– Сладкооооооо… ооооо… даааааааааа… сладкоооооо…

Иезекиль понимал, что он спит. Ощущал сон всей кожей и все же никак не мог проснуться. Африканские баобабы сплелись над головой толстыми узлами засохших сучьев – небо лилось с них вниз, расплываясь по земле тусклым блеском кровавых луж. Острые шипы проникали внутрь ладоней – без боли, мягко, как в сахарную вату. Сквозь багровые облака с трудом, лепестками роз, пробивались судороги умирающего солнца: оно агонизировало, дергаясь остатками лучей. Иезекиль попытался пошевелить левой рукой… пальцы не двигались… в голове медленно, как в меду, плавал мозг. Загадочный шепот невидимого существа – знакомый арамейский волнообразно перемешивается с чужими словами, на странном языке.

Именно этот шепот и мешал его пробуждению.

Захлебываясь в тягучих волнах дремоты, Иезекиль изо всех сил пытался вспомнить . Что-то произошло здесь совсем недавно. Даже сквозь сон он видел смутные очертания обвисших крыльев напарника – Рафаила, и перья, рассыпавшиеся по мокрому полу: глазурь голубых изразцов, вся в мельчайших каплях воды. Они привыкли к сырости – офис Небесной Канцелярии изначально расположен среди облаков. Рафаил не подавал признаков жизни. Лишь колыхание перьев тащило через сонные мысли коллеги догадку – он тоже спит. Почему они не просыпаются? ПОЧЕМУ?

Меч вывалился из руки – с погребальным звоном. Против воли Иезекиль погружался в муть черных вод глубокого озера – стараясь махать крыльями, чтобы грести. Мимо проплывали скользкие рыбы – касаясь его плавниками, оскалив пасть, полную зубов. Света уже не было видно: только тьма, беспросветная тьма, прореженная пестрыми лентами рыбьих плавников.

– Теплооооооооо… мягкооооооо… хорошооооооо…

Шепот оплетает шелковыми нитями паутины, связывая по рукам и ногам. Крылья мелко, судорожно подрагивают. Миры сменяются – один за другим. Вынырнув на поверхность из гиблого озера, он ослеплен яркостью зелени, видит птиц с большими когтями и раскрытые пасти неведомых чудовищ.

Что такое с ним приключилось? Воспоминания пробиваются с трудом, увязая в болоте сна. Тусклая вспышка освещает видение. Кажется, они стоят с Рафаилом на посту – торжественно, как на параде, держа в руках мечи. Самый важный пост во Вселенной и одновременно – самый бестолковый. Для того чтобы охранять этих , не нужно присутствия вооруженных до зубов ангелов-стражей. У порогов камер установлена особая штука, которую им нельзя преодолеть – отшибет в сторону, как человека электрической оградой. Кажется, Иезекиль уже упомянул о важности их караула… но наряду с этим к службе ангелов примешана изрядная толика кислейшей скуки. Днем они с Рафаилом только и делали, что позировали для фотоаппаратов: «щелкнуться» у двери № 1 считал своим долгом каждый – от младшего архангела-стажера до старого серафима с многопудовыми крыльями. Долгими ночами, маясь от безделья, ангелы-стражи часами играли «в Библию». Что это такое? Как игра в города. Называешь любой пункт из библейских виршей или святой персонаж, а твой оппонент в ответ должен назвать точно такой же, на последнюю букву. Игра, между прочим, сложная, не всякий интеллектуал ее одолеет. Случается, повезет – вздумают свалить тебя «Иерихоном», ввернешь в ответ «Назарет». Ну, а если «Вирсавия» или, оборони Господь, «Юдифь»? Заняться больше нечем. Карты, понятное дело, запрещены. Шашки тоже. Из-за шахмат и вовсе давеча случился скандал на Совете Серафимов. Секретарь-купидончик из аппарата праведного Ноя принес манускрипт: согласно ему, по первости в Индии в шахматы на деньги играли – и все, приравняли к азартным играм. Застукают теперь с шахматами – пиши объяснительную.

Ох, как тяжело… что-то давит ему на грудь… Сладкий шепот патокой заливает уши:

– Лежииииии… радуйсяяяяяяяя… засыпаааааааай…

Похоже, это гипноз. Слова тяжело пробиваются к нему, как через пуховые подушки. Он потерял способность двигаться. Парализован и Рафаил. Ангелов усыпили в одно мгновение, прямо во время игры. С ними случилось то же самое, что и с некоторыми пациентами на сложной операции – бывает, даже после наркоза те видят и слышат, только слабоооо… слабоооо… слабооооооооооо…

Перед Иезекилем с ревом разверзлась стена огня. Сгустки пламени целовали в губы раскаленными цветами: длинные волосы ангела, сухо шелестя, осыпались пеплом. Буйство пламени рождало причудливые образы – в огне виднелись женские лица, сплетенные в танце тела, раскрытые рты и руки, протянутые к нему в последней мольбе. Он не чувствовал жара – лишь приятную, успокаивающую теплоту. Огненная пасть дыхнула, подобно тысяче драконов: Иезекиль полетел в пропасть, безвольно отдавшись стихии. Сон поборол ангела: он не мог ничего делать, даже думать – мысли закрутились в огненном вихре, рассыпаясь на угли. Пламя поглотило разум.

