен...
— Вот и хорошо. А теперь у меня есть для тебя небольшой подарок в честь окончания школы.
— Подарок? — удивилась Лина.
— Именно, — как-то очень уж хитро ухмыльнулся Пимен. — Чудная машина на обкатку. Сынок хозяина «Сормских галактических линий» из княжества привез, а обкатать толком не способен. Хочу поручить это тебе. Только гляди мне — никаких запредельных режимов! Двигатели сорвешь! И в космос не соваться.
— В космос?! — ошарашенно приоткрыла рот девушка. — А разве на флаере можно в космос выйти?
— На флаере — нет, — проворчал майор, — зато на глайдере — запросто. А тебе предстоит обкатывать не простой глайдер, а спортивный, для гонок без правил. На таких богатые бездельники в поясах астероидов развлекаются.
— Ух ты! — выдохнула Лина, ее глаза загорелись восторгом.
— Потому и предупреждаю, что «ух ты»! — погрозил ей пальцем Пимен. — Знаю я тебя — увлечешься и про все забудешь. А на орбитальных крепостях не станут разбираться, кого это там на орбиту без разрешения вынесло — собьют на хрен! Оно тебе надо?
— Не надо, — рассмеялась девушка. — Хорошо, я в космос ни ногой!
— Иди уж, — махнул на нее рукой инструктор. — Вижу, что невтерпеж. Держи полетный ключ. Площадка номер сорок шесть. И шлем не забудь надеть! Директор на меня третьего дня полчаса орал, увидав тебя в флаере без шлема.
— Извините... — смутилась Лина, пряча карточку ключа в карман. — Больше не повторится.
— Беги, пигалица.
Девушка вскочила и понеслась в ангар, забыв на траве свою сумку. Там схватила с полки первый попавшийся шлем, напялила на голову и выбежала на летное поле. Ну, и где эта сорок шестая площадка? Ага, вон, у самой ограды. А за оградой она увидела довольного собой дядю Пимена, с удобством устроившегося на стуле метрах в ста. Все ясно, специально так поставил машину, чтобы понаблюдать за стартом.
Лина перевела взгляд на глайдер, и у нее перехватило дыхание. Немного сплюснутый пятиметровый каплевидный фюзеляж, три короткие опоры, небольшие крылья по бокам, на бортах изображены серебристые молнии. Это что же — «Серебряная стрела»?! Лучший гоночный глайдер Кэ-Эль-Энах?! Да он же несколько сотен тысяч галактических кредитов стоит! И это в самом княжестве! Сколько он может стоить в Ринканге, не хотелось даже думать. Раза в два-три дороже, как минимум. А достался богатому идиоту, не способному даже самостоятельно обкатать. Эх-х-х...
Решительно встряхнув головой, девушка избавилась от ненужных сожалений, подошла ближе и положила руки на обшивку глайдера, послав ему импульс радости. Бортовой комп сразу уловил присутствие рядом истинного пилота и начал прогрев стартовых и основных двигателей. Без всякого на то вмешательства Лины и даже без полетного ключа, что всеми вокруг считалось совершенно невозможным. Раньше она и сама удивлялась такому, но давно привыкла. Однако никому не рассказывала, чтобы не приняли за сумасшедшую. Кроме дяди Пимена. Но и он не поверил...
В борту медленно протаял люк, пластибетона летного поля коснулся ажурный трап. Затем приятный баритон бортового компа сообщил, что глайдер готов к старту. Поежившись, девушка забралась в кабину и с интересом осмотрелась. Надо же, ничего лишнего, сугубая функциональность. Однако биокресло очень удобное, с гравикомпенсатором. Да без него и невозможно, во время гонок такие перегрузки бывают, что пилота без защиты в кровавую кашу размажет. Но где же обзорные экраны? Не сразу Лина поняла, что в случае необходимости вся внутренняя поверхность глайдера превращается в обзорный экран. Явно голографические технологии выходцев из ордена Аарн, во множестве осевших в княжестве после Великой Войны[Великая Война — так в обитаемой галактике называют войну Падения, закончившуюся двадцать пять лет назад уходом ордена Аарн с политической арены.]. Ринкангу до такого далеко! А жаль.
