Пейзаж за окном вагона прекратил свое неспешное движение, и раздались три коротких гудка локомотива. Машинист паровика оказался мастером — толчка при остановке совершенно не ощущалось. Ну что ж, пора брать свой большой саквояж и двигаться к выходу — проводник уже опустил лестницу, и самые нетерпеливые пассажиры ступили на мощеный каменными плитками перрон. Приехавшие и встречающие быстро смешались в разноголосую толпу, которая потянулась к выходу в город. Я посмотрел вверх — на стене вокзала все так же куда-то скакал бодрый конь, изображенный на гербе города. Так, здесь особых изменений нет, идем дальше, на площадь…

Оставив позади еще влажный после недавнего дождя перрон и едкий запах сгоревшего в паровозной топке угля, увидел примерно то же самое, что и раньше — стоянку для паровых омнибусов и выстроившихся на одной линии извозчиков. Выбрав в длинном ряду пролеток разной степени потрепанности более-менее прилично выглядевшую, я двинулся к ней.

— Куда вам угодно? — обратился ко мне водитель этого транспорта.

— На Большую Садовую. Там гостиница какая-нибудь осталась?

— А как же, господин хороший, — ответил мужик в потертом кафтане и дернул поводья, вернув лошадь к созерцанию окружающей действительности. — И гостиницы есть, и заведения всякие, где повеселиться сможете, если деньги есть.

— Ладно, вези, на месте разберемся…

Кобылка меланхолично зацокала подковами, и пролетка не торопясь покатила вдоль по улице.

— Погоди, здесь разве на Столичный тракт не нужно поворачивать?

— А если вам гостиницы нужны, то мы лучше с другой стороны туда подъедем, я большие улицы не люблю, суеты много…

Надо же, философ-извозчик! Хотя, одно другому не мешает, наверное. Пока лошадь не спеша переставляла ноги, я осматривался по сторонам.

Ну что, здравствуй, старый город! Давно не виделись, можно сказать, целая жизнь прошла с тех пор… Просвистели, как винтовочные пули, полтора десятка лет, заметно поседели оставшиеся на голове волосы. Но почти все, случившееся тогда, до сих пор вспоминается, как будто произошло только вчера. История моего обучения выглядит странной, но только на первый взгляд. Хотя, и на второй — тоже…
* * *

Труднообъяснимые события в моей жизни начались, когда я уже заканчивал учебу в одном весьма интересном заведении. Оставалось примерно полтора года до выпуска и получения долгожданного диплома квалифицированного специалиста. Частью курса были военные науки, и после окончания учебы желающие становились офицерами имперской армии. Тогда я еще не представлял, куда может занести выпускника очередная прихоть судьбы, да и надевать мундир имперского офицера с эполетами совсем не планировал. Но это тема для совсем другой истории, а сейчас вернемся к особенностям студенческой жизни.

Несколько лет прозанимавшись бегом по лесу, я решил с этим закончить, потому как стало жалко свои ноги. Нет, поиск спрятанных в лесу предметов — занятие увлекательное, кто бы спорил, но вот здоровье пригодится и в будущей жизни. Учеба шла нормально, преподаватели были довольны нашей группой. Почему-то занятия на младших курсах давались мне гораздо тяжелее. Наверное, потому, что некоторые предметы изучались скорее как дань средневековым традициям, а не потому, что в них была реальная необходимость. Например, «История инквизиции». Ну зачем мне знать, в каком именно году очередной Верховный инквизитор произнес зажигательную, во всех смыслах, речь? Но преподаватели не разделяли такого отношения к своему предмету, и поэтому кое-какие экзамены приходилось сдавать по два-три раза. Раз положено изучать согласно общей программе — будешь зубрить!

Когда началось изучение специальных предметов — стало полегче. Здесь не требовалось помнить наизусть длиннющие формулы магических заклинаний, все зависело от способности уловить связь между различными артефактами, и правильно собрать их в единое целое. Конечно, это было далеко не просто, и весьма частым явлением на практических занятиях были клубы «волшебного синего дыма», выходившего из недр очередного магического артефакта. После чего все приходилось разбирать, заменять развалившиеся части и определять место, где возникли противоречия между потоками энергии. Без ложной скромности могу сообщить, что подобные неприятности с моими приборами случались очень редко, и то — если кто-то пытался помогать. Видимо, я слишком сильно настраивал все «под свои вибрации», и любое постороннее вмешательство нарушало работу тонких устройств. Когда я начал задумываться об этом чуть больше и чаще, все и началось…

По субботам в одной из больших аудиторий местного учебного заведения собирались энтузиасты, интересующиеся различными областями «неведомого». Доклады там читали обо всем подряд, причем самые разные люди. С какой целью и зачем конкретно меня туда занесло — за давностью лет уже и не вспомню. Но было интересно смотреть на реакцию окружающих. Иногда все выглядело так, как будто на всех снисходило откровение свыше — если очередной доклад оказывался интересным. Однако, гораздо чаще примерно половина скучала, другая половина что-то пыталась записывать, а «третья половина» перешептывалась.

