Замкнутое пространство, никого своих – только враги, я на службе короля. Значит – старкад!
Время знакомо замедлилось, мысли и чувства обострились. Впереди не люди – цели, я вижу только их. Нет никаких сомнений. Сейчас не до них, сейчас – вперед. Добежать в центр, где стоят некроманты, убившие женщину и детей. Ненавижу!!
Кто-то из охраны успел бросить в меня заклятие, в другом случае это было бы спасением, но не со мной - я даже не замедлился.
В старкаде не нужны фехтовальные изыски – сила и скорость ударов таковы, что обычный человек не в состоянии защититься. А сами войти в это состояние савойцы не могут – тогда всех подряд будут убивать несколько отморозков.
Удар боевого мага не выдержит никто. Но чтобы ударить, надо ослабить купол и подставиться под выстрелы.
Они решались слишком долго. Четыре последних удара, всего четыре, а потом я потерял сознание.
Очнулся на земле, мышцы и связки болят, голова раскалывается, бок болит и кровоточит, но еще ничего не закончено.
- Командиры взводов, ко мне! – сил хватило только чтобы прохрипеть.
Подошли только двое.
- Отойти на позиции, наших раненых туда же. Савойцев не трогать – они не маги, а в случае чего своих задержат на оказание помощи. Помогите встать.
Вот они, боевые маги, главная ударная сила армии. Вроде обычные люди. Даже безоружные – полностью полагались на мощь заклятий. На груди круглые медальоны, вокруг которых яркое свечение. Как поступать в таких случаях, меня учили. Головы отрубить, взять с собой. Амулеты тоже с собой. Кроваво, но безопасно. Некромант, даже мертвый, может преподнести сюрпризы, а нас и так осталось мало.
Вернувшись на позицию, пересчитал личный состав. Рота еще не уничтожена, но цена заплачена непомерная. Из двухсот сорока человек в строю сорок восемь, фактически только взвод. Остальные ранены или убиты. Стрел почти не осталось. Еще одной атаки мы не выдержим, но отступить нельзя. Главное – задержать врага, любой ценой дать лишний шанс остальным.
И тут подошло подкрепление – две роты мушкетеров. Полные сил, со сверкающим на солнце оружием, как же они отличались от нас – грязных, мокрых от своей и чужой крови. Вперед вышел командир.
- Я лейтенант де Вилль. Кто здесь командует?
Подхожу, отдаю честь.
- Унтер-офицер де Безье, к вашим услугам, – говорю и вижу, как он от меня шарахнуться хочет. Удерживается только волевым усилием – я весь в крови, от каблуков до макушки – сабля раны наносит кровавые, это не укол рапиры, а я сегодня намахался – руки поднять не могу. Но все равно, не дело офицеру так реагировать.
- Оставайтесь на позиции, унтер-офицер, мы пройдем до конца ущелья – посмотрим что там.
- Слушаюсь, господин лейтенант! – пусть прогуляется, две роты мушкетеров в этой теснине полк удержат. У них подготовка правильная, не как у нас. Если бы мы пытались так воевать, нас бы в блин раскатали. А эти могут, потому что умеют.
А раз де Вилль ущелье запер, надо делами заняться.
Прежде всего, раненых в обоз к врачам.
Второе – убитые. Их надо расположить в одном месте для отпевания.
Третье – деньги. Амуниция и оружие пленных и убитых врагов - наша законная добыча и делить ее со всякими де Виллями никто не собирается.
Договорился с обозниками – за долю малую помогли помародерствовать, в том числе и недобитков раздеть.
И только в последнюю очередь раненые враги – ну этих, уже без лат и оружия, мы на возвратившегося де Вилля скинули. Он зубами поскрипел, но согласился.
А я сам в обоз. Бок пробит, но по мягким тканям, не опасно, если бы не кровь. Странно, в бою ее почти не было, а сейчас пошла. По закону подлости, все врачи около передовой, да и не помогут они – не действует на меня магия. В обозе только медицинский инвентарь, спирт и пара фельдшеров. Полстакана внутрь, полстакана на рану и заштопали хоть как-то. Больно до крика, но жить буду, а на пляжах здесь красоваться все равно не принято.
