Решётчатые двери отъехали в сторону, отряд человек сорок стражников выстроился стальной стеной с обеих сторон прохода. Все солдаты стояли наизготовку, с обнажённым оружием, а значит никаких шансов сбежать или напасть на них для людей не было.
Это Андрей понял с первого взгляда и расслабился – всё ещё впереди, ещё не вечер. Главный из стражников глухо крикнул из-под опущенного забрала:
- Все на выход! Пора умирать!
Узники медленно и обречённо потянулись из камеры, проходя мимо стражников по длинному тёмному коридору, освещённому из узких оконцев вверху стены. В коридоре пахло прогорклым дымом от факелов, видимо горевших тут ночью, а также пОтом заключённых, теснившихся в проходе.
Через метров двадцать, они свернули налево, и оказались у большой железной двери, высотой метра три, перекрывавшей арочный проход. Перед дверью стояли два мускулистых человека, по пояс голые, в длинных кожаных передниках – вероятно служащие Круга и по совместительству палачи.
Заключённым пришлось постоять у двери минут пятнадцать, пока за дверью не пропели трубы, после этого служащие тяжело, с напряжением откатили дверь в сторону, и в проход хлынул солнечный свет, заставивший зажмуриться идущих на смерть.
Стражники сзади стали древками копий и мечами подталкивать заключённых и те нестройной группой вывалились на арену Круга.
Андрей видел это всё на картинках и в кино – трибуны амфитеатра, орущую толпу, трибуну для элиты – всё, всё как в дурном сне или дурном фильме.
Узники сгрудились в центре огромной арены, практически размером с футбольное поле.
Андрей внимательно осмотрел всё вокруг – это был, практически, стадион, только древний – никакой рекламы и травяного покрытия. Он усмехнулся – в такую минуту и думать о рекламе…вот же приучили видеть на стадионах эти дурацкие рекламные плакаты. Хорошо хоть перед смертью не придётся видеть в последнюю минуту рекламу кроссовок или костюмов.
Впереди стояла ещё одна группа – Андрей с горечью обнаружил там женщин, и самое главное – детей.
Дети были всех возрастов, от младенцев до подростков, видимо, их забрали вместе с матерями. Он вспомнил рассказ вышибалы, как тот работал бойцом круга и убивал женщин и детей – слушать это было мерзко, а уж видеть – совсем жутко.
Андрей постарался выбросить из головы все посторонние мысли и стал холодным и ясным, как ледниковая талая вода. Ему надо выжить, а всё остальное потом – жалость, переживания, страх и ненависть.
Монах осмотрел узников внимательным глазом – можно ли организовать из них хоть какое-то подобие воинской группы, и с сожалением понял – нет. Это были абсолютно гражданские люди, многие измождены содержанием в мерзкой тюрьме, а те, кто покрепче, больше чем в детских драках не участвовали. Значит, рассчитывать надо будет только на себя, и очень быстро соображать и действовать – пока бойцы Круга расправляются с остальными потенциальными покойниками – бить их в спину, завладеть оружием и попытаться уничтожить всех. Задача непомерно сложная, но возможная.
Всё-таки нужно попробовать как-то организовать этих олухов – подумал он и крикнул:
- Слушайте меня все! Шанс убить хотя бы нескольких уродов у нас есть, хоть умрём с честью, и заберём с собой несколько негодяев! Держитесь кучно, не разбегайтесь по арене, не набрасывайтесь на бойцов по одному, а только по пятеро-четверо, они не успеют всех сразу убить! Валите их на землю, душите, грызите, рвите - мы успеем убить многих, если не струсите! И не кидайтесь защищать женщин и детей – это бесполезно, а они того и ждут, чтобы вы разбежались и погибли на радость толпе! Бросайтесь группами, стаями, как волки, и вы отомстите за гибель родных!
Люди слушали его обреченно, но он видел, как их руки сжимались в кулаки. Если даже простую дворовую собачку загнать в угол, она начнёт кидаться и кусать, а этих несчастных довели до полного отчаяния, терять им нечего.
Андрей погладил рукоятку ножа, который примотал к телу лентой в подмышке – это был один из тех ножей, что он отнял у тех, кто покушался на него. Ленту он оторвал от нательной нижней рубахи, которую носил тут каждый уважающий себя мужчина.
Несколько заключённых отделились от общей группы и побежали к женщинам и детям – видно было, как они прощались с близкими, обнимались и рыдали, понимая, что видят друг друга в последний раз.