Ради интереса я посещал эти собрания более-менее регулярно, и постепенно научился отличать тех, кто реально что-то знает или умеет, от тех, кто «что-то читал» или «что-то от кого-то когда-то слышал». Вскоре уже с первого взгляда было понятно, что за докладчик подошел к трибуне, и какова будет реакция почтенной публики. Иногда среди зрителей попадались весьма интересные личности, изо всех сил старавшиеся не привлекать к себе лишнего внимания. Тогда я еще не знал, кто это такие, но об этом чуть позже.

И вот, на очередном заседании этой группы мое место оказалось как раз по соседству с таким человеком. Случайно или нет, не берусь судить. Хотя, с тех пор я точно знаю — в жизни ничто случайно не происходит, и у всего есть свои причины и свои последствия…
* * *

От воспоминаний меня отвлек голос извозчика:

— Приехали, вот вам и гостиница!

— Быстро довез, однако…

— Дык я ж говорил, что по главным улицам дольше будет! А здесь мало кто ездит, не очень ровно, зато короче получается!

Расплатившись с ним парой серебряных монет, я подхватил свой не очень большой, но увесистый багаж и решительно двинулся ко входу в более-менее современный вариант постоялого двора. Нужно заметить, что об имидже здесь явно заботились — у дверей стоял самый настоящий швейцар, скорее всего — из каких-нибудь отставных военных. Уж больно у него выправка была, как бы сказать, «специфическая». А вот глаза… Нет, он явно не в штабе штаны протирал, у паркетного персонала таких глаз не бывает. Скорее всего, он тут по совместительству и вышибалой работает, пришла мне такая мысль.

Войдя в широко распахнутые приветливым вышибалой двери, я очутился в просторном холле. Однако, с претензиями заведение! Пальмы в кадках по углам, кожаный диванчик для ожидающих гостей, стойка «под красное дерево», за которой явно скучал оживившийся при моем появлении молодой портье.

— Добрый день, уважаемый гость! Желаете у нас остановиться?

— Желаю, — благосклонно кивнул я ему в ответ.

— Какой номер хотите — побольше, средний? У нас широкий выбор.

— Номер с ванной комнатой есть? И горячая вода в умывальнике?

— Есть, как раз сегодня освободился. На втором этаже, комната два-один, рубль за день. За горячую воду плата отдельно, там считалка стоит. Съезжать будете, оплатите.

— Хорошо, согласен. А место у вас спокойное?

Глаза портье забегали по сторонам, он явно избегал смотреть на меня.

— Конечно, спокойное, господин. Мы дорожим своей репутацией.

— Сейф у вас тут есть, для ценных вещей постояльцев?

— Здесь есть специальная блиндированная комната, ключ только у хозяина. Но у нас не воруют…

— Спасибо, давайте ключ от номера. Где тут рядом пообедать можно?

— Напротив через улицу хороший ресторан, наши постояльцы там столуются. И еще — в номере есть те-ле-фон, — он выговорил это заграничное слово с явным усилием. — Если что-нибудь понадобится, просто подымите трубку, и я сразу отвечу. Знаете, как им пользоваться?

— Приходилось…

Забрав ключ, прикованный толстой цепочкой к здоровенному шару-брелоку, я пошел в сторону лестницы. Оп-па, мне навстречу с лестницы спускалась дама, род занятий которой мог определить любой взрослый мужчина. Она с интересом окинула меня взглядом с головы до ног, видимо, осталась довольна увиденным и приветливо улыбнулась. Как можно более хмуро кивнув в ответ, я прошел мимо. Нет, дорогуша, этот клиент тебе не достанется. У меня здесь другие дела, и постельные упражнения в их число не входят. Ну, по крайней мере, на текущий момент…

Надо же, цивилизация добралась и сюда — в коридоре свисали с потолка новомодные электрические светильники, вместо газовых рожков. Замки на дверях были несложные, поэтому оставлять в номере ценные вещи было несколько опрометчиво. Впрочем, данный вопрос меня интересовал только «постольку, поскольку», безопасность своего имущества я привык обеспечивать другими, более действенными методами.