– Всеееееееееее… тепеееееееееееерь… всеееееееееееее…

Теплота сменилась резким, пронизывающим крылья холодным ветром.

Он проснулся так же внезапно, как и заснул.

Иезекиль вскочил словно ошпаренный. Быстро ощупал пояс туники – поднял с пола лезвие. Полез за спину – рука ткнулась в мягкий пух… крылья, кажется, не повреждены.

Рядом протирает слипшиеся глаза Рафаил – очумевший толстяк сидит прямо на полу, положив на колени меч, рыхлое тело колеблется от приступов зевоты.

Молниеносный взгляд вдоль узкого коридора, и Иезекиль облегченно перекрестился: оооо, слава тебе, Господь Всемогущий, воистину слава! Замки на всех трех дверях, обозначенных номерами 1, 2, 3, не тронуты: ни царапинки, чисты и невинны, как детская любовь к мороженому. Главная дверь – на месте; сразу видно – к засовам не прикасались. Тяжелые пластины чистого серебра, скользкие и мокрые от непрерывно льющихся струй святой воды. Поверх – лично скованные архангелом Михаилом цепи, чья сила скреплена замком с печатью апостола Петра. Но все это чистая формальность, мишура попсовая. Секрет неприкосновенности камеры № 1 – совсем в другом. Прямо через порог железной нитью проложена трубочка толщиной едва ли не в человеческий волос, полная субстанции . Она совсем незаметна на первый взгляд, но ее действие весьма ощутимо – в этом-то и состоит подвох.

Те, кто усыпил их обоих неведомым гипнозом, просчитались. Через субстанцию не прорваться даже легиону отборных бесов, включая такого головореза, как демон Агарес, – правая рука Сатаны, герцог Восточного и Западного секторов Ада.

Иезекиль плавно отстегнул рацию под крылом. Сейчас он доложит начальству о беспрецедентной атаке неизвестных сил, поднимет тревогу во всех департаментах, позвонит каждому апостолу. Но сначала хорошо бы лично убедиться: в камере № 1 ничего не случилось.

В прямом смысле ничего.

– Нормально себя чувствуешь? – спросил он Рафаила, помогая ему подняться.

– Угу, – ответил толстяк, протирая осоловевшие глаза крылом.

Иезекиль вложил небесно-голубой ключ в замок – тот лязгнул, распадаясь надвое, цепи упали вниз. Изнутри соседней камеры № 2 слышался рев и топот копыт, пахнуло смрадом зверинца. Существо материлось , с грохотом ломясь в дверь.

«Надо ему еды потом занести», – мелькнуло в голове Иезекиля.

Камера № 1 встретила ангела-стража запахом тухлых яиц и холодной сыростью – стены из иерусалимского кипариса, казалось, дышат святой водой. Потолок глядел на него гипсом с ликами угодников, на нитях свешивались распятия, в углах – душевые отверстия для распыления елея. Эту камеру, говорят, конструировал лично Ной. Плазменный телевизор странно смотрелся в темном пространстве: что-то вроде бриллианта на шее нищей старухи. Едва шагнув за порог с субстанцией , Иезекиль все понял.

Сонный ангел за дверью дернулся, услышав крик ужаса…

Глава I

Пила XXVI (где-то в центре Москвы, в темном переулке)

 Дьявол, моргая, вяло смотрел в темноту. Он смог различать предметы уже через пару мгновений – се природные обитатели Ада обладали кошачьим зрением. Напротив него, скрестив по-турецки ноги, сидел человек. Низкорослый, как гном, толстенький и в черной робе заключенного Армагеддона: капюшон надвинут на лицо – наверняка морщинистое. Ничего не видит, а потому боится произнести вслух хотя бы одно слово. Да, время сейчас такое: если утащили тебя куда-то среди ночи – лучше помалкивать.

Хвост Сатаны звучно щелкнул.

– Где я? – вздрогнув, спросил человек.

– Понятия не имею, – отозвался Дьявол. – Я и про себя-то этого не знаю.

Он уже узнал своего соседа, но не подал виду. Так было прикольнее.

В руках толстячка тускло вспыхнул дисплей мобильника.

– Босс! – упавшим голосом произнес «гном». – Неужели это вы?

– Можешь рога пощупать, – зевнул Дьявол. – Убедишься наверняка.

Пиар-директор Сатаны не принял совет во внимание. Вытянув ладонь вверх, он поднял сотовый телефон над головой. Слабое мерцание голубовато-мертвенным оттенком осветило крохотную комнату, больше похожую на коробку. Ее стены покрывал белый больничный кафель, на полу стояла ванна, полная воды, по бокам от нее, как мертвые часовые, – останки двух разбитых унитазов. В воздухе отчаянно соперничали запахи хлорки и жженой резины.

