Пролог

Я осторожно спустился по ступенькам в темный зев подвала. Мое магическое зрение позволяло легко ориентироваться в темноте, и мне, как в приборе ночного видения, были видны осколки непонятных механизмов, кости и пыль, толстым слоем устилавшие каменный пол древнего подземелья. Я сделал несколько осторожных шагов вперед, раздавливая древние останки людей или каких-то существ, погибших в незапамятное время, и за поворотом открылся длинный коридор, ведущий так далеко, что я не мог рассмотреть, где он заканчивается. Я повернул за угол, и вдруг – загорелся красный мерцающий фонарь на стене, следом — такие же вдоль коридора, раздался вой сирены, а небольшие механизмы на потолке, порождающие мысль то ли о телекамерах, то ли об автоматических пулеметах, стали разворачиваться в мою сторону узкими торцами. Мне очень не понравилось их излишнее внимание — и так, на всякий случай, я рыбкой нырнул за угол, плюхнувшись на живот и подняв тучу едкой пыли.
Там, откуда я только что удрал, вспыхнули несколько огненных шаров, которые с треском ударили в то место, где я только что стоял.
«Ах вы, тварюги, чуть не завалили меня! – подумал я. – Похоже на что-то вроде автоматических плазмометов – родня моих файрболлов, только маленькие… Зато бьют много и очередями — раздолбают в клочья! Неужели после многих тысяч лет автоматическая защита комплекса все еще функционирует? Нет, ну ты же видел! – сказал я сам себе. – Чего тут придумывать. Чего придумывать? Есть чего – как пройти коридор и проникнуть туда, что эти плазмометы защищают. А оно надо тебе? Почему не надо? Чего ради тогда мы тащились за полторы тысячи километров, чтобы взять и все бросить?.. Обязательно надо попасть! Сейчас я этим уродцам устрою…»
Я подготовил заклинание воздушного тарана и, выглянув за угол, выпустил вдоль потолка мощную воздушную стрелу, и она, как костяшки домино со стола, посшибала злостные механизмы. Вот вам, гниды!
Опять завыли сирены и механический голос запричитал:
— Проникновение на первый уровень сектора «Ж», уничтожены системы защиты один, два, три, четыре, пять! Внимание, опасность! Опасность! Опасность!
Ага, заголосил, зараза! Как бы добраться до этого компьютера… вот живучесть, не то что земные жалкие компы.
— Бабакан, – крикнул я гному, ожидающему наверху, – спускайся, и зови ребят, все вместе пойдем, им будет забавно посмотреть!


Пробуждение было совершенно отвратительным. Во рту был привкус, как будто я жевал тряпку. Попробовав пошевелить челюстью, я обнаружил, что во рту и действительно какая-то тряпка, а сам я накрепко связан и стою на ногах, притянутый к столбу, вкопанному в землю.
Мы уже находились не в степи, а где-то в лесу, на поляне. В середине ее стоял громадный идол, сделанный, видимо, из ствола могучего дерева, срубленного на высоте двух человеческих ростов. Дерево было огромным, так как толщина идолы была не меньше чем метров пять. Этот мерзкий жирный истукан сидел на земле, щеря свои подточенные зубы, и смотрел на меня глазами, нарисованным черной и красной красками. Губы у него тоже были красными, толстыми, похожими на губы жертвы пластической хирургии.
Тщетно пытаясь прогнать из головы туман, я все-таки, наконец, сообразил, что нас опоили.
Я никак не мог сосредоточиться и поймать хоть какое-то заклинание, они ускользали от меня, как мыши на полированном паркете.
Наконец, я ухватил заклинание лечения, чтобы выбить из себя хворь. Произнес его… и практически ничего не произошло. Видимо, с меня сняли браслет с камнями. Я в который раз подосадовал, что не вживил эти камни в тело. Все время собирался, но то было некогда, то не хотелось резать себя – все-таки больно и неприятно, — мол, кто сможет отобрать у меня камни? Пусть только подойдут! Вот и подошли. Моя самоуверенность сослужила плохую службу.
Повернув голову, я с горечью увидел своих друзей, привязанных к столбам вокруг идола. Они были обнажены и находились в бессознательном состоянии.
Перед идолом стояло что-то вроде алтаря, или стола, украшенного узорами с различными сюжетами – какие-то оскаленные рожи, вереницы пленников, какие-то звери. Я посмотрел на алтарь и пришел в ужас – на столе лежал привязанный Алдан, а возле него скакал какой-то урод с бубном, в который он усиленно бил, завывая при этом тонким противным голосом.
Через пару минут он закончил скакать, остановился возле моего друга и закричал:
— О, великий Калан! Мы приносим тебе в жертву этого чужеземца, будь благосклонен к нам, твоим детям! Сделай так, чтобы наши кобылицы приносили здоровых жеребят, чтобы наши овцы и коровы приносили много приплода, чтобы наши женщины приносили много детей! О, Калан, прими первую жертву!
