Окрестности Софии

Когда автомобиль КУ въехал в ущелье, Анкорнус освободил урса от сковывающей его магии и блокировал действие Сферы Уязвимости: сейчас свирепому кантардскому хищнику потребуются все его силы и магическая устойчивость. Пока зверь приходил в себя от осознания свободы, машина усмирителей успела достаточно углубиться в ущелье. Неизвестно, чего ожидали и к чему готовились Христо Тончев и его напарник, но точно не к нападению огромного разъяренного урса. На всем Балканском полуострове не было ни одного места проникновения Кантарда, поэтому о тамошних тварях местные усмирители если и знали, то только понаслышке.
Урс, конечно, услышал приближение машины, но не выскочил сразу на дорогу, а затаился в засаде. Поэтому, когда машина поравнялась с уступом, и зверь, с ревом бросился на электромобиль, его пассажиры оказались застигнутыми врасплох. И все же сидевший за рулем Тончев попытался избежать столкновения, резко рванув руль влево. Маневр удался лишь отчасти: правая часть капота смялась от удара, слегка оглушенный столкновением зверь отлетел в сторону, а электромобиль пошел юзом и, врезавшись в скалу, заглох. Надо отдать должное усмирителям: опомнились они достаточно быстро. Водительскую дверь заклинило, так что Тончев выбирался из машины, выбив остатки лобового стекла. Адепт же вылез в пассажирскую дверь и, когда урс снова ринулся в атаку, встретил его молниевым разрядом.
Однако, он плохо знал кантардских тварей: магическая устойчивость хищника не дала молнии причинить ему серьезный ущерб. Впрочем, не будь урс так разъярен недавним ограничением своей свободы, он бы, скорее всего, ретировался. Но сейчас зверь жаждал выместить свою ярость хоть на ком-нибудь, а других подходящих кандидатур для этого поблизости не было. Поэтому когда молния попала в него, урс лишь дернулся и заревел от боли, но атаку не прекратил. Адепт, несмотря на изумление, все же сумел отскочить в сторону, когда громадная лапа хищника нанесла удар по тому месту, где он только что стоял. Дверца, по которой пришелся удар, отлетела в сторону гнутой и покореженной железкой, ничем не напоминавшей о своем прежнем назначении.

***

Окрестности Московского мегаполиса

Сектор Нордхейм встретил их резким ветром и устойчивой снежной взвесью, ни на минуту не оседающей и до предела ограничивающей видимость. Дмитрий с тревогой всматривался во мглу, но, как ни старался, ничего не мог разглядеть.
- Проклятая пустыня! – проворчал Том Шимич. – Надеюсь, нам повезет, и встречного транспорта не будет. Чтобы в такую пургу ехать через Нордхейм, надо быть сумасшедшим, вроде нас.
- Я тоже надеюсь, - ответил Дмитрий и поежился: тучи на его душе все сгущались.
Его дурные предчувствия обрели материальное воплощение, когда из снежной мглы возникло около десятка человекоподобных фигур, сгорбившихся под порывами свирепого ледяного ветра. Свет фар выхватил из темноты лицо ближайшей фигуры, - ощерившуюся в зловещей усмешке физиономию орка. Том крутанул руль, пытаясь проехать как можно дальше от группы визитеров, очевидно имеющих самые дурные намерения. И тут Дмитрия острым сожалением резанула мысль о конфискованном усмирителями пистолете с разрывными пулями.
В следующее мгновение больше половины орков вскинули руки и запустили навстречу приближающейся машине свистящую смерть – орочьи метательные топоры.
- Том, пригнись! – успел закричать Дмитрий, ныряя под защиту приборной доски за мгновение до того, как первый топор разбил лобовое стекло, осыпав их осколками, а второй вонзился прямо в лоб несчастному Тому.
В отчаянии Рогожин перехватил руль «джипа», пытаясь вывести машину из-под смертоносного стального града. Но еще два топора ударили в дверь со стороны водителя, а третий вонзился прямо в левое переднее колесо, почти мгновенно превратив его в бесполезный придаток, создающий помеху движению.
Если бы Дмитрий умел водить, и если бы ему не приходилось держаться за руль лишь левой рукой, при этом постоянно пригибаясь, чтобы избежать метательных топоров, возможно, ему бы удалось увести машину достаточно далеко, чтобы получить фору перед бандой орков, достаточную для спасения. Но увы, все вновь было против него: он не удержал руль. Потерявшая управление машина врезалась в сугроб и заглохла. Из разбитого о приборную доску лица Дмитрия потекла кровь.

