От рубчатой подошвы ботинка тяжелого вакуумного скафандра в пыли оставался узорчатый -елочкой - след, который тут же заливала вездесущая тьма.

При тяготении в одну восьмую гравитационной постоянной, пыль, поднятая ногами, взлетала на несколько сантиметров, но, вместо того чтобы честно упасть назад, на камни, колыхалась в пустоте, словно капля краски, в воде. А вот темноте отсутствие тяжести помехой не являлось. Едва подошва ботинка отрывалась от земли, как она уже оказывалась в следу.

Кузнецов несколько раз, не столько интереса ради, сколько от скуки, поднял и опустил ногу, но каждый раз темнота оказывалась быстрее света. Открытие, конечно не Бог весть какое, но при нынешнем дефиците информации…

Сергей поискал глазами товарища. На пыльной поверхности «болота», заваленной камнями и блестящими кругами зыбучей пыли движения не наблюдалось, но Чен точно болтался где-то там.

- Эй, Чен, - позвал он. – Ты знаешь, что темнота распространяется быстрее света?

В наушниках запыхтело, мелкими песчинками ударили в мембраны какие-то заряженные частицы, потом из фырканья и шипения родился голос.

- А то как же. Тьма… Распространяется….

Товарищ дышал тяжело, с натугой.

- Стой, животное…. – завопил он внезапно, но тут же понизил голос до нормальной величины. - Да! Я много чего знаю. Мне, между прочим, доподлинно известно, что солнце зайдет через двадцать минут.

Кузнецов, чуть повернув голову, посмотрел на светило. Метеоролог наверняка был прав. Сергей вообще не помнил, чтобы предсказания Чена не оправдывались, особенно, если он предсказывал что-то неприятное. Как человек немалое время проработавший в отделе урегулирования убытков страховой компании, Чен отлично знал темные стороны, как человеческой натуры, так и природы.

Ему следовало что-либо ответить, хотя бы из уважения к его труду. Это Сергей бездельничал, вертел головой по сторонам и философствовал, а Чен волок за собой здоровенный контейнер. И хотя вокруг властвовала все та же одна восьмая "же", масса оставалась массой и тут, и волок эту массу все же он, а не Сергей. Оглянувшись на близкий горизонт, Кузнецов пробормотал.

- Тут ты наверняка прав. "Кладезь мудрости" твоя фамилия!

Здешнее светило, которое по утвердившейся привычке все звали Солнцем, уже не висело над усыпанной мелкими кратерами равниной, а, казалось, вплавилось в нее, и теперь торчало из-за горизонта половиной золотого имперского знака «За Атуанский поход».

От взгляда на пышущий жаром горизонт Сергею стало не по себе. Он произнес "кислород" и струйка прохладного газа коснулась потного лба.

Чтобы достичь места, где в изобилии встречались комфорт, кислород и прохладительные напитки, им оставалось преодолеть только одно препятствие – здоровенную каменную стену. Там, на плато, понимавшемся вверх чуть ли не на триста метров, стоял новый корабль капитана Мак-Кафли, и, конечно же, сама база.

Корабль назывался «АВЕС» – подарок Академии наук от одной из старейших Земных страховых компании. Они могли бы преодолеть расстояние до него одним рывком, но в этом Сергей не видел ни интереса, ни авантюризма, да и двадцать минут до захода хотелось бы провести не только с пользой, но и с удовольствием. Природу следовало вызвать на поединок, побороть, преодолеть, получив при этом максимум положительных эмоций. К тому же…

- Эй, смотри…

Да… Он праздномыслил, а Чен трудился как подъемный кран и тягач одновременно.

Сергей повернулся посмотреть. Нет. На подъемный кран товарищ похож не был. Только на бульдозер. От этого его совести стало легче. Коллега, перебравшись через валун, неслышно подкравшись, вертел перед глазами прозрачный кристалл.

- Что это?

Чен повернул кулак, и оттуда ударили струи чистого цвета – желтого, алого, синего… Сергей загородился ладонью и спросил безо всякого интереса:

- Кварц?

- А шут его знает… Может, хрусталь?

Чен, держал находку на одном пальце в состоянии противоестественного равновесия. Палец резко разогнулся и по высокой дуге перелетел в ладонь Сергею.

- А может быть Тот Самый Камень?

Сергей хмыкнул. Существовала там, внизу, одна забавная легенда. Он повертел находку в руках и вернул китайцу.

- Бриллиант бы нашел лучше, неутомимый труженик… Представляешь? Бриллиант, величиной с кулак! Тогда Император точно согласился бы сразу на все и на пять лет вперед…

Они разом вздохнули, подумав об одном и том же.

- Когда у него аудиенция? – чуть запнувшись на трудном слове, спросил Чен. – Сегодня?

