Губернатор планеты Русские Просторы, считая себя человеком серьезным и даже где-то масштабным, не любил заниматься дурацкой мелочевкой.

Однако, будучи не только серьезным, но и мудрым человеком, Михаил Иванович понимал, что в политике многие как бы мелочи играют важную роль, и занимался ими с мазохистской тщательностью.

Очередной такой раздражающей, но важной как бы мелочью была просьба сенатора от планеты помочь его дочке-журналистке сделать хороший, звонкий видеорепортаж об успехах в борьбе с повстанцами, пытающимися создать на планете ни больше, ни меньше, как независимое государство. Причем независимость нагло провозглашалась не только от губернаторской власти, но и от метрополии.

Вызвав к себе начальника Планетарной службы безопасности Зубова, Михаил Иванович набрал номер на особом телефоне и включил режим конференции.

- Доброе утро, Михаил Иванович. Как поживаете? - почтительно поздоровался с ним команданте Василий Казин, командир крупнейшей бригады повстанцев, как бы бывший его заместитель. Михаил Иванович часто ловил себя на том, что мысленно называет его заместителем по повстанцам.

- Привет, Вася. Все нормально. Давай-ка, прежде всего, перетрем такую тему. Нам на голову валится сенаторская дочка-журналистка. Как мы будем организовывать ей видеорепортаж об успехах в борьбе с повстанцами?

- Э-э... – замялся Казин. - Может, Зубов чего-нибудь построит в лесу, а потом и взорвет?

Зубов усмехнулся.

- Ты, повстанец-засранец, не борзей, а? - возмутился Михаил Иванович. – Совсем, что ли, охуел? У тебя своя зона ответственности, у Зубова – своя, еще не хватало на него стройки вешать. Строить будешь ты. Если надо чего-то строить. У тебя что, взорвать нечего? Я тебе мало бабла отстегнул из прошлогоднего транша на борьбу с повстанцами?

- 52% представленной сметы, - голосом оскорбленной невинности сказал Казин.

- Слушай, мудила, я твои способности составлять сметы знаю, - окончательно рассердился Михаил Иванович. – Ты, блядь, мне цифирки не тычь, сколько надо, столько и выделили. Ты зачем запросил ручного стрелкового оружия в четыре раза больше количества твоих повстанцев-засранцев? Думаешь, мы тут считать не умеем?

- Можно рвануть большой плазмометатель, - быстро перешел в конструктивное русло Казин, почувствовав, что разговор приобретает неприятный оборот. - Из которого мы только что несколько раз окраины столицы обстреляли. У вас как бы непосредственная мотивация есть для диверсионной миссии.

Зубов удивленно покачал головой и опять усмехнулся.

- Ну, вот, - подобрел Михаил Иванович, - можешь ведь, когда хочешь. Даже слова уже умные знаешь, даром, что всего полгода, как команданте. У Зубова тут от удивления аж в зобу дыханье сперло. Политически идея грамотная – действительно, эта... как ты сказал?

- Диверсионная миссия, - с легкой гордостью и чувством собственного достоинства повторил команданте Казин.

- Эта самая диверсионная миссия, действительно, оказывается как бы замотивированной. Но мы ведь люди серьезные, как бы должны денежки считать. Тебе что, эта хрень разве как бы больше не нужна? Она же, небось, до хуища бабок стоит?

- Нет, она старая, ей лет двадцать, списана армейскими по дешевке. Сильно амортизированная, ломается часто. Дорогая в обслуживании. И опасная – у нас двое бойцов получили тяжелые травмы, а один даже погиб.

- А ты что думаешь? – обратился Михаил Иванович к Зубову.

- В принципе идея, действительно, неплохая, - согласился Зубов. – Только тебе, Василий, надо организовать доступ к плазмометателю. Он же у тебя штатно в шахте? Поднять его на профилактику, что ли. А то никакая диверсионная группа не пробьется. Зачем друг друга крошить...

- Так, ребята, - вмешался Михаил Иванович, - не занимайте мое время - эти детали вы напрямую обсудите, и Зубов потом выдаст мне готовый согласованный вариант. Принципиальных вопросов по этой теме нет?

- Нет, - ответил Зубов.

- Нет, - подтвердил Казин.

- Окей. Едем дальше. Вопрос к вам обоим. Что за очередное говно с твоими наемниками на прошлой неделе, Вася? Опять две изнасилованных местных девки, трех гражданских мужиков изметелили, один помер в госпитале. Ты что, не понимаешь, что население должно быть пока к вам лояльным? И так у тебя местных повстанцев-засранцев от силы 10%. Зубов, наемников подбирает тобой рекомендованный человек. Почему он берет таких отморозков?

- Я напомню, Михаил Иванович, - сказал Зубов. – Нормальных отставников брать рискованно, они менее управляемы, профессиональная солидарность и все такое. Да и дороговато. Поэтому набираем наемников другого разбора, которые никуда соваться не будут, каждый за себя. Чтобы они не создавали особых проблем, есть своя технология, я объяснял. Их просто надо максимально изолировать от гражданских и обеспечить собственную инфраструктуру оттяга – блядей, кабаки. Василий, ты сколько организовал борделей и сколько там блядей?