Пиар-директор попытался двинуть ногой, но у него это не получилось: лодыжка онемела, как после парализующего укола. Ощупывая кожу, пальцы ткнулись в железо – в дисплее «моторолы» отразилась цепь.

– Ааааааааааааа! – завизжал пленник, телефон хлопнулся об пол.

– В чем дело? – лениво осведомился Дьявол.

– Нас похитили, босс, – щупая помещение лихорадочным взглядом, залепетал пиар-директор. – И знаете кто? Маньяк, обсмотревшийся сериал ужасов «Пила». Кафель, унитазы, кандалы. Бьюсь об заклад, скоро на стене включится экран и человек в маске скажет – через час комната от пола до потолка заполнится святой водой… если я не решусь отпилить себе ногу!

Выслушав его тираду, Дьявол не изменился в лице (точнее сказать – не изменился в морде), проявляя полнейшее спокойствие. Звякнула цепь, смыкающая железный «браслет» на руке, – он почесал мохнатое ухо.

– И какой в этом смысл? – равнодушно произнес Сатана. – Остаются лишь сутки до начала Страшного Суда на Красной площади. Все улицы буклетами оклеили, кругом щиты с рекламой, телик надрывается. Телезвезд Ураганта и Целкало, плюс кучу других наняли спецконтрактом вести прямой эфир. По ТВ сегодня – телефонная линия «Разговор с Иисусом». Обычные и VIP-грешники со всего света приглашены звонить и задавать вопросы, ангелы установят в Москве мониторы для видеонаблюдения. Отпилишь себе ногу? Так уже через минуту новая вырастет. Новый ремикс «Апокалипсиса» – мертвецы воскресли на Судный день. Убить тебя не-воз-мож-но. Даже засадив крест в миндалины… Поэтому не стоит психовать.

Произнеся этот спич, Дьявол смежил веки: ему хотелось впасть в нирвану.

– Вы как-то подозрительно спокойны, – всем телом трясся пиар-директор. – Меня напрягает ваш буддийский пофигизм. Что тут вообще происходит?

Унитаз умиротворенно булькнул – внутри журчала вода.

– Мне смысла нет волноваться, – пожал плечами князь тьмы. – Я проиграл Армагеддон – финальную битву с армией ангелов и нахожусь в плену в ожидании Страшного Суда. Сучье добро обложило меня со всех сторон иконами, серебром и крестами, по ТВ – интервью с героями Армагеддона, реклама добродетелей и проповеди о грехе употребления безалкогольного пива. И так – каждое утро, с пробуждения. Словно в «День сурка» попал.

Пиар-директор, пошарив по полу рукой, подобрал упавший мобильник.

– Я не очень понимаю: какой грех в безалкогольном пиве?

– Я тоже, – согласился Сатана. – Но это вопрос не ко мне. Совет Серафимов в Небесной Канцелярии каждый день выпускает коммюнике и рекомендации по безгрешному поведению. Вот они там опять согласовали, вышло постановление: безалкогольное пиво дает иллюзию настоящего, а значит, приравнено к наркотику. Любое удовольствие, с их точки зрения, греховно. Ханжи! Сейчас такая свистопляска началась – люди еще вспомнят меня.

Пиар-директор ответил вздохом, похожим на змеиное шипение. Лет пять назад Небеса провели в Москве бета-тестинг конца света (облегченную версию, под кодовым названием «Апокалипсис-лайт»{[1]}). Ввиду ее полного провала было решено повернуть время вспять и все начать по новой – сосредоточившись на классическом варианте «Откровения» Иоанна Богослова. Все пошло по жесткому графику: вострубили семь ангелов Апокалипсиса, моря превратились в кровь, вода в реках сделалась горька, прилетела саранча с женскими головами, повсеместно начались извержения вулканов и метеоритные дожди. Из моря на песок вылез Зверь с семью головами и десятью рогами, ему поклонились земные народы, а к власти пришел Антихрист{[2]}. Пока суд да дело, подошло и время битвы добра со злом – сражения у горы Мегиддо, в просторечии Армагеддон. Исход конфликта, разумеется, был прописан в «Откровении» заранее, но Сатана и его демоны сражались с упрямством обреченных. К армии зла (бесы и падшие ангелы) примкнуло войско добровольцев из людей – политики, пиар-менеджеры, поп-звезды и поклонники шоу «Дом-2», но это не помогло. Финал сражения оказался закономерен, несмотря на личное участие Жириновского, пиарщиков Кремля и Сергея Зверева, чье появление на поле боя повергло ангелов в ужас и едва не повернуло их вспять. «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый Диаволом и Сатаною, обольщающий всю вселенную, и ангелы его низвержены с ним ».