- Сегодня…

- Может быть, к тому времени как доберемся, уже команду дадут? - мечтательно сказал Чен. Он дернул левым плечом, словно ощутил им лямку носимого аварийного запаса. - Чемодан в руки…

Сергей пожал плечами, ничего не сказал. Что такое чемодан он не помнил, хотя и догадывался.

- Чемодан в руки, - продолжил Чен, - ключ на старт…

Каждый из сотрудников Заповедника, не исключая и их самих не жил здесь, а скорее, выражаясь «высоким штилем» влачил существование, дожидаясь решения Императора Мовсия, чтоб попасть на планету.

Планета имела очень странное название - «Тараканий угол» и Сергеев приятель имел к этому названию самое непосредственное отношение – он и являлся её первооткрывателем. Точнее одним из двух первооткрывателей. Лет шесть или семь назад, когда тот еще работал аварийным комиссаром страховой компании, его и еще одного сотрудника, отправили на поиски пропавшего оборудования. Они-то и назвали эту планету «Тараканьим углом», вполне возможно после того, что тут с ними случилось. Груз-то они нашли, только вместо заявленного лабораторного оборудования там оказалась куча воинственно настроенных полуразбитых боевых киберов.

Сергей тоже прилетал люда уже не в первый раз.

Год назад он попал сюда после аварии корабля «Новгород» и претерпел массу приключений, спасая лежащих в анабиозе товарищей и космического робинзона Джо Спендайка.

Попутно выяснилось, что в этом месте – единственном в исследованной части Вселенной! – обитают громадные летающие ящеры, за которыми с легкой руки первооткрывателей закрепилось название "Императорские драконы".

Академии наук встрепенулись и пожелали узнать больше.

Было ли это капризом здешней эволюции или она совершено осознанно сделала такой фокус, академики рассчитывали узнать из первых рук, но едва обрадовавшись, впали в глубокое уныние. Судьба Императорских драконов казалась печальней судьбы их земных антарктических тезок - Императорских пингвинов. Те жили в заповедниках, потребляя высококачественные сардины и семгу, а здешним крылатым ящерицам такое и не снилось. Они жрали, что попало, и Сергей предполагал даже, что при дрессировке их лупили палками. Замские болота, оказались единственным местом на планете, где крылатые зверюги жили в естественных условиях. Поэтому, поскольку ничего подобного наука на других планетах не обнаружила, то почти мгновенно в высших академических сферах приняли решение – спасать уникальный вид, тем более что туземцы в хвост и в гриву эксплуатировали бедных рептилий в своем народном хозяйстве.

Вслед за этим решением события стали развиваться по двум параллельным руслам – на Земле срочно готовилась новая экспедиция, с целью организации устройства заповедника, а через заброшенного чуть ранее в Империю прогрессора, академики для этих целей стали добиваться от Императора Мовсия Эмирга продажи Замских болот землянам.

То есть все шло своим чередом, никак не вылезая за рамки традиций, уже сложившихся за полторы сотни лет после первого контакта с недоразвитыми братьями по разуму и, в силу этого, обретших силу закона.

По сложившейся традиции, контактируя с внеземными цивилизациями, земляне старались оставаться хорошими соседями. Это означало, что им приходилось подчиняться законам и обычаям, действовавшим на тех планетах, где они собирались обосноваться.

Такое положение создавало порой множество неудобств и парадоксов, особенно на первых парах, но оно же позволяло избегать серьезных конфликтов на местах. Организованные по этому принципу уже на пяти обитаемых планетах действовали земные представительства- фактории, рудники, заповедники и даже туристические маршруты. Территория под них либо покупалась, либо бралась в аренду, и все участники таких сделок имели свои преференции. Туземцы не испытывали никакого культурного шока, никто не воевал друг с другом и вообще все происходило чинно благородно. То есть почти так же как когда-то на Земле, с той лишь разницей, что капитаны, открывшие неведомые звездные острова не торопились приобщать аборигенов к прелестям цивилизации, а общались с ними в круге их законов и представлений о мире, и, если в этом возникала необходимость, даже надевали на себя набедренные повязки.

До поры до времени, земляне представлялись туземцам далекими-далекими соседями, что собственно, по большом счету, являлось правдой.

Ну, почти правдой.

Дурбанский лес

Лагерь фальшивомонетчиков.

Металл в котле булькал и пускал пузыри, словно разогретая густая каша. Отсветы огня бегали по лицам, высвечивая и глаза, и сжатые в волнении губы разбойников, ждавших, что скажет Вахари-Хе, и каменные стены вокруг, а тот молчал.

Хмурясь, он обошел плавильню, ловя лицом волны жара, а потом сделал, наконец, то, что от него все ждали - опустил в котелок ковш….