Поставив саквояж на низкий столик возле кровати, я подошел к окну, раздернул шторы и посмотрел на улицу через не очень прозрачное от пыли стекло. Да, вижу ресторан напротив, вывеска явно нарисована малоизвестным художником, не очень умело, но от всей души. Что вы улыбаетесь? Всегда чувствуется, когда что-то рисуют «по обязанности», а что-то — «от всего сердца». Впрочем, сейчас это совершенно неважно. Судя по часто подъезжавшим к крыльцу пролеткам, место было популярно не только у постояльцев гостиницы, но и у горожан. Время как раз к обеду, а если учесть, что завтрака в поезде у меня не было, есть хотелось гораздо больше, чем отдыхать после дороги.

Так, что мне нужно взять с собой? В ножны на левое запястье — небольшой кинжал, в кобуру под левым плечом — револьвер, в небольшую сумочку на поясе, скрытую полой широкого пиджака — запасные патроны. Ну, и остается проверить, на месте ли кошелек и бумажник с документами. Мало ли кто мне встретится по дороге…

Остальные вещи, лежавшие в саквояже, на первый взгляд непосвященного в тонкости человека особой ценности не представляли — какие-то стерженьки, шарики на нитках, завернутые по отдельности в грубую бумагу с коряво намалеванными символами. Но знающий человек шарахнулся бы от этой кучки, как от бомбы с почти догоревшим фитилем — такая в этих предметах была заключена сила. Ладно, тут дел-то — активировать вот этот защитный амулет, и закрыть саквояж.

Я уже подошел к двери и взялся за ручку, когда раздался негромкий, но весьма уверенный стук. Ну, и кто же тут у нас такой нетерпеливый?

— Добрый день! — На пороге стояла та самая неутомимая труженица, успевшая переодеться и придать себе как можно более дорогой вид. — Не желаете ли расслабиться после долгой поездки? Я могу вам в этом помочь, и вы не будете разочарованы…

— Мадам, сейчас я очень устал, и больше всего мне хочется есть. В этом деле мне посторонняя помощь пока не нужна. А если вдруг мне станет скучно вечером — я сообщу вам лично через портье. Мы поняли друг друга?

По ее взгляду я понял, что не ошибся — парень внизу явно «сторговал» ей перспективного, как ему показалось, клиента.

— Да, конечно, прошу извинить меня за беспокойство… — Она не выглядела разочарованной, скорее, ей понравилось вежливое обхождение. — Всегда буду рада вам помочь… С чем только пожелаете…

Она грациозно повернулась и удалилась в сторону лестницы, очень даже изящной, без тени вульгарности, походкой. Надо же… Странно, ей место где-нибудь в модном магазине, торгующем престижными нарядами для богатых дам. Что она тут делает? Одета вполне прилично, и фигура, надо заметить, очень даже ничего… Белая блузка с глубоким вырезом, кожаный жилет со шнуровкой, широкая юбка длиной до середины голени, сапожки на высоких каблучках… Разве что шляпы с модными очками нет, но в помещении она бы смотрелась нелепо, как мне кажется. А волосы у нее роскошные, что правда, то правда — слегка вьющиеся темные пряди чуть ли не до поясницы. Ладно, мне тут не один день номер снимать, потом выясню, в чем дело. А сейчас вперед, труба зовет! Ну уж очень есть хочется…

Подойдя к стойке, я положил звякнувший ключ на столешницу перед портье, который сразу же угодливо мне улыбнулся.

— Послушайте, уважаемый… — он сразу подался ко мне, изображая внимание. — Постарайтесь, чтобы меня никто не беспокоил, пока я о чем-нибудь не попрошу. А если еще кто-то постучит в мою дверь, когда я сплю — то ты будешь улыбаться гостям уже без зубов. Понятно?

Резкий переход от вежливости к скрытой угрозе подействовал на него, как холодный душ с кусочками льда:

— Не извольте беспокоиться… Виноват, недосмотрел… Сейчас же прогоню нахалку…

— Девчонку не трогай, просто пусть она только больше не стучит. А то у меня может быть плохое настроение, мало ли что…

Мысли у портье окончательно сбились в кучу, и он выглядел совершенно обалдевшим. А вот так, ибо нефиг!

Миновав швейцара, я подождал, когда проедут извозчики, затем мимо крыльца куда-то чуть ли не просвистела самоходная повозка с блюстителями порядка. Видимо, ее двигатель использовал в качестве горючего неочищенный спирт — в воздухе повис явственный запах свежего перегара, примерно как на следующий день после большой деревенской свадьбы.

У дверей ресторана тоже стоял швейцар, разве что выглядел он более холеным, чем его коллега из гостиницы. Распахнув передо мной двери, он не стал протягивать руку за денежкой. Ясно, выплаты ему идут за счет здешних цен на блюда, к гадалке не ходи. Интересно, сие заведение популярно за счет того, что здесь на самом деле вкусно кормят, или чисто из-за престижа? Сейчас мы это выясним, не пройдет и часа…

Ко мне сразу же подскочил официант, одетый в классическую рубашку-косоворотку, непременно красного цвета:

— Изволите отобедать?