***

Окрестности Софии

Под рукой у Христо Тончева был только пистолет. Автомат с подствольным гранатометом лежал на заднем сиденьи, но сейчас, когда машину покорежило от удара о скалу, извлечь его оттуда было невозможно. Выбравшись на капот, он открыл огонь по урсу. Первая разрывная пуля вырвала кусок мяса из плеча монстра. Урс взревел и повернулся к бойцу, который нацелил пистолет ему в голову. Но этому выстрелу не суждено было состояться: его предотвратил другой выстрел – из винтовки лича.
Анкорнус четко рассчитал момент. Адепту было явно не до того, чтобы поддерживать поле, отражающее пули: он собрал всю энергию для магического удара по урсу. А Тончев на капоте, замерший в позе для стрельбы, был идеальной мишенью, и пуля попала ему точно между глаз. Ударный импульс опрокинул бойца навзничь и сбросил с капота машины. Анкорнус, впрочем, не заметил, куда именно попала его пуля, а видел лишь падение усмирителя. Скорее всего, он был мертв, но личу нужно было убедиться.
Адепт, увидев гибель напарника, не растерялся, а сделал две, единственно правильные в данных обстоятельствах, вещи: во-первых, нанес мощный силовой удар по урсу, отбросив его метра на три-четыре, а во-вторых, восстановил поле, защищающее от пуль. Анкорнус выстрелил вновь, но пуля, предназначенная адепту, отскочила от его силового щита. Лич тихо выругался.

***

Окрестности Московского мегаполиса

Выбравшись из машины, Дмитрий едва не упал под порывом остервенелого ветра, швырнувшего ему в лицо заряд колючего снега. По машине звякнул еще один метательный топор: смерть, преследующая его, напоминала о себе.
Молодой человек метнулся прочь от машины в снежную мглу, благодаря судьбу за то, что на недавно смерзшийся плотный снег не успел еще нападать достаточно толстый свежий слой, - ноги проваливались лишь чуть выше щиколотки. И все же, у его преследователей было перед ним неоспоримое преимущество: его одежда и обувь мало подходили для такой погоды, а они были к ней хорошо подготовлены. Дмитрий понимал, что шансов у него практически нет, но в душе поднималась яростная волна протеста против капитуляции перед беспрецедентной травлей, устроенной ему судьбой. Это надо же: иглокрыл, смерть родителей, а теперь это!
«Я выживу назло вам всем!» - пронеслось у него в голове. – «Сам выживу, будьте вы прокляты!» Ему внезапно вспомнилась Аллерия. «Значит, во всем полагаться на усмирителей, госпожа эльфийка? Не умножать зло своим сопротивлением ему? Вы всегда придете на помощь, не так ли?!»
За всеми этими мыслями, он не забывал время от времени рыскать из стороны в сторону, чтобы затруднить прицеливание преследующим его оркам. Ледяной воздух резал горло, ветер сбивал дыхание, но отчаяние придавало ему сил.
Внезапно сбоку из снежной мглы возник орк и замахнулся метательным топором. Дмитрий отшатнулся в сторону, но поскользнулся и упал. Это и спасло ему жизнь: топор пролетел над ним. Однако, молодой человек отнюдь не заблуждался по поводу того, какова будет его участь, если он немедленно не поднимется. Он попытался опереться рукой о наст, и неожиданно его пальцы нащупали в снегу рукоять какого-то оружия. Ладонь инстинктивно сомкнулась на ней, и Рогожин рывком выдернул из-под снега меч.

***

Окрестности Софии

Адепт заметил вспышку выстрела и немедленно нанес туда силовой удар, обрушивший часть верхушки скалы. Однако лич успел дематериализоваться, а усмирителю в следующий миг пришлось заниматься опомнившимся и вновь ринувшимся в атаку урсом. Он подхватил маги-полем падающие сверху обломки скалы и со страшной силой запустил их в монстра. Атака получилась удачной: первые обломки сбили зверя с ног, а еще несколько острых кусков камня пригвоздили его к земле.
Адепт вскочил на ноги, озираясь в поисках второго противника. Анкорнус материализовался у него за спиной, держа в руке дымчато-серый, исписанный непонятными рунами клинок, и прежде, чем усмиритель повернулся к нему, нанес стремительный удар. Меч, до предела насыщенный магией смерти, пробил без особого труда экран, поставленный адептом для защиты от обычного оружия, и пронзил того насквозь. Вынув клинок из тела поверженного врага и перешагнув через его труп, Анкорнус двинулся к машине, чтобы убедиться, что его главная цель - боец КУ Христо Тончев, мертв, когда в его голове набатом зазвучал громогласный приказ: «Каладборг! В Нордхейме под Москвой! Немедленно перехватить!»