Шаман поднял каменный нож и крестообразно провел им по груди эльфа, рассекая кожу и ткани, от чего у него поперек груди образовался глубокий разрез, из которого брызнула кровь. В разрезе было видно грудную кость, нож скрежетнул по ней, оставив глубокие царапины.
Шаман оглянулся и отошел в сторону – видимо, за инструментом, чтобы было удобнее разрубить кости. Он вернулся с чем-то вроде каменного молотка или топора, на деревянной рукоятке… и тут, наверное, от ужаса и ярости, у меня прочистилось в голове!
Первое, что я сделал – выпустил мощнейший файрболл, который спалил шамана и ударил в идола, оторвав у него здоровенный кусок от жирной ляжки. Затем я пустил заклинание ветхости на свои веревки, рванулся, и упал на землю, не удержавшись на ногах из-за того, что тело затекло, да и действие сонной жидкости хотя и ослабло, но все еще продолжалось. С земли я увидел, как ко мне бегут несколько орков, потрясая копьями – их тут же снесло ударом воздушного тарана, расплющив в кровавое месиво. Я привстал на колени, вырвал изо рта кляп и стал методично, как танк, уничтожать все, что хоть немного шевелилось и было похоже на захвативших нас орков.
Я замораживал их, сжигал, бил воздушным тараном, сжигал повышением температуры — все, все что я мог вспомнить, что приходило в одурманенную голову, было выпущено в короткое время – вся бойня заняла, вероятно, минуты две или три. Никто из орков не успел убежать.
Мне пришло в голову, что я не вижу Аранны – сердце у меня вообще замерло.
Я встал, пошатываясь, и зашел за истукана – там я и обнаружил ее.
Аранна была тоже полностью обнажена, но в сознании. Ее привязали к чему-то вроде импровизированного гинекологического кресла. Она находилась в позе с раздвинутым коленями, а по всему ее телу виднелись ритуальные узоры, нарисованные красной краской. Похоже было, что ее готовили к какому-то сексуальному обряду в честь их кровожадного бога.
Я тут же освободил ее и крикнул хриплым голосом:
— Быстро! Ищи мой браслет с камнями! Там Алдан умирает, а я не могу без них лечить!
Она соскочила с секс-кресла, упала, как и я перед этим, потом на четвереньках побежала к трупам орков и стала их осматривать. Я тоже кинулся искать – скорее всего, браслет должен был находиться у вождя, но его нигде не было.
— Викор, нет нигде! Наше барахло тут, все цело, а браслета нет!
— Аранна, ищи вождя! Этот ублюдок где-то тут должен быть, скорее всего, у него мой браслет!
Мы снова принялись за поиски. Я как мог, перетянул распаханную грудь Алдана своей рубахой, но кровь продолжала истекать из него, и скоро рубаха намокла и пропиталась красным. Еще немного, и мне уже его не вернуть назад.
— Аранна, ищи, ищи скорее! Эта сволочь где-то здесь!
Вдруг я услышал где-то сзади топот копыт и увидел, как за редкими деревьями мелькает спина орка.
«Уходит, гад!» – мелькнула у меня мысль, и я выпустил файрболл, который разбился о дерево впереди, вырвав из него кусок.
У меня чуть слезы из глаз не покатились от ярости и досады – уйдет ведь, не достану! И тут вдруг орк вскинулся, выгнулся спиной и покатился с лошади, которая, вскоре остановилась, запутавшись брошенными поводьями в колючем кусте.
Я оглянулся назад – Аранна опускала эльфийский лук:
— Вот ради этого выстрела, наверно, я всю жизнь и тренировалась! Скорее, Викор. Алдан, по-моему, уже умирает!
Я бросился к упавшему орку, не обращая внимания на колющие ноги ветки, колючки, рассадил палец о древесный корень, взвыв от боли и, наконец, подбежал к лежавшему мертвому вождю. Облегченно вздохнул – на его руке красовался мой серебряный браслет. Правда, открыть его хитрые застежки они так и не смогли — похоже их просто выломали.
Я сдернул с его руки браслет, прикрепленный какими-то веревочками – при этом чуть не порезал пальцы, отрывая прочные завязки, и бросился назад.
Аранна стояла над телом брата и рыдала.
Алдан уже не дышал. Из глубокого отверстия в его груди еще сочилась кровь, но струйки были слабыми и тонкими.
Я сосредоточился и выпустил в его тело мощный заряд лечебного заклинания. Вначале ничего не происходило, потом страшная рана на груди, открывавшая кости и слабо дергавшееся сердце, стала затягиваться, и скоро от нее остался только шрам, пересекающий грудные мышцы.
Алдан не открывал глаза, Аранна приложила ухо к его груди, послушала и сказала:
— Сердце не бьется! Он умер, умер! – Она зарыдала, бросившись ему на грудь.
Я отошел чуть в сторону. У меня в голове не укладывалось – ну как, как это случилось? Как я допустил гибель друга, и так глупо? Расслабились – вот одно слово. Расслабились, стали самоуверенными, понадеялись на своей авторитет неприкасаемых и хитрость, и вот результат – какой-то провинциальный вождишка обвел нас вокруг пальца, как детей.