Лукавчик протиснулся вперед, посмотреть. Знал он, что колдовства сегодня не будет, но на умного когда не посмотри, а все чему-нибудь да научишься…

Корка окалины раскололась, тяжелые волна прокатилась по тёмно-красной поверхности, ударилась о стенку, и дымные фонтанчики взлетели вверх, отравляя запахом горелого металла воздух в пещере. Двое новеньких шарахнулись назад, а Вахари-Хе всё нипочем…

Загородившись от жара ладонью, он посмотрел, как металл стекает из ковша, и покачал головой. Капли текли тяжело, лениво… Товарищи смотрели на него, ожидая, что скажет. Последнее слово тут оставалось не за атаманом, хоть тот и в Ленивой Башне сидел и с Шенской каторги бегал, а за ним.

Провожаемый взглядами, отошел на пару шагов в сторону и взял из кучи новую монету. Лукавчик затаил дыхание. Как-никак, а только Вахари-Хе мог оценить итог работы. Монета походила на настоящую, то есть все на ней было, как и на настоящей, только золотом она ещё не блестела. Для последнего шага нужно было вершить колдовство, которое знал только Вахари-Хе. Он подержал монету в руке, понюхал для чего-то и вдруг отбросил её в огонь под котелком. У Лукавчика внутри все словно оборвалось. Зря. Все зря….

- Воздуходувка нужна, - сказал Вахари-Хе так, что стало ясно, что это его последнее слово, и говорить уж больше не о чем…

- Если хотим, чтоб все получилось не хуже чем на Императорском монетном дворе, то нужна воздуходувка.

Никто слова не проронил. Огонь продолжал раскалять металл в котелке, но это уже стало лишним. Главное слово уже сказано.

- Воздуходувка... - Хамада не возразил, только повторил. В голосе его не слышалось ни злобы, ни раздражения. Он ведь тоже понимал, что Вахари-Хе хочет как лучше и поэтому только проворчал.

- Умный… Все вы тут умные… А вот кто мне, старому и слепому подскажет: где её взять, воздуходувку-то?

Разбойники молчали. На то он и вожак, чтоб думать. Не зря он три доли в добыче имеет. Вот пусть и думает…Хамада молчал, словно не чувствовал, что на него все смотрят.

- Ну, господа дорожные дворяне, воздуходувку мы, положим, у Императора займём… - сказал, наконец, атаман. – Знаю такое место. А человека? Где человека возьмём её крутить?

Он оглядел их невидящими глазами.

- Или кого-то из вас к ней цепью приковать, ради общего дела? За полторы-то доли?

Вахари-Хе посмотрел на вожака свысока, пожал плечами. Его эти слова никак не касались. За ним стояло колдовство, без которого, что есть воздуходувка, что нет её. Он свое слово сказал. Теперь очередь атамана сказать своё.

Ефальтий, правая рука атамана, посмотрел на товарищей. Лица у тех стали мрачными. Он понимал их, потому что чувствовал тоже, что и они. Всем хотелось легкого золота, а вот работать за него тут никто не взялся бы. Не те это люди, да и слишком много настоящего золота крутилось вокруг них, пусть чужого, но настоящего... Так что работать за фальшивое никому и голову не придет. Отбирать настоящее золото хоть и опаснее, но веселее, чем работать.

Ефальтий коснулся плеча атамана, привлекая внимание, и подсказал.

- А ты и человека, у Императора займи… У него тюрем много. Он тебе, может не одного, а двоих даст, да ещё и спасибо скажет…

Хамада засмеялся, и лица разбойников разгладились… Нашел ведь атаман выход!

- Ага! Нужно мне его «спасибо». Я с него лучше золотом возьму…

Мульп

Окрестности промежуточной базы.

Беговая стена.

Метеоролог подбросил блестящий камень и тот, переливаясь цветами, словно мыльный пузырь медленно всплыл над ними. Сергей машинально поднял голову, наткнувшись взглядом на нависший над головами острый каменный гребень.

Пора возвращаться. Он набрал на пульте контейнера несколько цифр, отрегулировал бустер и обуза, оттолкнувшись от поверхности, устремилась вверх. Несколько секунд они смотрели, как контейнер, похожий на старинный угловатый сундук удалялся от них, одну за другой загораживая звезды. Потом он пропал.

- Не улетит? – спросил Чен.

- Догоним…

Щелкнули, включаясь, двигатели, и их подняло над равниной. Несколько секунд они набирали высоту, постепенно замедляя скорость подъема.

- Ну и где он? - спросил Чен ворчливо. Так спросил, словно точно знал, что контейнер потеряется и кто будет во всем этом виноват.

Над ними висело неизбежно черное небо, а под ногами лежали триста метров пустоты и покореженная когда-то Вселенским катаклизмом поверхность планеты. Ничего человеческого Сергей там не обнаружил.

- Не вижу…

- Плохо – откликнулся Чен. Голос его стал озабоченным. – Где он может быть? Мало того, что он мене все руки оттянул, так…

- Искать надо. Если не найдем, Игорь Григорьевич нам выволочку устроит.