К трем часам залпы с поля боя стали удаляться, видимо, мы победили. Ну и хорошо, на эмоции сил уже не осталось. Как не осталось их на то, чтобы привести себя в порядок. Помыться, переодеться – потом, чуть погодя, вот только посижу немного.
В этот момент подошел солдат из роты де Вилля.
- Здорово, братишка! - это он мне. А что, я весь в крови, значок унтер-офицера в кармане, возрастом он явно старше. Так что правильно обратился.
- Здорово. Чего вид невеселый? Мы ж вроде победили, – странно, парень явно расстроен.
- Да не везет мне. Я в армии уже девять лет, а ни в одном бою не был. В сражениях вроде участвовал, но в бой не попадал. Вот как сейчас – спешили к вам на помощь, да вы сами справились.
- Но вы пришли. А то, что к драке не успели… Знаешь, вон там, за палатками, лежат девяносто семь человек, которые уже никогда и никуда не опоздают. И я клянусь, каждый из них был бы рад поменяться с тобой своим счастьем. Ты считаешь, что я не прав?
- Прав, но вот будут у меня дети, внуки, и что я им расскажу? Как строем ходил?
- А что, хороший рассказ может получиться, правильный. Еще никто ни одну битву не выиграл, не придя на поле сражения, – главное, чтобы дети и внуки были – красивые и веселые!
В это время собеседника окликнул де Вилль.
- Солдат Тома, ко мне!
Тот подбежал, отдал честь и вытянулся.
- В первом роте выбило весь капральский состав. Вы переводитесь туда в звании капрала, поздравляю с повышением!
- Благодарю, господин лейтенант!
- Приказываю, немедленно представиться командиру первой роты и приступить к выполнению обязанностей.
- Слушаюсь, господин лейтенант!
Де Вилль резко развернулся и ушел.
Тома, уже капрал, вернулся ко мне.
- Ну и как я теперь? Буду командовать солдатами, прошедшими через мясорубку, в которой все капралы погибли? – он недоуменно развел руками.
- Будешь. И ты будешь хорошим, нет, лучшим капралом, потому что чем лучше ты будешь командовать, тем реже их будут убивать. Поздравляю с повышением, капрал! Удачи! А мне, извини, пора, а то уже мой капрал мне праздник труда устроит.
Вот ведь как бывает, ты мечтаешь о мирной и спокойной жизни, а она тебя вечно в драки бросает. А кто-то и рад повоевать – да командиры не велят. Судьба…
Но раскисать действительно некогда. Вначале – привести себя в достойный вид, благо запасной комплект одежды имелся, клиссонский плащ чист и аккуратно висит в палатке. И здоровым бойцам приказать помыться, переодеться и приступить к охране. Ну… по крайней мере создать видимость охраны. И не показывать, что ранен, иначе дисциплину у измотанных людей можно не удержать…
На базе обоза развернули госпиталь. Впервые я увидел, как умирали дворяне. Вначале у них истончалась аура, если в это время врач успевал оказать помощь, они шли на поправку. Если аура исчезала – человек умирал. Не сразу, он мог прожить еще несколько часов, даже находясь в сознании, но уже был обречен. А ведь врачи ауры не видят, пытаются человека спасти и не понимают, почему ничего не выходит. На это было тяжело смотреть, но пришлось – обеспечение порядка в госпитале входило в мои обязанности. Там ведь и раненые савойцы лежали, надо было обеспечить и их безопасность.
А на закате к нам прибыли его величество в сопровождении командующего армией маршала де Комона и огромной свиты. Что заставило юного короля взглянуть на обоз, я уже никогда не узнаю. Возможно, он просто знакомился с устройством армии и решил расширить свой кругозор, но еще засветло он изволил въехать в наше расположение.
Одетый в легкую, надраенную до зеркального блеска броню, легкий металлический шлем с ярко-красным пером, на прекрасном гнедом скакуне, король выглядел эпическим воином. Особый шик этому образу придавала, видимая, правда, только мне, аура – четкая, яркая, она ясно показывала, что магом Его Величество был незаурядным. А в сочетании с титулом – я ее на всю жизнь запомнил.