Они не вернулись к общей группе мужчин – Андрей, конечно, их не обвинял – ну кто может обвинить человека в том, что он пытается защитить свою семью, ценой своей жизни продлив их жизнь хотя бы на минуту…
Снова заиграли трубы – теперь они ревели низко, утробно, как будто трубил слон. Открылись двери со стороны, противоположной той, с которой появились заключённые, и на арену выступили десять вооружённых мужчин. Андрей так и впился глазами в них, прикидывая свои шансы на выживание.
Он думал: «Высокие, раскормленные, накачанные – значит скорость не очень велика. Вся постановка – на силу. Будут делать упор на неё. Вооружение – прямой меч, кинжал. Щита нет – это уже хорошо. Шлем на голове, кожаная безрукавка с нашитыми на груди пластинами. Ну правильно – зачем им тяжёлое вооружение, когда им противостоят безоружные люди, тут надо наряд не воина, а мясника. Резать, рубить, колоть – практически безнаказанно. Ну что же – вы сами хотели. Мы ещё поборемся…»
Вышедшие на арену бойцы построились в ряд и пошли на заключённых, а те стали отступать к группе женщин и детей. «Что же, в этом есть резон» - подумал Андрей и последовал их примеру – «Возле женщин биться будут отчаяннее, да и те семь человек, что ушли к своим, будут уже в группе»
- Слушайте все! – крикнул он – наваливайтесь на них, как подойдут близко и вырывайте оружие, вооружайтесь и бейте их!
«Повторяюсь – но лучше повториться, взбодрить их, чтобы не резали как овечек. Чем больше бойцов они убьют, тем легче мне будет убивать остальных, тем меньше их останется по мою душу» - думал он.
Андрей достал из подмышки нож и опустил его в рукав, держа за рукоять. Он был готов.
Бойцы разделились на две группы и начали обходить сгрудившихся в кучу людей с флангов, видимо желая начать с самых безопасных жертв – женщин и детей.
Андрей понял – почему они идут на слабых – если убить семьи, то отчаявшиеся противники уже не будут так отчаянно защищаться. Что не говори – заключённых тут было около пятидесяти человек, плюс женщины, если набросятся все разом, могут и затоптать, потому – эти подонки были осторожны и готовы в любую минуту отпрыгнуть в сторону. Не зря бойцов было всего десять человек – это, якобы, уравнивало шансы и позволяло кому-нибудь из заключённых убить своего противника – а ведь зрелище интереснее, если оно более разнообразно. Убийство бойца заключёнными тоже интересное зрелище, это понятно.
На самом же деле шанс победить бойцов Круга у заключённых был совершенно минимален – бойцы обучены действовать против групп противника, они тренированы и сильны, а самое главное – в руках у них метровые мечи и тридцатисантиметровые кинжалы. Только глупец мог рассчитывать победить такого противника…или очень умелый человек.
Бойцы, как по команде, кинулись на заключённых, под рёв и визг трибун.
Первые же удары выкосили человек десять - упали несколько женщин и трое мужчин, а также два ребёнка. Заключённые бросались на палачей, но те ловко уворачивались и не давали себя схватить. Андрей уклонился от удара, кто-то за ним захрипел, получив удар в шею – вроде как это был Марк, державшийся поближе к монаху, но некогда было оглядываться и смотреть – ножом Андрей пропорол кожаную безрукавку нападавшего и выпустил ему кишки.
Пока детина удивлённо разглядывал сизо-фиолетовые кольца внутренностей, неожиданно свесившиеся у него до колен, монах выбил у него из руки меч, схватил за рукоять и отпрыгнул в сторону.
Его нападение не осталось незамеченным, и за ним началась охота – двое бойцов побежали на него, желая расправиться в ту же секунду. Не тут-то было – Андрей припустил бегом, по широкой дуге.
Хотя он и засиделся в камере, а кроме того, ослабел от побоев, бегал монах ещё вполне пристойно и шаги преследователей отдалились. Он оглянулся – один боец отстал от другого шагов на десять – он был очень грузный и мощный, второй был ближе и тут же поплатился за это.
Андрей напал на него, мгновенно сменив направление движения на противоположное – доли секунды, два звенящих удара и вот преследователь лежит на песке арены с разрубленным коленом и раной в боку.
«Школа Гнатьева не прошла даром!» - подумал Андрей и побежал по дуге назад, к основной бойне. Грузный преследователь так и топал сзади, не в силах догнать.
