Караван показался через час. По крайней мере, так показалось Андрею. Но вполне может быть, что он ошибался – то состояние, в котором находился во время ожидания было сродни забытью – сознание плавает, витает в воздухе, отключенное за ненадобностью, работает только сторожевой пункт, который должен подать сигнал - когда потребуется.
Вначале появились передовые всадники – они отодвигали нависшие над дорогой огромные лапы лопухов, а потом показалась упряжка, тащившая клетку.
Андрей, как тень, скользнул со своего места, перекинувшись в Зверя, максимально отдав своему второму «Я» управление над телом, оставив лишь одну задачу – убить всех, кто вокруг клетки и не дать убить себя.
Зверь бесшумно спустился к обочине, дождался, когда отряд приблизится на расстояние десяти метров, и выскочив на дорогу, издал жуткий, протяжный рёв-вой, тот, которого напугался даже хозяин леса – медведь. Если уж медведь попятился от этого рёва, если в округе разбежалась вся дичь, включая старого, видавшего виды огромного секача, что говорить о лошадях, которые и волка-то настоящего не видали? А тут ещё запах Зверя, бросившийся в ноздри и на генетическом уровне заставивший лошадей вспомнить те времена, когда они скакали по прерии громадным косяков свободных лошадей, и их проследовала стая зверей.
Лошади взвились на дыбы – часть из них просто выкинула всадников из сёдел и ускакала, хрипя и выпучивая глаза, часть понесла удержавшихся на спине ездоков, убегая от этого воплощённого ужаса возникшего на дороге.
Кони, которые были запряжены в телегу с клеткой, тоже попытались бежать, разворачивая повозку поперёк дорогу, и Андрею пришлось их убить, перерезав глотки. Теперь они бились на дороге, заливая её кровью, смешивающейся с дождевыми лужами.
Лошади, несущие двух драконов, понесли, и Даранаяс с Хевессанором, удержавшись в сёдлах, долго не могли их остановить, когда же остановили, вернули назад – возле клетки всё почти завершилось.
Те, кто был выброшен из сёдел, и те, кто шёл пешим строем, пожалели, что когда-то пошли на службу к своему хозяину. Их наняли для войны, для охраны, для того, чтобы убивать и защищать – людей, и от людей. Но это чудовище не было человеком. Это был демон, вырвавшийся из ада.
Первое, что сделал Зверь, он пронёсся вдоль каравана. Те, кто попадался ему на дороге, умерли, или были искалечены так, что не могли принимать участия в драке. Да и какое участие? Люди парализованы страхом, и всё, что они хотели, это спастись от неминуемой смерти. Но поздно. Последнее, что оставалось у них в глазах – оскаленная пасть чудовища, с горящими жёлтыми глазами.
Удар лапы! Разбитая голова. Рывок зубами – из бедра вырван кусок мяса, размером с несколько кулаков, хлещет кровь и человек падает, ещё не зная, что он труп.
Чтобы расправиться с конвоем, у Андрея ушло секунд двадцать. Мало кто пришёл в себя настолько, что попытался взяться за оружие, настолько ужас обуял этих солдат.
Стойкое сопротивление оказал лишь один – это был оборотень из Стаи Гортаса. Он успел перекинуться, и схватился с Андреем со всей своей отчаянной силой, вместо того, чтобы просто убежать. Он никогда ещё не сталкивался в битве с другими оборотнями, всё, что ему доводилось – убивать людей ночной порой, проносясь по улицам города. Он ошибся. Нужно было бежать, бежать куда подальше от этого разъярённого чудовища, шансов у него не было никаких. Ведь Андрей бился за своего друга, за всех, кто стоял за ним – любимую, друзей, детей, за весь мир, и у него не было права проиграть. И он не проиграл.
Два оборотня столкнулись грудь в грудь, взрёвывая, и осыпая противника ударами. В секунду схватки они наносили не менее пяти ударов каждый, полосуя противника стальными когтями и зубами. Однако – Андрей был точнее, сильнее и опытнее. Через пару секунд его зубы сомкнулись на шее противника, та хрустнула перекушенными позвонками и голова чудовища беспомощно повисла на мышцах и сухожилиях.
Отбросив труп, Андрей пробежал по дороге туда-сюда, добивая тех, кто спрятался и был ранен, потом сорвал ткань с клетки и посмотрел на её содержимое.
Состояние Шанти было ужасным. На её боках зияли глубокие раны, порезы, воспалившиеся и покрытые густой кровью, гребень на голове разорван в клочья, хвост сломан и торчал под углом девяносто градусов, губа разорвана и в ране виднелись белые зубы, окрашенные кровью.
- Шанти, девочка! Очнись! Шанти! – ответа не было
Андрей в отчаянии рванул дверь, через которую драконицу затаскивали в клетку, запор не выдержал и лопнул, издав жалобное звяканье лопнувшей струны. Телега качнулась, а Шанти в клетке перекатилась с места на место, издав рёв-стон боли.
- Шанти, девочка моя, очнись, пожалуйста! Шанти, я тут, очнись!
- Андрей? – послышался слабый, очень слабы сигнал мыслесвязи – ты правда тут?
- Да! Да! – обрадовался Андрей – Шанти, скорее, уменьшайся в размерах! И я тебя унесу! Скорее, скорее, девочка!
- Я попробую – слабо ответила драконица и шевельнулась в клетке, пытаясь принять позу поудобнее. Увы, это не получилось, более того – похоже, что драконица потеряла сознание, потому что она обмякла и замерла беспомощной окровавленной грудой мяса.