***

Окрестности Московского мегаполиса

Думать о том, что это за меч и откуда он взялся в ледяной пустыне, Дмитрию было некогда: орк стремительно приближался. Рукоять оружия удобно устроилась в руке молодого человека, и он почувствовал, что куда-то уходят холод, страх и усталость, а тело наполняется силой. Рука с мечом сама по себе рванулась вверх, навстречу опускающемуся топору орка, и голубоватый клинок разрубил топор, как гнилую деревяшку. Пока орк ошалело смотрел на жалкий обрубок у себя в руке, Дмитрий вскочил с удивившей его самого ловкостью, а меч, оказавшийся к тому же очень легким, спел песнь смерти, разрубив визитера пополам. По клинку внезапно пробежала волна синего свечения, и Дмитрий готов был поклясться, что услышал удовлетворенный вздох.
Тем временем из-за стены бурана появились остальные орки. На несколько секунд они замерли, пытаясь осмыслить внезапную перемену обстановки: их товарищ лежал мертвый, а жертва, которую они считали беспомощной, оказалась вооружена каким-то странным мечом, от которого прямо-таки разило магией. В течение этих мгновений нерешительности врагов Дмитрий успел сделать несколько шагов вперед, сокращая расстояние между собой и преследователями. Больше он не намерен был бежать. Хватит! Эта орочья банда стала для него олицетворением злодейки-судьбы, обрушившей на него и его семью столько несчастий, и он не намерен был упускать возможность расквитаться.
Но вот орки опомнились, и в Дмитрия полетели метательные топоры. Однако, меч как будто сам управлял рукой молодого человека и легко отразил их все. Затем Дмитрий сам ринулся вперед, в мгновение ока очутившись в гуще врагов, а его оружие, взвыв от восторга, начало свой кровавый танец. Казалось, волшебный клинок был везде: он успевал парировать частые удары орков, мимоходом разрубая их оружие, а в промежутках совершал смертоносные пируэты и стремительные жалящие выпады, усеивая снег мертвыми телами. Через несколько минут все было кончено: к трупу первого орка добавилось еще восемь, а последний уцелевший со всех ног улепетывал прочь. Но с лезвия меча, вокруг которого уже постоянно сиял ярко-синий ореол, сорвался морозный сгусток, настиг убегающего орка и превратил его в ледяную статую, которая через пару секунд рассыпалась на мелкие осколки.
С мрачным удовлетворением Дмитрий оглядел место бойни. Магический меч вибрировал от переполняющей его Силы и еще, как показалось молодому человеку, от удовольствия. Вдруг Дмитрий почувствовал мимолетное искажение пространства у себя за спиной. Прежде, чем его мозг смог разобраться в этом новом, до сих пор не свойственном ему ощущении, тело молниеносно развернулось, взяв меч наизготовку.

***

Когда Анкорнус материализовался там, где велел быть голос, его глазам предстала странная картина: посреди ледяной равнины стоял молодой человек, одетый по-летнему, в руках он держал меч, нестерпимо сиявший синим светом, а вокруг лежало несколько трупов орков. Но не это ошеломило лича: от меча исходила аура такой неукротимой жажды разрушения и свирепой Силы, которую Анкорнус, при жизни – адепт из Эллезара, а теперь лич — с трудом мог себе представить. И тут ему едва ли не впервые за время его существования стало страшно: ведь против этого меча его рунный клинок был не сильнее детской деревянной сабли.
При появлении лича меч взвыл от ярости, как будто увидел давнего врага, а в глазах молодого человека блеснули кристаллики льда.
- Каладборг! Избранный! – вырвалось у Анкорнуса за мгновение до того, как он, охваченный ужасом, телепортировался прочь от этого места, ибо подозревал, что, промедли он хоть секунду – и его существованию во Множестве Миров пришел бы конец, причем без права на реинкарнацию.