Девушка коснулась кокона биокресла, и оно раскрылось, словно цветок. Опустившись на сиденье, она положила руки на джойстики управления и для проверки покачала их. Ходят легко, хоть и немного непривычно — на флаерах все иначе. Лепестки кресла обхватили ее и раздулись, система жизнеобеспечения закачала в них амортизирующий гель, негромко загудел гравикомпенсатор. Прикрыв глаза, Лина вставила в прорезь на панели управления магнитную карточку полетного ключа, активировала его и напрямую включилась в бортовой комп — об этой ее способности вообще никто не знал. Вскоре девушка перестала чувствовать свое тело, ее телом стал глайдер. Она ощущала, как поступает топливо в камеры сгорания стартовых двигателей, как комп прозванивает основные цепи управления, как набирает обороты центрифуга системы планетарной ориентации, как связываются с наземными службами блоки контроля гравитационных локаторов. Именно так она и осваивала почти мгновенно новые типы машин, летая на них лучше тех, кого этому учили. Данное обстоятельство до онемения поражало пилотов аэроклуба, они не раз подсовывали девушке летательные аппараты с нестандартными системами управления, однако Лина всегда справлялась. Со временем пилоты приняли эту ее особенность, как данность.
А что, если немного похулиганить? Дядя Пимен оценит, сам летает предельно рискованно — бывший пилот-истребитель, как-никак. Лина хитро усмехнулась и плавно потянула джойстики навстречу друг другу. Такое решался проделывать мало кто. Даже в космосе! Нужно было быть опытным асом, чтобы справиться с перекрестными испульсами двигателей и дать их вовремя, не совершив непоправимой ошибки. Зато они позволяли стартовать в атмосфере с такой скоростью и по такой траектории, как ничто иное.
— Диспетчерская! — громко произнесла Лина в микрофон шлема. — Борт сорок шесть дробь один[Номер борта в Ринканге определяется по номеру посадочной площадки или ангара с добавлением через дробь номера летательного аппарата на ней. Обычно на площадке располагается одна машина, поэтому «сорок шесть дробь один».]. Прошу разрешения на взлет.
— Взлет разрешаю, сорок шесть дробь один.
Лина отдала мысленную команду, двигатели глайдера засвистели громче и выше, переходя на форсаж, и он медленно поднялся на три метра, втянул в себя опоры и изменил положение на «носом вверх». А затем, все быстрее и быстрее, начал вращаться вокруг своей оси.
— Эта девчонка что, вообще сдурела?! — ошарашенно выдохнул Пимен при виде этого. — Циркулярный старт?! На незнакомой машине?! Ну и ну...
Глайдер вертелся со все большей скоростью, пока не превратился в туманный вихрь. Майор только головой покачал — железную вестибулярку нужно иметь, чтобы такое вынести. Он бы не вынес. А затем «Стрела», не прекращая вращаться, по широкой спирали пошла вверх, наращивая скорость столь быстро, что Пимен поежился — чересчур это все-таки. Он быстро достал свой голар[Голар — переносной голографический компьютерный терминал, появился в обитаемой галактике с подачи ордена Аарн. Однако голары ордена были, помимо прочего, телепатическими, в отличие от распространенных в остальных странах.] и подключился к компьютеру диспетчерской аэроклуба. Ничего себе! Девочка набрала пятнадцать километров высоты за каких-то полминуты!
Однако это было только начало. То, что начала творить Лина затем, заставило инструктора восторженно присвистнуть. Он не знал пилотов, способных повторить в атмосфере столь головоломные трюки. В космосе — да, но это в космосе! Глайдер опустился на высоту около километра и одну за другой начал накручивать фигуры высшего пилотажа. Бочка сменялась мертвой петлей, штопор переходил в планирование над самой землей. Все люди в аэроклубе забыли о своих делах, завороженно наблюдая за резвящейся в небе «Серебряной стрелой».