Андрей разочарованно заревел и бросился на тех, кто теперь возвращался, чтобы покарать наглеца, осмеливавшегося противиться воле своих властителей. Теперь начиналось настоящая битва. Он не успел унести Шанти, увы. Оставалось - или убить, или умереть.
И шансы у него были слишком иллюзорны. Это он понял тогда, когда лошадь, раздавленная тушей гигантского дракона, жалобно захрипела, заржала, придавленная к земле. Даранаяс не удосужился даже слезть с лошади, преобразуясь в своё настоящее тело. Зачем? Лошадь – расходный материал. Как и эти люди, как этот жалкий человечишка-мутант, осмелившийся противостоять его, дракона, воле.
Андрей задрал голову вверх, и глухо зарычал от ненависти. Чёрный, как ночь дракон возвышался над ним невероятной горой, его голова была на уровне второго этажа высокого здания, и оборотень рядом с ним – почти что как слепень рядом с человеком. Что он может сделать? Ну что?
Лапа, похожая на мостовую опору, приближалась как в замедленном действии, и на ней были видны чешуи, плотно покрывающие её так, что не оставалось ни малейшей щели, через которую можно добраться до мягкой плоти. Да и была ли у этого существа мягкая плоть? Казалось, он весь сделан из камня, старого, вытертого ветрами и грозами.
Андрей отступил в сторону и земля задрожала от удара, раздавившего в лепёшку два трупа, лежащие рядом. В уши ударила звуковая волна, как будто кто-то ударил огромной мухобойкой. Спасло человека то, что он был оборотнем, с невероятно быстрой реакцией. А ещё – то, что дракон был слишком массивен. Его масса, дающая ему эпическую силу, была и его проклятием – такую массу сдвинуть непросто.
- Зажился ты, тварь! – выкрикнул Андрей по мыслесвязи, уворачиваясь от следующего удара и перемещаясь в сторону, к оставленным вещам – пора бы тебе и сдохнуть!
- Ха ха ха...уж не ты ли прекратишь моё существование? Ну давай, давай, попробуй! – загрохотал дракон, не прибегая к мыслесвязи, и засмотревшись на зрелище хохочущего монстра, Андрей едва не попал под удар другого дракона, зашедшего со стороны и обрушившегося на него со склона горы. Хорошо, что он слышал малейшие шорохи чутко, как зверь. Этот монстр, несмотря на потрясающие, апокалипсические размеры передвигался тихо, как хищник.
- Может и я! – передал Андрей мыслесвязью, галопом срываясь с места в сторону оставленного оружия. По дороге он перекинулся в человека, и дракон, заметивший это, с некоторым удивлением и восторгом заметил:
- Это кто у нас такой?! Хеве, ты посмотри, какой подарок судьбы! Это же дружок мятежницы! Тот самый наглый человечек, что нам нужен! Не убивай его! Он пойдёт гарниром к своей подружке. Обездвижь его.
Мимо Андрея пролетело облако какой-то желтоватой жидкости, и он вспомнил, что Шанти рассказывала ему о том, как охотятся драконы – эта жидкость, вырабатываемая из специальной железы, выбрасывалась в стороны жертвы, отравляя несчастную, и та замирала, парализованная, как если бы её вкололи яд.
Если дракон применял и вторую железу, служащую катализатором, то это жёлтое облако возгоралось, и получался этакий огнемёт, дальность которого зависела от способностей его обладателя. Некоторые экземпляры могли метать огонь на сто - сто пятьдесят метров, и больше, а длительность импульса могла достигать десяти секунд. Температура же в самой горячей точке пламени такова, что плавились камни. Андрей предполагал, что получалось что-то вроде облака перегретой плазмы – очень, очень злая штука.
Скрывшись под кустами, он, как опытный вояка, быстро перекатился в сторону и точно – в это место ударила струя яда. Бегом пробежав к одежде, за несколько секунд натянул штаны, куртку, сапоги, показывая чудеса циркового переодевания и снова бросился к полю боя, зажав в руках пистолеты.
Это были не простые пистолеты. Не зря Энар жаловался, что стрелять из них практически невозможно, даже держа обеими руками. Это были не пистолеты в том понимании, как их принято считать. Напоминали они обрезы двустволки двенадцатого калибра, с пистолетной рукоятью и вертикальным расположением стволов. Заряд нитропороха был усилен, а пули...пули специально сделаны именно для этих пистолетов.
Они были похожи на жакан, но внутри пули имелся стальной стержень из закалённой стали. Если мягкая свинцовая пуля обладала большим останавливающим действием, то заключённый внутри стержень, при соприкосновении пули со стальной бронёй, прорывал мягкую оболочку и прошивал сталь, как картонную.
Когда эти патроны испытывали при стрельбе по стальным доспехам самого лучшего качества, пули прошивали латы навылет. В броне оставалась вмятина с тарелку, как будто туда врезали приличной кувалдой, а в центре небольшое входное отверстие. Что было бы с содержимым лат – пока не известно. Эти пистолеты, и эти патроны ещё ни разу не были использованы против людей. Впрочем – и против других существ тоже. Андрею предстояло, так сказать, провести полевые испытания нового оружия, и он очень надеялся на то, что оно не подведёт. Ну - очень надеялся. А что ему ещё оставалось, кроме как надеяться?
Быстро переместившись по краю лощины, он добежал до чёрного дракона, ползающего вокруг клетки как танк и вопящего как тепловоз:
- Ну что же ты, человечишка! Вылезай! Ты же хотел лишить меня жизни, мелкий гадёныш! Давай, лиши, насекомое!