— Всенепременнейше!

— Тогда пройдемте, я покажу столик…

— Музыка здесь есть?

— Да, но они вечером приходят, днем тихо.

— Замечательно, не люблю шума. Вечером приду сюда ужинать, организуете место подальше от них?

— Обязательно! Вот сюда проходите, присаживайтесь… Меню, рекомендую посмотреть страницу с нашими фирменными блюдами. Я подойду через минуту… — после чего мгновенно исчез, как джинн из восточной сказки.

Ну-с, посмотрим, чем нас тут порадуют… Да, особенно радует колонка справа, где указаны цены, м-да… Хотя, указан вес каждого блюда, совсем не «птичьи» порции, как раз для меня! Я человек не особо требовательный, приходилось питаться и консервами, и недоваренными кашами с полусырой рыбой, поэтому для начала попробуем что попроще…

Подозвав шустрого полового взмахом руки, я заказал на первое грибного супа, на второе — картошку с отбивной по-французски.

— А пить что будете, наливочки разные есть, водка императорского завода?

— Пока стакан квасу принеси, там видно будет…

Несколько минут, пока не принесли заказанные блюда, я оглядывал зал ресторана. Пустых столов не было, за каждым сидел минимум один человек, кое-где и трое-четверо. К счастью, здесь еще не вошло в моду подсаживать посетителей к другим столикам на пустующие места. Публика присутствовала самая разная, в основном это были мужчины от двадцати до примерно пятидесяти лет, некоторые с дамами. Судя по одежде, конторские служащие, но отнюдь не низших разрядов, как я понимаю — чтобы здесь обедать каждый день, нужно иметь кошелек солидной толщины. Мне-то все равно, за меня контора расплачиваться будет, главное — сохранять бумажки, на которых указана сумма. Иногда собирание этих бумаг утомляло больше, чем само расследование, честное слово. В общем, ничего особенно выдающегося я здесь пока не заметил.

Взгляд привлекла девушка, сидевшая через один столик от моего. На спинке ее стула висела кожаная куртка, на соседнем стуле лежала довольно большая сумка, и висел шлем с очками характерной формы. Все понятно, кто вы такая, барышня… Надо же… Не ожидал вас тут встретить. Хотя, почему бы и нет? Служба у нее опасная, тяжелая, но и оплачивается соответственно. Интересно, она живет в этой же гостинице, или у летунов другие запросы? Странно — вокруг ее столика оказалось что-то вроде «зоны отчуждения», хотя чуть дальше посетители сидели очень даже плотно.

Тут передо мной появился официант, и моим вниманием на некоторое время целиком завладел принесенный обед. Что тут сказать — шеф-повар явно учился своему делу не на армейской кухне, а в лучших столичных ресторанах. Даже относительно простые блюда оказались удивительно вкусными, с непередаваемым ароматом и вкусом. Так что минут на пять я отвлекся от созерцания окружающего мира, чтобы не дать остыть этим шедеврам местного кулинарного гения.

Когда было покончено со вторым блюдом, я откинулся на спинку стула и продолжил рассматривать окружающих. Многие уже пообедали и ушли, и столики готовили к приему следующих посетителей. Только девушка продолжала сидеть, вяло ковыряясь в тарелке серебряной вилкой. Выражение лица у нее было абсолютно не радостное, скорее — печальное. Ожидая прихода официанта, я не отводил от девушки взгляд. Если честно, она была не просто симпатичной, а даже красивой. И цвет волос такой, как мне нравится, с рыжинкой… Фигура? Ну, фигуру пока оценить не могу, она ведь сидит в пол-оборота ко мне, опершись на стол. Хотя, предполагаю, что со всем остальным у нее тоже полный порядок. Ага, доигрался!

С решительным выражением лица она порывисто встала со своего места, подошла ко мне и спросила:

— Вас раньше никогда не учили, что долго таращиться на человека неприлично? И не говорите, что сражены наповал моей неземной красотой, надоело! Хоть бы что-то новое придумали… Все вы одинаковые…

Встав со стула, я ответил:

— Сударыня, мне кажется, если вы согласитесь разделить со мной десерт, то я смогу улучшить ваше настроение.

— Не желаю ничего…

— И все-таки, разрешите вас пригласить на чашку кофе. Надеюсь, сегодня вам не нужно никуда лететь?

Она удивленно посмотрела на меня, и внезапно решила сменить гнев на милость:

— Хорошо, я прощу вас… Если вы сможете меня удивить еще раз.

Взяв свои вещи, она перенесла их и положила на стул рядом с собой.

— И чем же я вас удивил?

— Тем, что знаете о том, что перед вылетами мы не пьем кофе.

— Странно, я думал, об этом слышали многие.

— Вообще-то, нет.