- Партком, - поправил Сергея Чен. – Выволочкой не ограничится… Непременно партком соберет и пропесочит.

- Как же.. Будет он из-за нас партком собирать… Зарежет просто одной из своих коллекционных железок – и все….

Они засмеялись, но делать и впрямь было нечего. Контейнер дорогого стоил и не только Игорь Григорьевич, но и любой человек на Мульпе сейчас ждал их возвращения на базу именно с ним, а не с пустыми руками.

- Хочешь, поспорим, что я первым его увижу, - азартно предложил Сергей. То, что лежало внутри контейнера легко заставило бы любого пирата древности продать душу, как свою, так и команды, да и сам корабль.

- Ну тебя, – серьезно отозвался Чен. Сергей увидел, что он разворачивается. – Я его и сам найду.

Сергей даже не стал спрашивать как. И так ясно – включит опознавательный маячок.

Так и вышло. В наушниках запикало и Чен уверенно нырнул в тень кратерной стенки, где пытался прятаться контейнер.

Он хотел поддеть товарища, за его хозяйственность, но тут вдруг почувствовал, что Мульп предъявляет свои права на него. Горизонт больше не расширялся, и его медленно-медленно потащило вниз. Чтобы удержаться он дал малый боковой импульс. Тонкая, как травинка, струйка сжатого азота ударила из ранца, и его стало медленно разворачивать. «АВЕС» потихоньку отъезжал в сторону, стало видно жилые модули – шары и восьмигранные призмы, связанные друг с другом гофрированными переходами. Слева ярким стеклянным блеском вспыхнула крыша оранжереи.

Кое-где там горели огни гелиосварки - база строилась, росла, но Сергей смотрел на суету вокруг нее с долей пренебрежения – еще не построенная до конца и не обжитая, она уже устарела, ушла в прошлое. Все эти жилые модули, оранжереи и разные технологические ухищрения становились для него только кочкой в болоте, не более чем точкой опоры, чтобы, оттолкнувшись от нее, рвануться отсюда к планете, что висела где-то за краями Мульпа.

Горизонт провернулся, и он увидел Чена, копошащегося около контейнера в десятке метров под ним.

Да. База устарела. Она по существу уже стала не нужна – пройдет несколько дней, а может быть даже несколько часов и почти все, кто сейчас живет тут, собрав все, что можно унести, а то и попросту побросав все это в радостной поспешности, улетят на «Тараканий угол».

Чен, там, внизу поднял голову, помахал рукой.

- Нашел?

- Нашел..

- "Доберман" твоя фамилия…

- Когда-нибудь я обижусь, - мечтательно пообещал Чен.- И закопаю тебя под этой скалой.

Сергей посмотрел на скалу, легкостью и кружевной узорчатостью напоминавшую больше памятник героям завоевания атмосферы, чем надгробие, не испугался, а легкомысленно парировал.

- Ну так когда еще это будет…

Имперский город Эмиргергер

Дворец Императора.

Зал приемов.

Айсайдра Енох, купец с Островов Счастья, прибывший к Императорскому двору в поисках прибыли, не без удовольствия смотрел на зеленоватый солнечный отблеск на плече улыбающейся полуобнаженной девушки с цветами и ждал обещанной аудиенции. Он вполне мог бы выразиться и так – ждал своего часа, но это оказалось бы не совсем верным. В этом диковатом мире время еще не научились ценить так, как его ценили земляне. Туземцы не знали часов и поэтому вместо того чтобы раздробить время в сутках на часы и минуты, раскололи его всего на пять неподъемных глыб – рассвет, утро, день, вечер и ночь.

"Счастливые люди", подумал купец, проводя взглядом по округлому плечу и высокой груди. "Все до одного счастливые! От Императора до последнего черпальщика нечистот. Они времени не замечают, а время - их".

Повод для сарказма у него имелся самый серьезный. В свое время, преодолевая безмозглые силы природы, он за двадцать три часа добрался с промежуточной Базы на Мульпе до планеты, а тут…

Оторвав взгляд от дамы, он посмотрел на стены, на стражу, на двух государственных писцов, каждому из которых он уже всучил по золотой монете, на стражника, облаченного во что-то зеленое и лохматое, и тяжело вздохнул.

"Нет, верно умные люди говорят, что разум болезнь материи. Если это так, то тогда цивилизация – болезнь разума, а бюрократия – болезнь цивилизации…"

Дама, вероятно, оказалась тут единственной, кто еще не получил своей доли золота за право сеть поближе к двери Государственного Совета. Сегодня он ждал уже не меньше четырех часов, а до этого четыре дня согласовывал со здешними бюрократами свое появление в приёмной… Но жалобы его были умозрительными. Во-первых, ему твердо пообещали, что сегодня то уж Император обязательно примет его, а во-вторых… А во-вторых как-то не принято тут, чтоб простой купец выражал в Императорском дворце иные чувства кроме благоговение.