- Борделей два, а блядей... э-э... ну, штук двадцать, - неуверенно промямлил Казин.

- Я ж тебе в самом начале давал нормативы, - напомнил Зубов. – Борделей при твоей численности бойцов должно быть уже минимум четыре, блядей – штук сто. Кстати, надо бы дифференцированно обеспечить специфический контингент солдатских и офицерских блядей. Ну, поговорим отдельно.

- Казин, ну что за еб твою мать! Ты как бы серьезный человек или хуй собачий? – опять возмутился Михаил Иванович. – Ты что, блядей не можешь организовать? У меня же здесь ты курировал сектор развлечений. Небось, норовишь содрать с них по полной программе, мудила? Нормативы Зубова у тебя есть?

- Есть где-то, - покаянно вздохнул Казин. – Виноват, как-то выпало из поля зрения.

- Чтоб в течение месяца все было по нормативам Зубова! – приказал Михаил Иванович.

- Приложу все усилия, но за месяц не успею, - вздохнул Казин. – Блядки – бизнес серьезный, так быстро договориться не получится.

- Ну, ладно, месяц я слегка загнул, но за два должен успеть, - строго сказал Михаил Иванович. – Дальше. С Рабиновичем тебе удалось договориться о каком-нибудь взаимодействии?

- Нет. Он меня послал на хуй по радио, – ответил Разин с обидой.

Михаил Иванович тяжело вздохнул. Он как бы не был антисемитом. И даже его зам по экономике и финансам был евреем, вполне доверенным и своим человеком. Но когда Михаил Иванович вспоминал о Рабиновиче, то чувствовал, что в нем просыпаются чуть ли не на генетическом уровне какие-то темные чувства.

Рабинович был отставным подполковником, около года назад организовавшим совершенно независимое от губернатора повстанческое движение. Слава богу, пока он контролировал небольшой район, который, однако, был неприятным шилом в жопе, поскольку целью своей Рабинович объявил свержение олигархического, антидемократического, сросшегося с мафией режима во главе с губернатором. Причем ни о каком независимом государстве после достижения поставленных целей Рабинович и не заикался, что осложняло его компрометацию. Одной из целей "повстанцев" Казина было как бы отвлечь внимание от Рабиновича.

Впрочем, большая часть населения, - конечно, не официально публикуемые 90%, но процентов 60-70%, - как показывали регулярно проводимые службой Зубова опросы, была, в общем, пока вполне довольна жизнью и поддерживала губернатора.

- Ладно. Дальше, - сказал Михаил Иванович. – С этими ... исламскими бригадами, или как их, были контакты?

- Да. Тут, вроде, все нормально, - ответил Казин. – Был у нас их человечек. Обещали подбросить и деньжат, и оружия.

- Смотри, повстанец-засранец, украдешь больше пяти процентов – велю Зубову пустить тебя в расход, - как бы пошутил Михаил Иванович очень серьезным тоном. – У меня все. Вопросы?

- Все ясно, Михаил Иванович.

- Тогда пока.

* * *

Прилетевшая через пару дней журналистка, оказавшаяся совсем молодой, лет двадцати пяти, и внешне довольно симпатичной, на встрече с губернатором и Зубовым держалась просто, папу всуе не поминала и попросила звать ее просто Леной.

Технологию записи полевых репортажей Лена собиралась использовать дистанционную: посредством десятка маленьких летающих на антиграве видеокамер. Запас автономного хода у них был большой – для сопровождения рейда вполне хватало.

- Только, Лена, - попросил Зубов, – не пускайте свои камеры вперед группы. Я вашу технику знаю, это на самом деле модифицированные шпионские зонды. Они неплохо прикрыты от обнаружения, но все-таки у повстанцев электронная разведка, хоть и дохловатая, есть. Могут засечь – и операция резко усложнится или даже провалится.

- Конечно, - согласилась Лена. – Я вообще все с вами тщательно согласую, чтоб, не дай бог, люди не пострадали. А можно организовать интервью с командиром диверсионной группы?

- Без вопросов.

* * *

- Ну, как она тебе? – спросил после встречи Михаил Иванович Зубова. Тот обладал хорошим чутьем на людей, и Михаил Иванович к нему прислушивался.

- Очень осторожно с ней надо, Михаил Иванович, - ответил Зубов. – Как бы не наш человек, по... э-э... специфическим вопросам сотрудничать с нами не будет.

- Мне тоже так показалось, - согласился Михаил Иванович. – Странно, что папа ей своевременно не вправил мозги. Ну, да ладно. Пробьемся. Сценарий-то у вас с Казиным для нее отработан как следует?

- Вроде, тьфу-тьфу, проблем быть не должно.

* * *

Командиром диверсионной группы был пару месяцев назад принятый на годичный контракт Павел Нестеренко, отставник-десантник. Основной его специализацией до отставки были как раз диверсионные операции.