— Это что у вас за ас такой? — неожиданно раздался за спиной Пимена чей-то удивленный голос, говорящий на общем с незнакомым свистящим акцентом. — Тарк[Тарк — так называют выпускников Тарканской военно-космической академии (в просторечии — Тарканак), расположенной на планете Калдар, княжество Кэ-Эль-Энах. Тарканак переведен на Калдар двадцать пять лет назад из Аарн Сарт. До перевода его возглавлял легендарный орденский дварх-адмирал Т'Сад Говах, величайший флотоводец последней тысячи лет. Тарки по праву считаются лучшими пилотами галактики.], что ли?
Майор резко обернулся, едва не упав с шаткого стула, и увидел высокого черноволосого человека в форме астронавта, но с незнакомыми нашивками. Кожа его была несколько странного сиреневого оттенка, что сразу говорило знающим людям о моованском происхождении ее владельца. Видимо, пилот с торгового корабля.
— Не тарк... — отрицательно покачал головой он. — Семнадцатилетняя девочка. Пилот милостью Благих!
— Семнадцатилетняя девочка?! — моованец выглядел так, будто на него упало что-то тяжелое. — Тогда ей прямая дорога в Тарканак! Там этот алмаз достойно огранят.
— Вы издеваетесь?.. — нахмурился Пимен. — Вспомните, какова стоимость обучения в Тарканаке. Да и не добраться ей до княжества, только дорога туда в две-три тысячи кредитов обойдется. Откуда у «ребенка фонда» такие деньги? Ее, бедняжку, даже в гражданское летное училище не берут...
— Но она же летает! — изумился моованец. — Великолепно летает!
— Я научил, — гордо усмехнулся майор.
— А вы?..
— Бывший пилот-истребитель. Сбили во время первой войны с Телли Стелл, был сильно ранен. Списали начисто с мизерной пенсией. Благо, нашел себе место инструктора в этом аэроклубе.
— Повезло, — сочувственно покивал моованец. — Но почему столь талантливую девочку не берут в училище?
— Да просто потому, что женщина! Всего лишь.
— Дела-а-а... Знаете, были бы мы сейчас на Мооване, я бы тут же связался с нашим Адмиралтейством и рассказал об этом самородке. Уверен, что наши военные заинтересовались бы.
— Мы, к сожалению, не на Мооване, а в Ринканге... — тяжело вздохнул Пимен. — Слава Благим, мне удалось устроить Лину в наш аэроклуб, а то не знаю, что с ней было бы. Она без неба с тоски чахнет.
— С тоски?.. — переспросил моованец, он выглядел задумчивым. — Тогда дело плохо. Она, похоже, прирожденный пилот. Знакомы с таким понятием?
— Знаком-то знаком, но что это — не особо понимаю, — пожал плечами майор. — Настолько мне известно, у ордена Аарн почти все пилоты были прирожденными. Поговаривали, что лучших асов свет не видывал.
— Это правда, — поежился моованец. — Я ведь тоже бывший истребитель. Довелось однажды с ними схлестнуться. Больше не хочу! Один прирожденный полсотни обычных легко по стенке размажет. Летают, как боги!
— Не видел, не могу судить, — развел руками Пимен. — Но почему вы думаете, что Лина из прирожденных?
— В семнадцать лет так летать? Не смешите меня, только прирожденные на это способны! Я своими глазами видел циркулярный старт, потому и принял ее за тарка — никто больше не решается так стартовать в атмосфере. Нет, не могу сделать иного вывода. Однако хочу сразу предупредить. Если я прав, то девочке без неба не жить, сгорит за пару-тройку лет. У меня старший брат так сгорел... На моих глазах...