— Да, если учесть то, что вы летаете на «Драконе», а большинство публики общается со степенными летунами, управляющими толстыми пассажирскими дирижаблями.

— А почему вы так решили?

— Считайте, что угадал. Кстати, как вас зовут? Извините, сразу не представился, совсем забыл о правилах хорошего тона. Я — Крис.

— Меня зовут Диана. Странно, имя у вас…

— Что, не подходит к типично славянскому лицу?

Мы чуть поулыбались друг другу, и в этот момент к нам подошел официант.

— Чего изволите на десерт?

— Думаю, дама не откажется от чашки кофе с хорошим коньяком?

Диана согласно кивнула, и я сказал:

— Два кофе с коньяком, только в не самых маленьких чашках, а то знаю я вас… И два пирожных… Да, вот этих.

Когда парень ушел, летунья звонко рассмеялась:

— Как вы его…

— Просто не хочется мочить язык в наперстке, как это принято во многих странах. У меня душа широкая, требует простора…

Кофе нам принесли через две минуты, вместе с пирожными, один вид которых вызывал неконтролируемое слюноотделение.

Девушка попробовала кофе, и ее лицо скривилось в недовольной гримаске:

— Ну, если это у них «хороший коньяк», то я не знаю, что такое «плохой»…

Я поднес чашку к носу, понюхал, затем попробовал — да, точно. Но все можно исправить, если захотеть.

— Разрешите, на минутку…

Забрав у Дианы чашку, ставлю ее рядом со своей. Демонстративно поднимаю руки над столом вверх ладонями, растопыриваю пальцы, показывая, что между ними ничего нет. Затем несколько раз провожу руками над чашками, тихо бормоча несложные формулы.

— Все, рискнете попробовать сейчас?

Летунья осторожно берет свою чашку, вдыхает аромат и удивленно смотрит на меня. Попробовав, удивляется еще больше:

— Но это же… Совсем другой вкус, как вы это сделали?

— Надеюсь, немного магии вас не пугает?

— Если вы хотели меня приворожить, то у вас ничего не получится, — смеется она. — Сами знаете, почему.

— Ну да, в летуньи берут только тех, кто устойчивы к гипнозу и магии…

— Да-да, именно. А все-таки?

— Небольшое заклинание улучшения вкуса. Только совет — не допивайте до конца, все примеси остались в гуще на дне. Можете испортить хорошее впечатление.

— Вы меня удивили, Крис…

— Могу удивить еще больше. Но только сначала посоветую съесть это замечательное пирожное…

Пока она наслаждается десертом, мы молчим. Не хочу нарушать это очарование тишины, наступившей вокруг — зал почти опустел, только за дальними столиками сидят несколько мужчин и женщин, явно супружеские пары. Наконец, она кладет ложечку на опустевшую тарелку, вытирает яркие губы салфеткой и вопросительно смотрит на меня.

— Ну что, теперь слушайте… Ваше плохое настроение вызвано тем, что пропали две подруги-летуньи, также летавшие на «Драконах». Причем их следов пока что найти не смогли. Вам скоро придется лететь по тому же маршруту, и вы очень нервничаете. Честное слово, я бы и сам в такой ситуации сидел как на иголках. И не нужно звать полицию, сейчас и сами все поймете, — торопливо добавил я, как только увидел, что она собралась вскочить и звать на помощь. — Да подождите вы, не дергайтесь.

Демонстративно, двумя пальцами лезу в нагрудный карман жилетки и вытаскиваю оттуда кожаное портмоне размером с половину ладони, Диана настороженно смотрит на меня. Достав жетон, показываю ей, девушка с удивлением смотрит на небольшую металлическую пластину с изображением оскалившего клыки волка и рельефной надписью, читает глубоко выбитые слова — “Visibilis invisible”{[1]}.

Все еще с недоверием она говорит:

— Разрешите, я проверю?

Быстро оглядевшись по сторонам, отмечаю, что в нашу сторону никто не смотрит, кладу жетон себе на ладонь и протягиваю в ее сторону. Летунья осторожно, кончиками пальцев касается металла, чуть вздрагивает и отдергивает руку, затем с облегчением вздыхает.

— Вот оно что…

Дело в том, что если даже этот жетон украдут, в чужих руках он будет бесполезен. Если кто-то решит устроить новому владельцу такую же проверку, то вместо болезненного покалывания ледяными иголками ощутит всего лишь обычный холодок безжизненного металла. Все летуны и имперские офицеры обучены проверять подлинность таких «удостоверений», это входит в обязательный курс подготовки.

— Значит, ты из «ловцов»… И прибыл сюда не просто так…

— Честное слово, наша встреча произошла совершенно случайно, я всего лишь хотел пообедать. Мне в гостинице сказали, что здесь хорошо кормят, вот и пришел. Кстати, мы уже на «ты»?