Легионы демонов попали в плен. Их разместили в особой «зоне», в Бутово, – вплоть до Страшного Суда. Сам же Дьявол, а вместе с ним Антихрист и Зверь были заключены в VIP-тюрьму с охраной из суровых ангелов-стражей, подвешенную в небе, среди облаков, откуда, казалось бы, невозможно сбежать…

И вот в эту самую ночь неизвестная сила перенесла Сатану в некую комнату – вроде общественного туалета, без признаков окон и дверей. А вместе с ним из лагеря военнопленных бесов перенесся и пиар-директор. С обоими это приключилось во сне.

Странно. Непонятно. Неожиданно.

– Рассуждая логически, – продолжил Дьявол, счищая когтем грязь с кафеля, – ничего хуже с нами случиться уже не может. Небеса навряд ли предоставят мне адвоката, это пустые формальности – Иоанн обозначил, что меня ждет. Бросят в «озеро огненное» в компании Зверя и Антихриста, где буду «мучиться во веки веков». В связи с этим то, что сейчас происходит, – всего лишь развлечение. Кто и зачем перенес нас в кафельный гроб? Да, самому это любопытно.

– Так почему вы это не угадаете? – удивился пиар-директор.

– Я теперь – зло с ограниченными возможностями, – развел копытами Сатана. – Поражение армии бесов привело к полной власти ангелов: перед Страшным Судом решением Совета Серафимов всем существам отключили магию. Это раньше я даже в церковь мог запросто зайти, а теперь все – и трехлетнего ребенка не побью. Кроме того, ты думаешь, на мне простые кандалы? На них древнееврейские заклятия по обузданию демонов. Конечно, я Дьявол, а не обычный бес, поэтому жалкие остатки черного волшебства у меня все же сохранились. Вот, смотри, я тебе сейчас продемонстрирую… одну секундочку.

Дьявол прочел заклинание на латыни. Глаза полыхнули черным огнем, из ноздрей струйками вырвался дым. Помещение сотряс слабый разряд грома. На кафеле во вспышке бледного света появился тарантул. Пошевелив мохнатыми ногами, он перевел на Сатану все восемь глаз и присвистнул:

– Мужик с головой козла. Во меня торкнуло!

Метнувшись во тьму, тарантул поспешил спрятаться позади унитаза.

– Говорящий паук, – с уважением произнес пиар-директор. – Круто, а?

– Не совсем, – уныло отозвался Дьявол. – Вообще-то я попробовал, как в старые времена, вызвать стаю летучих мышей, полчища черных крыс и легион тарантулов. А получился лишь один вот такой мутант. Мысли еще читать как-то могу, но не на большом расстоянии. В общем, нечто вроде младшего демона семнадцатого класса, даже самому стыдно. Без полкило серы и стакана крови девственницы о хорошем колдовстве думать сейчас не приходится.

Пиар-директор попытался отползти в сторону, но ничего не вышло – цепь крепко держала ногу. Он обшарил ладонями пол, думая, что, как в кино, рядом должна быть как минимум ножовка – но, увы, ее тоже не оказалось. Кафель зашуршал хвостами мышей, и пиарщик инстинктивно отдернул руку.

– Но… тогда кто же похитил нас и переместил сюда? И главное – зачем?

Хвост Дьявола размяк, слабо дрожа кисточкой.

– Это явно не демон, потому что им в VIP-тюрьму не пробраться, – рассудил Люцифер. – Да и кто на такое пойдет? Мои подручные все в плену. Кроме того, порог камеры охраняется субстанцией , ни одно существо из Ада не ступит внутрь узилища – током треснет. Есть вероятность, что кто-то из ангелов затеял свою игру. Как нас переместили сюда – не суть важно. А вот во втором вопросе ты попал в точку – ДЛЯ ЧЕГО? Обстановка и верно похожа на «Пилу», тут базару нет… часть эдак двадцать шестая, или сколько там уже вышло? Заброшенное, нежилое здание. И я не могу въехать – почему нас до сих пор не нашли? У этого типчика с креста, – Дьявол слегка скривился, – имеются отличные способности к ясновидению. Неужели похищение – с его санкции? В Небесной Канцелярии хватает интриганов, тянущих одеяло на себя… Оно и понятно: если среди ангелов целых девять ступеней карьеры{[3]}, обязательно найдутся желающие смухлевать – ради серебряных запонок на тунике, от дельного кабинета и личной массажистки для изнанки крыльев.

– Но почему с вами оказался я?! – не мог взять в толк пиар-директор.

– Пиар – мое главное изобретение после инцеста, – объяснил Дьявол. – Тут человек автоматически продает душу, даже договора заключать не надо. Почитай историю – творцов имиджа зла всегда отдают под суд. Юлиуса Штрайхера, главного редактора газеты Гитлера «Фелькишер беобахтер», вздернули в Нюрнберге, а пресс-секретарю «Талибана» Маулви Омару дали десять лет. Тебя тоже бросят в озеро огненное, и тут без вариантов.

Пиар-директор зябко поежился. Заключение в пахнущей хлоркой, темной комнате из кафеля с унитазами уже не виделось ему столь чудовищным.

– Хорошо, босс, – сник пиарщик. – Значит, нам остается только ждать.