Моованец закусил губу и отвернулся. Затем глухо добавил:
— Никто не понимал, что с ним творится. Он физически слаб был, в летное училище по здоровью не прошел. Только перед самой смертью, когда уже поздно стало, выяснили, что он прирожденный... Вашей девочке сильно повезло, что вы дали ей возможность хоть изредка летать, иначе уже загнулась бы.
— Весело... — озабоченно протянул Пимен.
— И еще одно, — моованец снова повернулся к нему и пристально посмотрел в глаза. — Лучше всего прирожденных умеют обучать именно в Тарканаке. И их туда принимают бесплатно! Мало того, дают стипендию, которой более чем достаточно для безбедной жизни даже по меркам княжества. Единственно, что просят подписать обязательство десять лет прослужить в военном флоте Кэ-Эль-Энах. Не слишком тяжелое условие, как мне кажется.
— Я уже говорил, что до этого самого княжества еще добраться надо, — скривился Пимен. — Ни у меня, ни, тем более, у нее таких денег нет и не предвидится.
— Шел бы наш корабль в Кэ-Эль-Энах, нашел бы для нее местечко, — вздохнул моованец. — Увы, идем в Кроуха Лхан, а оттуда домой. Так что ничем помочь не могу. Хотя...
Он ненадолго задумался, достал из кармана голар и начал просматривать что-то на возникшем в воздухе крохотном экранчике. Найдя, что хотел, ткнул пальцем на высветившиеся три номера и сказал:
— Запишите. Это личные номера капитанов торговых кораблей, занимающихся каботажными перевозками между Сторном и Кэ-Эль-Энах. Они мне кое-чем обязаны, поэтому перевезут из империи в княжество, если сошлетесь на меня. Да, дорогу девочке придется отработать, но это шанс.
— А как ей в империю-то попасть? — скептически поинтересовался майор, однако на всякий случай занес номера в память своего голара.
— Не знаю, — пожал плечами моованец. — Однако самый короткий путь в княжество лежит как раз через империю. В Т'Он соваться не советую — дикая страна с идиотскими законами.
— Дай Благие, чтобы хоть какой-нибудь шанс выпал... — мрачно буркнул Пимен. — А почему вы вообще помогаете?
— В память о брате. Но...
— Что?
— Надо точно понять, прирожденный ли она пилот, — нахмурился моованец. — Вы позволите задать девочке несколько вопросов?
— Задавайте, — согласился Пимен. — Мне и самому интересно знать. Только подождать придется, она теперь, пока не налетается, вниз не спустится. Благо, топлива немного, а то бы до завтра летала.
— Что ж, подожду.
Безумная, искрящаяся радость потоком захлестывала душу Лины, только теперь она поняла, что полеты на флаерах — это ничто. Машина слушалась любой мысли, вытворяя такое, что, наверное, и ее конструкторы бы удивились — то, что выделывала в небе девушка, выходило далеко за пределы задокументированных возможностей «Серебряной стрелы». А ей страстно хотелось выбраться в космос и полетать по-настоящему, без атмосферных ограничений. Однако, нельзя... Любого нарушителя собьют массированным залпом с орбитальных станций — так корпорации, контролирующие Дарат, родную планету Лины, пытались бороться с хищениями. Метод как будто действенный, но неработающий — подкупить чиновников, выдающих разрешение на вылет, совсем несложно. И не так уж дорого.
Тела девушка не ощущала, она видела мир всей поверхностью глайдера, чувствовала бьющий навстречу ветер, купалась в солнечных лучах, поднимаясь к самой границе стратосферы и рушась почти до земли. В эти моменты она жила по-настоящему, только в эти... На земле Лина существовала, дожидаясь волшебного мига, когда снова окажется в небе. Ведь только небо имело значение... И пусть «земляные крысы» говорят, что так думать неправильно, пусть! Им не понять, никогда не понять! Им деньги и успех важны. А ей — летать!