— А что, есть возражения?

— У меня нет…

Мы оба смеемся, она — с заметным облегчением.

— Как я понимаю, тебе после обеда нужно быть у начальства? Тогда поедем туда вместе, покажешь, где сейчас штаб размещается. Давно я тут не был…

Я подзываю парня, невзирая на протесты Дианы, оплачиваю ее обед тоже, и мы выходим на улицу, где к нам чуть ли не мгновенно подлетает очередной лихой водитель гужевого транспорта.

— Куда изволите?

— К окружному штабу.

— Понял, доставим быстро и с ветерком!

Дорога заняла минут пять, без особого кружения по улицам. Диана не надевает шлем, так что ее волосы так и остаются в виде пышной гривы, слегка закрепленной несколькими ажурными заколками.

— Начальство не ругается, что форму одежды нарушаешь?

— Нет, на девчонок не ругаются, только на мужчин-летунов. Но им труднее — еще и бриться нужно каждый день!

Она заливисто смеется, я тоже улыбаюсь. Странно, но на ее лице уже не видно той безысходности, с которой она сидела за столом во время своего одинокого обеда в ресторане. Надеюсь, что у меня получилось отвлечь ее от грустных размышлений. В моем саквояже есть несколько диковинных штучек, как раз для подобных случаев, но еще нужно крепко подумать, что может понадобиться именно сейчас. Ладно, до вечера время еще осталось…

В самом начале длинного коридора дорогу нам преграждает торчащая из стены железная труба. Диана приветливо кивает сидящему за толстым стеклом дежурному офицеру, тот улыбается и на что-то нажимает, труба отодвигается, давая летунье пройти. Я было двигаюсь следом, но железяка со скрипом возвращается на место, и раздается громкий голос дежурного:

— Уважаемый, вы к кому?

— У меня предписание, нужен полковник Федоров.

— Позвольте взглянуть на ваши бумаги…

Я не спорю, вытаскиваю из кармана сложенный пополам листок, свое личное удостоверение и подаю в небольшое окошко. Дежурный придирчиво, чуть ли не с увеличительным стеклом рассматривает документы, затем поднимает черную трубку внутреннего телефона и что-то тихо говорит. Закончив доклад, протягивает мне документы и сообщает:

— Вам на второй этаж, сейчас проводим… Давыдов! — выскочившему из соседней двери солдату в парадной форме он приказывает: — Проводи господина к полковнику Федорову.

— Слушаюсь! — козыряет тот и поворачивается в мою сторону. — Пойдемте, прошу вас.

Мы идем до конца длинного коридора с нечасто встречающимися дверями, затем подымаемся по отделанной мрамором лестнице на второй этаж. Почти сразу сопровождающий жестом показывает мне свернуть направо, затем стучит в массивную дверь.

— Войдите!

Мы входим в небольшой кабинет, где за письменным столом сидит офицер с капитанскими погонами. Все ясно, это адъютант его превосходительства. А, нет — там полковник, значит, всего лишь «их высокоблагородия».

— К его высокоблагородию полковнику Федорову, — докладывает сопровождающий, после чего сразу выходит.

— Ваше предписание, пожалуйста! — обращается ко мне капитан.

Какие могут быть вопросы, повторяю ту же процедуру, что и на входе. Адъютант рассматривает документы, причем особое внимание уделяет печатям — освещает их маленьким светильничком, свет которого имеет фиолетово-синий оттенок и еле заметен невооруженным глазом. Все верно, печати начинают сиять ярким блеском, хотя при обычном свете они просто синие. Убедившись, что я тот, за кого себя выдаю, он знаком просит меня подождать и, постучав, входит к своему начальнику. Через полминуты дверь открывается, и он приглашает меня внутрь.

Ну что ж, если ты видел кабинет одного начальника — значит, ты видел их все. Длинный стол с десятком стульев по обеим сторонам, упирающийся торцом в письменный стол начальника. По правую руку от господина полковника массивный телефон с фигурной трубкой, только изготовленный из чего-то вроде светлой слоновой кости, в отличие от простецкого телефона у адъютанта. «Ноблесс оближ», понятно… Рядом небольшой телефон темно-красного цвета, наверное, для прямой связи с начальством… Какая-то не очень толстая папка с бумагами, сейчас закрытая, чернильный прибор, вот и все. Напротив окон — рельефная карта нашего государства, занимающая всю стену. За спиной полковника — портрет нынешнего государя в парадной форме.

— Здравия желаю, господин полковник! Специальный агент…

— Здравствуйте, — прерывает он меня и показывает на ближайший к нему стул. — Давайте обойдемся без длинных прологов. О вашем прибытии мне сообщили заранее. Перед отправкой вам должны были предоставить всю информацию, которая у нас имелась на тот момент.