В помещении прозвучал резкий скрежет, и под потолком зажглись лампы, одна за другой. Пиар-директор, щурясь от нестерпимо яркого света, заслонил рукой глаза. Зеркало над умывальниками плавно уехало вверх. Под ним скрывался компьютерный монитор.

– Надо же! – усмехнулся Дьявол. – Все интереснее и интереснее.

Монитор исказило помехами. Появились черно-белые полосы, раздалось странное жужжание, что-то пару раз щелкнуло. На экране возникло непонятное существо – в черной рубашке с надписью The End{[4]} . Его лицо скрывала плотная маска, сделанная из головы дикого кабана.

– Все-таки, босс, это «Пила», – заключил пиар-директор. – Среди ангелов тоже есть психи. Знаете, что он скажет? «Я хочу поиграть в игру».

Маска издала звук: его можно было принять и за смех, и за хрюканье.

– Ничуть, – глухо произнесла Свинья. – По-моему, ты не угадал.

Глава II

Субстанция (Небесная Канцелярия, кабинет Ноя)

 Край горлышка графина звякнул о стакан – нутро хрусталя пролило сладкую и липкую жидкость, сделанную из пыльцы крыльев бабочек. Утренний напиток ангелов мало напоминал по составу кофе, но служил тому же самому – прибавлял бодрости и был призван убирать сонливость. Голова Иезекиля трещала так, словно на празднике Рождества он перебрал виноградного сока из садов Палестины, кончики перьев дрожали, под глазами образовались мешки. Вместо положенного благоухания от него несло паутиной. Чувствовалось, он так и не проснулся окончательно.

– Еще чуть-чуть? – заботливо спросил ангела Ной.

– Нет, – выдавил из себя страж. – Благодарю, преподобный отец.

– Вот и славненько! – В глазах патриарха метнулись искорки счастья. – Ну, хорошо, пока ты свободен. Пожалуйста, сдай свой меч архонтам на выходе и жди: мы тут с апостолом побеседуем. Только слишком далеко не уходи. – Дождавшись, пока дверь закроется, Ной перевел взгляд на апостола Иоанна. Седобородый патриарх относился к нему с легким покровительством (мальчишка еще – пушок на щеках), однако не забывал: все же Апокалипсис на Земле вершится именно по сценарию Богослова.

– Чаю? – Голос праведного Ноя теперь напоминал похоронный колокол.

– Зеленого, – расслабленно уточнил апостол. – Неужели забыл?

Чайник на небесных молниях почти мгновенно вскипятил воду.

– Что будем делать? – буднично спросил Богослов.

– Не в курсе, – признался Ной, пряча глаза. – Ты у Господа был?

– Да, сразу как ты мне позвонил, – ответил Иоанн с некоторой заминкой.

– И как Он выглядит? – поставил перед ним пиалу Ной.

– Неважно, – буркнул Иоанн. – Круги под глазами, цвет лица землистый, сонливость одолевает, на головную боль жалуется. Донорство Его до ручки доведет. Нет, сдать кровь для операций против демонов – святое дело, да и требуется там по граммульке. Одна капля, и взвод адских существ повержен. Но тут-то – извини меня! Сначала два литра полноценной крови Христовой, чтобы оцепить по периметру весь лагерь в Бутово с захваченными при Армагеддоне бесами – а их там ужас сколько. Одних только инкубов{[5]} оградить, дабы те на женщин не бросались (они иначе не могут) и не разбежались мужиков «доить», – пришлось сделать отдельный вольер. Потом – на камеру Зверя. Потом – для Антихриста. И наконец, малая толика – Диаволу. Результат потрясает. Ты только на Него глянешь, сразу понятно – целое ведро из жил выкачали. Слабость такая, что даже, храни Он Сам Себя, небесную печать к документам и то приложить не может.

Вздохнув, Иоанн коснулся губами расписной узбекской пиалы.

– Сочувствую! – всплеснул руками Ной. – Однако кроме как субстанцией , то бишь кровью Христовой, демонов не остановишь. Часто обновляем субстанцию , это да. Но что поделаешь? Зато она – стопроцентная гарантия, что бесы не пройдут: прибьет их электричеством, подлых.

– Уже не стопроцентная! – отрезал Иоанн. – Я, честно говоря, не могу осознать, КАК это произошло. Ты сам-то понимаешь, что теперь будет?

Заслуженный строитель ковчега, праведник Ной был прекрасно осведомлен и основательно искушен в райских интригах – недаром он возглавлял канцелярию Господа уже пять тысяч лет подряд. Руководил Ной, что называется, «железным крылом», жестко и авторитарно – среди созданий небесных его за глаза именовали «Борман». Как опытный чиновник, он не понес плохую новость Богу, а отправил к нему в кабинет Иоанна (если, конечно, кабинетом можно назвать лазерную комнату для совещаний – с телевизором и облаками, Божьим повелением трансформирующимися в диваны), – учитывая их добрые отношения, апостол должен был смягчить гнев Господень. Войдя через отверстую в небе дверь, Иоанн пробыл в чертогах Иисуса с полчаса, а вернувшись, увиливал от разглашения итогов беседы. И этот странный факт, разумеется, беспокоил Ноя.