Ну что же, порядок в расположении мы навели, все одеты подобающе, оружие вычищено – не стыдно и пред государевы очи предстать. А что в таких случаях делать – про то в Уставе написано.
- Ваше величество, отдельная рота тыловой охраны выполняет поставленную задачу по охране обоза. Списочного состава – двести сорок человек, в строю – сорок восемь, раненых – девяносто пять, убитых – девяносто семь. Докладывает исполняющий обязанности командира роты унтер-офицер де Безье.
- Унтер-офицер? – его величество изволил вопросительно изогнуть бровь. – А где же офицер?
Не успел я ответить, как к королевскому уху наклонился де Комон и что-то прошептал. Эдмонд IV утвердительно кивнул и тут же изменил вопрос.
- Где вы умудрились получить такие потери? Телеги переставляя?
- Никак нет, ваше величество. Потери получены при отражении атаки противника через ущелье, примыкающее к месту стоянки обоза. В ходе боя убито сто тридцать пять пехотинцев, в том числе три офицера, сто восемьдесят четыре кавалериста, в том числе один офицер, охраны боевых магов - шестнадцать человек, боевых магов – четыре человека. Сто девяносто восемь раненых пехотинцев взяты в плен.
После доклада повисла пауза. Нарушил ее сопровождавший короля боевой маг, одетый, как и наши недавние противники, в длинный зеленый плащ.
- Не может быть! Четыре боевых мага – это почти армия. Вы выжить после встречи с ними не могли, не то что их убить. Я знаю о возможностях курсантов Академии, но есть вещи, которых просто быть не может.
Поворачиваюсь к королю:
- Ваше величество, разрешите отлучиться – принести доказательства.
Эдмонд IV милостиво кивнул, я быстро добежал до своей палатки, взял окровавленный мешок и вернулся. Затем просто вывалил отрубленные головы на траву.
Маг коршуном бросился к ним, подержал каждую в руках и с изумленным видом повернулся к королю.
- Сир, направление главного удара противника было здесь. Я знал всех этих людей. Трое из них учились вместе со мной. На разных курсах, но их возможности мне известны. Они были лучшими. А четвертый – верховный маг герцогства Савойя граф Нагарола. Вероятно, он был сильнейшим боевым магом современности. Я не понимаю, как этот юноша мог его убить. Граф был способен без проблем уничтожить мушкетерский полк.
- Мне повезло, господин маг. Они, – я кивнул на лежавшие головы, – держали защитный купол и видимо кто-то дал сбой – я смог попасть внутрь. А дальше – вошел в старкад. Они просто растерялись, как я полагаю.
- Сбой, растерялись… все бывает, сир, но я никогда бы не поверил, что эти слова относятся к нам – боевым магам. Но ведь вот, – он показал на головы, – лежат. В любом случае, если бы эти четверо оказались в нашем тылу, нас бы не просто победили – разгромили. – С этими словами маг собрал отрубленные головы в мешок и приторочил его к своему седлу.
- Теперь становятся понятными многие несуразности, – вступил в разговор маршал де Комон. – Герцог ждал их атаки, а, не дождавшись, не смог ничего противопоставить нашим действиям. Видимо, он успех всей компании поставил на этот маневр и проиграл.
- Однако, маршал, я правильно понимаю, что этот молодой человек на службе королю продемонстрировал личную храбрость, умелое руководство войсками, что обеспечило перелом в ходе сражения и конечную победу армии?
У меня от этих слов Эдмонда IV глаза на лоб полезли! Это же статусный вопрос! А де Комон подчеркнуто официальным тоном ответил:
- Вы совершенно правы, сир. Я полностью согласен с каждым вашим словом.
- Что же, господин маршал, час назад вы стали Кавалером Голубой Звезды, приняв на себя не только великую честь, но и некие обязанности. И вот я, Король Галлии, вношу предложение о награждении этого юноши… – король замялся, но придворные тут же подсказали нужные слова – да, барона де Безье, Голубой Звездой. И я спрашиваю вас, кавалер де Комон, готовы ли вы поручиться, что совершенное им соответствует статусу награды?