Что бы там ни было, она станет пилотом! Вырвется в космос! Любой ценой, какой бы эта цена ни оказалась! Стоп, дорогая, а если ценой станет подлость? Если понадобится предать, например, дядю Пимена? Внезапно возникшие мысли окатили Лину мертвящим холодом. Не дай Благие такого выбора! И... Нет, мечта, к которой приходишь ценой подлости, перестает быть мечтой. Нельзя идти к ней по трупам!
Резкий сигнал бортового компа, сообщающий, что топливо на исходе, вырвал Лину из размышлений. Она досадливо выругалась — все ясно, дядя Пимен озаботился, чтобы воспитанница не залеталась, как не раз уже случалось. Жаль, но придется садиться, не то диспетчерская перехватит управление и посадит машину насильно. Однако сесть надо так, чтобы у всех глаза от удивления вылезли! Только как именно? Пришедшая в голову идея заставила девушку со свистом выпустить воздух сквозь сжатые зубы. Ничего себе! Не обнаглела ли ты, дорогая? Стоит ли так рисковать? На глайдере? Не на истребителе? Но если получится, это же... Помотав головой, она стала обдумывать детали. Нелегкая посадка предстоит, мало кто решится так садиться. Дядя Пимен, понятно, много чего скажет, долго ругаться будет, но это потом. Непонятно — сам бы тоже обязательно вытворил что-нибудь нестандартное, а когда Лина делает такое — ругается. Почему?
Инструктор с моованцем стояли у оград, беседуя обо всем на свете, когда в небе появилась блестящая точка глайдера, со свистом идущего вниз на форсаже. Пимен встревожился — что-то случилось? Почему девочка не снижает скорость? Почему машина вертится, как юла, причем, несбалансированно вертится?
— Ар-рс л-ланхайн... — едва слышно выдавил моованец. — Д-динхарро... Х-харанга...
— Что? — удивился майор.
— Извините, это по-моовански. Я о названии такого рода посадки... Ее обычно только подбитые истребители делали, если топлива совсем уж мизер оставался. Вспомните, видели ведь наверняка.
— Благие защитники... — задохнулся Пимен, поняв, что имел в виду моованец. — Она что, обезумела?..
— Почему же? — усмехнулся тот. — Вполне естественное решение для прирожденного пилота. Зачем тратить лишние время и топливо, если можно обойтись без этого?
— Как зачем? Гробануться можно!
— Не гробанется, гарантию даю. Девочка явно все до мелочей просчитала. Сами сейчас увидите.
Действительно, ничего страшного не произошло. На высоте около ста метров Лина четырьмя спаренными перекрестными импульсами, идущими, на первый взгляд, вразнобой, резко погасила скорость и вращение. Она никогда не сумела бы объяснить, откуда знала, что импульсы надо давать именно в этот момент, именно в этой последовательности и именно таким образом. Знала, и все. Гравикомпенсатор едва справился с перегрузкой, основные конструкции корпуса натужно заскрипели, однако выдержали — их рассчитывали и не на такое. За мгновение до приземления девушка мысленным приказом выпустила опоры, и машина мягко встала на них. Даже не вздрогнув. Тяжело вздохнув, Лина отдала компу приказ перейти в режим консервации. Двигатели смолкли. Опять возвращаться к обычной жизни, чтоб ей ни дна, ни покрышки! После полета на «Стреле» от этого было особенно тошно, но деваться некуда.
В борту глайдера протаял люк, в котором вскоре возникла гибкая девичья фигурка. Она ловко спрыгнула на пластибетон летного поля, не дожидаясь трапа, и двинулась к ангарам. Вскоре Лина, оставив летный шлем внутри, показалась на пороге.
— Ну, иди сюда, разбойница... — раздраженно проворчал инструктор. — И на кой ляд тебе это понадобилось?
— Захотелось, — смущенно улыбнулась девушка. — Не сердитесь, дядя Пимен... Все же нормально прошло.