Лене он понравился. Нестарый, лет тридцати пяти, высокий, крепкий, но не качок, с приятным мужественным лицом. Был он к тому же из категории крайне редко попадавшихся ей военных-интеллектуалов – у Лены возникло отчетливое впечатление, что она общается как бы с человеком своего круга.

Закончив запись "предоперационной" части интервью, Лена вдруг поймала себя на игривой мысли – а не закадрить ли мужичка? И спросила с многообещающим кокетством:

- А можно пригласить вас поужинать, Паша? Пообщаемся менее формально...

- С удовольствием, - согласился тот, улыбнувшись. - Только приглашаю вас я, не привык, когда меня угощают дамы.

- Господин мачо, бросьте вы свои штучки! – шутливо нахмурилась Лена. – Я феминистка и терпеть не могу всякого псевдоджентльменского выпендрежа. Приглашаю вас я! А вы, будучи почти аборигеном, можете для начала, - Лена хихикнула, - продемонстрировать свою мужскую полноценность, выбрав приличное заведение.

- Ладно, разберемся, - сказал Павел, несколько иронически усмехнувшись.

* * *

Ресторанчик был небольшой, очень уютный, кухня – без изысков, но было вкусно. Небольшой оркестрик играл приятную музычку.

- Ну, судя по ресторану, вы вполне полноценный мужчина, - поощрительно улыбнувшись Павлу, сказала Лена, попробовав закуски и выпив бокал вина. – Потанцуем?

Где-то через час Лена поняла, что Павел, даром, что вояка, которые обычно перли напролом при малейшем намеке, - похоже, из породы мужиков, с которыми надо проявлять инициативу самой. Поскольку он особой инициативы не проявлял. Когда Лена, закинув ему на шею руки, прижималась к нему своей немаленькой грудью, не стесненной под платьем бюстгальтером, - с удовольствием обнимал ее в ответ. На следующей стадии – жаркие поцелуи в губы - тоже отвечал с удовольствием. Однако Лене уже хотелось секса, и сидеть в кабаке, пока господин офицер раскачается на более решительные действия, желания не было никакого.

- Ну, что, Паша, - промурлыкала она, поглаживая его руку, - поехали к тебе или ко мне знакомиться еще менее формально?

- Понимаешь, Лен, - Павел несколько замялся, - не обижайся, ты в принципе классная, но у меня, вообще-то, сегодня как раз назначено свидание с профессионалкой, к которой я хожу постоянно.

Никак не ожидавшая такого ответа Лена вылупилась на него, открыв рот. Потом сообразила:

- Ты любитель чего-то особенного? Садо-мазо там, или еще чего?

- Нет, - покачал головой Павел, - предпочитаю обычный секс.

- И тебе больше нравится трахаться с какой-то блядью, которой нужны только твои деньги, - поразилась Лена, - чем, извини за нескромность, с симпатичной девушкой, который ты понравился?!

Павел вздохнул.

- Лен, ты ведь не будешь утверждать, что страстно в меня влюбилась? Просто трахнуться хочется, так?

- Допустим. И что?

- А Син, к которой я собираюсь, можно сказать, близкий мне человек, хоть мы и знакомы всего пару месяцев. И профессионалка высокого уровня.

- Хочешь сказать, жалкие любители типа меня отдыхают?

- Лен, ты просто не понимаешь. Слушай, а поехали со мной? Син бисексуальна, можем групповичок устроить. У тебя как с ориентацией? Или просто трахнешься со мной, я в принципе не прочь, просто соскучился по Син и хочу у нее побывать. В сауне посидим, Син делает изумительный массаж.

Лена в некотором обалдении уставилась в потолок.

- Ну, Пашка, и нахал же ты. Никогда еще от мужика не слышала, что он, типа, в принципе не прочь, но вот по любимой бляди соскучился. Ладно, поехали. У меня пробудилось то ли женское, то ли профессиональное любопытство. Хочу посмотреть на твою Син, а может, и попробовать ее. В принципе я бисексуальна, но последние годы только на мужиков тянуло. Официант, счет!

Официант удивленно посмотрел на Павла. Тот успокаивающе махнул ему рукой, мол, не бери в голову.

- Лен, я тут постоянный посетитель, у меня открытый кредит. Пошли.

- Сегодня плачу я, - уперлась Лена.

- Расплатиться тебе удастся, только если я разрешу. А я не разрешу.

- Я просто оставлю денег, и все!

- Тебе их завтра принесут в гостиницу.

- Ну, господин офицер, ты даешь, - удивилась Лена. – Настоящий мачо, типа, всегда сделает по-своему?

Павел в очередной раз вздохнул.

- Лен, я что, сильно похож на мачо?

- Умеренно.

- Просто я воспитан в духе того, что ты назвала псевдоджентльменским выпендрежем. Снизойди, пожалуйста, к отсталому и дремучему провинциалу, а?

- Ладно, черт с тобой, - рассмеялась Лена, - при такой постановке вопроса снизойду.