– Понимаю, – побледнел праведник. – Сатану, Зверя и Антихриста, согласно твоему «Откровению», судят на Страшном Суде самыми первыми. И если их не окажется на скамье подсудимых, то весь Суд, а тем паче и Апокалипсис со всеми знамениями, автоматически считается недействительным.

Апостол кивнул. Обычно добрый и робкий, он теперь напоминал Ною строгого следователя на допросе в гестапо. Разряды из небесных молний периодически трещали у него в ресницах, выдавая крайне нервное раздражение.

– Ты уверен, что ангел Иезекиль сказал тебе всю правду?

– Как Бог свят, – залпом, словно водку, выпил горячий чай Ной. – Я ему и так, и эдак… сын мой, говорю, Господь милостив, а добровольное признание облегчает вину. Поедешь представителем в Антарктиду на пару тысяч лет. А чего, и там ангелы живут. Скажи честно: кто помог Диаволу сбежать? Сам понимаешь, от Господа нашего ничего не скроется, ему же все ведомо. И что делать тогда с тобой? Зачисление в падшие ангелы – это как волчий билет, милый. Ведь сразу на скамью Страшного Суда автоматом попадешь. Он крылом крестится, мычит в стиле «упал-очнулся, Диавола нет». И действительно, как тот мог сбежать? Там же сама субстанция на пороге!

Иоанн прикусил губу. За полчаса пребывания в чертогах Иисуса он едва не поседел от той новости, что каменной глыбой обрушилась на его хрупкие плечи. Подумать только, и все это, как по заказу, – перед прямой линией Господней по ТВ! Надо не допустить утечки информации на Землю, иначе грешники такие вопросы зададут… И главное, почему пропал именно Диавол, а не Антихрист или Зверь? Им-то, наверное, организовать побег проще, а результат все равно один. И КАКОЙ результат… Иоанн закрыл лицо руками.

– Не нервничай. – Ной оперативно подвинул ему вторую пиалу с чаем. – Мне тоже неприятно, что мы зачастую допускаем такие косяки перед Господом. Надо же, второй раз подряд неизвестные пытаются внести свою правку в Апокалипсис. Но они, брат, просчитались. Я повторю – от ока Господнего на Земле не укроется никто, а тем паче – такой мощный объект, как Сатана. Там уже небось запах серы на весь район. Знаешь, напрасно мы здесь треплемся. Скажи, где Диавол, – пора вертолет ангелов-стражей на захват высылать.

Иоанн посмотрел на Ноя лучистым взглядом. Патриарх терпеливо ждал, затаив дыхание: он держал руку на кнопке рации, той, что связывала напрямую с командиром отряда ангелов возмездия – спецназом Рая. Апостол не отводил глаз, но продолжал молчать. Время тянулось медленно – ровно до того момента, чтобы Ной начал беспокоиться. Точнее, он успел подумать – хорошо бы беспокоиться, как…

– Он не видит его, – произнес Иоанн ледяным шепотом.

Ной не поверил своим ушам – слова упали в них как снежная лавина. Патриарх был настолько поражен новостью, что не смог даже переспросить – правильно ли он понял услышанное. Расписные пиалы завертелись, сливаясь в карусель.

– Да, не видит, – подтвердил Иоанн с растерянной улыбкой. – Ему представляется желто-красный сгусток… и все. Диавол в Москве, но точное местонахождение – полная загадка. Запах серы – и тот Он не улавливает… словно святое ясновидение блокируют силовым полем. Представляешь? Про око Господа (вздох ) – отличный слоган. Верно, Он способен разглядеть и бабочку в гуще джунглей Амазонии… но тут не видит НИЧЕГО.

Ной похолодел. Проблема оказалась серьезнее, нежели он представлял. Патриарх не знал, что и сказать. Иоанн, подперев щеку рукой, тоже умолк: всем своим видом говоря о том, что и апостолы имеют право на депрессию.

– Э… – разрушил тишину Ной. – Но как же нам решить проблему?

– Загадка, – растерянно пожал плечами Иоанн. – И тем не менее Господь не выглядит расстроенным. Он сказал – было бы странно, если б Диавол не попытался сбежать. Ты бы, например, на его месте добровольно в озеро с серой пошел?

– Господь прикажет, я и в нефть окунусь, – вывернулся Ной.

– Все окунемся, – согласился Иоанн. – Кто ж Его ослушается? Но факт – Он был готов к сюрпризу, что в последний момент Сатана что-нибудь эдакое выкинет, а потому и не слишком удивлен. Ладно, если уж Он не видит – мы воспримем это как данность. Однако, думаю, не стоит сидеть сложа руки.

Пиалы на столе жалобно зазвенели.