— Нормально... — проворчал тот. — У меня едва сердце не выскочило, когда понял, как ты сажаешь машину! Это же глайдер, а не истребитель! Он не предназначен для таких посадок, пойми, глупенькая!
— Почему не истребитель? — вмешался в разговор моованец. — Вполне себе истребитель.
— Не понял... — повернулся к нему майор. — Это еще почему?
— А разве вы не знаете, что такое «Серебряная стрела»?
— Гоночный глайдер, — пожал плечами Пимен. — Очень хороший глайдер. А что?
— Не просто гоночный глайдер, — криво усмехнулся моованец, — а облегченная гражданская модификация «Белого Волка» второй модели. Только оружие и генераторы защитных полей сняты, а двигатели и системы управления — те же самые. Не знаю уж, как Адмиралтейство княжества позволило сделать это, но факт остается фактом. Так что вы неправы — это истребитель, да еще и один из лучших в галактике.
— Модификация «Белого Волка»?!! — икнул от такого известия майор. — Все хвосты Проклятого мне в глотку по самое основание!
— Благие Защитники! — восторженно вторила ему Лина, обхватив ладонями щеки. — Вот это мне повезло! А я все думала, почему это глайдер так управления слушается, малейшее движение пальцев чувствует... Ведь у «Волка» орденские биорецепторы вместо электроники стоят?
— Именно так, — подтвердил моованец. — Кстати, я не представился. Ральф Новинго, первый пилот с торгового внесистемника «Дарвет Ларио», Моован. Увидел, как вы летаете, и заинтересовался. Хочу спросить кое-что. Очень прошу ответить правдиво — от этих ответов, возможно, зависит ваша судьба. Летать вам или не летать.
— Тиналина Дарилия Барселат, — неохотно представилась растерянная девушка, пытаясь понять, чего надо этому иностранцу. — Только зовите Линой, терпеть не могу официальное имя.
— Хорошо, — улыбнулся Ральф. — Так вот, Лина. Хочу спросить у вас в первую очередь вот что. Чувствуете ли вы машину своим телом, когда летаете? Повторяю, правдивый ответ очень важен!
Откуда он знает?! Лина настороженно рассматривала моованца, ничего не понимая. И почему он утверждает, что это так важно? Да, чувствует! И что? Почему от этого может зависеть, летать ей или нет?
— Чувствую, — наконец решилась она. — Иногда кажется, что вообще мысленно управляю...
— Все верно, — помрачнел Ральф, покосившись на Пимена, недоверчиво закусившего губу. — Знакомы ли вы с таким понятием, как «прирожденный пилот»?
— Что-то слышала... — еще больше растерялась Лина. — Но...
— Погодите! — поднял руку моованец. — Так вот, вы из них. И ваша страсть к небу — это не просто так. Вы без неба просто умрете, зачахнете, как... Как зачах мой старший брат! Выяснили, что он прирожденный, слишком поздно...
Он отвернулся, вытер рукавом слезы и буркнул:
— Извините... Мне слишком больно это вспоминать. Мы же все над ним смеялись! Не верили, что без неба ему не жить! А он через два года просто умер... Не захотел жить... И врачи ничего поделать не смогли...
— Не захотел жить... — повторила Лина, поежившись, затем повернулась к своему наставнику. — Я же говорила вам, дядя Пимен, что мне без неба никак!
— Говорила... — вздохнул тот. — Я думал — блажь. Не знал, что ты из прирожденных. А прирожденные и в самом деле без неба мрут, как мухи зимой.
— Вот именно, — добавил взявший себя в руки Ральф. — Но даже не это главное.
— А что?
— То, что прирожденных без экзаменов и оплаты принимают в тот самый знаменитый на всю галактику Тарканак. И платят огромную, по нашим меркам, стипендию. Да, придется десять лет отслужить в военном флоте княжества, зато там научат летать на всем, что летает. От эцикла до боевой станции.
— Тарканак... — губы Лины задрожали. — Благие, Тарканак...