* * *

Подготовка к визиту произвела на Лену сильное впечатление. Вначале Павел искал какие-то особые тюльпаны. Потом розовый Мартини. Потом черный горький шоколад.

- Слушай, Паша, так ты в нее, что ли, влюблен? – спросила Лена. – Где бы мне найти поклонника, который бы ради меня так расстилался.

- Да нет, не влюблен, а то бы я на ней, пожалуй, женился, - ответил Павел. – Просто она мне очень нравится. И она, вроде, тоже хорошо ко мне относится.

* * *

Син оказалась симпатичной женщиной, но отнюдь не красавицей, лет тридцати, среднего роста, худенькой, довольно ярко выраженного азиатского типа. Познакомившись с Леной в европейской манере, за руку, она, прикрыв глаза, прильнула к Павлу и потерлась об него, как кошка.

Вначале Син запустила их в сауну, не очень горячую, но душистую, возбуждающе пахнущую какими-то незнакомыми Лене травками. Потом положила Лену на кровать, скинула свой похожий на кимоно халатик и, оставшись обнаженной, стала делать ей массаж – на первый взгляд, обычный расслабляюще-разогревающий.

Но довольно быстро Лена почувствовала, что массаж точечный и явно эротически стимулирующий.

- Какая у тебя красивая грудь, Леночка, - промурлыкала Син, лукаво улыбаясь, и стала целовать и слегка покусывать ей соски. Лена аж изогнулась от блаженства. А потом Син, пристроившись у нее между ногами, несколько раз в рваном ритме лизнула ей самые чувствительные места.

- Еще-еще... – стонущим голосом попросила Лена.

- Попозже, милая, - прошептала ей Син на ухо, слегка куснув за мочку, так, что у Лены по всему телу прошла судорога, - вначале вы с Пашей. А то пришли, как два буки.

И Син перевернула ее на бок и продолжила свой колдовской точечный массаж, так, что у Лены через некоторое время слегка помутилось в голове. Потом она почувствовала, как ее обнимает и входит в нее сзади Паша. А Син легла спереди и, нежно целуя ее, начала ласкать в такт между ног...

Как это непохоже, успела подумать Лена, на дурацкие студенческие групповики, которые она вспоминала с легким отвращением... А потом от острого наслаждения все мысли как-то исчезли...

* * *

- Понимаю тебя теперь, - сказала Лена Павлу утром в машине. – Просто волшебница твоя Син. Сама буду к ней ходить. Взяла у нее визитку.

- Она тебе дала или ты взяла? – уточнил Павел.

- Я взяла. А какая разница?

- Син принимает с большим разбором, только тех, кто ей нравится.

- Ну, она была со мной такая ласковая.

- Она профессионалка и со всеми ласковая. Если человек ведет себя прилично.

- Думаешь, я ей не понравилась?

- Понятия не имею, Лен. Син человек восточный и совершенно непроницаемый.

Лена поерзала на сиденьи.

- Ты меня, что ли, вчера анально трахнул? Как-то все слегка в тумане, как после травки, - было классно, но помню обрывками.

- Нет, это ты попросила Син помассировать тебя вибратором, когда увидела, как она мне делает массаж простаты.

- А что такое массаж простаты? Не помню начисто.

- Чисто мужская фишка. Оно тебе как феминистке надо?

- Ну, бог с тобой. Ты, кстати, тоже оказался нежный и классный. Совсем на мачо не похож в сексе. Насколько можно было разобрать с одного раза. Все со своей Синочкой после первого раза тусовался, сачок. Будешь еще со мной встречаться?

Павел хмыкнул:

- Лен, на хрена я тебе сдался? Вроде ведь еще не влюбилась?

- А вдруг влюблюсь? – кокетливо спросила Лена.

- Тогда я рассмотрю твою заявку.

- Нахал ты, Пашка. Жуткий нахал.

* * *

Через день Лена позвонила Син. Та была очень вежлива, но сослалась на большую занятость. Позвонив еще несколько раз, Лена обнаружила, что телефон Син на ее звонки не отвечает. Не хочет со мной, поняла Лена.

Почему-то после этого некоторая антипатия, которую у нее стал вызывать Павел, заметно усилилась.

* * *

Этим жарким и душным летним вечером у Тропова были весьма конкретные планы: пара бутылочек холодного пива - и в койку.

Но человек предполагает … Как только Тропов открыл дверь, зазвонил телефон.

- Здравствуйте, - голос был мужской, человека лет пятидесяти, низкий, с неистребимым украинским акцентом. – Андрей Сергеич? Моя фамилия Петренко. Не могли бы мы встретиться буквально на полчасика? Очень важное и срочное дело! Нахожусь сейчас у вашего дома.

Тропов не на шутку раздражился.

- Вы, может, не обратили внимания – уже девятый час. Что горит и у кого?

- Извините, не телефонный разговор.

- Блин, слушайте, какие дела в такое время? Давайте спокойно договоримся на завтра.