— Да, но я бы хотел узнать все из первых рук, как говорится.

— Тогда лучше все показать на карте…

Он поднялся из-за стола и подошел к стене. Взяв указку, стал показывать:

— Две недели назад взлетевший с нашего аэрополя «Дракон» взял курс на восток, следуя обычному маршруту. Связь с ним была вот до этой точки… — он ткнул в один из пунктов, расположенных примерно в сотне верст от места взлета. — Над следующим аэрополем он так и не появился. Ждать его перестали, когда по времени стало ясно, что кончилось горючее. Как вы сами знаете, без него «Дракон» может только недолго планировать и садиться. На поиски высылали спасательный дирижабль, но обнаружить ничего не удалось. Летунья тревожных сигналов с места возможной посадки тоже не подавала.

Сделав паузу, он посмотрел на меня, оценивая реакцию, затем продолжил:

— Неделю назад пропал второй «Дракон». Если первый вез застрахованный коммерческий груз, то в этот раз среди мешков был особый пакет спецпочты. Вы ведь хорошо знаете, что это такое?

— Да. Это документы, которые ни при каких условиях не должны попасть в чужие руки. Летуны знают, что делать в случае вынужденной посадки. Только…

— …Успела ли она привести в действие зажигательное устройство? Да, именно из-за этого у нашего штаба вся головная боль. Скажем так — если эти документы попадут за границу, большой скандал гарантирован. Причем такой, после которого и до разрыва дипломатических отношений не так уж и далеко. А завтра…

— Должен состояться очередной вылет, как я понимаю? И скорее всего, с отсылкой документов, по ценности равных пропавшим? Странно, почему бы не отправить их поездом? Ведь за неделю все уже бы и так дошло.

— Поездом и отправили дубликаты, на «Драконе» были документы, которые сейчас уже утратили срочность. Но для разведки сопредельных государств, впрочем, и не только их, они не перестали представлять огромную ценность.

— А когда-нибудь раньше подобное случалось?

— Нет, вы же сами знаете, что эти аппараты невозможно перехватить во время полета.

— Даже с помощью таких же?

— Насколько мы знаем, нет. С той стороны рядом с границей не строили аэрополей, и наша пограничная стража не замечала никаких полетов. Некому там летать. Следящих полей тоже не было.

— Кто это проверял?

— Наши специалисты. У них есть все, что для этого требуется.

— А почему тогда вызвали меня?

— Вас нам рекомендовали как одного из лучших агентов, раскрывающих все дела, в которых была замешана магия.

— Вы думаете…

— Скажем так — мы не исключаем эту возможность. Приказ о вашем пропуске на аэрополе уже отдан, просто назовете себя охране. Вас будут ждать завтра утром. Хотите узнать что-нибудь еще?

— Пожалуй, нет. Разве что прошу вашего разрешения на знакомство с летунами. С любыми, если сочту это необходимым для дела.

— А вы не так просты… — полковник с хитрым прищуром посмотрел на меня.

— …А также — с любым наземным персоналом.

— В этом вас никто не ограничивает. Делайте все, что необходимо, но помните — потерять еще одного «Дракона» нам нельзя! Даже если у пилота вдруг поднимется температура из-за обычной простуды — это уже подозрительно. Тем более что такой аппарат у нас остался только один, замену потерянным пришлют из столицы не раньше, чем в следующем месяце.

— То есть через две-три недели… А по электрическому телеграфу связь у вас есть?

— Да, но мы не можем передавать по ней совершенно секретные сведения. Да и работает она через пень-колоду, если говорить честно. Поездом — медленно, грузовым дирижаблем — не всегда возможно из-за сильных ветров на маршруте. До недавнего времени самым надежным видом связи у нас были эти самые летуньи на «Драконах». Сейчас осталась только одна…

— Считайте, что я уже два часа занимаюсь этим делом. Завтра утром буду на аэрополе, провожу вашего летуна в полет.

— Хорошо, как проводите — сразу езжайте ко мне. Пропуск в штаб возьмете прямо сейчас, у моего адъютанта. Все, работайте.

— Честь имею, господин полковник!

— Удачи вам!

Забрав у адъютанта жесткий прямоугольник картонки-пропуска, украшенный сразу несколькими печатями и ярко-красной полосой по диагонали, иду к выходу из штаба. Эх, нужно было уточнить у капитана, сколько времени требуется, чтобы добраться до местного аэрополя… Но возвращаться совсем не хочу, поэтому мысленно машу рукой и прохожу мимо стеклянной стены, за которой все так же бдит зоркий дежурный по штабу.

Ух ты, меня ждут! Неужели? Точно, возле дверей стоит Диана, нетерпеливо похлопывая себя по крутому бедру летным шлемом.