До заветной двери оставалось шагов десять. На обеих створках умелые мастера вырезали дерево, называемое в Империи трясуном и, отчего-то, считающееся символом удачи и преуспеяния. Издали посланец земли рассматривал створки, в мечтах представляя, как славно получилось бы одним рывком преодолеть эти десять метров, ногой подсечь стражника с дурацким копьем, добавить ему локтем по затылку для полноты ощущений, подхватить копьё, выбить плечом дверь и ввалиться прямиком к Императору и заорать дурным голосом: «Покатаюся, поваляюся Императорского мясца пожравши…» . Тело послушно напряглось, прогрессор стиснул посох, словно и впрямь собирался взмахнуть им наподобие Шаолиньского монаха, но… Никуда он, конечно не бросился. Только вздохнул тяжелее прежнего, вытянул вперед затекшую ногу и вновь смерил взглядом расстояние до створок. Оно по-прежнему оставалось непреодолимым.

Опершись локтями на колени, землянин устало наклонился вперед, давая спине отдохнуть. Сцепленные «в замок» пальцы загородили рот, и он шепотом произнес:

- База, база, я – Купец. Прием…

В ухе зашипело и радиоволна, пришедшая аж с самого Мульпа, донесла голос Главного Администратора еще не существующего Заповедника.

- Привет, Александр Алексеевич. Как дела?

Почти не шевеля губами, купец прошептал:

- Здравствуй, Игорь Григорьевич. Жду. Сижу во дворце и жду.

- Новости?

Александр Алексеевич Никулин, прогрессор Божьей милостью, представитель Земли в этих диких землях, посмотрел вокруг, на таких же, как и он сам, просителей, с тупым упрямством высиживающих в Императорской приемной свое счастье.

- Да какие тут новости…. Ногу вот отсидел.

Он шевельнулся. По бедру побежали колючие мурашки. От удовольствия он даже глаза прикрыл.

- У хорошего агента всегда новости есть! – Назидательно произнес Игорь Григорьевич. - Неужели ничего не произошло?

Не открывая глаз, Никулин отозвался:

- Возможно что-нибудь, где-нибудь и произошло… Может быть даже прямо сейчас происходит. Только не здесь…

Он вздохнул. Разговор был не необходимостью, а развлечением.

- А у вас, в заоблачных сферах что нового? Собрали что-нибудь для второго взноса?

- Не беспокойся. Нашли и на второй, и на третий… Час назад вернулись ребята, принесли…

В дальнем конце коридора послышался топот. Головы всех сидящих разом повернулись и глаза уставились в одну точку. Вряд ли тот, кто там топал, мог как-то продвинуть дело каждого из сидельцев – доподлинно известно, что Император сидит за этими вот дверями и держит совет с главными сановниками Империи - но зато топотун вполне мог стать развлечением.

Из темноты в зал вихрем ворвался монах. Не обращая внимания на собравшихся, он бросился к заветной двери.

Не тут-то было.

Каждый из сидельцев довольно хмыкнул. Конечно, каждый из них сидел сам по себе – у каждого своя нужда, своя просьба к Императору, но сейчас они чувствовали себя одним целым – очередью. Дорогу нарушителю очередности загородило древко копья. Страж, что держал его в руках, ничего не сказал, но поза его и так все объясняла. Его переполняло ощущение собственной силы и значимости, словно скалу посреди бушующего моря.

"Пост номер один, - подумал прогрессор. - Конечно, ответственно. Император за дверью…"

На стражнике, казалось, встопорщилась даже зеленая шерсть. Мысль Александра Алексеевича вильнула в сторону, ища развлечения, а не пользы.

"Есть на Волге утес. Диким мохом порос.. Тьфу…Какая глупость в голову лезет!"

Брат по Вере наклонился к стражу, и что-то сказал прерывающимся шепотом. Страж никак не отреагировал - стоял словно каменный – не его, видно это оказалось дело. Брат по Вере попробовал еще раз, но быстро понял, что напрасно теряет время, и тогда заорал полным голосом:

- Дело Империи!

Крик, словно палка, засунутая в муравейник, всколыхнул Императорскую приемную. Купцы подобрались, словно заопасались, что им отдавят ноги, а на голос из-за портьеры выскочили сразу четверо. По оранжевому гребню на шлеме землянин узнал среди них начальника дворцовой охраны. Монах бросился к нему.

- Дело Империи, - повторил монах тем же страшным шепотом. - Жизнью заплатишь…

Землянин еще многого не знал, но он уже умел читать выражения здешних лиц. То, что он увидел на лице стражника, его успокоило. Этот тоже не зря получил от него немножко золота.

Но начальник охраны знал свое дело и даже без чужедальнего золота никого к Императору пускать не собирался. Его рука властно легла на плечо крикуна и развернул того боком к двери.

- Не ко времени ты Брат. Когда окажешься нужен Императору, я сам тебя найду, и даже если рад не будешь, то все равно придется прийти. А сейчас – нет.