Это слово набатом загремело в сознании девушки. Ее могут принять в Тарканак?! Лучшую военно-космическую академию обитаемой галактики?! Невозможно, но моованец утверждает, что это так. Выходит, ее страсть к небу для кого-то важна? Что-то означает? Не просто придурь сопливой девчонки, как не раз заявлял мамин сожитель? Слава вам, Благие Защитники! Спасибо!
— Проблема в том, как вам добраться до планеты Калдар, — вздохнул Ральф. — Это ведь столица двенадцатого пограничного с Паргом сектора[Сектор — высшая административная единица государств обитаемой галактики, в нее входит от двух до тридцати префектур. Ядром является планета-урбис — мир с населением от миллиарда до десяти-пятнадцати миллиардов человек, расположенная в точке пересечения торговых путей, либо являющаяся метрополией, то есть планетой, на которой зародилась та или иная цивилизация, что в свою очередь делает ее точкой пересечения торговых путей. Для Ринканга, например, такой метрополией является планета Ранкен. В одном секторе может быть несколько планет-урбисов. Столичный урбис сектора обычно является резиденцией губернатора сектора и главной базой военного округа.] Кэ-Эль-Энах, тысячи световых лет отсюда. Билет на пассажирский лайнер стоит больше трех тысяч кредитов в самом низком классе. Впрочем, есть еще один способ...
Немного помолчав, он добавил:
— Прирожденные пилоты очень ценятся в обитаемой галактике, их слишком мало. Только орден имел их в достаточном количестве. Так что ринкангское военное ведомство обязательно должно вами заинтересоваться. Направьте им сообщение о том, что вы прирожденный пилот. Если поверят, то направят на обучение в тот же Тарканак за счет государства, несмотря на то, что вы женщина. Когда речь идет о прирожденных, вопросы пола роли не играют.
— Правда?! — затрясло от радости Лину. — Спасибо! Благие! Я сегодня же пошлю письмо в общественную приемную Адмиралтейства!
— А я по своим каналам подсоблю, — проворчал Пимен, одобрительно глядя на воспитанницу. — Остались кое-какие старые связи. Благодарю вас, господин Новинго. Вы правы, прирожденным пилотом обязательно заинтересуются. Наши адмиралы не совсем идиоты, знают, что это такое.
Вскоре моованец распрощался и ушел по своим делам. А Пимен с Линой до поздней ночи обсуждали, что необходимо сделать в ближайшее время. Пришли к выводу, что добиваться оплаченного государством направления на учебу — дело долгое, поэтому пока лучше получить права на полеты в атмосфере — неизвестно еще, сколько придется просидеть в аэроклубе. В Адмиралтействе шевелятся медленно.
— Дядя Пимен... — смущенно пробормотала девушка. — Выходит, мне завтра в Доринский клуб ехать?
— Да.
— Я не смогу...
— Почему? — удивился майор, но быстро понял, в чем дело. — Денег на монорельс нет?
Лина, отчаянно покраснев, кивнула.
— Ох, девочка-девочка... — вздохнул он, доставая бумажник. — Возьми вот полсотни, с первого жалованья отдашь.
— Спасибо, дядя Пимен! — просияла Лина, подбежала и поцеловала наставника в небритую щеку, от чего смутился уже он. — Тогда я побежала! До завтра!
Она спрятала деньги в сумочку, пристегнутую к поясу, помахала на прощание рукой и понеслась по дорожке к выходу из парка — до отхода последнего рейсового аэробуса осталось не больше десяти минут.
— Ох, пигалица... — покачал головой майор. — Дай Благие, чтобы у тебя все получилось...
Почему-то ему не давало покоя ощущение надвигающейся беды. Но что может случиться? Да нет, это всего лишь дурное предчувствие, ничего не значащее... Пимен обманывал себя — помнил: если его посещало такое предчувствие, то в следующем бою погибал кто-нибудь из друзей.