– Конечно! – Ной вскочил, опрокинув табурет. – Давай, брат, притащим сейчас обратно этого ангела? Устроим перекрестный допрос… Может, детектор лжи установить? Мне Хальмгар подарил – взял на память, когда они всей командой директора ЦРУ из Лэнгли на Страшный Суд перевозили.

Иоанн щелкнул пальцами. Хальмгар … Один из семи элитных ангелов, державший в руках чашу Апокалипсиса, «номер три»… тот самый, что превратил реки в кровь… Он всегда знал, кому в Раю поручить то или иное сложное задание: так, чтобы оно было выполнено. Офицер Службы поручений Господних: в прошлый раз Бог-отец через Хальмгара послал приказ – ангелу бездны Аваддону направиться в Москву, дабы придать операции «Апокалипсис-лайт» нужное направление. Там не обошлось без минусов, однако в целом – Аваддон справился… Да, разнес пол-Москвы, но на что еще способен слуга Рая, у которого единокровный брат – демон? Сейчас это же качество, напротив, жирный плюс. Ангел бездны чует бесов за версту, а если пристегнуть к нему и брата Агареса (им тогда вынужденно пришлось стать союзниками)… Да, пара доказала свою эффективность, поставив на уши весь город. Неизвестно как, но это точно: они найдут кого угодно, включая и Сатану. Что ж, решение не вполне стандартное, но выбирать не приходится. Власть Ноя, как начальника канцелярии Господней, простирается и на такое. Ангелу дадут строгий приказ, но чем же соблазнить беса?.. Легко! Нужно поставить печать с карамельным благоуханием, и тогда…

Апостол посмотрел на Ноя, и на его лице заиграла светлая улыбка.

– Звони Хальмгару, пусть зайдет немедленно.

Ной поспешно нажал кнопку рации, но его душу разрывали сомнения.

Отступление № 1 – Урагант/Иуда/Целкало

Ведущий (высокий и худой брюнет) скептически обозревал студию в «Останкино». Собственно, в этом помещении и раньше проводилась линия с первым лицом государства, после, правда, сделавшимся вторым, но все равно оставшимся первым. Рабочие из древних египтян носились туда-сюда, вешая иконы, разнося упаковки ладана и разливая в декоративные чаши святую воду. Электрик-старовер, на чью одежду попадали брызги, проверял микрофоны, не смея чертыхнуться. Подойдя к иконе Сергия Ангельского, ведущий некорректно дернул ее, проверяя на прочность. Икона устояла. Вчера ему удалось лично увидеть Ангельского – старец давал автограф-сессию в магазине «Молодая гвардия», представляя свой бестселлер «Как стать святым за 14 дней».

Брюнет с брезгливой гримасой еще раз оглядел весь антураж.

– Ты не находишь: как-то благости маловато? – спросил он коллегу. Тот являлся ему полной противоположностью: мужичок маленького роста, но весьма приличной упитанности. – Нам ангелы обоим потом не вставят?

– Почему? – удивился Целкало. – По-моему, полный порядок. Небесная Канцелярия загодя прислала инструкцию – пятнадцать штук икон на каждой стене, рушники западноукраинские, распятие из Иерусалима в натуральную величину, тридцать три чаши со святой водой. Все на месте.

Урагант обмакнул палец в чашу, попробовав воду на вкус.

– Хлоркой отдает, – поморщился он. – Надо было в «Святом источнике» заказывать. Тем более бюджет вообще неограничен – ты можешь себе такое представить? Как бы мы раньше его попилили – загляденье просто.

Египтяне, пыхтя, втащили в комнату большое распятие.

– Да не говори! – огорчился Целкало. – Кто вообще предполагал, что Бог есть? Бабло есть, вот в этом я не сомневался. А тут гадай, особенно после космических полетов: неужели в облаках целая канцелярия, которая управляет жизнью на Земле? Фантастично. Я-то думал, съел яйцо на Пасху, и никаких проблем. Жили, устраивались как могли, дачи-виллы покупали. А теперь чего? Газеты полны объяв – «желающим взять на себя мои грехи отдам взамен квартиру на Кутузовском, с евроремонтом».

– Просто мечта, – перешел на шепот Урагант. – Но неужели так можно?

– Старик, я сам на сто процентов не знаю, – также снизил голос Целкало. – Но вроде в окружении Иисуса имеется человек, проверенный Библией. Устраивает такие дела в лучшем виде. Кстати, он с минуты на минуту сюда подойдет, я вас обязательно познакомлю. Всей экономикой Рая ведает.

…Архангелы у дверей в студию расступились, мрачно салютуя мечами, – порог переступил Иуда Искариот, симпатичный молодой человек, одетый в форменную тунику Страшного Суда: из голубой ткани, с оранжевым кружком на груди, символизирующим огненное озеро. Приблизившись к распятию, он, отбросив со лба длинные волосы, поцеловал Иисуса в колено. Архангелы, с детства ученые про природу этого поцелуя, дружно отвернулись. Перекрестившись, Иуда быстро окинул взглядом студию.

– Почему за креслом Иисуса плакат «Актимеля»? – грозно вопросил он.