— Чего это вы так вырядились? – неожиданно раздался голос эльфа. – Или, скорее, разнагишались!
Аранна прекратила рыдать и удивленно посмотрела на открывшего глаза брата:
— Ты жив? Неужели ты все-таки жив? Она снова зарыдала, теперь от счастья, и бросилась в объятья Алдана. Он похлопал ее по голой спине, потом отстранил, смущенно кашлянув, и сказал:
— Это… ты бы накинула на себя чего-нибудь. Хотя, должен сказать, узоры по животу, груди и бедрам тебе идут. Очень, очень пикантно выглядишь!
— Извращенец, – фыркнула сквозь слезы Аранна, – я думала, что потеряла тебя!
— Ну это не повод, чтобы залазить голой на брата! – хихикнул Алдан. – Ты и мертвого поднимешь, такая красотка!
Аранна покраснела и кинулась к куче нашего барахла, нашла свою одежду, и побежала к ручью, смывать с себя краску.
Я же, не одеваясь, взял нож и побрел к привязанным товарищам.


Высовываюсь из-за стены – удар! «Невидимку» унесло метров за сто – неслабо луплю, Шаланнар бы мной гордился, с удовлетворением отметил я. Еще удар – еще один полетел, смятый спереди, как будто по нему влепила болванка из главного калибра линкора «Миссури». Впрочем, наверное, такие монстры болванками не стреляли – только добросовестными разрывными снарядами в рост человека. Ну а чем я хуже линкора? Вон как полетел мимикрирующий гад – куда только покатились его «луноходские» колеса! Эх, жалко технику… вот бы на ней да до дому, не трясти зад в седле! Но ведь я могу и по воздуху, не трястись в седле! Ага, а куда ты друзей денешь, им-то трястись в седле!
Еще удар – еле увернулся от трассы файрболлов… хорошо, что ракет нет. Черт! Сглазил! Рядом взорвались две ракеты, и осколками мне посекло шкуру, пробило чешуйки, и потекла кровь.
Оставалось порядка половины модулей – хорошо, что они скопились перед входом, не хватает разумения рассыпаться по сторонам и отойти подальше, туда, где моя ударная мощь ослабевает. Ну и слава богу, что не соображают. Постепенно я выбью их по одному. Удар! Удар! Опять ракетная атака! Какой-то паршивец имеет ракеты, один или два, остальные нет. Как это они меня летящего ракетами не достали? Вот тогда бы точно полная задница – я бы свалился на поле аэродрома, а там бы они меня разорвали в клочья.
Похоже, что тут нет искусственного интеллекта вроде Егара – чисто защитная система, тупо выставляющая бойцов. Да и зачем тут искин? Это в биологическом центре – там да, там он нужен, чтоб заниматься исследованиями, что-то ваять, — а тут мозги ни к чему — кидаться файрболлами да пускать ракеты хватит и тупого пульта.
Удар! Удар! Ну сколько же вас там осталось, гады такие? Три. Еще три. И один с ракетами. Это я понял, когда очередная вылетела за пределы периметра и взорвалась возле меня, наделав дырок в крыльях и пробив мне икроножную мышцу. Вот падла! Больно-то как… и преобразовываться в человека пока нельзя – в нормальном облике я более беззащитен, тут все-таки, у дракона, броня какая-никакая.
Ну все, твари! Удар! Удар! Закон подлости – остался один, и тот, что с ракетами! Маневрирует, гаденыш. Думай, думай, Витька… Раздавить его ударом сразу не могу – бегает из стороны в сторону, а вот перевернуть – запросто. Если увеличить площадь удара, повредить особо это не сможет, но на бок завалить, или на крышу – легко!
Удар! Скрежещут по плитам аэродрома колеса, модуль пытается зацепиться и встать – упс! Забыл про их клешнястые манипуляторы-руки! Он пытается упереться «рукой» и перевернуться на колеса… Бегу к нему – удар! Удар! Все. Площадка покрыта мешаниной из раздолбанных модулей, еще слегка копошащихся, обломков и осколков. Добить модули? Придется. Не хватало мне в спину получить файрболл или ракету. Обхожу «калек» и всаживаю в каждого по мощному удару «тарана», сжатого до толщины бревна, которое Ленин якобы таскал на субботнике, – картинку такую видал в детстве. Вот теперь все. Можно и собой заняться…
Посекло меня крепко – из прорех в чешуйчатой броне капает кровь, на лапу наступаю с трудом – из икроножной мышцы вырван здоровый кусок мяса, и надо сказать, даже в драконьем обличье, это очень больно.
Скорее перевожу себя в человеческое состояние – все, норма, раны исчезли, а подо мной осталась лежать кучка мелких осколков, застрявших в драконьем теле и вылетевших при преобразовании.
Ай да Витька-дракон, ай да сукин сын! Человека бы таким количеством железа разорвало, как грелку, а дракон только поморщился. Да-а-а…умели люди в старину делать вещи. И драконов…