Он говорил негромко, и вроде бы с почтительным наклоном, но в голосе его слышались лень и превосходство. Поглядев за спину монаха, он встретился глазами с прогрессором, улыбнулся, не иначе как, вспомнив кошелек, что презентовал ему заморский купец. Его рука описала полукруг, указывая на искателей Императорской милости.

- Да сам посмотри, сколько достойных людей ищет милости у нашего Императора.

На монаха это не подействовало. Он и головы не повернул. Ухватив живую преграду за плечи, попытался отбросить воина от двери, но тот устоял и легко расцепил монашеские кулаки.

- Дело Империи, – повторил монах, словно других слов не знал. Его пальцы снова вцепились в одежду стражника.

- Там государственный совет. – В голосе воина уже слышался металл, не суливший упрямому монаху ничего хорошего. - Уймись, Брат!

Кулаки монаха еще держали его за одежду. Он нажал на них большими пальцами, и те, помимо монашеской воли, разжались. Брат затрясся.

- Так не пустишь?

Стражник не ответил. Только плечом небрежно повел, отчего монаха снесло в сторону.

В бессильной ярости монах затряс кулаками. Голова повернулась раз-другой, словно его душила петля. Купец привстал и увидел глаза монаха – дикие, безумные… «И впрямь видно что-то серьезное…»

Он собрался поделиться мыслями с Игорем Григорьевичем, но, похоже, на Мульпе уже поняли, что стали свидетелями чего-то неординарного.

- Что там у вас такое? – заинтересованно спросили с орбиты. Похоже, что в ожидании вестей из дворца, на Мульпе тоже маялись скукой.

- Подождите… Разберусь.

- А ты говоришь, что ничего не происходит. Дай-ка изображение…

Купец коснулся пальцем золоченой сетки, что покрывала голову и включил передатчик. Через спутники-ретрансляторы сигнал дошел до Базы и там превратился в картинку.

- Хорошо. Вижу… Это монах там что ли? Щуплый он какой-то…

Не сводя взгляда с начальника стражи, монах сделал шаг назад и спиной наткнулся на скульптуру, изображавшую девушку с цветком в руке. Не помня себя от возбуждения, он подхватил статую, и бросил ее на пол. Стражники не успели помешать. По залу пролетел грохот, покатились куски мрамора.

Все, кто ждал встречи с Императором, поспешно вскочили, словно и впрямь испугались за скульптуру, и на всякий случай отошли подальше к стенам. Опустив короткие копья, стражи с двух сторон начали обходить безумца.

Не обращая на них внимания, монах задрал голову вверх, словно собака или волк, монах взвыл:

- Мовсий! Император! Отец наш! Беда пришла в наш благословенный край!

- "Шмеля"! – пискнуло за ухом у купца, он и сам уже полез в карман, поняв, что происходит что-то необычное.

- Нет "шмелей". Кончились.

- Тогда "горошину".

- Не бубни…

Вынув из кармана руку, купец катнул по полу «горошину» – панорамный телевизионный передатчик. К счастью для него, архитектура тут оставалась еще та, и щель между полом и дверью толщиной в палец и щелью-то не считалась. Так что между полом и краем двери оказалось достаточно места, чтобы микропередатчик проскользнул внутрь Императорских покоев.

Мульп

Промежуточная база.

Кабинет Главного Администратора.

Воздух над столом колыхнулся, словно кондиционер, включившись, погнал по каюте ветер, но Игорь Григорьевич знал, что это не так. Какие сквозняки могли быть на станции?

Воздух сгустился, и перед ним возникли новые действующие лица. Точнее, сперва это проявилось мельтешением цветных пятен, круговертью вспышек, но когда "горошина" остановилась и сориентировалась в пространстве, он увидел внутренность большого зала уставленного добротной, тяжелой мебелью. Вслед за изображением появился и звук. Местный язык резанул ухо, но переводчик тут же заглушил его. Не до конца, разумеется, давая слушателю возможность оценить эмоциональную составляющую разговора.

- …ничего ему другого и не оставалось, только отдать ей деньги. Представляешь? Отдал все, что нашел в карманах, и только тогда муж сделал вид, что ничего не заметил!

За длинным столом, уставленным посудой и блюдами с чем-то съедобным, сидело несколько мужчин. Главный Администратор заповедника никого из них не знал. Несколько секунд он смотрел на них, соображая, что делать, потом скомандовал.

- Бой!

Интеллектуальный вычислительный комплекс откликнулся почти мгновенно.

- Слушаю, товарищ директор!

- Идентификация. Письменная.

Картинка чуть дрогнула и над головами пирующих, словно христианские нимбы появились надписи: Мовсий - Император, Иркон - хранитель печати, Верлен-казначей. И все встало на свои места.

Имперский город Эмиргергер

Дворец Императора.