- Андрей Сергеич, - Петренко то ли запнулся, то ли решил для убедительности выдержать паузу, - дело такое, что не мне, а нам с вами надо бы встретиться побыстрее.

Что бы сие значило, подумал Тропов, намеки какие-то, выражаясь на современном новоязе, гниловатые. Ладно, не так уж и поздно.

- Ну, окей. Домой, извините, не приглашаю...

- Да что вы, Андрей Сергеевич, - в голосе Петренко явственно прозвучало облегчение, - зачем домой. Жду у подъезда.

* * *

На скамейке у подъезда сидел плотный, лысоватый человек – как и показалось Тропову по голосу, чуть за пятьдесят. Увидев Тропова, он встал, протянул руку:

- Андрей Сергеич?

- Он самый. Чем обязан?

- Очень приятно. Я Петренко Владимир Федорович. Давайте присядем.

Петренко был мрачноват и сосредоточен. И чем-то, как показалось сугубо штатскому Тропову, похож на отставного военного. Сев на скамейку, он полез в боковой карман.

- Посмотрите прежде всего мои бумаги.

"Бумаг" было всего две: паспорт и свежая справка из психдиспансера об отсутствии соответствующих заболеваний.

- Ну и? – уже особо не скрывая раздражения, спросил Тропов.

- Вчера со мной вступила в контакт внеземная цивилизация, - подчеркнуто медленно и внятно оказал Петренко.

Тропов скривился, отвернулся и начал вставать.

- От так и думал, шо побежите, - мрачно ухмыльнулся Петренко и неожиданно цепко придержал его рукой. – Ей-богу, Андрей Сергеич, никаких глупостей делать не буду – ни вещать дурным голосом, ни этим… бластером размахивать. Послухайте пять минут старого дурака, а?

- Слабость меня когда-нибудь погубит, - пробурчал Тропов, нехотя присаживаясь, и демонстративно посмотрел на часы. – Пять минут – засекаю.

- Связались они со мной, - сказал Петренко, закуривая очередную сигарету, - во сне, где-то под утро. Ни лица, ничего, муть какая-то серая – и мужской голос. Ну, думаю, ни хрена себе, какая шиза поперла, как бы это проснуться, не потеряв крышу? А голос бодренько так заявляет: "Проснуться не получится, это не шиза и не сон, а важное сообщение".

Петеренко вздохнул.

- Для них, видать, ситуация штатная: ну не верю я – и ладно, а он излагает. Якобы эти внеземные хлопцы выяснили, что скоро человечеству придет полный пипец. И необходимо срочное вмешательство.

Прикурив очередную сигарету, Петренко затейливо выматерился. Таких художественных изысков Тропову слышать не приходилось. Вспомнились рассказы про какие-то флотские загибы.

- Вы, случайно, не флотский? – поинтересовался он.

- Та не, отставной майор-ракетчик, отставной козы барабанщик. С-суки, выпиздили на бескрайние просторы любимой родины, - пробормотал Петренко с неостывшей, видимо, за годы злобной обидой и глубоко затянулся.

Мужик-то в принципе забавный, симпатичный, подумал Тропов. Ну, едет малость крыша, как говорится, с кем не бывает. Однако было жарко и хотелось пива.

- В общем, как я понимаю, - жизнерадостно предположил он, - вы, в конце концов, проснулись и разрулили эту ситуацию? Может, в честь этого по бутылочке пивка?

Петренко от приятного предложения не то что не обрадовался, а даже как-то сник.

- Я ж вам не дорассказал, чего хотел от меня этот внеземной хлопец. А хотят они корректировать какое-то, типа, информационно-психологическое поле Земли. Он пытался подробно объяснить, но я, честно сказать, часть не запомнил, а часть не понял.

- И чего? – расслабленно поинтересовался Тропов.

- Да того, - каким-то надрывно-тусклым голосом сказал Петренко, - что эти инопланетные считают - для такого воздействия несколько человек должно покончить с собой! И вы лично и конкретно в том числе!

Совершенно рефлекторно Тропов резко отодвинулся, с трудом подавив желание встать.

- Та не бойся, - глухо, глядя в землю, сказал Петренко. – Нужно не убийство, а самоубийство. Чего-то он загнул про, как бы, критическую массу воли, побеждающей страх смерти. Я до этого знал только про критическую массу всякого радиактивного говнища… Вот такая поебень.

"Твою мать, Владимир Федорович!" - незамысловато подумал Тропов, неожиданно даже вспомнив имя-отчество собеседника, и, как мог успокоительно, произнес: - Ну, представьте себя на моем месте! Не полезу же я в петлю без всяких доказательств на основании вашего рассказа. Мало ли что может присниться человеку!...

Тропов замолчал, ему показалось, что Петренко его не слушает. Но тот поднял глаза, покивал и сказал, сбившись на несколько заискивающую интонацию:

- Та понятное дело, Андрей Сергеич. Но еще десять минут, а? Доказательство-не доказательство, но типа того. Очень прошу. А? Кстати, вы ж пива хотели. Давайте в "Турист" зайдем?