Народ на трибунах улюлюкал, свистел и смеялся, потешаясь над неповоротливым бойцом.
Андрей посмотрел на происходящее в центре арены – практически всех женщин и детей убили, полегло и половина заключённых-мужчин, но и двое бойцов Круга лежали на песке, едва шевелясь, видимо, умирая – под ними растекалась большая лужа крови.
Двое заключённых стояли с мечами в руках и рубились с остальными бойцами – с удивлением Андрей узнал в одном из отчаянных заключённых Марка – купец истово, пусть и не очень умело, рубил и колол, уворачиваясь и отбивая ответные удары.
«Купцы всегда были отчаянными людьми» - промелькнула не периферии сознания мысль и с ней Андрей на бегу подрубил ноги сзади одному из палачей, уносясь мимо них на открытое пространство.
Сзади топал громила и Андрей продолжил свой барражирующий «полёт» забирая по широкой дуге – «Пусть топает, догнать всё равно не может. Потом с ним разберусь!» - думал он.
На бегу он подхватил с пола кинжал одного из бойцов, и теперь у него было два прекрасных клинка – шансы росли. Возврат назад – и он сходу в спину заколол бойца и ранил ещё одного – теперь на ногах стояли четверо бойцов…и пятнадцать заключённых, из них двое с мечами.
Заключённые уже заметно устали – тот же Марк год просидел в этой душегубке, конечно – какие тут спортивные успехи, так что конец был близок. Андрей снова отбежал в поле, подгоняемый топанием ног – в конце концов, это ему надоело, а трибуны просто ржали в голос, глядя на то, как здоровенный мужичина гоняется за заключённым.
Андрей резко остановился и принял бой. Первый же удар этого мастодонта, метров двух ростом, и весом килограмм сто сорок, чуть не выбил из его руки меч – настолько он был силён.
Боец как будто дрова рубил, громыхая по клинку монаха своим мечом, возможно надеясь, что или меч переломится, или он тупо пробьёт защиту. Не тут-то было, хотя уровень фехтования Андрея и не дотягивал до уровня Гнатьева, но уж с таким увальнем он сладить мог. В фехтовании грубая сила стоит на последнем месте – если, конечно, это не удар двуручным мечом с коня, а потому более быстрый и ловкий Андрей имел гораздо больше шансов завалить своего противника - что он и сделал через две минуты боя – сложным отбивом увёл в сторону меч противника, увернулся от его кинжала и метнул свой кинжал, попав бойцу в печень.
Кинжал погрузился в тело врага до самой рукояти, боец прижал руку к животу и упал навзничь, грохнувшись, как Пизанская башня. На трибунах завопили и закричали: «Он убил Бешеного Быка! Он завалил Бешеного Быка! ААААА!»
«Ага, подумал мельком Андрей, видать личность-то борова всем известная, типа местная знаменитость!» - он подхватил кинжал поверженного Голиафа и побежал к группе бойцов.
Их осталось на ногах двое, и они добивали троих оставшихся заключённых – Марк уже был ранен, впрочем – как и оба остальных оставшихся в живых мужчин. На глазах Андрея, тот, что был с мечом, упал, под ударом бойца и его меч перехватил второй заключённый– теперь их было двое, Марк, и ещё один мужчина.
Эти мужественные люди дали Андрею возможность напасть на бойцов сзади, отвлекая их спереди – после нападения Андрея один боец тут же упал, подрубленный, как сосна, а второй успел воткнуть меч в Марка и обратным движением зарубить второго заключённого. Теперь их оставалось двое – Андрей и этот боец.
Судя по движением не очень высокого, длиннорукого бойца, бой между ними обещал быть сложным. Этот противник выглядел очень опасным и быстрым, и монах был сильно обеспокоен исходом сражения. Враг поднял голову и Андрей увидел, как на его губах зазмеилась тонкая презрительная усмешка:
- Ты рассчитываешь победить меня, глупец? Эти идиоты и ногтя моего не стоили, они были просто приложение ко мне, мясники! Я боец, настоящий боец. И ты умрёшь. Ничего личного – просто или я умру, или ты, другого быть не может, а я умирать на хочу. Начнём, пожалуй!
Трибуны заревели, как будто слышали их разговор: «Мясник! Мясник! Мясник!»