— Ну, как прошел визит к начальству?

— Все хорошо. Подскажи, далеко до аэрополя, сколько туда ехать? Мне завтра нужно туда попасть с самого утра, еще до начала полетов.

— Пойдем, все расскажу по дороге. — Она берет меня под руку и увлекает прочь от здания штаба, вниз по улице. — На извозчике примерно час езды, на казенных омнибусах, которые летунов и наземную обслугу туда возят — полчаса. Ты ведь на службе, поэтому вполне можешь ими воспользоваться.

— Спасибо за совет, так и сделаю. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?

— Если бы ты знал, сколько тысяч раз мне задавали этот вопрос… Но сейчас один из тех немногих случаев, когда я отвечаю: «Сегодняшним вечером я свободна!» — Диана засмеялась.

— Тогда, надеюсь, у тебя нет возражений против дружеского ужина в том же ресторане, где мы пообедали?

— В принципе, нет… — Она почему-то задумалась. — Только вечером там не так спокойно, как днем.

— Ничего, мы там не будем сидеть очень долго. Тем более что завтра планируется ранний подъем, как я понимаю?

— Да, у меня вылет в девять часов утра, подготовка начинается в восемь. Значит, тебе нужно быть готовым к выезду уже около семи. Как, сможешь проснуться в такую рань?

— Без проблем. Только скажи, где и во сколько точно нужно быть.

— Сверим наши хронометры… — Она изящным движением освободила из рукава тонкое запястье, на котором сверкнули довольно большие наручные часы. — Сейчас на моих шестнадцать часов… сорок две минуты.

— Хорошо. — Я вытащил за цепочку из кармана свои массивные «ходики», как я их любовно называю. — У меня… теперь столько же.

— Тогда будь на углу возле ресторана, место я покажу, когда увидимся вечером. Там по утрам и останавливаются омнибусы, идущие на аэрополе. Обратно они уезжают вечером, когда заканчиваются полеты.

— Договорились.

— А сейчас давай пройдемся, поболтаем. Если честно, я вот так близко в первый раз настоящего «ловца» вижу.

— И не боишься?

— Сейчас уже нет, но в обед ты меня здорово испугал, подумала, что иностранный шпион, хорошо, что вовремя свой жетон показал…

— Ты действительно думаешь, что опытный шпион стал бы вот так, напрямую, вываливать первому встречному закрытую от всех обычных людей информацию?

Она смущенно покраснела, став еще милее, и тихо ответила:

— Прости, ладно? И вообще, давай про этот обед вспоминать только хорошее. Например, твой фокус с кофе…

— Это был не «фокус». Просто немного бытовой магии.

— Ой… А я так смогу?

— Если очень захочешь, то научишься. Но только после того, как перестанешь летать на своем «Драконе».

— Тогда я лучше подожду завершения своей летной карьеры… Вот, мы почти пришли, — она показала на двухэтажное здание, построенное из темно-красного кирпича. Не знаю, почему, но оно сразу вызвало у меня воспоминания об армейской казарме. — Тут и живут летуны, находящиеся на службе, или в командировках. Специально рядом со штабом, чтобы по тревоге никого не искать.

— Итак, прекрасная летунья, во сколько вы изволите прибыть ко входу в ресторан?

— Надеюсь, что вы, мой уважаемый чародей, будете меня там ждать ровно в девятнадцать ноль-ноль, — ответила она мне таким же тоном, и ослепительно улыбнулась.

— До встречи!

— До встречи!

Легонько коснувшись моей руки своей узкой ладонью, она вошла в широко раскрытые двери дома.

Времени оставалось еще много, поэтому я решил пройтись до гостиницы пешком. Надо же, «…мой уважаемый чародей…» Гораздо более привычно то, что нормальные люди от меня шарахаются, стоит им только узнать о том, чем занимаюсь. Поэтому и не афиширую свои умения, изображая либо курьера, либо охранника, либо… кого угодно, в зависимости от того, что требуется на данный момент.

Так, а если попробовать свернуть вот здесь, как подсказывает чувство направления, то можно добраться гораздо быстрее… Точно, вдали уже видна крыша гостиницы, я ее хорошо запомнил — красная черепица с двумя остроконечными шпилями. Отлично, минут через пять буду на месте!

Швейцар распахнул передо мной дверь, и я как можно более степенно прошествовал внутрь. Если уж изображать преуспевающего деятеля, то постоянно. (Хотя быть самим собой гораздо приятнее, если честно.)

— Нет ли сообщений на фамилию «Кузнецов», меня никто не искал? — спросил я, глядя сквозь мгновенно насторожившегося портье.

— Никак нет, — почему-то ответил он на военный манер.

— Хорошо. Мой ключ…

— Вот он!