- Да, сир, я, кавалер де Комон, свидетельствую и ручаюсь, что, совершая сегодня на поле боя свое деяние, барон де Безье, находясь на службе Короля Галлии, проявил личную храбрость и умелое руководство войсками, что обеспечило перелом в ходе сражения и конечную победу галлийской армии.
Король ловко соскочил с коня и подошел ко мне. Я опустился на колено.
- Барон де Безье, я, король Галлии Эдмонд IV, по поручительству кавалера де Комона посвящаю вас в кавалеры Голубой Звезды. Служите честно во славу страны.
- Ваше величество, я клянусь, что с этой минуты и до самой смерти все мои действия будут направлены к величию Галлии, ее короля и королевской семьи!
- Встаньте, кавалер де Безье. Я поздравляю вас. Саму награду и наградной лист вы получите до конца дня. Удачи, кавалер! Господа, поехали дальше, – король вскочил на своего гнедого, и кавалькада умчалась.
А я остался приходить в себя. Шутки шутками, но сегодня я превратился в одного из первых вельмож королевства. Не стал знатнее и богаче, а просто вступил в клуб избранных, которых на всю страну сейчас человек тридцать, не более. И все занимают или занимали ведущие государственные должности. Тот же де Комон – маршал Галлии, ему более пятидесяти лет, за плечами множество побед, а удостоился награды только сегодня. Кто я рядом с ним?
С другой стороны, король ладно, по молодости и из желания попользоваться только что обретенной властью, мог размахнуться. Но его поддержал де Комон, о чьей сварливости и принципиальности по стране легенды ходят – были, однако, случаи. Так что награда, наверное, заслуженная, но, для очистки совести, буду считать ее авансом.
В Галлии на самом деле три таких Звезды – Голубая, Алая и Желтая. Голубой награждаются дворяне, Алой – военные не дворяне, а Желтая – штатские не дворяне. Каждой положен небольшой пенсион, в моем случае – триста экю в год. Кавалеры этих наград ни при каких условиях не могут быть подвергнуты пыткам и телесным наказаниям. Казнить можно, а вот выпороть – нет. А еще этих наград невозможно лишить. Даже на эшафот кавалеры поднимались с ними. И награждали ими только один раз – никаких дважды кавалеров Голубой звезды не было и быть не могло.
А все, что Эдмонд IV, де Комон и я друг другу говорили, это четко регламентированная процедура, которая была соблюдена полностью.
И, как и было приказано, до полуночи из секретариата Его Величества курьер доставил мне Звезду – средних размеров топаз в скромной золотой оправе. Только топаз непростой – кроме меня, никто не может до него дотронуться безнаказанно, и я всегда буду знать, где он находится. Так что снять его с меня или украсть невозможно.
У курьера же я узнал, почему Эдмонд IV снял вопрос о командире роты. Де Фронсак погиб. Находясь при штабе армии, был послан с пакетом в полк, защищавший фланговый редут. Пока ехал – полк побежал. Де Фронсак остановил бегущих, организовал и лично возглавил контратаку. Редут отбили, спасли армию от флангового охвата и разгрома, а де Фронсак погиб. Разгильдяй и бабник. Храбрый офицер. Шальным выстрелом отступающего противника. Точное попадание в сердце.
По сути, он сделал то же, что и я – проявил храбрость, умело командовал, не допустил разгрома и обеспечил победу. Но его везут в родовое поместье, чтобы похоронить, а я сижу в палатке с наградой в руке. И вспоминаю. Все, что случилось в том проклятом ущелье. Каждый эпизод, каждое мгновенье. Свой ужас, свою ненависть. Не хочу, не желаю, но вспоминаю.
И погибших. Всех. Каждого. Кто как смеялся, кто как ругался, кто как умер.
Пытаюсь отвлечься, переключить мысли, но не получается. Ущелье снова и снова встает передо мной.
Смогу ли забыть? Выкинуть из памяти этот бой, эти горы, эти лица? Не знаю. Не думаю. Как там у Экклезиаста: «И нет избавления от этой войны».