Зал государственного совета.

-…и тут он, как ни в чем не бывало, вытащил руку из-под её юбки…

Верлен звонко расхохотался, Иркон тоже заржал, жестами приглашая Императора оценить шутку и присоединиться к веселью. Мовсий оценил, и, оторвавшись от кубка, засмеялся вместе с ними.

За дверью что-то упало и звонко покатилось. Все трое покосились на дверь, но Иркон махнул рукой, словно не стоил тот звук ничего.

- Вообще-то это глупо, - сказал Верлен, – он мог бы, если б захотел, найти себе для этого дела кого-нибудь получше. Неужели при Императорском дворе нет никого поинтереснее? Например, эта…

Он пощелкал пальцами, оживляя память, но та притворилась трупом. Тогда он посмотрел на Маввея.

- Ну как ее... Ну, мы все ее знаем..

Казначей сделал недвусмысленный жест, показывающий, с какой стороны все знают безымянную даму.

Император пожал плечами. Он-то мог вспомнить многих. Тогда Хранитель Печати повернулся к Иркону, чтобы тот подсказал забытое им имя легкомысленной красавицы, но тот только рукой махнул:

- А монах? Монах-то каков?

- Да… Монах молодец… - Одобрил Верлен. - Слава Кархе, не всякий Брат такой, как наш брат Черет. Есть ведь и нормальные среди них, клянусь Тем Самым Камнем!

- Монах-то молодец, а вот хозяин?

- Ни чести, ни совести…. – брезгливо тряхнул волосами Иркон. – Настоящее падение нравов! В дедовские времена я даже не знаю, что с ним сделали б, случись такое. Даже представить не берусь! Неужели в Империи не осталось ничего по-настоящему благородного? Так поступить с собственной женой…Дикий человек!

При этих словах улыбка тут же ушла с лица Мовсия. Он жестом остановил собиравшегося и дальше морализаторствовать казначея.

- Кстати о диких людях… Чем закончилась та история с нападением на драконарий?

Иркон вздохнул. Память Императора иногда преподносила сюрпризы. Казалось бы, все уже прочно забыто, утонуло в болотной грязи, ни следа, ни запаха не осталось, а вот, пожалуйста…Черт его дернул дикарей вспомнить. Теперь хочешь - не хочешь, а отвечай.

- Стыдно сказать… Почти ничем.

Мовсий даже не нахмурился, посчитав слова проявлением известной всем скромности Хранителя Печати.

- Ну, а все-таки…

- Все как всегда, - развел руками Иркон. Он посмотрел на Верлена, ища поддержки, но тот уткнулся взглядом в блюдо и шевелил губами, словно молитву читал. Догадывался, наверное, чем все кончиться может и не лез… Додумать мысль до конца Мовсий не дал.

- Не нашли?

Иркон вновь распахнул руки, открывая сердце.

- Сколько их, по-твоему?

- Человек двести…. Вряд ли больше…

Мовсий привстал.

- Ты серьёзно? Двести грязных дикарей мешают Императорской торговле? И мы ничего не можем поделать с ними?

Под взглядом Мовсия Иркон поёрзал на скамье и, горячась, ответил.

- А что с ними сделаешь? Мы даже не знаем где их самая большая деревня, где их вожди, где их могилы… В грязи живут, в ней же и умирают. Поубивать их всех мы не можем - уж больно ловки прятаться, собаки, а добром они с болот не уйдут. Они живут там с сотворения мира.

В голосе Хранителя Печати прорезалась не свойственная ему ворчливость.

- Это их Родина. Родные могилы, жертвенные деревья. Знакомые болотники. Вонь, любимая с детства… Сам ведь знаешь, что в таких случаях говорят.

- Могил там скоро прибавится.. – зло прищурясь пообещал Император. Челюсть его выдвинулась вперед. – Мало ли, что Родина. Большая, скажу тебе, ошибка путать Родину и Имперский драконарий.

Он перевел взгляд с Иркона на все ещё шепчущего что-то Верлена, словно примеривался, кому из них явить свое благоволение. У Иркона в груди похолодело. Вдруг прямо сейчас поручит то, с чем он не справился, казначею.. Вот позору будет…

Не успел Император рта раскрыть!

- Вспомнил! - хлопнул себя по лбу стоящий с отсутствующим видом Верлен. – Адга Кошо её зовут! Ветреница, каких раньше не случалось! Парвалий рассказывал, что она между второй и третьей юбкой держит изображение…

Император взглянул на него, и, явно передумав, перевел взгляд обратно на Иркона.

- Ты сделаешь все необходимое, чтоб я о них больше не вспоминал!

Иркон понял, что самое страшное миновало. Из-за спины Мовсия Верлен подмигнул ему. Есть все-таки дружба в этом мире! Есть!

За дверями грохнуло, и Император повернулся на шум, нахмурился.

- Да что там такое? Война началась, что ли?...

