Четверо рабов заносили в дом тяжелые кадки с водою, Твор и проскочил за ними, никто да куда, - не рабское это дело спрашивать, на то у ворот страж имеется, мосластый парняга с дубиною, мимо которого да мимо псов вошь и та не проскочит, не говоря уж о каком-то там отроке. Ну, а раз здесь он, значит - пропущен, значит - зван, значит - так и должно быть. Неслышно скользнув вместе с рабами в полутьму дома, Твор притаился за кадками. Хорошее было место, удобное - и темно, и от очага тепло, и все, что вокруг делается, видно. А дела в волхвовской избе творились странные. Полностью лишенная одежды Радослава возлежала на широком ложе, составленном из трех скамеек, накрытых тяжелой ромейской тканью. Левой рукою девушка опиралась на подложенную под голову кошму, в правой держала серебряный кубок, из которого время от времени отпивала и как-то неестественно смеялась. Твор невольно залюбовался сестрой - какая она все-таки красивая! Длинные стройные ноги, узкая талия, живот - плоский, как точильный камень, грудь… не большая, но и не маленькая… Творимир неожиданно покраснел, почувствовав, как нахлынуло вожделение - это к собственной-то сестрице, невесте Рода! Отрок быстро перевел взгляд на жрецов - те сидели за столом, что-то пили и откровенно таращились на девчонку, свистящим шепотом отпуская скабрезные шутки. Радослава-то их не слышала - судя по пустым глазам и дурацкому смеху, она, похоже, уже парила в каком-то своем мире, - а вот Твору все было слышно прекрасно, и услышанное вовсе не прибавляло уважения к волхвам, а сестрицу почему-то становилось жалко.
- Ишь, красивая девка, - отхлебнув прямо из корца бражки, усмехнулся толстомясый Кувор. - Такую можно с хотеньем попользовать, а, брате Чернобог?
- Уймись покуда! - грозно прикрикнул на него Чернобог. - После меня отпробуете, как и с прочими было. А сейчас не время еще, вон, девка-то не доспела. - Повернувшись к девушке он умильно улыбнулся: - Пей, пей, дева!
- Пью, - засмеялась Радослава. - Питье у тебя, волхв, уж больно пьяное.
- Так ведь ничего не жаль для невестушки! Волхвы противно загоготали, а возлежащая на ложе девушка томно смежила веки.
- Эвон, девка-то, - старый волхв Колимог ткнул в бок Кувора, - как бы не заснула!
- Заснет - разбудим, - захохотал тот. - Верно, брат Чернобог? А ведь такую красу можно было б и в наложницах оставить, а?
- Не стала б она наложницей, - скривился Чернобог. - Горда больно. Что ж, тогда пусть подыхает лютой смертию да думает, будто станет невестою Рода. Так он ее и ждет, дурищу!
Жрецы снова расхохотались, "Что они говорят такое?! - с ужасом подумал Твор. - "Лютая смерть", "дурища", "горда больно"… Это ведь они про сестрицу! Опоили уже чем-то… А та-то и впрямь поверила… Ой, не зря хмурилась матушка Хотобуда, не радовалась, а мы-то, дурни… Спасать надо сестрицу, спасать!"