- Тебя Мясник звать? – усмехнулся Андрей – хорошая кличка, подходящая! Резать детей и женщин – это только настоящий мясник может, ублюдочная трусливая тварь! Ты не мужчина! Ты жалкий кастрат, у тебя давно уже нечем баб трахать, вот ты и заменил свой член кинжалом, урод недоделанный!
Насмешки достигли цели, и Мясник, в ярости, очертя голову кинулся на Андрея, желая закончить всё в первые же секунды.
Видимо он был удивлён, когда встретил жестокое и умелое сопротивление – Андрей на встречной атаке рассёк ему плечо, нанеся длинный, сильно кровоточащий порез. Сам он тоже пострадал – меч Мясника рассёк ему кожу и мясо до кости прямо над треснувшими рёбрами, что было больно вдвойне.
По боку и бедру потекла тёплая струйка крови, и Андрей задумался над тем, насколько глубока и опасна рана – надо быстрее кончать с этим уродом, иначе так можно истечь кровью до смерти. Он тут же провёл серию быстрых ударов, ни один из которых не дошёл до цели – противник все их парировал и напал сам – он был очень искусен в фехтовании – не так, как Гнатьев, но точно выше уровнем, чем Андрей.




Андрей наклонился к дракончику и осторожно, памятуя о его обещании оттяпать палец (он ухмыльнулся – как это он стал бы отгрызать руку? Если только у трупа, неделя труда – руку перегрызена!), дотронулся до ауры существа.
Ауры соединились, засветились ярче, как будто подпитанные дополнительной энергией, и монах сосредоточился на том, чтобы красные сполохи ушли из ауры дракончика.
Вначале ничего не получалось, но потом ауры начали как бы мигать, смешиваться…в руку Андрея пошла волна боли и он чуть её не отдёрнул, но сдержался и продолжил – наконец, багровый цвет с чёрными прожилками стал уходить, превращаясь в розовый и оранжевый, сияющий свежими оттенками жизни.
Дракончик вздохнул, в тишине пещеры и высунул красный язык:
- Ох, как хорошо! У меня ничего не болит, яж забыл, как это бывает! Вот только летать всё равно не могу – он помахал кривыми крыльями и удручённо добавил – всё равно урод!
- А пойдём наверх? Знаю-знаю! – не трогаю тебя! Просто пошли, я посмотрю, что там с твоими крыльями. Тут я вижу…но по другому. Я бы хотел увидеть твои крылья га солнечном свету, узнать, что там с ними случилось и как можно помочь. Не боишься?
- Не боюсь – дракончик неожиданно ловко подпрыгнул и уцепился коготками за штанину Андрея, а потом, перебирая лапами, залез ему на плечо – я тут поеду. Шагай наверх.
Андрей усмехнулся, поглядывая на мелкую зверюшку, отдающую приказы командирским тоном и пошёл наверх, ощущая на спине рюкзак, раздувшийся от драгоценной чешуи.
Он подумал: «Там этой чешуи – на полки латников! Гора не менее пяти метров высотой и длиной метров десять! Это сколько же лет, нет, тысяч лет! – они накапливали эти сокровища? Впрочем – это для нас сокровища, а для них просто чешуя – вот было бы забавно, если бы какие-то гномы собирали наши отстриженные ногти или серу из ушей, и считали это величайшим сокровищем! Хорошо хоть дерьмо драконов не считается лучшим средством от импотенции! Впрочем – откуда я знаю? Может и считается!» - от этой мысли Андрей засмеялся вслух, закашлялся, а дракончик больно вцепился коготками ему в плечо, достав до тела.
- Эй, мелкий, ты там поосторожнее с когтями-то! Расцапал, демон когтястый!
- А ты не дёргайся – я чуть не свалился! И вообще – сам мелкий – вот увидишь мою маму, узнаешь, какие крупные-то бывают!
Впереди забрезжил свет, ослепивший глаза оборотня яркими лучами, и он стал моргать, нормализуя своё зрения.
Зрачки моментально съёжились, стали человеческими, и Андрей вышагнул из тёмного тоннеля, рассматривая всё, что происходило снаружи и косясь на существо на своём левом плече.
- Ты сам слезешь, или тебе помочь спуститься? – спросил Андрей не решаясь дотронуться до дракона.
- Помогай. Только аккуратно. Без резких движений. Поставь меня вот сюда, на камень.