Тропов задумался. Пожалуй, лучше разойтись с этим Петренкой помягче. Бояться его, кажется нечего. Да и пиво в "Туристе" неплохое.

- Ну, пошли, - сказал Тропов, вставая. И натужно пошутил: - Хоть пива приличного перед смертью выпить.

- Да, еще просьба, - сказал Петренко, - идите за мной шагах в десяти, будто меня не знаете. Ладно?

Тропов раздраженно пожал плечами, мол, как хотите. Нелепость происходящего опять начала его злить – что там еще этот мужик, не дай бог, учудит в кафе?

А Петренко, отдав свои детективные указания, направился через площадь, к окраинной, довольно зачуханной девятиэтажной гостинице "Турист", на крыше которой располагалась одноименная кафешка. Через несколько шагов он покосился через плечо, и Тропов неохотно пошел за ним.

Зайдя в кафе, Петренко направился к свободному столику у самого края крыши. Подойдя к нему, повернулся, нашел глазами Тропова, который в этот момент как раз входил в зал, внимательно и грустно на него посмотрел, - и вдруг с неожиданной ловкостью перелез через бортик крыши и рыбкой, вниз головой, как в воду, прыгнул вниз…

* * *

Спустя несколько лет в середине длинного и скучного корпоратива Тропов вдруг рассказал эту историю коллеге, большому сукину сыну, отвечающему в фирме за PR, человеку довольно умному и начитанному. Тот задумчиво помычал, что-то пережевывая. потом вдруг изрек:

- Христианская коллизия...

- А причем тут христианство? – удивился Тропов.

- Ну, Андрюша, - с очаровательным, как бы маскируемым снобистским апломбом усмехнулся коллега, - Назареянин же вполне типичный самоубийца во благо человечества. Вспомни все эти Гефсиманские страсти, просьбы к отцу небесному – "если возможно, да минует меня чаша сия". Сомневался человек. Вполне ведь мог бы тихо смыться и продолжить карьеру мессии в более безопасном месте, чем иерусалимский гадюшник.

Коллега подложил себе салатиков, выпил очередную рюмку и глубокомысленно предположил:

- А анализируя психологически, может, кому-то нужно было стимулировать совсем не твое самоубийство, а этого Петренко? Подумай, какая классически красивая подстава!

- Ну что ж, - сказал Тропов, - буду надеяться, что это действительно так.

Человеческий компонент

- Привет, Малыш, - поздоровалась Надежда, заходя в одноместную палату.

- Привет, Надюш, - ответила Малыш, отвернувшись от компьютера, на котором она делала мнемонический тест, и радостно улыбнулась.

- Как дела? – спросила Надежда, садясь рядом.

- Все так же, - скорчила грустную гримаску Малыш. – Ничего не могу вспомнить – ни кто я, ни как меня зовут...

Положение ее было куда печальнее, чем она могла предположить. Малыш была только что созданным исследовательским андроидом инопланетян. При ее формировании произошел серьезный сбой: база профессиональных знаний и навыков «не встала». Из заложенного в мозг были доступны для осознания только самые общие представления о жизненных реалиях и огрызок методического инструментария – почему-то матстатистика. В таком виде Малыш была, по сути, бракованным изделием и подлежала эвтаназии.

Надежде, одному из врачей миссии, естественно рожденному существу в андроидной оболочке, Малыша было жалко. Та почему-то была ей симпатична, если можно в подобном случае так выразиться, просто по-человечески. К тому же своим эмпатическим сканером Надежда чувствовала, что симпатия эта взаимна. Правда, со стороны Малыша она имела в основном сексуальный характер – та была весьма экзотическим вариантом андроида: сконструированным специально для изучения маргинального секса аборигенов гермафродитом с развитой грудью, но мужскими половыми органами.

Сексуальный интерес Малыша Надежде почему-то немножко льстил, хотя в основном смущал: на родине она была рабочей особью насекомоподобной расы с рудиментарными половыми органами и подавленной в процессе воспитания сексуальностью. Человеческий секс для нее был вещью теоретически как бы понятной, но абсолютно чуждой и вызывающей отвращение. Она сразу с облегчением воспользовалась опцией андроидной оболочки – полностью выключила сексуальные аспекты восприятия. Тем более, что этого требовал инструктаж на ее родной планете: иное существу ее касты не подобало.

Малыш поработала по разным методикам с помощью Надежды пару часов – как обычно, без всякого успеха.

- Давай чуть-чуть отдохнем, - попросила Малыш. - Может, скажешь все-таки, как меня на самом деле зовут?

- Я ж тебе объясняла, Малыш, - ласково сказала Надежда. – Может сформироваться блокирующая ложная память. Побудь пока Малышом.

И потрепала ее по руке. Та взяла ее руку и нежно поцеловала ей ладонь.

