Где-то недалеко, у реки, завыл волк. Не по-обычному завыл - унывно, глухо, а совсем по-другому - яростно так, призывно, словно и вправду звал кого-то. Подзывал стаю? Если так - плохо дело, порежут звери лошадей, у дороги привязанных, хоть и оставлена там хорошая стража, да маловато их, не сладят со стаей. А как без лошадей отсель выбираться? Найден вздохнул и вздрогнул. Прямо из капища, словно бы в ответ волку, внезапно раздался такой же вой - дикий, громкий, страшный! И тот, дальний, волк, видно, прислушался, замолк. А потом ответил - заскулил жалобно, будто слепой щенок, словно признал того, что в капище, за старшего... А откуда в капище волк? Страшно стало Найдену. Откатившись от костра, он побежал к лесу, в противоположную от волчьего воя сторону. Оберег-ящер жег его шею, словно манил прочь от капища, и Найден не сопротивлялся этому зову, наоборот, прибавил шагу, проваливаясь по колено в темный ноздреватый снег. Вокруг обступали черные ели, больно били по лицу колючими лапами. Защищая глаза рукою, Найден упрямо шел вперед, всё дальше и дальше от поляны, наконец, задыхаясь, упал в снег под высокой сосной. Тяжело дыша, перевернулся на спину - высоко в небе сквозь темные прорехи облаков сверкали звезды.
- О мать-Мокошь, о Велес! - взмолился парень. - Не дайте пропасть, дайте выбраться.
А от капища послышался вдруг рассерженный рев, словно ярился там огромный чудовищный зверь. Найден рывком поднялся и, поплевав на руки, проворно полез на сосну.
- Так где же третий? - Длинноносый грозно взглянул на Истому. Черные глаза его пылали яростью. Вислоусый варяг вытащил из ножен меч. Истома повалился на колени.
- Не губи, княже! - гнусаво верещал он. - Сыщу беглого, сыщу.
Небольшой костер, разведенный посередине капища, тускло освещал вкопанный в землю идол Перуна и толпившихся вокруг него других богов - Рода, Даждьбога, Мокоши. У подножия главного идола, со связанными за спиною руками, валялись на земле двое слуг - Поздей с Баженом.
- Убери меч, Альв, - приказал варягу длинноносый и усмехнулся: - Что ж, придется Тору обойтись на сей раз без жертвы... ибо Перуна мы никак не можем обидеть. Хватит валяться, Истома, бери нож!
Мозгляк быстро вскочил на ноги, выхватил из-за пояса узкий ромейский кинжал и вопросительно уставился на длинноносого:
- Что прикажешь, Дир-боярин?
- Убей этого. - Боярин пнул в бок Поздея. Не заставив себя долго упрашивать, Истома Мозгляк бросился к пожилому слуге, чуть приподнял левой рукой голову, а правой умело перерезал горло. Поздей захрипел, задергался и затих, устремив глаза к небу. Из раны толчками вытекала кровь. Лежавший рядом Важен с ужасом глядел на окровавленные руки Истомы.
Удовлетворенно кивнув, боярин Дир нагнулся и, зачерпнув ладонями кровь, вымазал ею губы идола.
- О великий Перун, - тихо произнес боярин. - Я уважаю тебя и даю тебе славную жертву, не какого-нибудь курятю, и даже не лошадь, а человека. Да, это достойная жертва. Будь же и ты милостив и разреши мне сделать то, ради чего я сюда пришел. - Дир замолк, прислушиваясь к чему-то, затем снова кивнул и обернулся к варягу: - Перун не будет гневаться. Этого... - он указал на мертвого Поздея, - подвесьте за ноги к ветвям дуба, а этого... - боярин пнул отрока, - тащите к колодцу.
Варяг Альв и Истома поспешили исполнять приказанное. Истома и раньше-то побаивался Дира, ближнего боярина киевского князя Аскольда, а уж сейчас, когда черные глаза боярина горели пламенем Тьмы, и подавно. Что же касается Альва... Альв Кошачий Глаз - викинг из Трендалага - был знаком с Диром еще и раньше. Дирмунд Заика - вот как звали боярина на севере Норвегии, в Халогаланде, что не так и недалеко от Трендалага. И, по слухам, мало кто уважал Дирмунда на его родине, в Бильрест-фьорде, однако вот теперь... Теперь его многие побаивались. И не только потому, что он пришел в Кенугард вместе с Хаскульдом. Альв вон тоже пришел, и что? Так и остался простым викингом, а Дирмунд давно хевдинг, дружинный вождь, боярин по-местному. И кстати, не заикается больше. Да и взгляд у него - на что уж Альв человек смелый, а и у него мурашки по коже. Да и Хаскульд-конунг, говорят, Дирмунда побаивается. Все чувствуют - необычный человек Дирмунд, нелюдской какой-то. Чувствуют, а перечить боятся, вот и Альв Кошачий Глаз поперся с ним в какую-то дыру, чуть ли на край света - в древлянское порубежье. Капище там, видите ли. Так мало ли где поближе капищ да священных рощ? Нет. Подавай где подальше, поглуше. Ой, не только Перуна собрался ублажить Дирмунд, и не Тора... Тому, страшно сказать, даже и жертвы не досталось - сбежала жертва по вине Мозгляка Истомы. Вот интересно, какому богу достанется этот светлоглазый отрок? Уж не Тору и не Даждьбогу точно.