Андрей снял существо, взяв его обеими руками – весил он не больше маленькой кошки, но оставлял ощущение какой-то силы – вряд ли та же кошка, или даже собака с ним бы справилась – его тело было как стальной механизм, сгибающийся во всех направлениях. Андрей даже подумал – может они какие-нибудь искусственные образования? Типа искусственные интеллекты в механических телах? Ну где это видано, чтобы существо жило столько лет? Потом отбросил эти мысли до лучших времён и сосредоточился на драконе.
Дракончик стоял на камне, весело задрав хохолок - что-то вроде гребня на его голове, держась за камень крепкими, слегка кривыми лапами, заканчивающимися острыми серпообразными когтями – Андрей подумал о том, что вероятно, они очень ловко лазят по скалам и бегать тоже должны неплохо – если смогут убрать когти, они же должны им мешать бегать?
Дракончик был очень красив - сияющее бирюзовое брюшко, переходящее вначале в серебристо-серый цвет, а потом, начиная от середины, в раскраску, похожую на армейский камуфляж – тёмно зелёный цвет с коричневыми пятнами и полосками.
Андрей сразу понял – зачем нужен такой цвет, бирюзовый – когда дракон был в небе, эта окраска должна была укрыть дракона от жертвы – посмотрев наверх, потенциальная жертва увидела бы только голубое небо, перед тем, как на неё обрушится летающий хищник. Камуфляжный – ну, тут понятно - прижавшись к земле, дракон точно не был бы виден противникам, можно было бы пройти мимо него и запросто принять его за камень.
«Ох, и красавец!» - подумал Андрей, и как нарочно, из за нависших над миром серых осенних облаков вышло солнце и осветило эту «зверушку» - дракон засиял как яркая ёлочная игрушка и монах замер в восхищении, не в силах сдвинуться, боясь упустить такое зрелище.
Неожиданно солнце исчезло: «Опять облака! Не дадут полюбоваться!» - подумал Андрей, и только сделал шаг к дракончику, когда вдруг тот радостно сказал:
- Вот и мама! Мама прилетела! Сейчас я вас познакомлю!
Андрей поднял голову вверх и увидел пикирующий на него объект, размером с «краз», нет – с два «краза»!
Эта самая «мама» была настроена очень решительно - с вытянутыми вперёд лапами, украшенными когтями величиной с половину человека, с откинутыми в стороны крыльями, она напоминала истребитель-бомбардировщик. Из её «ноздрей», которые так живо описал Фёдор, неслась струя огня, точно нацеленная в макушку непрошенному гостю – благо что он стоял метрах в пяти от дракончика, отступив от него, чтобы полюбоваться этим чудом природы.
Думать тут было нечего, и переключившись на сверхскорость оборотня, Андрей рванул вниз по склону, со всей возможной прытью, которую мог развить.
Дракониха пропахала когтями то место, где он находился только что, секунду назад, сложила крылья и превратившись уже в сухопутное, бегающее со скоростью буйвола, существо, бросилась за ним, отбрасывая когтями огромные камни и стреляя струёй из «огнемёта».
Андрей мчался как скаковая лошадь, с ужасом чувствуя, что вот-вот, он споткнётся о камень и она его настигнет. Однако, расстояние между ними оставалось прежним, и петляя, как заяц, он спустился с горы, молясь, чтобы не подвернуть ногу и бросился в сторону стоящих вдалеке спутников с лошадьми.
Напрягшись, Андрей припустил сильнее – на ровной местности ему было легче бежать, чем по склону горы, перепрыгивая через валуны – расстояние между ним и преследующей его взбешенной драконихой стало увеличиваться и уже было хорошо видно наёмников, суетившихся и запрыгивающих в сёдла.
Дракониха, видимо поняв, что достать его бегом не сможет, распахнула крылья, которыми можно было бы, наверное, покрыть футбольное поле, и тяжело взмахивая ими понеслась низко над землёй.
Андрей этого не видел, он был сосредоточен на том, чтобы не споткнуться о лисью нору или о случайный камень, и лишь успел увидеть, как наёмники пришпорили лошадей и помчались от страшного места, бросив его на произвол судьбы.
Стальные когти схватили его сзади, сжав, как тисками, и земля стала уходить вниз. Деревья, прибрежные камни, скачущие наёмники, всё уменьшались и уменьшались, и побережье показалось во всей своей красе, с высоты птичьего полёта….
Сердце Андрея захолодело, и он попробовал ослабить хватку когтей, обхвативших его тисками со всех сторон и замкнувшиеся, как кольцо, вокруг тела, но не смог сдвинуть их даже на миллиметр...