- Ну что ты, - смущенно сказала Надежда, остро почувствовав эмпатическим сканером исходящую от Малыша волну желания, и попыталась вызволить руку. Малыш отпустила руку, но внезапно обняла ее за шею и поцеловала в губы. А потом, прильнув к ней, прошептала:

- Ты такая красивая, Надюш. Я так тебя хочу...

Бедное существо, подумала Надежда. Пусть хоть получит удовольствие перед смертью. Противно, конечно, что все записывается и кем-то будет просмотрено... Да и ладно. У многих рас ведь развлечения с андроидами широко распространены. Какой бы вариант попроще выбрать этого их странного секса...

Она взяла миниатюрную Малыша на руки – отчасти потому и прозвала ее так, что сама была гораздо выше и крепче, – отнесла на кровать, приспустила ей пижаму, села рядом, осторожно взяла в руку ее напрягшийся член и стала его массировать, подлаживаясь к улавливаемым своим эмпатическим сканером ощущениям Малыша. Та застонала, приподняла бедра – и через несколько движений Надежда эмпатически почувствовала острый взрыв наслаждения Малыша, который ее как бы слегка оглушил...

Потом вдруг она, слабо посопротивлявшись, уже сама оказалась лежащей на кровати, а Малыш, устроившись у нее между ног, пыталась ее возбудить языком и руками.

- Надюш, пожалуйста, кончи, - оторвавшись на секунду, попросила жалобно Малыш. Ну, какой от этого может быть такой уж вред, промелькнуло в затуманенном сознании Надежды, – и она, включив сексуальное восприятие, удивилась необычности и остроте ощущений. И вдруг почувствовала собственный, первый в жизни, ошеломивший ее оргазм...

* * *

За ночь Гуров вполне восстановился, и утро они провели замечательно. После чего Катя заявила, что они честно заслужили мороженое, которое и нашли без особого труда, устроившись в закутке пустынной открытой верандочки близлежащего японского ресторанчика.

- Ну, что, Сереж, - сказала Катя, смачно облизываясь, - ты наверняка нашел в моем поведении массу несответствий легенде проститутки.

- И что? – спросил Гуров.

- Серый, не выпендривайся. Есть вопросы – задавай.

- Ты знаешь, я без крайней необходимости не занимаюсь проверкой на вшивость. Сочтешь целесообразным - сама расскажешь все, что мне стоит знать.

- Ни фига ж себе, мужик-то – кремень! - восхитилась Катя. – Извини – я некорректно построила разговор. Давай по-другому: что в наших с тобой отношениях вызывает у тебя тревогу или удивление?

- Ну, окей, - согласился Гуров. – Если честно, меня посещало подозрение, не пытается ли кто-то посредством тебя чего-то от меня добиться. Наша с тобой идиллия выглядит странно. Очаровательная путана в течение недели очертя голову западает на совершенно рядового немолодого клиента, отнюдь не олигарха. Абсолютно плюя на других клиентов и бесплатно проводя с объектом страсти ночи напролет. В моей жизни были два отдаленно похожих случая – отказывались от денег, но все-таки не от других клиентов. И развивалось все гораздо дольше, а я был значительно моложе и перспективнее как возможный муж.

- Да ты что, - заинтересовалась Катя, - в натуре отказывались брать бабульки?

- В самой натуральной натуре.

- И что было дальше?

- Да ничего особенного. Встречались некоторое время.

- Поня-атно. Ну, ты крутой перец, не я одна такая дура.

Гуров несколько раздраженно передернул плечами.

- Сереж, не сердись, - попросила Катя. – Я ж просто прикалываюсь.

- Дальше. Смущают меня совершенно непривычные ощущения, которые я с тобой испытываю при оргазме.

- Типа вибрации? – уточнила Катя.

- Да. В рамках версии "Катя-агент" это может быть какая-нибудь воздействующая на меня хитрая хрень. А то, как ты иногда быстро двигаешься, у меня вызывает ассоциации...э-э... с каратэ, ниндзя – ну, чем-нибудь таким. Правда, получается, что агент ты глупый до невозможности, поскольку все эпизоды сильно бросаются в глаза.

- Тут я совершенно с тобой расслабилась, - кивнула Катя.

- Наконец, твой лексикон. Даже в самом начале, когда я был совсем невнимательный, какие-то вещи цепляли. Помнишь, что ты ответила, когда я предложил выпить на брудершафт?

- Ну… согласилась,- пожала плечами Катя.

- Ты сказала, что тебе давно не приходилось ПИТЬ БРУДЕРШАФТ. Не НА брудершафт, а ПРОСТО БРУДЕРШАФТ. Я никогда не слыхал, чтобы так говорили, но вспомнил, что, кажется, встречал это у Чехова или Куприна. Ну, рассуждения о музыкальности раннего Пушкина ты, допустим, могла где-то подцепить. Но тоже – в образ нормальной современной девицы не лезут. Плюс вообще возрастная психология. Проститутки, конечно, психологически заметно старше своих сверстниц – но ты просто из ряда вон: такая же взрослая, как и я. А может, и взрослее. Вот такие непонятки.