– Это генеральный спонсор, – нашелся Урагант. – Сыну Божьему надо ж что-то пить на прямой линии? Вот «Актимель» и поставил ящик абсолютно бесплатно, чтобы Иисус наш дорогой сохранял бодрость и активность.

– Иисус может щелчком пальцев уличную лужу в бочку коньяка превратить, а ты тут со своим йогуртом убогим, – скривился Иуда. – И вообще-то Господь сам всему живому генеральный спонсор. Ты разве про это не слышал?

– Мне рассказывали, как он пятью хлебами пять тысяч человек спонсировал, – почесал затылок Урагант. – При нынешних законах ему бы досталось за нелегальное копирование – фактически первый торрент-трекер. Но… – Склонившись к уху Иуды, он что-то сочно шепнул.

– Вау! – поднял брови Искариот. – Надеюсь, откат достойный?

Выслушав очередную порцию шепота, апостол сделал скорбное, как на иконе, лицо.

– Передай им – 30 процентов, – отрезал он. – Или разговаривать не о чем. Они хоть понимают размер аудитории у этого шоу? Если не согласны – свяжусь с «пепси». И еще, бумажками я не беру. Только серебром.

Урагант отошел позвонить.

Целкало умильно взглянул на Искариота и зачем-то смахнул пылинку с его туники – как любовница у олигарха.

– Чьи звонки ожидаются? – спросил Иуда, глотнув святой воды.

– О, народу полно! – возрадовался Целкало. – Казанова, парочка патриархов, Джордж Буш, – кстати, он настаивает, что и раньше с Иисусом запросто беседовал… Пиночет, Сталин, глава мексиканской хунты начала XX века Порфирио Диас, певец Паваротти… А вот еще… сам первосвященник Синедриона Каиафа… Думаю, с ним Христу будет интересно поболтать. Он уже шесть раз звонил, сорок вопросов оставил… в том числе про тридцать сребреников, которые вам заплатил… хочет сказать, что…

Искариота передернуло – как девушку, взявшую в руки жабу.

– Нет уж, дорогой мой, – торопливо произнес он, – мне эта тема и этот типчик не по душе. Снимет трубку, наклевещет с три короба… Мы с Иисусом уже помирились, и незачем старое поминать. Пошел этот Каиафа в жопу, да благословят его святые угодники. Позвонит если на линию, не соединяйте.

– Это будет не так уж и легко, Иуда Симонович{[6]}, – растерялся Целкало. – У нас ведь и слоган прямой линии: «Хоть со дна Игуассу{[7]} дозвонишься ты Христу!» Получается, злодейского Пиночета в эфир пустим, а Каиафу нет?..

Иуда, поставив на стол стакан, жестко прервал поток словоизлияний:

– Кто здесь распорядитель прямой линии – ты или я? Так ломаешься: можно подумать, в приюте для сирот работал, а не на телевидении. У вас столько бесов по углам – все «Останкино» заново святить пришлось, особенно долбаный «Малахов плюс». Телевизионщики не в курсе, как блокировать на прямой линии неудобные вопросы вышестоящему лицу? Да вас в Москве десять лет только тому и учили. Или, может быть, ты желаешь, чтоб мы Лолиту с жалобами на тебя пустили в эфир? Она Иисуса в момент загрузит.

Целкало побледнел: у него разом отпало желание задавать вопросы.

Провисла неловкая пауза, ее заполнило возвращение Ураганта.

– «Актимель» согласен на тридцать процентов, – сообщил он Иуде, держа в уме, что договорился о половине. – А не может ли Иисус глотнуть йогурт в эфире и сказать со счастливым видом, что у него иммунитет резко улучшился? А я тогда на заднем фоне пробегу – в чудном костюмчике Бэтмена-карлика…

– Странно, что ты Ииусу не предложил так вот пробежать, – холодно заметил Иуда. – У работников ТВ мозги при чувстве бабла атрофируются. Хватит твоему «Актимелю» и плаката со слоганом. Другие рекламщики выражали интерес к прямой линии? Ролики мы тоже планируем в беседу вставлять – куда ж в XXI веке от этого денешься? – но их положено одобрить Совету Серафимов. Конечно, сюжет, где Христос постился сорок дней в пустыне, питаясь только шоколадом «Альпенгольд», не прокатит, но эпизод с превращением им воды в вино, напоминающее вкус определенной марки, – это вполне. Я вовсе не против, если мы рассмотрим все варианты спонсорства во славу Божию.

Урагант вежливо поклонился.

Иуда вновь отошел к распятию: вскинув обе руки, он изображал камеру, прикидывая, как крест ложится в кадр.

– Чувак-то – настоящий профессионал, – с уважением сказал Урагант Целкало. – Хоть он и подложил мне свинью с «Актимелем», но на телевидении ему самое место. Как с таким менеджерским талантом и умением косить бабло он пролетел в Палестине мимо кассы? Лично я бы Христа за такую мелочь не сдал.

Студию сотряс грохот – столкнулись два египтянина с подсвечниками.