Иркон сделал несколько шагов туда же, но створки сам собой распахнулись, и в проеме показалась голова в оранжевом шлеме.

- Государь! – промямлила голова, глядя мимо Хранителя Печати. – Там к тебе лезет Старший Брат Черет.

Император покачал головой.

- Вот только монаха нам тут и не хватает…

Император повернулся к друзьям.

- Вот кто мне объяснит… Почему раз только разговор о женщинах, так тут же монах лезет? Нет бы влезть, когда о болоте говорили…

- Это за наши грехи, - сказал Иркон. Император посмотрел на него с недоумением. Не ожидал он этого. Тот руки сложил на груди, а глаза закатил на лоб. Ни дать ни взять святоша.

- Мало грешим, - серьезно добавил Верлен. – Больше надо.

Оба, переглянувшись, довольно заржали.

Как ни приятно видеть легкомыслие друзей, а Пега не дремлет, ждет наших ошибок, чтоб зацепиться ядовитым когтем. Мовсий, хоть и улыбнулся, а сделал охранительный знак и повернулся к двери. Голова все еще торчала между створок. Он пальцем поманил начальника стражи к себе.

- Что ему нужно?

Оранжевогребневый, подчиняясь жесту Императора, вошел, но от двери далеко отходить не стал.

- Он сказал - «Дело Империи».

Мовсий откровенно поскучнел лицом. Дела не отпускали даже тут, за столом, среди друзей. Вопли за дверью стали слышнее. Воин оглянулся.

- Мы держим его, но он, похоже, не в себе. Рвется к тебе, как жеребец к кобыле.

- Ого! Монах, одержимый бесами? – обрадовался Император. Сумасшедший монах мог стать развлечением в череде серьезных государственных дел, уже сделанных и тех, что еще предстояло сделать сегодня. - Эй, Иркон, а помнится, ты говорил, что такого быть не может…. Это он там звенел?

- Он разбил "Девушку с лотосом" и "Воина".

Мовсий ударил кулаком по столу.

Статуи эти не из тех, что можно купить в базарный день. Да и ценность их состояла не только в том, что ваяли их в мастерской Юнул-ду-ахена, а тем, что раньше они стояли во дворце Тенехальского крахта и попали сюда как военная добыча - свидетельство силы Империи и вкуса Императора.

- Дурак неуклюжий!

- Да он нарочно шумит! Я же говорю, государь - не в себе монах...

Страж качнул головой назад, показывая на дверь. Все кто находился в комнате, прислушались. Неразборчивый вопль лился, словно водный поток. Не прекращаясь, а только на мгновение делаясь тише. Это становилось похоже на чудо.

- Может и впрямь что-то важное? – недоуменно спросил Мовсий. – Ведь и правда, еще чуть-чуть и заржет!

Он постучал пальцами по столешнице, словно искал в ней аргументы, способные оправдать появления монаха за этим столом.

- Может, он покушение раскрыл? – Предположил Верлен. – И тщится донести?

- Покушение? – оживился Иркон. – Давненько ничего такого у нас тут не случалось…

Император дернул щекой, поднялся.

- Лишь бы не Фосский отшельник… Все остальное переживем… Он один?

Воин кивнул.

- Мои его держат.

Он усмехнулся как-то по-хорошему и, деликатно понизив голос, спросил.

- Может прирезать его, господин? А? Шумит…

В словах слуги Император уловил и логику, и здравый смысл. Он сдвинул брови. Несколько мгновений жизнь монаха висела на волоске, но Мовсий решил по-своему.

- Погоди пока… Может быть после. А сейчас зови его…

Начальник стражи едва успел выйти, как, чуть не сбив его с ног, в зал ворвался возмутитель спокойствия – Старший Брат Черет. Словно и впрямь одержимый духами он повел выпученными глазами, отыскивая Императора. Найдя, рухнул на колени, распахнув руки как крылья.

- Беда, государь!

Император вздрогнул и вытянулся. Только что наполнявшая все его существо радость истаяла. Своим голосом монах поставил себя над шутками и обыденной жизнью. В голосе и повадке монаха угадывалась та одержимость, что дается знанием какой-то страшной правды. Это ощущалось настолько ясно, что еще ничего не зная, Мовсий побледнел. За спиной скрежетнули сдвигаемые в сторону лавки, зазвенело по полу столовое серебро, Верлен богохульно выругался, только монах его словно не услышал. И он увидел, что на лице Брата поселился даже не Страх, а Черный Ужас.

- Что?

Императорский голос на мгновение стал дыханием.

- Беда, государь… - повторил монах, глядя в расширяющиеся зрачки Мовсия.

Мовсий вспомнил своих женщин, что не видел с сегодняшнего утра, с самой благодарственной пляски, и сердце сжалось. Он шагнул к монаху, ухватил за плечо.

- Что-то с императрицами? Что? Не молчи!