Катя взяла руку Гурова, прикрыв глаза, потерлась о нее щекой.

– Сережа, я боюсь объяснять тебе ситуацию, потому что, весьма вероятно, отношения наши на этом закончатся. Но не объяснять тоже нельзя. Верно?

- Не знаю, Катюш. Мне объяснения не обязательны. По крайней мере, пока я не приду к отчетливому подозрению, что меня пытаются использовать.

- Весьма ценю благородство вашей души, сударь. Но опасаюсь, что умолчания отравят наши отношения. – Катя невесело усмехнулась. - Эк меня от волнения с лексиконом-то корежит, а? Слушай, давай водки выпьем? Только не японской этой штуки, а нормальной водки.

Гуров подозвал официанта. Русской водки не было, но Катю вполне устроила "Финляндия". К удивлению Гурова, она попросила принести бутылку и не рюмки, а бокалы. И предложила:

- Давай по «стописят»?

- Ну, давай, хотя давненько, этак с советских времен не употреблял такими порциями, - улыбнулся Гуров.

- А уж как я давненько, - пробормотала Катя, по-мужски, не передернувшись, выцедила водку и закусила сушкой, обильно вымоченной в соевом соусе.

Потом опять взяла Гурова за руку, глубоко вздохнула и сказала.

- В общем, Сережа, отвечая на твой главный вопрос: мне от тебя, кроме тебя лично, ничего не нужно. Встретились мы совершенно случайно. Но маленькая проблемка наших с тобой отношений состоит в том, что я не настоящий человек, а андроид инопланетян. На Земле выполняю исследовательскую работу, в основном в области сексуального поведения аборигенов.

Гуров медленно поднял голову вверх и некоторое время, слегка кивая, сосредоточенно размышлял. Потом встряхнулся, посмотрел Кате в глаза, улыбнулся и сказал:

- Ну, с моей точки зрения довольно убедительно. А можно уточняющие вопросы?

Над столом на пару секунд повисло молчание. А потом Катя разрыдалась, уткнувшись лицом в руку Гурова. Тот огляделся – их закуток верандочки был по-прежнему пуст. Тогда Гуров обошел вокруг столика и посадил Катю себе на колени.

- Ну, солнышко, все будет хорошо, а потом еще лучше… Будешь реветь – не дадут больше ни водки, ни закуски и выгонят… И вообще, почему ты ревешь?

Катя уткнулась ему в грудь, и пролепетала, заикаясь от рыданий:

- По-потому, что ты мне по-поверил и не принял за психа… И я те-тебе не противна…

И зарыдала еще горше.

- Слушай, - спросил Гуров, - может, мы тогда переместимся ко мне, чтобы обеспечить себе свободу выражения чувств и мыслей? О, блин! Поднабрался от тебя, в жизни ведь так не изъяснялся. Может, твоей побочной функцией является улучшение манер аборигенов? От сексуальных до, извиняюсь за выражение, коммуникационных?

- Не сме-меши ме-меня!

- Почему?

- Не-не знаю!

- Как не знаешь? Может, ты сломалась?

- Мо-может быть…

- А потеря чувства юмора является признаком серьезной поломки?

Катя хрюкнула.

– То-точно не знаю. Ладно, Серый, истерику ты у меня сбил, но все равно поехали домой.

* * *

Пока ехали, Катя, вроде бы, успокоилась. Но дома заставила Гурова тут же, не раздеваясь, лечь на кровать, тесно прижалась к нему и попросила:

- Давай чуть-чуть полежим.

И еще несколько минут тихонько плакала Гурову куда-то в подмышку.

Потом вздохнула, отстранилась.

- Ну, вот. Просто не помню, когда в последний раз плакала, – и вдруг такая сырость… Я, кстати, еще эмпат, слышу эмоции. Спрашивай, я же чувствую, что тебе безумно интересно.

- Давай-ка, вот что уточним. Если ваша миссия на Земле засекречена, как же ты можешь отвечать на мои вопросы?

- А мне это не запрещено. Не исключаю, что такая утечка информации почему-то даже может быть полезной. Не знаю, никогда никому ничего не рассказывала, ты первый. Но, думаю, доказать на основе имеющейся у меня информации, что ты не псих или не приколист-мистификатор, - невозможно.

- То есть, то, что ты, извини, сделана, необнаруживаемо?

- Да, думаю, мои особенности – например, память, быстрота, эмпатия, детектор лжи, я не беременею, почти не болею - на нынешнем уровне аборигенной... э-э... извини, человеческой науки, видимо, невозможно однозначно определить как искусственные.

- Да ничего обидного в слове "абориген" я не вижу. А твое оборудование? Знания?

- Не имею никакого внеземного оборудования и существенных знаний о нем. Не знаю никакой информации, которая бы позволила надежно доказать мое внеземное происхождение.

- Но ведь ты работаешь в рамках какой-то теории, которую из тебя можно, что-то заподозрив, вытрясти?

- Ну, в любой момент мне можно дистанционно почистить мозги или даже, навер